Вот и сегодня довел себя до исступления и едва не погиб.
Питтман, не отрывая глаз от потолка, вдруг осознал, что ярость Деннинга и ужас «Больших советников» — не что иное, как две стороны одной медали. Одержимые прошлым, они губили себя.
«Но со мной дело обстоит по-другому, — думал Питтман. — Я не хочу ничьей смерти, даже своей, как еще неделю назад. Самоубийство больше не кажется мне естественным выходом, напротив, я потрясен. Я хочу жить. Господи, как же я хочу жить. Просто не верится!»
Из раздумий Питтмана вывела Джилл, — она шевельнулась и, к его удивлению, села, подтянув к подбородку колени. В темноте был едва различим ее силуэт.
— Что ты сказал? — спросила она.
— Ничего.
— Но ты разговаривал. Бормотал что-то.
— Бормотал? А я думал, ты спишь.
— То же самое я думала о тебе.
— Нет. Никак не мог уснуть.
— Я тоже. Ты бормотал что-то о желании жить.
— Просто размышлял вслух.
— Это прекрасно! За какую-то неделю ты проделал поистине огромный путь от пистолета во рту до стремления выжить любой ценой.
— Я думал о Деннинге.
— Да. Надо позвонить в больницу, узнать, как он там.
— Представляю, до чего он обрадуется, узнав о самоубийстве Стэндиша. Как бы сам не умер от счастья.
— Именно радость и привела его на больничную койку.
— Это уж точно. То же самое, если не хуже, может случиться с уцелевшими «Большими советниками». С эмоциями шутки плохи. И если Юстас Гэбл и Уинстон Слоан загнутся, я отправлюсь следом за ними, потому что не смогу доказать свою невиновность. Надо действовать, а то не успею...
— Что?
— Я репортер. И лучше всего умею брать интервью. Думаю, это наш единственный путь к спасению.
2
Едва рассвело, Питтман, поеживаясь от утренней прохлады и следя за клубами пара, вырывавшимся изо рта, поставил машину у телефонной будки рядом с придорожным кафе. Шум редких машин казался особенно громким в тишине раннего утра. Джилл следом за Питтманом выбралась из автомобиля и стала рядом с телефонной будкой, а он, пробежав глазами листок с номерами, опустил монету и набрал нужные цифры. После третьего гудка трубку снял мужчина и с подобострастием, свойственным слугам высокопоставленных лиц, ответил:
— Резиденция мистера Гэбла...
— Попросите его.
— Позвольте узнать, кто говорит, сэр.
— Лучше бы сказали, что в такой ранний час не следует беспокоить мистера Гэбла.
— Простите, сэр. Не понял.
— Сейчас шесть утра, а вы сразу подняли трубку. Дежурите у телефона? Видно, неспроста.
— Я и вправду не понимаю вас, сэр. Если желаете говорить с мистером Гэблом, назовитесь, пожалуйста.
— Я тот, кого он хочет убить.
На другом конце провода наступило молчание.
— Давайте, — продолжал Питтман, — сообщите ему.
— Как вам будет угодно, сэр.
Питтман ждал, поглядывая на Джилл, ее лицо, обычно свежее и румяное, сейчас было серым от напряжения и усталости.
Через тридцать секунд в трубке послышался слабый старческий голос, похожий на шуршание сухих листьев.
— Юстас Гэбл слушает.
— Говорит Мэтью Питтман.
— Да? — услышал Питтман после некоторого молчания. Гэбла мучила одышка. — Я читал о вас в газетах.
— Похоже, вы не очень удивлены таким ранним звонком.
— Я давно ничему не удивляюсь, — сказал Гэбл. — Это неудивительно в моем возрасте. Я только не понимаю, с кем говорю. Вы как-то странно представились моему помощнику.
— Ясно, что не понимаете. Видимо, не одного меня замыслили прикончить.
Гэбл откашлялся и произнес:
— Что вы имеете в виду?
— Это не телефонный разговор, я понимаю. Другого и нельзя было ожидать от дипломата, мастера вести секретные переговоры. И все же нам с вами есть о чем потолковать.
— Возможно. Но каким же образом, если телефон вы исключаете?
— При личной встрече.
— О?! Но где гарантия, что вы не убьете меня так же, как моего друга и коллегу.
— У меня тоже нет никаких гарантий. Тем более что вашего коллегу убили вы, а не я.
— Побойтесь Бога, мистер Питтман. У вас богатая фантазия. То вы заявляете, что я собираюсь убить вас, то, что убил своего друга.
— Эта линия не прослушивается, так что давайте говорить на чистоту.
— Ошибаетесь, иногда прослушивается.
— Надеюсь, это не помешает вам вступить в переговоры?
Гэбл снова откашлялся.
— С гордостью могу сказать, что за все время своей деятельности никогда не отказывался от переговоров.
— В таком случае выслушайте меня. Совершенно очевидно, что ситуация вышла из-под контроля. Вы не ожидали, что я так долго смогу оставаться в живых. И впутаю в это дело массу людей.
Гэбл молчал, в трубке лишь было слышно, как тяжело он дышит.
— Вы разрушили мою жизнь, — сказал Питтман. — Теперь у меня появилась возможность разрушить вашу. В общем, ситуация патовая. Пожалуй, лучше всего мне исчезнуть. К нашему обоюдному удовольствию. Естественно, с солидным капиталом. Миллион долларов и паспорт с чужим именем.
— Не слишком ли много вы просите?
— Такова моя цена. Еще потребуется паспорт для Джилл Уоррен.
— С паспортом все не так просто.
— Но не с вашими связями в Госдепартаменте. Подумайте над моим предложением. Я исчезаю. Ваша тайна сохранена. У вас не остается больше проблем.
— Возможно, я и соглашусь встретиться с вами, но заранее отменяю все ваши нелепые и ложные обвинения, в частности, в том, что я стремлюсь скрыть убийство. Мы ведем с вами гипотетическую дискуссию.
— Что же, мистер Гэбл, я принимаю ваши правила игры.
— Только дайте мне время подумать.
— Хорошо. Перезвоню вам в десять утра. Не могу задерживаться у телефонного аппарата.
3
Питтман постучал, и миссис Пейдж тотчас открыла дверь. Ее роскошное платье было измято и казалось несколько неуместным с утра в заштатном мотеле. Зато выглядела она энергичной и готовой к решительным действиям.
— Вы слышали утренние новости? — спросила она.
— О самоубийстве Стэндиша? — Питтман кивнул.
— Он всегда был самым слабым из всей пятерки, полная противоположность моему отцу, наиболее сильному среди них. Надо и дальше оказывать на него давление.
— Именно этим я и занимался сегодня с самого утра.
— Каким образом? — поспешно спросила миссис Пейдж.
Питтман объяснил.
— Будьте осторожны. Отец — великий манипулятор.
— И убежден, что тут ему нет равных. На это я и делаю ставку. Пусть думает, что никто не переиграет его на его же поле.
— А вы собираетесь это сделать? Да, риск не малый.
— У меня нет выбора. Просто прятаться мы не можем. Должны постоянно атаковать. По пути в Вашингтон сделаем несколько остановок. Я встречусь с людьми, у которых когда-то брал интервью.
— С кем именно?
— Со специалистом по системам безопасности и экспертом-оружейником. Я все объясню по дороге.
— А вдруг они вас узнают? — спросила миссис Пейдж. — По газетным статьям и телевизионным сообщениям...
— Я брал у них интервью пять лет тому назад, когда был значительно полнее и носил усы. Так что вряд ли меня узнают. Но как бы ни был велик риск, я все равно не отказался бы от встречи. Без их помощи мой план не сработает.
Не прекращая разговора, Питтман подошел к соседней двери и постучался. Появился Джордж, и все стали спускаться по бетонным ступеням к машине, где их ждала Джилл.
— Дайте ключи от ваших номеров, я оставлю их на стойке и рассчитаюсь, — сказал Джордж.
— Прекрасно, — ответила Джилл. — Встретимся в ресторане.
— В ресторане? — с неподдельным ужасом переспросила миссис Пейдж.
— Хорошо, хорошо, это «Рей Роджерс» — закусочная вроде «Макдональдса». Считайте, что вы решили обогатить свой жизненный опыт. Времени нет, возьмем все навынос и подкрепимся в пути, не выходя из машины.
— Время. Да, конечно. Но нам следует сделать еще кое-что, — твердо произнесла миссис Пейдж. — Заехать в больницу. Навести справки о Брэдфорде.
4
Питтман стоял в потоке света люминесцентных ламп, вдыхая острые лекарственные запахи. В дверях кардиологического отделения появилась Джилл. Питтман помрачнел, увидев суровое выражение ее лица.
— В чем дело? — спросил он, чувствуя, как похолодели ладони. — Только не говори, что он умер.
— Он покинул нас.
Навстречу Джилл шагнула миссис Пейдж. Лицо ее стало пепельно-серым.
— Он умер?!
— Нет, ушел в буквальном смысле слова. Исчез. Убежал, — ответила Джилл. — Медсестра зашла к нему в пять утра и увидела пустую постель. Деннинг освободился от капельниц, выключил приборы наблюдения за сердцем, чтобы не загудели, когда он станет снимать с груди датчики. Одежда хранилась в шкафу в палате. Деннинг переоделся и выскользнул из больницы.
— И откуда только у него силы, — удивился Питтман. — Что за дьявольщина взбрела ему на ум?
Джордж покачал головой.
— Вчера он просто устал, а теперь может довести себя до инфаркта.
— Очевидно, считает, что риск полностью оправдан. Хочет добить их. Двоих, оставшихся из пятерки «Больших советников». Только так можно объяснить его одержимость.
— Проклятье! В игру вошла «темная лошадка», — бросил Питтман. — Деннинг вышел из-под контроля, и одному Богу известно, какой вред он может нанести нашему плану.
— Сейчас не время охать да ахать, — заявила миссис Пейдж. — Мы должны действовать. Что вы на меня так смотрите?
Питтман шагнул к ней.
— Миссис Пейдж, нет ли у вас каких-нибудь связей с «Вашингтон пост»? Необходим сотрудник отдела некрологов, способный оказать нам одну услугу.
5
Восемь часов спустя, уже во второй половине дня, Питтман вновь оказался в Фэрфаксе. Быстро миновал его, проехал по 29-й дороге на запад и затем по 15-й в направлении поместья Юстаса Гэбла. Как проехать, Юстас Гэбл объяснил Питтману во время второго телефонного разговора, состоявшегося ровно в десять, как и было условлено. Щурясь от яркого солнца, Питтман то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что серый «форд»-универсал с Джилл за рулем не затерялся в густом потоке машин. Универсал и все размещенное внутри оборудование были арендованы с помощью кредитной карточки Джорджа. Питтман подумал, что Джордж заслуживает самой высокой награды, но теперь главное — остаться в живых. Лишь в этом случае бедный Джордж будет вознагражден по заслугам. Питтман проезжал мимо фермерских полей и перелесков, казавшихся в солнечных лучах золотыми, и молил Бога о том, чтобы дал ему еще раз увидеть эту красоту, увидеть Джилл. Он тосковал по Джереми, чувствуя, что сын где-то рядом, помогает ему.
«Придай мне сил, сын».
Питтман подъехал к щиту с надписью «ЗАГОРОДНЫЙ КЛУБ „ЭВЕРГРИН“» и повернул налево, в густую тень деревьев. Проехав еще милю, свернул направо, на обсаженную дубами и посыпанную гравием дорогу. Взглянув в зеркало заднего вида, заметил, что Джилл поставила свою машину в придорожных кустах, как было условлено. Сердце у Питтмана защемило. Только сегодня он ощутил свое одиночество.
Он миновал поворот, за которым начался пологий подъем. Наступил апрель, вокруг расстилались роскошные луга, но как контрастировала эта мирная картина с внутренним состоянием Питтмана. По мере приближения к жилищу Гэбла его все больше одолевал страх. А ведь еще неделю назад он не испытывал ничего, кроме безразличия, когда, узнав, что Джонатан Миллгейт вывезен из больницы, тайком пробрался в имение в Скарсдейле.
В тот день Питтман все свои силы направил на то, чтобы собрать материал для статьи и выполнить долг перед другом, Бертом Форситом. Мысль о самоубийстве вытеснила страх, когда он под дождем крался в особняк. Он не испугался, обнаружив Миллгейта в импровизированной больничной палате над пятиместным гаражом в окружении медсестры, доктора и «Больших советников». Чувство страха просто атрофировалось, Питтману было все равно, что с ним произойдет. Мысль о самоубийстве выработала в нем иммунитет к ощущению опасности.
Теперь же все обстояло по-иному.
6
Особняки располагались далеко от дороги, на значительном расстоянии один от другого. За белыми деревянными изгородями топтались лошади. Слева и чуть впереди Питтман увидел высокую каменную стену. Он подвел машину к закрытым металлическим воротам и остановился в поле зрения телевизионной камеры, смонтированной на гребне стены слева от ворот. Следуя полученной инструкции, он высунулся из окна автомобиля, чтобы камера могла его запечатлеть.
Ворота с шумом открылись. И сразу закрылись, как только Питтман въехал на территорию. Он видел это в зеркале заднего вида. Он катил по мощеной дороге через широкую, поросшую прекрасной травой луговину. Дорога проходила через холм. На его противоположной стороне, справа, ближе к вершине, Питтман увидел уютно расположившийся на склоне обширный одноэтажный комплекс с архитектурой в стиле Франка Ллойда Райта. Белые известняковые стены, искусственные террасы, темные деревянные балки крыши великолепно вписывались в ландшафт. Питтман подумал, что за многочисленными деревьями и кустарниками жилище Гэбла не видно снизу, оттуда, где располагалось поле для игры в гольф.
Охраны видно не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Питтман, не отрывая глаз от потолка, вдруг осознал, что ярость Деннинга и ужас «Больших советников» — не что иное, как две стороны одной медали. Одержимые прошлым, они губили себя.
«Но со мной дело обстоит по-другому, — думал Питтман. — Я не хочу ничьей смерти, даже своей, как еще неделю назад. Самоубийство больше не кажется мне естественным выходом, напротив, я потрясен. Я хочу жить. Господи, как же я хочу жить. Просто не верится!»
Из раздумий Питтмана вывела Джилл, — она шевельнулась и, к его удивлению, села, подтянув к подбородку колени. В темноте был едва различим ее силуэт.
— Что ты сказал? — спросила она.
— Ничего.
— Но ты разговаривал. Бормотал что-то.
— Бормотал? А я думал, ты спишь.
— То же самое я думала о тебе.
— Нет. Никак не мог уснуть.
— Я тоже. Ты бормотал что-то о желании жить.
— Просто размышлял вслух.
— Это прекрасно! За какую-то неделю ты проделал поистине огромный путь от пистолета во рту до стремления выжить любой ценой.
— Я думал о Деннинге.
— Да. Надо позвонить в больницу, узнать, как он там.
— Представляю, до чего он обрадуется, узнав о самоубийстве Стэндиша. Как бы сам не умер от счастья.
— Именно радость и привела его на больничную койку.
— Это уж точно. То же самое, если не хуже, может случиться с уцелевшими «Большими советниками». С эмоциями шутки плохи. И если Юстас Гэбл и Уинстон Слоан загнутся, я отправлюсь следом за ними, потому что не смогу доказать свою невиновность. Надо действовать, а то не успею...
— Что?
— Я репортер. И лучше всего умею брать интервью. Думаю, это наш единственный путь к спасению.
2
Едва рассвело, Питтман, поеживаясь от утренней прохлады и следя за клубами пара, вырывавшимся изо рта, поставил машину у телефонной будки рядом с придорожным кафе. Шум редких машин казался особенно громким в тишине раннего утра. Джилл следом за Питтманом выбралась из автомобиля и стала рядом с телефонной будкой, а он, пробежав глазами листок с номерами, опустил монету и набрал нужные цифры. После третьего гудка трубку снял мужчина и с подобострастием, свойственным слугам высокопоставленных лиц, ответил:
— Резиденция мистера Гэбла...
— Попросите его.
— Позвольте узнать, кто говорит, сэр.
— Лучше бы сказали, что в такой ранний час не следует беспокоить мистера Гэбла.
— Простите, сэр. Не понял.
— Сейчас шесть утра, а вы сразу подняли трубку. Дежурите у телефона? Видно, неспроста.
— Я и вправду не понимаю вас, сэр. Если желаете говорить с мистером Гэблом, назовитесь, пожалуйста.
— Я тот, кого он хочет убить.
На другом конце провода наступило молчание.
— Давайте, — продолжал Питтман, — сообщите ему.
— Как вам будет угодно, сэр.
Питтман ждал, поглядывая на Джилл, ее лицо, обычно свежее и румяное, сейчас было серым от напряжения и усталости.
Через тридцать секунд в трубке послышался слабый старческий голос, похожий на шуршание сухих листьев.
— Юстас Гэбл слушает.
— Говорит Мэтью Питтман.
— Да? — услышал Питтман после некоторого молчания. Гэбла мучила одышка. — Я читал о вас в газетах.
— Похоже, вы не очень удивлены таким ранним звонком.
— Я давно ничему не удивляюсь, — сказал Гэбл. — Это неудивительно в моем возрасте. Я только не понимаю, с кем говорю. Вы как-то странно представились моему помощнику.
— Ясно, что не понимаете. Видимо, не одного меня замыслили прикончить.
Гэбл откашлялся и произнес:
— Что вы имеете в виду?
— Это не телефонный разговор, я понимаю. Другого и нельзя было ожидать от дипломата, мастера вести секретные переговоры. И все же нам с вами есть о чем потолковать.
— Возможно. Но каким же образом, если телефон вы исключаете?
— При личной встрече.
— О?! Но где гарантия, что вы не убьете меня так же, как моего друга и коллегу.
— У меня тоже нет никаких гарантий. Тем более что вашего коллегу убили вы, а не я.
— Побойтесь Бога, мистер Питтман. У вас богатая фантазия. То вы заявляете, что я собираюсь убить вас, то, что убил своего друга.
— Эта линия не прослушивается, так что давайте говорить на чистоту.
— Ошибаетесь, иногда прослушивается.
— Надеюсь, это не помешает вам вступить в переговоры?
Гэбл снова откашлялся.
— С гордостью могу сказать, что за все время своей деятельности никогда не отказывался от переговоров.
— В таком случае выслушайте меня. Совершенно очевидно, что ситуация вышла из-под контроля. Вы не ожидали, что я так долго смогу оставаться в живых. И впутаю в это дело массу людей.
Гэбл молчал, в трубке лишь было слышно, как тяжело он дышит.
— Вы разрушили мою жизнь, — сказал Питтман. — Теперь у меня появилась возможность разрушить вашу. В общем, ситуация патовая. Пожалуй, лучше всего мне исчезнуть. К нашему обоюдному удовольствию. Естественно, с солидным капиталом. Миллион долларов и паспорт с чужим именем.
— Не слишком ли много вы просите?
— Такова моя цена. Еще потребуется паспорт для Джилл Уоррен.
— С паспортом все не так просто.
— Но не с вашими связями в Госдепартаменте. Подумайте над моим предложением. Я исчезаю. Ваша тайна сохранена. У вас не остается больше проблем.
— Возможно, я и соглашусь встретиться с вами, но заранее отменяю все ваши нелепые и ложные обвинения, в частности, в том, что я стремлюсь скрыть убийство. Мы ведем с вами гипотетическую дискуссию.
— Что же, мистер Гэбл, я принимаю ваши правила игры.
— Только дайте мне время подумать.
— Хорошо. Перезвоню вам в десять утра. Не могу задерживаться у телефонного аппарата.
3
Питтман постучал, и миссис Пейдж тотчас открыла дверь. Ее роскошное платье было измято и казалось несколько неуместным с утра в заштатном мотеле. Зато выглядела она энергичной и готовой к решительным действиям.
— Вы слышали утренние новости? — спросила она.
— О самоубийстве Стэндиша? — Питтман кивнул.
— Он всегда был самым слабым из всей пятерки, полная противоположность моему отцу, наиболее сильному среди них. Надо и дальше оказывать на него давление.
— Именно этим я и занимался сегодня с самого утра.
— Каким образом? — поспешно спросила миссис Пейдж.
Питтман объяснил.
— Будьте осторожны. Отец — великий манипулятор.
— И убежден, что тут ему нет равных. На это я и делаю ставку. Пусть думает, что никто не переиграет его на его же поле.
— А вы собираетесь это сделать? Да, риск не малый.
— У меня нет выбора. Просто прятаться мы не можем. Должны постоянно атаковать. По пути в Вашингтон сделаем несколько остановок. Я встречусь с людьми, у которых когда-то брал интервью.
— С кем именно?
— Со специалистом по системам безопасности и экспертом-оружейником. Я все объясню по дороге.
— А вдруг они вас узнают? — спросила миссис Пейдж. — По газетным статьям и телевизионным сообщениям...
— Я брал у них интервью пять лет тому назад, когда был значительно полнее и носил усы. Так что вряд ли меня узнают. Но как бы ни был велик риск, я все равно не отказался бы от встречи. Без их помощи мой план не сработает.
Не прекращая разговора, Питтман подошел к соседней двери и постучался. Появился Джордж, и все стали спускаться по бетонным ступеням к машине, где их ждала Джилл.
— Дайте ключи от ваших номеров, я оставлю их на стойке и рассчитаюсь, — сказал Джордж.
— Прекрасно, — ответила Джилл. — Встретимся в ресторане.
— В ресторане? — с неподдельным ужасом переспросила миссис Пейдж.
— Хорошо, хорошо, это «Рей Роджерс» — закусочная вроде «Макдональдса». Считайте, что вы решили обогатить свой жизненный опыт. Времени нет, возьмем все навынос и подкрепимся в пути, не выходя из машины.
— Время. Да, конечно. Но нам следует сделать еще кое-что, — твердо произнесла миссис Пейдж. — Заехать в больницу. Навести справки о Брэдфорде.
4
Питтман стоял в потоке света люминесцентных ламп, вдыхая острые лекарственные запахи. В дверях кардиологического отделения появилась Джилл. Питтман помрачнел, увидев суровое выражение ее лица.
— В чем дело? — спросил он, чувствуя, как похолодели ладони. — Только не говори, что он умер.
— Он покинул нас.
Навстречу Джилл шагнула миссис Пейдж. Лицо ее стало пепельно-серым.
— Он умер?!
— Нет, ушел в буквальном смысле слова. Исчез. Убежал, — ответила Джилл. — Медсестра зашла к нему в пять утра и увидела пустую постель. Деннинг освободился от капельниц, выключил приборы наблюдения за сердцем, чтобы не загудели, когда он станет снимать с груди датчики. Одежда хранилась в шкафу в палате. Деннинг переоделся и выскользнул из больницы.
— И откуда только у него силы, — удивился Питтман. — Что за дьявольщина взбрела ему на ум?
Джордж покачал головой.
— Вчера он просто устал, а теперь может довести себя до инфаркта.
— Очевидно, считает, что риск полностью оправдан. Хочет добить их. Двоих, оставшихся из пятерки «Больших советников». Только так можно объяснить его одержимость.
— Проклятье! В игру вошла «темная лошадка», — бросил Питтман. — Деннинг вышел из-под контроля, и одному Богу известно, какой вред он может нанести нашему плану.
— Сейчас не время охать да ахать, — заявила миссис Пейдж. — Мы должны действовать. Что вы на меня так смотрите?
Питтман шагнул к ней.
— Миссис Пейдж, нет ли у вас каких-нибудь связей с «Вашингтон пост»? Необходим сотрудник отдела некрологов, способный оказать нам одну услугу.
5
Восемь часов спустя, уже во второй половине дня, Питтман вновь оказался в Фэрфаксе. Быстро миновал его, проехал по 29-й дороге на запад и затем по 15-й в направлении поместья Юстаса Гэбла. Как проехать, Юстас Гэбл объяснил Питтману во время второго телефонного разговора, состоявшегося ровно в десять, как и было условлено. Щурясь от яркого солнца, Питтман то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что серый «форд»-универсал с Джилл за рулем не затерялся в густом потоке машин. Универсал и все размещенное внутри оборудование были арендованы с помощью кредитной карточки Джорджа. Питтман подумал, что Джордж заслуживает самой высокой награды, но теперь главное — остаться в живых. Лишь в этом случае бедный Джордж будет вознагражден по заслугам. Питтман проезжал мимо фермерских полей и перелесков, казавшихся в солнечных лучах золотыми, и молил Бога о том, чтобы дал ему еще раз увидеть эту красоту, увидеть Джилл. Он тосковал по Джереми, чувствуя, что сын где-то рядом, помогает ему.
«Придай мне сил, сын».
Питтман подъехал к щиту с надписью «ЗАГОРОДНЫЙ КЛУБ „ЭВЕРГРИН“» и повернул налево, в густую тень деревьев. Проехав еще милю, свернул направо, на обсаженную дубами и посыпанную гравием дорогу. Взглянув в зеркало заднего вида, заметил, что Джилл поставила свою машину в придорожных кустах, как было условлено. Сердце у Питтмана защемило. Только сегодня он ощутил свое одиночество.
Он миновал поворот, за которым начался пологий подъем. Наступил апрель, вокруг расстилались роскошные луга, но как контрастировала эта мирная картина с внутренним состоянием Питтмана. По мере приближения к жилищу Гэбла его все больше одолевал страх. А ведь еще неделю назад он не испытывал ничего, кроме безразличия, когда, узнав, что Джонатан Миллгейт вывезен из больницы, тайком пробрался в имение в Скарсдейле.
В тот день Питтман все свои силы направил на то, чтобы собрать материал для статьи и выполнить долг перед другом, Бертом Форситом. Мысль о самоубийстве вытеснила страх, когда он под дождем крался в особняк. Он не испугался, обнаружив Миллгейта в импровизированной больничной палате над пятиместным гаражом в окружении медсестры, доктора и «Больших советников». Чувство страха просто атрофировалось, Питтману было все равно, что с ним произойдет. Мысль о самоубийстве выработала в нем иммунитет к ощущению опасности.
Теперь же все обстояло по-иному.
6
Особняки располагались далеко от дороги, на значительном расстоянии один от другого. За белыми деревянными изгородями топтались лошади. Слева и чуть впереди Питтман увидел высокую каменную стену. Он подвел машину к закрытым металлическим воротам и остановился в поле зрения телевизионной камеры, смонтированной на гребне стены слева от ворот. Следуя полученной инструкции, он высунулся из окна автомобиля, чтобы камера могла его запечатлеть.
Ворота с шумом открылись. И сразу закрылись, как только Питтман въехал на территорию. Он видел это в зеркале заднего вида. Он катил по мощеной дороге через широкую, поросшую прекрасной травой луговину. Дорога проходила через холм. На его противоположной стороне, справа, ближе к вершине, Питтман увидел уютно расположившийся на склоне обширный одноэтажный комплекс с архитектурой в стиле Франка Ллойда Райта. Белые известняковые стены, искусственные террасы, темные деревянные балки крыши великолепно вписывались в ландшафт. Питтман подумал, что за многочисленными деревьями и кустарниками жилище Гэбла не видно снизу, оттуда, где располагалось поле для игры в гольф.
Охраны видно не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47