Малдер оторвался от микроскопа:
- Понятно. Как полагаешь, первые две записки написал этот же человек?
- Несомненно, - Хендерсон подняла на него глаза, полные печали. - Ты думаешь, это он убил агента Фэрду?
- Думаю, он. Хотя и не представляю - каким образом! Свернуть Реджи шею в его собственной спальне - это… - Малдер замолк.
Хендерсон покивала. Глаза ее затуманились.
- Знаешь, что мне пришло в голову?.. - она вновь уткнулась в микроскоп. - Обрати внимание: ни на одной записке нет отпечатков пальцев. А если бы у этого типа была надета перчатка, характер штрихов был бы немного другим… Поразмысли-ка над этим противоречием…
Едва он переступил порог родного кабинета, Скалли тряхнула волосами:
- Малдер! Я тебя обыскалась! Послушай-ка, что я обнаружила, - она кивнула на лежащую перед нею бумагу. - По данным Американской медицинской ассоциации, доктор Ригли, подписавший свидетельство о смерти Барнета в тюрьме «Ташму», с семьдесят девятого года врачом не считается.
Малдер сел напротив:
- Что ты имеешь в виду?
- Он был исключен из членов Ассоциации без права на восстановление, - с торжеством заявила Скалли, - после того как власти штата Мэриленд лишили его гранта за вопиющие нарушения врачебной этики.
- Где ты это раскопала?
- В ежемесячнике Национального института здоровья.
Малдер задумался.
Скалли ждала, зная заранее, какой следующий вопрос задаст напарник.
- Что за исследования вел этот Ригли? - спросил он наконец.
Вопрос был тот самый, ожидаемый. Поэтому Скалли ответила мгновенно:
- Этот Ригли проводил эксперименты над детьми, страдающими болезнью под названием «прогерия».
- И где это было?
- В самом Национальном институте здоровья. В Бетезде. От Вашингтона - два шага!
- Позвони-ка в этот институт, - сказал Малдер, - сообщи о нашем приезде. - Он вдруг улыбнулся. - По-моему, я уже месяц не интересовался собственным здоровьем. Да и тебе бы не мешало провериться…
Национальный институт здоровья
День третий
В национальном институте здоровья Малдера и Скалли провели в кабинет некоего доктора Энгера.
Это был совершенно лысый мужчина лет пятидесяти пяти, с большими вислыми усами и в очках со старомодной роговой оправой.
К приезду гостей из ФБР он подготовился основательно - на столе стоял не менее старомодный, чем очки доктора, кинопроектор, а на стене висел древний белый экран.
После взаимных приветствий и обмена любезностями Скалли устроилась за столом и достала блокнот. Доктор зашторил окно, погасил свет, зажег для Скалли маленькую настольную лампу и включил аппарат. Раздавшийся стрекот напомнил Малдеру детство - у них дома были кинокамера и проектор.
На экране появилась совершенно плоская, коротко остриженная морщинистая женщина в белом балахоне, совсем маленького роста - не выше ста сорока сантиметров - и абсолютно седая. Этакая дожившая до преклонного возраста карлица из цирка…
- Эта пациентка - восьмилетняя девочка, - сказал доктор Энгер. - У нее последняя стадия прогерии.
Малдер с удивлением глянул на него:
- Судя по внешнему виду, она родилась, как минимум, в начале века…
Скалли поправила настольную лампу и сделала в своем блокноте какую-то пометку.
- По всему миру зарегистрировано не более ста случаев этого заболевания, - продолжал доктор Энгер. - Оно встречается крайне редко…
- Болезнь неизлечима? - быстро спросила Скалли.
- Да, неизлечима, - доктор развел руками. - Некоторым больным, правда, удается дожить до раннего отрочества, но большинство погибает в возрасте семи-восьми лет.
Малдер покачал головой и вновь посмотрел на девочку-старушку:
- От чего же они умирают?
- Клиническая картина - смерть от сердечно-сосудистых заболеваний. Но на самом деле это бедное дитя умирает от самой обыкновенной старости…
Маленькая старушка на экране подбежала к мужчине в очках и белом халате, вытащила у него из кармана большую конфету в яркой обертке, развернула и целиком засунула в рот. Морщинистое лицо засияло бесконечным и неподдельным счастьем.
Мужчина погладил старушку по седой головке и посмотрел прямо в камеру.
- Это и есть Ригли? - спросил Малдер.
- Да, в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году. - Доктор Энгер снял очки и отвернулся от экрана. - Джозеф Ригли полагал, что найдет возможность замедлить процесс старения у таких больных. Поначалу его лабораторные исследования обещали немало, но потом он совсем отбился от рук… - голос Энгера стал жестким. - Он хотел начать эксперименты над людьми.
- А почему ему не позволили? - Малдер отвернулся от экрана.
Скалли продолжала писать в своем блокноте.
Энгер вдруг заволновался, пробежался по кабинету, пересек луч проектора - по экрану прошла тень.
- Потому что ему нельзя было позволять. Все было слишком гипотетично, слишком… опасно то есть… - Энгер замахал рукой. - Поймите вы! Я знал Джо Ригли. Он плевал на этих детей, он относился к ним не лучше, чем к лабораторным крысам. Прогрессия - ужасная болезнь, а он рассматривал ее как прекрасную возможность… он именно так и говорил: «Прекрасная возможность!»… разгадать секреты старости. И когда ему не разрешили продолжать эксперименты, он пришел в неописуемую ярость. Он словно тронулся от злобы! Знаете, как его звали за глаза?
- Как?
- Доктор Менгеле!
- Каким же все-таки образом Ригли потерял диплом врача? - спросила Скалли.
- А он стал проводить эксперименты над людьми без разрешения. С согласия пациента… - Энгер сжал кулаки. - Когда все это выплыло на свет божий, грант у Ригли отобрали и подали на него в суд от имени городской ассоциации врачей.
Скалли захлопнула блокнот:
- Боюсь, ваш бывший коллега исчез с лица земли!
Доктор Энгер посмотрел на свои сжатые кулаки и помотал головой.
- Возможно, вы правы. - Он сел за стол. - Хотя долгое время ходили упорные слухи… Будто бы он отправился в Южную Америку. С целью продолжать свои эксперименты.
Малдер подошел к экрану вплотную.
Изображение двигалось теперь прямо по нему - доктор Джозеф Ригли, взяв маленькую старушку за сморщенную ручонку, вел ее к открытой двери. Сделав несколько шагов, он вновь оглянулся на камеру и улыбнулся.
Всю дорогу до Штаб-квартиры ФБР напарник был молчалив и задумчив. Он вовремя тормозил на перекрестках и вовремя добавлял газу, но было хорошо видно, что мысли его пребывают вдали от дорожной обстановки.
Наконец Скалли не выдержала:
- Брось, Малдер! Молодость не возвращается!
Он посмотрел на нее как на помешанную:
- Очевидно, Ригли отыскал способ возвратить ее…
- Чушь! - Скалли пожала плечами. - Полная чушь!
- А вдруг все-таки отыскал! - Малдер вновь бросил на нее быстрый взгляд. - И ему нужны были подопытные. Одним из них стал Джон Барнет.
- Малдер! Это же из области научной фантастики!
Напарник усмехнулся:
- То же самое ты бы сказал двадцать лет назад о методах генной инженерии и о клонировании. Или, к примеру, о компьютерных играх и искусственном разуме. А вдруг с помощью Ригли наш друг Барнет отыскал для себя идеальный метод маскировки - молодость!
В чем-то он был прав. А если и не был, то для того, чтобы опровергнуть его, требовалось разобраться с этим доктором Ригли подробнее.
Малдер снов замолк. Но когда машина подъехала к зданию Штаб-квартиры, сказал:
- Я не могу потребовать для тебя охрану на основании того, что ты сейчас имеем. Поэтому у меня к тебе большая просьба, - голос его сделался требовательным, - не открывай дверь незнакомым людям и не выпускай из рук оружие.
И вот тут Скалли впервые за эти дни стало по-настоящему страшно.
Штаб-квартира ФБР
Вашингтон, округ Колумбия
День второй
- А можно запустить программу в обратную сторону?
Малдер вновь сидел перед экраном компьютера. С дисплея на него смотрело знакомое лицо Барнета, то самое - без усов, бороды и лысины.
- Можно, - сказала оператор.
- Тогда давайте вернем его к более юному возрасту. Скажем, лет на десять назад…
Девушка посмотрела на него с удивлением, но пальцы ее послушно запрыгали по клавишам.
Физиономия на дисплее сделалась более худощавой, морщины уменьшились, волосы стали гуще.
- Теперь еще на пять…
Морщины совсем пропали.
Малдер, склонив голову, внимательно наблюдал за трансформацией.
- Неужели у вас нет его фотографий в ранних возрастах? - изумилась оператор.
- Нет, - сказал Малдер. - Этот тип очень не любил фотографироваться. Фотографироваться ему было - все равно что отрезать руку, - он прищурил левый глаз. - А добавьте-ка ему опять фунтов двадцать. Только теперь это должны быть двадцать фунтов здоровья и молодости.
Лица на дисплее неотвратимо менялось. Но сейчас оно становилось для Малдера более незнакомым, чем то, на лежащих перед ним многочисленных распечатках. Что в них необычного? Ничего!.. Барнет лысый, Барнет бородатый, Барнет в парике - юная прическа, но предательские морщины и мешки под глазами… Найти такого Барнета для ФБР проблемы не представляло.
Нового Барнета, двадцатипятилетнего, Контора тоже нашла бы без особых проблем. Нужно лишь немного времени и соответствующая армия агентов… Вот только никто не даст гарантии, что Барнет похож на свою компьютерную версию.
Квартира Даны Скалли
Аннаполис, штат Мэриленд
День третий
Поздний вечер
Работа над информацией, полученной в Национальном институте здоровья, заняла немало времени, и Скалли порадовалась, что укатила работать домой. В Штаб-квартире она бы точно ничего не успела.
Закончив читать последний файл, она оторвалась от дисплея и потянулась так, что хрустнули косточки в плечевых суставах.
Оказывается, уже настала ночь. В доме было темно, но Скалли не стала включать свет. Лишь поставила на стол подсвечник и зажгла свечи. При живом свете думается гораздо лучше. Чем при всяких там люстрах, настольных лампах и прочих бра…
Интересно, чем сейчас занимается Малдер?.. Хотя чем бы он ни занимался, он ждет ее резюме. А резюме для Малдера окажется не слишком утешительным. Впрочем, здесь от нее ничего не зависит - она не рождает новой информации, она лишь систематизирует уже имеющуюся…
Скалли еще раз потянулась, села за стол.
Защелкали клавиши, буквы стали складываться в слова, слова - в строчки.
«Выводы, сделанные Ригли, когда он еще работал официально, говорят, что старение живых организмов - на самом деле всего лишь генетическая болезнь. Ее можно вылечить и даже обратить вспять с помощью изменения химической структуры некоторых генов. Однако в источниках нет никаких данных о том, что работа Ригли принесла практические результаты и что его теории имеют под собой хоть какую-то почву».
Скалли остановилась, перечитала текст. Нормально, даже редактировать не придется.
И тут ей показалось, что она в доме не одна. Где-то родился некий звук. То ли щелчок, то ли шорох… Родился и сразу же умер. И непонятно, был он вообще или…
Она прислушалась.
Тихо шелестел вентилятор в компьютере, потрескивали свечи да время от времени подавал свой негромкий голос винчестер, когда текстовый процессор совершал автосохранение. Никого в доме не было. Кроме нее, Скалли, да ее мыслей…
Пальцы вновь опустились на клавиатуру:
«В ежемесячниках НИЗ утверждается, что выводы доктора Ригли о подобной генетической перестройке в лучшем случае могут рассматриваться как научная гипотеза и до получения первых практических результатов еще очень и очень далеко».
Где-то родился новый звук. А потом еще один.
Скалли прислушалась, растерянно оглянулась.
Пистолет лежал ярдах в восьми, на диване.
Скалли мысленно чертыхнулась. Ведь предупреждал же ее Малдер! Видит бог, предупреждал!.. Пока эти ярды преодолеешь, не то что выстрелить, горло перерезать можно. И не одному человеку!
Она тихохонько встала со стула, не отводя глаз от двери, сделала шажок в сторону дивана.
Никто в нее не выстрелил. Горло тоже было цело. Да еще как цело - чтобы сдержать рвущееся наружу дыхание, потребовалось сглотнуть, и это получилось запросто.
Еще один шажок, второй, третий… Бочком, Старбак, бочком…
Скалли медленно, словно боясь спугнуть пистолет, наклонилась. Пальцы левой руки коснулись кобуры.
Так… Сдержать дыхание… Поднять кобуру, прижать к груди… Правой вытащить «вальтер»… Положить кобуру назад… Дослать патрон в патронник… Снять с предохранителя…
Знакомые тактильные ощущения и звуки сразу сделали ее выше обычных пяти футов трех дюймов. Выше и сильнее. Теперь мы еще посмотрим - кто кого!..
Скалли выставила перед собой оружие - палец на спусковой крючок! - и сделала шаг к дверям в коридор. Подкралась, выглянула.
Вроде бы коридор пуст. Постояла, слушая звенящую тишину. Ближе всего - двери в спальню. Что ж, Старбак, туда мы и направимся.
Шаг, другой, третий…
Свет уличного фонаря в окне спальни рассеивал мрак. В зеркале над косметическим столиком был виден недоступный прямому взгляду угол. Ни души. Но ощущение «чужой в доме» усилилось. Остается угол слева от двери, там, где шкаф с постельным бельем…
Быстрый шаг в дверь, не шаг даже, нырок, пригнувшись, с одновременным разворотом влево.
1 2 3 4 5 6 7 8