Ему же требовались бумаги, способные сыграть роль динамита. Или хотя бы - стенобитного орудия. А таковых, увы, не имелось…
- Ладно!.. - сказал он и повернулся к Скалли. - Я только что получил еще одну дурацкую записку. Так что не буду вам мешать. Продолжайте изучать ваши факсы!
Оператор загрузила файл с имеющейся в архиве фотографией Барнета, и Малдер впился глазами в хорошо знакомую физиономию. Сколько раз за последние пять лет он видел во сне эту мразь, сколько раз стрелял ему в затылок!
«Если б сон стал явью! Уж на этот раз я бы и думать забыл про все эти инструкции. Инструкции создаются людьми, которым по гроб жизни не придется или пользоваться. А когда их придерживаются дураки, в этот самый гроб ложатся невинные…!
Рядом кашлянули, и Малдер оторвался от дисплея. Оператор вопросительно смотрела на не к месту задумавшегося спецагента.
- Сейчас он должен быть старше, - сказал Малдер. - И, вполне вероятно, прибавил в весе…
Девушка опустила пальцы на клавиатуру:
- Намного старше?
- Около пяти лет.
Лицо на дисплее начало меняться. Рельефнее прорезались морщины, под глазами набрякли мешки, квадратный подбородок слегка округлился, высокий лоб открылся еще больше, волосы на макушке поредели, выдавая будущую плешь.
Оператор пробовала совмещать различные варианты трансформаций, и возникающие физиономии порой не имели между собой ничего общего. Кроме глаз. Глаза, как известно, с возрастом практически не меняются. Разве лишь количество уменьшается, если очень уж не повезет.
- Кроме того, у него могут быть усы или борода, - добавил Малдер. - Или усы вкупе с бородой. А возможно, он теперь носит парик… В общем, надо учитывать любые изменения внешности.
Лицо на дисплее продолжало меняться. Подчиняясь клавиатуре и компьютерной программе, у Барнета отросла борода - то метелкой, то лопатой, а то и вовсе аккуратной эспаньолкой. Украсившие верхнюю губу усы тоже жили полной жизнью. Лысина на макушке покрылась буйной порослью, потом макушка стала похожа на кегельный шар.
Но Малдер уже не замечал всех этих трансформаций - он видел сейчас лица с дисплея таким, каким оно было в тот самый день, на суде…
Вашингтон, округ Колумбия
Пять лет назад
- Давайте вернемся назад, - сказала прокурор. - Скажите, агент Малдер, у вас действительно сложилось впечатление, что Джон Барнет получал удовольствие от своих преступлений? Что он оставлял свои записки с целью поиздеваться над вами?
Прокурор во время опроса свидетелей любила прохаживаться туда-сюда. Возможно, она демонстрировала публике безупречно сшитую черную костюмную пару с красной блузкой, а может, ходьба помогала ей придумывать наиболее острые вопросы - кто их знает, этих прокуроров в юбках, что у них на уме!.. Малдера, во всяком случае, ее непрерывное мотание только отвлекало.
- Да, по-моему, Барнету очень нравилось дразнить нас, - сказал он, придвинув поближе микрофон и сосредоточившись на лице сидящего в первом ряду Реджи. - Оставляя нам записки, он получал удовольствие, словно играл в некую увлекательную игру.
- Расскажите, пожалуйста, суду, что же случилось в тот день, когда вы задержали его.
Малдер повернулся к прокурору - постоянно отворачиваться от нее было бы, по крайней мере, невежливо.
- Мы устроили засаду на таможенном складе, в аэропорту. Ты знали, что Барнет получает информацию от одного из сотрудников компании, осуществляющей перевозку денег. Он платил информатору наличными. Все это мы знали… Но нам и в голову не могло прийти, что, когда инкассаторская машина прибудет за деньгами, Барнет окажется внутри нее. Под видом охранника… Поэтому ему и удалось захватить водителя в заложники.
- Иными словами, - сказала прокурор, останавливаясь перед Малдером, - он взял в заложники собственного сообщника?
- Да, мэм.
- Что же случилось потом?
- Мы блокировали Барнета и предложили ему освободить заложника и бросить оружие.
Прокурор вновь отправилась в свой бесконечный поход:
- Скажите, агент Малдер, где в тот момент находились лично вы?
- Я находился за спиной у Барнета.
- И у вас имелась возможность сделать прицеленный выстрел?
- Да, мэм.
Прокурор опять остановилась:
- Но вы стрелять не стали. Почему?
- Да, я не стал стрелять. Потому что не в правилах ФБР ставить под угрозу жизнь заложника. Ведь я не мог быть уверен, что убью его наповал. В случае же, если бы я его только ранил, он бы вполне успел выстрелить в заложника. И я думал… - Малдер вдруг заволновался. - В конце концов, Барнету некуда было деваться. И я думал, он сдастся.
- Что же произошло на самом деле?
- А на самом деле… - Малдер глянул на подсудимого и чуть не поперхнулся: тот презрительно улыбался, поигрывая цепочкой наручников. - Джон Барнет выстрелом в висок убил своего заложника и тот же выстрелил в агента Уоленберга. Он попал ему прямо в лицо…
- Благодарю вас, агент Малдер, - быстро сказал прокурор. - У меня больше нет вопросов.
Малдер продолжал смотреть на Барнета.
А тот продолжал улыбаться. Потом взял в руки стакан с водой и сделал неторопливый глоток. Словно сидел за стойкой бара, словно не о нем секунду назад и говорили.
И тут на Малдера нашло.
- Барнет пристрелил Стива Уоленберга запросто и с удовольствием! - сказал он в микрофон, по-прежнему глядя на обвиняемого.
Сразу вскочил адвокат:
- Ваша честь, я возражаю!
- Возражение принимается, - сказала судья. - Свидетель, я лишаю вас слова!
Но Малдер ее не слышал. Он видел презрительную улыбку на лице обвиняемого, и эта улыбка действовала на него, как красная тряпка на быка.
- Стив Уоленберг был человек… У него было жена и двое маленьких детей, а ты…
Судья стукнула молотком:
- Свидетель! Пройдите на свое место! Немедленно!!!
-Ты убил его не колеблясь, как паршивую собаку! - голос Малдера задрожал от ненависти. - И потому сам должен сдохнуть как собака, сукин сын!!!
Адвокат взвился, словно его ужалила в задницу оса:
- Ваша честь, остановите его!
В зале поднялся шум. Кто-то крикнул:
- Правильно! Собаке собачья смерть!
Присяжные переглядывались между собой.
Судья принялась колотить молотком так, будто из стола перед ней вылез трехдюймовый гвоздь, представляющий непосредственную угрозу для ее жизни.
- Свидетель! Если вы не прекратите, я привлеку вас к ответственности за неуважение к суду! - Потом она повернулась к публике: - А если присутствующие не успокоятся, я прикажу очистить зал!
Стук молотка и крики привели Малдера в чувство. Он тряхнул головой, отодвинул микрофон и спустился со свидетельского места.
Барнет смотрел на него все с той же презрительной улыбкой.
Малдер прошел мимо, сел радом с Реджи.
- Ты что, с ума сошел? - сказал Реджи. - Что ты себе позволяешь?
Малдер не ответил - он смотрел на Барнета.
А тот, обернувшись, по-прежнему не сводил с него глаз. Потом негромко - между ними было не более шести футов - сказал:
- Я пришью тебя, малыш!
Барнет произнес эти слова спокойно, даже доброжелательно - словно поблагодарил друга за неоценимую помощь. Или пригласил его на ленч…
Но в сердце Малдера хлынула морозная волна страха. Потому что за спокойствием и доброжелательностью (как за единственной аляповатой декорацией - нищета захудалого провинциального театрика) пряталась самая настоящая, бесконечная и откровенная ненависть …
Деликатное покашливание оператора прервало воспоминания Малдер. Девушка вновь смотрела на него вопросительно. А с дисплея пялился очередной вариант Барнетовой физиономии.
- Мне нужны распечатки всех возможных трансформаций.
Малдер встал.
- Хорошо, - сказала оператор.
Открылась дверь, в лабораторию вошла Скалли. Она была заметно взволнована.
- Я тут факс получила. Из федеральной тюрьмы «Ташму»…
- Ну и?.. - вскрикнул Малдер. - Они что-нибудь обнаружили?
- Нет, просто мне вдруг пришло в голову… Ведь Джон Барнет умер от сердечного приступа, верно? Во всяком случае, так утверждает свидетельство о смерти. Я попросила ох переслать факсом его медицинскую карту. - Скалли заглянула в бумагу. - Оказывается, Барнета поместили в тюремный госпиталь с диагнозом «Инфекция правой кисти»! Никаких упоминаний об осложнениях с сердцем. - Она протянула бумагу Малдеру. - Более того, шестью месяцами ранее, после очередного планового медобследования, ему поставили печать «Абсолютно здоров»!
У Малдера от предчувствия успеха заколотилось сердце. А Скалли смотрела на него. Нет, это еще не был взгляд типа «ты был прав, а я не верила!» Но Малдер понял, что хотя бы один кирпич в возводимой вокруг стене ему расшатать удалось.
Федеральная тюрьма «Ташму»,
штат Пенсильвания
День второй
На следующее утро они отправились в федеральную тюрьму «Ташму».
К счастью, тюрьма располагалась не на Диком Западе, а совсем рядом, в штате Пенсильвания. И потому, добираясь до нее из Вашингтона, можно было вполне обойтись без заказа билетов на самолет.
Тюрьма впечатляла. Отсюда вряд ли можно было удрать без помощи со стороны. Да и в этом случае в качестве помощи пришлось бы использовать полк «зеленых беретов» при поддержке танков и артиллерии.
Охранники, открывая и закрывая замки, передавали столичных гостей по отработанной цепочке, пока последний - медбрат тюремного госпиталя - не привел их в помещение, своей белизной чрезвычайно напоминающее больничную палату. Лишь решетки на окнах говорили о том, что в палате этой лечат заключенных.
- Крэндолл, к тебе пришли! - сказал медбрат человеку, сидевшему в инвалидной коляске спиной к двери.
- Ко мне никто никогда не приходит! - Энергичным движением рук Крэндолл развернул коляску.
Это был средних лет мужчина, обладатель серых глаз, крючковатого носа, небольших усов, короткой бородки и свойственной многим инвалидам глубокой безысходности во взгляде. Впрочем, едва он заметил Скалли, как глубокая безысходность мгновенно сменилась пристальным плотским интересом изголодавшегося самца.
Медбрат вышел, и Малдер тут же вцепился в обитателя палаты мертвой хваткой:
- Вы помните Джона Барнета?
Крэндолл с явным сожалением оторвался от созерцания неожиданной гостьи:
- Еще как помню.
- Вы хорошо его знали?
- На атасе я у него не стоял, - Крэндолл фыркнул. - И штаны перед ним не расстегивал… Так, шапочные знакомые…
- Но в завещании он назвал вас своим единственным наследником, - заметила Скалли. - Вероятно, слова «шапочные знакомые» надо бы заменить словом «друзья»?
Крэндолл вновь вернулся к созерцанию дамских прелестей, шумно сглотнул слюну и лишь через несколько секунд ответил:
- Нет, мэм. Это мы уже тут с ним стямались, на живодерне.
- Вам известно, что Барнет умер от сердечного приступа? - сказал Малдер. - Здесь, в госпитале, в восемьдесят девятом году…
- Как это умер!? - воскликнул он ошалело. - Что ты мне шьешь?
- Так написано в свидетельстве о смерти.
- Он жив. И никакого сердечного приступа не было, болт мне в задницу.
- Почему вы так считаете?
Крэндолл вновь повернулся к Скалли, но на этот раз в его взгляде не было и намека на похоть.
- Когда я видел Джонни в последний раз, он был совсем рядом, - голос Крэндолла дрогнул. - Живодер только что отхряпал ему больную граблю… правую…
- Какой живодер? - быстро спросил Малдер. - Доктор Ригли?
- Да-да, доктор Ригли. Он сказал, будто Джонни копыта откинул. - Крэндолл заволновался еще больше, у него даже руки затряслись, будто в отходняке. - Но я знал, что он баки забивает! Он на меня крысой посмотрел, когда я спросил!
- Но почему вы решили, что Барнет не умер?
Федеральная тюрьма «Ташму»,
штат Пенсильвания
Четыре года назад
Крендолла разбудили среди ночи дикие вопли. Он тяжело перевернулся на другой бок - мясники ничего не могли сделать с его больными ногами - и попытался заснуть. Однако вопли продолжались, и Крэндолл понял, что под такую музыку компанию подушке не составишь.
Пришлось перебраться в стоящую возле койки коляску и отправиться на поиски музыканта. Хорошо еще, его, Крэндолла, палату давно уже на ночь не запирали - что от безногого ждать!..
Крэндолл выкатился в коридор и тут же наткнулся на открытую дверь в палате Джонни Барнета.
Палата была пуста.
Джонни попал на живодерню пару дней назад, и Крэндолл сразу проникся к нему симпатией. В конце концов, разве важно, что новый знакомый по масти явно мокрушник? Хвороба всех уравнивает, а Джонни, по всему видно, не косил - у него и в самом деле разболелась правая грабля. К тому же он не кроил из себя неприступного. А скольких он там пришил, это были его личные с дядей Сэмом дела и ничьи больше. Да и к Крэндоллу он относился неплохо…
Вопли продолжались, и Крэндолл покатил вдоль коридора. Ему показалось, что кричит Джонни, а Джонни не стал бы орать зря. Раз кричит - значит, ему и в самом деле несладко.
Потом вопли стихли, но Крэндолл уже засек дверь, из-за которой они только что неслись. Подкатил, повернул ручку. И увидел Очкарика, мясника, которого при обращении положено звать доктором Ригли.
1 2 3 4 5 6 7 8