- вернулся Молдер к прерванному разговору.
- Конечно, о чем разговор! - живо отозвался доктор Грейвз. - Если хотите, мы можем сделать это прямо сейчас.
Он взглянул на часы.
- Как раз в это время у них идет сеанс трудотерапии. Через четверть часа начнется обед, но мы еще успеем до него…
Стэн Филипс опустил занавеску и отошел от окна. Воровато оглянувшись, он сгреб в ладонь таблетки из стакана, сиротливо стоявшего на тумбочке Адамса, и мгновенно отправил себе в рот.
- А это еще что такое?
Голос санитара прогремел, как пушечный выстрел. Филипс мгновенно обернулся, в глазах его плеснулся испуг, смешанный с досадой. Только что рядом не было никого - и вот, нате, попался!
- Откуда у тебя это? - грозно повторил Данг.
- Это таблетки Хэла. Раз уж его все равно нет, так зачем же пропадать добру? - с хитрым видом залепетал Филипс, сделав шаг назад и на всякий случай спрятав руки за спину.
- Один такой здесь уже сглотнул лишнего! - Данг был рассержен не на шутку, что с ним вообще-то случалось крайне редко. - Я тебе даю другое лекарство, и нечего жрать всякую гадость!
- Да перестань ты, Данг! - Филипс внезапно осмелел. - Мне ведь от них становится лучше.
- Если ты съешь этого очень много, тебе станет гораздо хуже. И ты можешь умереть так же, как Адаме! Все, на этой неделе я тебе больше ничего не дам!
Помещение для так называемой «трудотерапии» больше всего напоминало гостиную. Или комнату для детских игр. Во всяком случае, это было самое светлое и радостное помещение, которое Молдеру и Скалли довелось увидеть в стенах этой больницы. Три или четыре старушки сидели на мягких стульях и сосредоточенно вязали, - а может быть, просто шевелили спицами в мотках шерсти под присмотром нянечки, не слишком отличавшейся от них по возрасту и внешнему виду. В углу какой-то дедок возился с детским конструктором, а другой ковырялся в чашке с глиной или пластилином, пуская при этом совершенно младенческие слюни. За стоящим в углу у окна столом сидел худой благообразный старик и сосредоточенно водил карандашом по листу бумаги. Рядом с ним примостилась маленькая остроносенькая старушка в инвалидной коляске. Бьющее из окна солнце золотило седой венчик ее волос, превращая бабушку в пожилого херувимчика.
- Тот, который возится с глиной, - Барри Гамилькар, наш самый старый пациент. Он находится в больнице уже одиннадцать лет, и восемь из них провел, почти не вставая с постели…
В голосе доктора Грейвза слышалась законная гордость. Очевидно, посторонние посетители здесь были не такими уж частыми гостями, и поэтому мистеру Грейвзу очень хотелось поделиться своими успехами. Во всяком случае, лицо его сияло.
- А тот, который сидит за столом, - Лео Кройцер. Ему восемьдесят шесть лет. Когда-то, еще в годы Великой депрессии, он был довольно известным художником. Действительно неплохим художником. Потом он заболел и сошел со сцены, а нам его привезли пять лет назад. После моего курса лечения он снова стал рисовать. Честно говоря, выглядят его творения весьма странно. Но, глядя на них, нельзя отрицать, что что-то в этих каракулях есть… Извините, а теперь я вынужден буду вас оставить, - у меня сейчас обход. Если хотите, встретимся после обеда в моем кабинете.
- Спасибо, доктор, - поблагодарил его Молдер. - Если вы не против, мы попытаемся немного побеседовать с больными. А потом непременно найдем вас.
Он немного подумал и направился к старому художнику. Признаться, этот человек действительно выглядел самым разумным из присутствующих пациентов. Молдер пододвинул стул и сел рядом со стариком. Скалли тоже подошла и встала за спиной. Старушка подняла голову и подозрительно воззрилась на обоих.
- Лео, - как можно мягче начал Молдер. - Мы работаем в Федеральном Бюро.
Расследований и хотели бы задать тебе несколько вопросов…
Только тут Молдер осознал, что разговаривает с больным не как со взрослым, а как с ребенком. Но старик уже поднял голову и воззрился на пришельца. Впрочем, нельзя было ручаться за то, что Лео Кройцер не смотрит в космическую пустоту, раскинувшуюся где-то за спиной Молдера, - такие внимательные и в то же время отсутствующие были у него глаза.
И тут встряла старушка в инвалидной коляске:
- Между прочим, Лео - блестящий художник! И нечего скромничать, Лео! - она легонько толкнула старика в бок, но он совершенно не обратил на это внимания. - Президент Кеннеди повесил одну из его картин у себя в Овальном кабинете, правда ведь, Лео?
Молдер улыбнулся и кивнул. Проклятие, он совершенно не знал, как общаться с детьми!
- Доктор Грейвз говорил, что вы не были способны работать долгие годы и что лекарство улучшило не только ваше самочувствие, но и работоспособность…
- Это не лекарство! - неожиданно произнес старик. Теперь он смотрел прямо в глаза Молдеру.
- Но, в таком случае, что же это? - Молдер слегка растерялся. И тут раздался зычный голос санитара.
- Все, леди и джентльмены, три часа! Пора идти на обед! Кто может двигаться сам, идет головой вперед, кто не может, - ногами вперед.
Очевидно, это был непритязательный больничный юмор.
- Постойте, постойте! - запротестовала старушка. - Лео еще не дорисовал! Сейчас Лео дорисует и…
Не обращая внимания на эти крики, один из санитаров ловко зацепил левой рукой поручень ее коляски и увлек за собой к выходу, умудрившись при этом не выпустить из правой руки локоток другой старушки. Еще один санитар (кажется, тот самый, который прибегал утром с сообщением о приступе у Адамса) подошел к художнику со спины и мягким, но властным движением вынул у аего из пальцев карандаш.
- Но я же не дорисовал! - пытался слабо возмущаться Лео. Однако санитар был непреклонен:
- Потом дорисуешь, после обеда. Не заставляй нас ставить тебя в неловкое положение перед твоими друзьями и перед господами из Вашингтона! - Санитар поднял глаза на Молдера и Скалли, словно демонстрируя им: - «Поглядите, какая тяжелая у нас работа». Скалли сочувственно кивнула. Молдер поднял со стола листочек с незаконченным рисунком Лео.
С первого взгляда, это действительно походило на детские каракули - домик, забор, дым из трубы, летящая птица. Растопырившее ветки дерево и запутавшееся в этих ветвях то ли солнце, то ли луна. И все-таки какая-то деталь говорила о том, что картинка эта вовсе не принадлежит ребенку.
Да, конечно, - манера рисунка. Дети обычно очень неохотно отрывают карандаш от бумаги, предпочитая чертить длинные изломанные линии. Здесь же художник пользовался маленькими, короткими штришками - как делает это только профессионал. Значит, Лео и в самом деле когда-то был профессионалом. И, возможно, какие-то навыки профессионала в нем остались до сих пор - или вернулись под воздействием препарата доктора Грейвза.
Гостиница «Кленовый лист»
Уорчестер, штат Массачуссетс следующее утро
- Лекарство от болезни Альцгеймера! Молдер, ты понимаешь, каким серьезным достижением это является?
- А ты уверена, что эффект лечения существует в действительности, а не в отчетах и воображении Грейвза и Симпсон? Честно говоря, несмотря на все препараты, их пациенты производят достаточно удручающее зрелище.
- Молдер, ты ведь прекрасно знаешь, что болезнь Альцгеймера до сих пор считалась неизлечимой. Добиться хоть какого-то результата - уже огромный прогресс. Я просмотрела у доктора Грейвза несколько историй болезни и могу подтвердить тебе, что большинство больных, которых мы сегодня видели, до начала курса лечения не могли связать даже нескольких слов. Понимаешь, это действительно очень существенный прогресс!
- Что ж, я чувствую, что нам предстоит всерьез повозиться с этим делом.
Молдер скривил губы и снова постучал биркой ключей по стойке. Портье наконец-то положил трубку телефона, оторвался от экрана компьютера и повернулся к окошечку:
- Простите, сэр, требовалось срочно выдать информацию… Что у вас?
- Мы выезжаем из комнаты двести шесть и двести десять. Вот ключи. Не подскажете, где в районе аэропорта лучше всего пообедать?… Да, большое спасибо, мы так и поступим.
Выйдя из гостиницы, Молдер сощурился от брызнувшего ему в глаза света и едва успел отскочить назад, - лениво ползущая мимо поливальная машина чуть было не окатила его ноги радужной струей воды. Утреннее солнце сияло почти по-летнему, стеклянные двери отеля бросали на мокрый асфальт яркие мечущиеся блики, а залитые багрянцем клены напротив входа казались декорированными специально для какого-то праздника. Молдер глубоко вздохнул. Прекрасный денек для того, чтобы провести его, гуляя по незнакомому городу и не думая ни о сумасшедших стариках, ни об изнасилованных медицинских сестрах.
- А что, если между этими вещами есть связь? - неожиданно спросила Скалли.
- Между чем и чем? - не понял Молдер.
- Между изнасилованием и болезнью Альц-геймера.
- Ты хочешь сказать, что, если больные рисуют детские картинки, это может означать, что у них начинает пробуждаться сублимированная жестокость. А если они возятся с детским конструктором, это означает подавленные сексуальные комплексы? - в голосе Молдера звучала неприкрытая ирония. Скалли подняла на него непонимающий взгляд.
- Молдер, я вполне серьезно. Вспомни, что говорил доктор Грейвз, - его препарат увеличивает поступление в мозг ацетилхлори-да и стимулирует выработку каких-то гормонов, недостаток которых и обусловливает болезнь Альцгеймера. Или, наоборот, мои познания в биохимии не распространяются так далеко. Тем не менее, я помню, что избыток некоторых гормонов может вызывать различные психические отклонения. Например, шизофрению.
- Ты хочешь сказать, что Мишель Чартере изнасиловал восьмидесятилетний шизофреник?
- Вполне возможно. В конце концов, откуда ты знаешь, какое побочное действие может оказывать препарат доктора Грейвза?
- Ив том числе служить превосходным лекарством от импотенции? - Молдер уже веселился всерьез. - Не просто шизофреник, а невидимый восьмидесятичетырехлетний шизофреник?
Похоже, Скалли даже не замечала его иронии. Ее голова уже работала совершенно в другом направлении:
- А, может быть, дело не в лекарстве, а в самой больнице?…
- Дэйна, ты хочешь сказать, что там водятся привидения? В таком случае, наверное, нам обоим следует взять отпуск. Я понимаю, что наши последние дела могут заставить мозги крутиться именно в подобном направлении, но, подумай, - к чему приплетать мистику еще и сюда?
- Нет, я имею в виду не настоящие привидения, а., ну, что-то типа галлюцинаций, вызванных факторами окружающей среды. Может быть, какие-то специфические больничные запахи, может быть, химический состав здешней воды в сочетании с тем или иным препаратом, который дают пациентам… Словом, - непредусмотренное сочетание разных факторов, о части из которых мы сейчас просто не имеем информации. Кто знает, что таится в этом старом здании? Может быть, там в подвале, где никто не бывал уже лет десять, растут какие-нибудь грибы, которые вызывают галлюцинации, потерю памяти или отделение духа от тела..
- Знаешь, Скалли, в твоей гипотезе, конечно, есть некое благородное безумие, но, по-моему, все это напоминает детский песочный замок. Ткни твою версию пальцем - и она рассыплется.
- У тебя есть другие версии?
- Нет. Но мне кажется, что сейчас ты ищешь черную кошку в темной комнате. Я же подозреваю, что ее там вообще нет, а все дело не стоит выеденного яйца. Мишель Чартере просто терпеть не может свою работу, но хочет вылететь отсюда не со скандалом, а с почетом. Да еще получив при этом нехилую компенсацию. Как ты помнишь, такую штуку она пыталась проделать здесь уже не раз.
Скалли остановилась, обернулась к Молдеру и внимательно посмотрела ему в лицо:
- Ты же сам смотрел заключение травматолога и прекрасно помнишь, что врач наложил ей на лицо тринадцать швов. Плюс еще синяки на бедрах и запястьях, удар по голове и легкое сотрясение мозга. Ты хочешь сказать, что она все это подстроила сама?
Молдер неопределенно пожал плечами. Действительно, в этом деле имелась странность, - но слишком уж ему не хотелось сворачивать расследование в сторону мистики. Идиосинкразия, наверное…
- Вот что, - решительно произнесла Скалли, - ни по какому городу мы гулять не будем, а поедем обратно в больницу. У меня есть сильное желание поговорить еще с несколькими пациентами. Может быть, удастся выяснить кое-что новое. В конце концов, крюк до больницы небольшой, а самолет наш вылетает только вечером..
Больница «Exctlsis dei convalestion»
Уорчестер, штат Массачуссетс
- Посмотри, это ведь буквально ярмарка для гурманов. Ну, будь же хорошей девочкой, попробуй хотя бы один из экспонатов! Ну, пожалуйста, открой ротик…
Санитар Харт пел слащавым голосом, но лицо его выражало крайнюю степень тоски и отвращения. Возможно, старушка-херувим, которую он тщетно пытался накормить, ощущала чувства санитара и поэтому старательно отворачивалась от ложки.
- Нет, нет, я не хочу…
В тот момент, когда она это произнесла, Харту удалось сделать ловкое движение и просунуть ложку между зубами пациентки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
- Конечно, о чем разговор! - живо отозвался доктор Грейвз. - Если хотите, мы можем сделать это прямо сейчас.
Он взглянул на часы.
- Как раз в это время у них идет сеанс трудотерапии. Через четверть часа начнется обед, но мы еще успеем до него…
Стэн Филипс опустил занавеску и отошел от окна. Воровато оглянувшись, он сгреб в ладонь таблетки из стакана, сиротливо стоявшего на тумбочке Адамса, и мгновенно отправил себе в рот.
- А это еще что такое?
Голос санитара прогремел, как пушечный выстрел. Филипс мгновенно обернулся, в глазах его плеснулся испуг, смешанный с досадой. Только что рядом не было никого - и вот, нате, попался!
- Откуда у тебя это? - грозно повторил Данг.
- Это таблетки Хэла. Раз уж его все равно нет, так зачем же пропадать добру? - с хитрым видом залепетал Филипс, сделав шаг назад и на всякий случай спрятав руки за спину.
- Один такой здесь уже сглотнул лишнего! - Данг был рассержен не на шутку, что с ним вообще-то случалось крайне редко. - Я тебе даю другое лекарство, и нечего жрать всякую гадость!
- Да перестань ты, Данг! - Филипс внезапно осмелел. - Мне ведь от них становится лучше.
- Если ты съешь этого очень много, тебе станет гораздо хуже. И ты можешь умереть так же, как Адаме! Все, на этой неделе я тебе больше ничего не дам!
Помещение для так называемой «трудотерапии» больше всего напоминало гостиную. Или комнату для детских игр. Во всяком случае, это было самое светлое и радостное помещение, которое Молдеру и Скалли довелось увидеть в стенах этой больницы. Три или четыре старушки сидели на мягких стульях и сосредоточенно вязали, - а может быть, просто шевелили спицами в мотках шерсти под присмотром нянечки, не слишком отличавшейся от них по возрасту и внешнему виду. В углу какой-то дедок возился с детским конструктором, а другой ковырялся в чашке с глиной или пластилином, пуская при этом совершенно младенческие слюни. За стоящим в углу у окна столом сидел худой благообразный старик и сосредоточенно водил карандашом по листу бумаги. Рядом с ним примостилась маленькая остроносенькая старушка в инвалидной коляске. Бьющее из окна солнце золотило седой венчик ее волос, превращая бабушку в пожилого херувимчика.
- Тот, который возится с глиной, - Барри Гамилькар, наш самый старый пациент. Он находится в больнице уже одиннадцать лет, и восемь из них провел, почти не вставая с постели…
В голосе доктора Грейвза слышалась законная гордость. Очевидно, посторонние посетители здесь были не такими уж частыми гостями, и поэтому мистеру Грейвзу очень хотелось поделиться своими успехами. Во всяком случае, лицо его сияло.
- А тот, который сидит за столом, - Лео Кройцер. Ему восемьдесят шесть лет. Когда-то, еще в годы Великой депрессии, он был довольно известным художником. Действительно неплохим художником. Потом он заболел и сошел со сцены, а нам его привезли пять лет назад. После моего курса лечения он снова стал рисовать. Честно говоря, выглядят его творения весьма странно. Но, глядя на них, нельзя отрицать, что что-то в этих каракулях есть… Извините, а теперь я вынужден буду вас оставить, - у меня сейчас обход. Если хотите, встретимся после обеда в моем кабинете.
- Спасибо, доктор, - поблагодарил его Молдер. - Если вы не против, мы попытаемся немного побеседовать с больными. А потом непременно найдем вас.
Он немного подумал и направился к старому художнику. Признаться, этот человек действительно выглядел самым разумным из присутствующих пациентов. Молдер пододвинул стул и сел рядом со стариком. Скалли тоже подошла и встала за спиной. Старушка подняла голову и подозрительно воззрилась на обоих.
- Лео, - как можно мягче начал Молдер. - Мы работаем в Федеральном Бюро.
Расследований и хотели бы задать тебе несколько вопросов…
Только тут Молдер осознал, что разговаривает с больным не как со взрослым, а как с ребенком. Но старик уже поднял голову и воззрился на пришельца. Впрочем, нельзя было ручаться за то, что Лео Кройцер не смотрит в космическую пустоту, раскинувшуюся где-то за спиной Молдера, - такие внимательные и в то же время отсутствующие были у него глаза.
И тут встряла старушка в инвалидной коляске:
- Между прочим, Лео - блестящий художник! И нечего скромничать, Лео! - она легонько толкнула старика в бок, но он совершенно не обратил на это внимания. - Президент Кеннеди повесил одну из его картин у себя в Овальном кабинете, правда ведь, Лео?
Молдер улыбнулся и кивнул. Проклятие, он совершенно не знал, как общаться с детьми!
- Доктор Грейвз говорил, что вы не были способны работать долгие годы и что лекарство улучшило не только ваше самочувствие, но и работоспособность…
- Это не лекарство! - неожиданно произнес старик. Теперь он смотрел прямо в глаза Молдеру.
- Но, в таком случае, что же это? - Молдер слегка растерялся. И тут раздался зычный голос санитара.
- Все, леди и джентльмены, три часа! Пора идти на обед! Кто может двигаться сам, идет головой вперед, кто не может, - ногами вперед.
Очевидно, это был непритязательный больничный юмор.
- Постойте, постойте! - запротестовала старушка. - Лео еще не дорисовал! Сейчас Лео дорисует и…
Не обращая внимания на эти крики, один из санитаров ловко зацепил левой рукой поручень ее коляски и увлек за собой к выходу, умудрившись при этом не выпустить из правой руки локоток другой старушки. Еще один санитар (кажется, тот самый, который прибегал утром с сообщением о приступе у Адамса) подошел к художнику со спины и мягким, но властным движением вынул у аего из пальцев карандаш.
- Но я же не дорисовал! - пытался слабо возмущаться Лео. Однако санитар был непреклонен:
- Потом дорисуешь, после обеда. Не заставляй нас ставить тебя в неловкое положение перед твоими друзьями и перед господами из Вашингтона! - Санитар поднял глаза на Молдера и Скалли, словно демонстрируя им: - «Поглядите, какая тяжелая у нас работа». Скалли сочувственно кивнула. Молдер поднял со стола листочек с незаконченным рисунком Лео.
С первого взгляда, это действительно походило на детские каракули - домик, забор, дым из трубы, летящая птица. Растопырившее ветки дерево и запутавшееся в этих ветвях то ли солнце, то ли луна. И все-таки какая-то деталь говорила о том, что картинка эта вовсе не принадлежит ребенку.
Да, конечно, - манера рисунка. Дети обычно очень неохотно отрывают карандаш от бумаги, предпочитая чертить длинные изломанные линии. Здесь же художник пользовался маленькими, короткими штришками - как делает это только профессионал. Значит, Лео и в самом деле когда-то был профессионалом. И, возможно, какие-то навыки профессионала в нем остались до сих пор - или вернулись под воздействием препарата доктора Грейвза.
Гостиница «Кленовый лист»
Уорчестер, штат Массачуссетс следующее утро
- Лекарство от болезни Альцгеймера! Молдер, ты понимаешь, каким серьезным достижением это является?
- А ты уверена, что эффект лечения существует в действительности, а не в отчетах и воображении Грейвза и Симпсон? Честно говоря, несмотря на все препараты, их пациенты производят достаточно удручающее зрелище.
- Молдер, ты ведь прекрасно знаешь, что болезнь Альцгеймера до сих пор считалась неизлечимой. Добиться хоть какого-то результата - уже огромный прогресс. Я просмотрела у доктора Грейвза несколько историй болезни и могу подтвердить тебе, что большинство больных, которых мы сегодня видели, до начала курса лечения не могли связать даже нескольких слов. Понимаешь, это действительно очень существенный прогресс!
- Что ж, я чувствую, что нам предстоит всерьез повозиться с этим делом.
Молдер скривил губы и снова постучал биркой ключей по стойке. Портье наконец-то положил трубку телефона, оторвался от экрана компьютера и повернулся к окошечку:
- Простите, сэр, требовалось срочно выдать информацию… Что у вас?
- Мы выезжаем из комнаты двести шесть и двести десять. Вот ключи. Не подскажете, где в районе аэропорта лучше всего пообедать?… Да, большое спасибо, мы так и поступим.
Выйдя из гостиницы, Молдер сощурился от брызнувшего ему в глаза света и едва успел отскочить назад, - лениво ползущая мимо поливальная машина чуть было не окатила его ноги радужной струей воды. Утреннее солнце сияло почти по-летнему, стеклянные двери отеля бросали на мокрый асфальт яркие мечущиеся блики, а залитые багрянцем клены напротив входа казались декорированными специально для какого-то праздника. Молдер глубоко вздохнул. Прекрасный денек для того, чтобы провести его, гуляя по незнакомому городу и не думая ни о сумасшедших стариках, ни об изнасилованных медицинских сестрах.
- А что, если между этими вещами есть связь? - неожиданно спросила Скалли.
- Между чем и чем? - не понял Молдер.
- Между изнасилованием и болезнью Альц-геймера.
- Ты хочешь сказать, что, если больные рисуют детские картинки, это может означать, что у них начинает пробуждаться сублимированная жестокость. А если они возятся с детским конструктором, это означает подавленные сексуальные комплексы? - в голосе Молдера звучала неприкрытая ирония. Скалли подняла на него непонимающий взгляд.
- Молдер, я вполне серьезно. Вспомни, что говорил доктор Грейвз, - его препарат увеличивает поступление в мозг ацетилхлори-да и стимулирует выработку каких-то гормонов, недостаток которых и обусловливает болезнь Альцгеймера. Или, наоборот, мои познания в биохимии не распространяются так далеко. Тем не менее, я помню, что избыток некоторых гормонов может вызывать различные психические отклонения. Например, шизофрению.
- Ты хочешь сказать, что Мишель Чартере изнасиловал восьмидесятилетний шизофреник?
- Вполне возможно. В конце концов, откуда ты знаешь, какое побочное действие может оказывать препарат доктора Грейвза?
- Ив том числе служить превосходным лекарством от импотенции? - Молдер уже веселился всерьез. - Не просто шизофреник, а невидимый восьмидесятичетырехлетний шизофреник?
Похоже, Скалли даже не замечала его иронии. Ее голова уже работала совершенно в другом направлении:
- А, может быть, дело не в лекарстве, а в самой больнице?…
- Дэйна, ты хочешь сказать, что там водятся привидения? В таком случае, наверное, нам обоим следует взять отпуск. Я понимаю, что наши последние дела могут заставить мозги крутиться именно в подобном направлении, но, подумай, - к чему приплетать мистику еще и сюда?
- Нет, я имею в виду не настоящие привидения, а., ну, что-то типа галлюцинаций, вызванных факторами окружающей среды. Может быть, какие-то специфические больничные запахи, может быть, химический состав здешней воды в сочетании с тем или иным препаратом, который дают пациентам… Словом, - непредусмотренное сочетание разных факторов, о части из которых мы сейчас просто не имеем информации. Кто знает, что таится в этом старом здании? Может быть, там в подвале, где никто не бывал уже лет десять, растут какие-нибудь грибы, которые вызывают галлюцинации, потерю памяти или отделение духа от тела..
- Знаешь, Скалли, в твоей гипотезе, конечно, есть некое благородное безумие, но, по-моему, все это напоминает детский песочный замок. Ткни твою версию пальцем - и она рассыплется.
- У тебя есть другие версии?
- Нет. Но мне кажется, что сейчас ты ищешь черную кошку в темной комнате. Я же подозреваю, что ее там вообще нет, а все дело не стоит выеденного яйца. Мишель Чартере просто терпеть не может свою работу, но хочет вылететь отсюда не со скандалом, а с почетом. Да еще получив при этом нехилую компенсацию. Как ты помнишь, такую штуку она пыталась проделать здесь уже не раз.
Скалли остановилась, обернулась к Молдеру и внимательно посмотрела ему в лицо:
- Ты же сам смотрел заключение травматолога и прекрасно помнишь, что врач наложил ей на лицо тринадцать швов. Плюс еще синяки на бедрах и запястьях, удар по голове и легкое сотрясение мозга. Ты хочешь сказать, что она все это подстроила сама?
Молдер неопределенно пожал плечами. Действительно, в этом деле имелась странность, - но слишком уж ему не хотелось сворачивать расследование в сторону мистики. Идиосинкразия, наверное…
- Вот что, - решительно произнесла Скалли, - ни по какому городу мы гулять не будем, а поедем обратно в больницу. У меня есть сильное желание поговорить еще с несколькими пациентами. Может быть, удастся выяснить кое-что новое. В конце концов, крюк до больницы небольшой, а самолет наш вылетает только вечером..
Больница «Exctlsis dei convalestion»
Уорчестер, штат Массачуссетс
- Посмотри, это ведь буквально ярмарка для гурманов. Ну, будь же хорошей девочкой, попробуй хотя бы один из экспонатов! Ну, пожалуйста, открой ротик…
Санитар Харт пел слащавым голосом, но лицо его выражало крайнюю степень тоски и отвращения. Возможно, старушка-херувим, которую он тщетно пытался накормить, ощущала чувства санитара и поэтому старательно отворачивалась от ложки.
- Нет, нет, я не хочу…
В тот момент, когда она это произнесла, Харту удалось сделать ловкое движение и просунуть ложку между зубами пациентки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9