Не убивай её.
— Она должна умереть, — резонно сказала Сладкая Отрава, касаясь губами лебединой шеи. — Ты же слышал, Сидни: у неё приказ убивать всех, кто мог бы сообщить нам хоть что-нибудь. Или я сейчас перекушу ей глотку, или расследование можно сворачивать.
— Ни одно моё расследование не стоит жизни невинной жертвы! — провозгласил я.
— Вот это невинная жертва? — Сладкая Отрава изумилась.
— Технически, быть может, не совсем, но по сути — да. Если убьёшь её, станешь моим врагом. Навсегда.
Сладкая Отрава осклабилась:
— Никогда не угрожай демону, Джон Тейлор! Мы злопамятны. — Она посмотрела на Грешника: — К тому же ты ведь не дашь меня в обиду, не правда ли, Сидни?
— Ты пытаешься усложнить простую вещь. Нельзя убивать её сейчас, когда она беспомощна. Пусть даже она заслужила. Мы должны быть лучше её, не стоит уподобляться… Отпусти её — ради меня.
Заноза затаила дыхание. Сладкая Отрава поколебалась, поразмыслила, потом наконец уронила свою жертву на мостовую и встала рядом с Грешником. Поднявшись на ноги, Заноза отряхнулась и наградила меня вызывающей улыбкой. Получилось неплохо, губы почти не дрожали.
— Ты не дал ей убить меня, Джон. Я так и знала. Всегда был сентиментален, маменькин сынок. Ничего, мы ещё встретимся, и тогда я с тобой рассчитаюсь.
— Вряд ли, — спокойно возразил я. — Кстати, о маменьке: я с каждым шагом к ней приближаюсь. Будешь путаться под ногами, я больше не смогу ничем помочь. Кто-нибудь убьёт тебя обязательно.
Заноза вздрогнула, но тут же отвернулась, зацокала каблучками по мостовой и скоро растворилась в темноте. Я позволил себе улыбнуться. У меня бы не получилось хладнокровно убить её, но я не прочь сделать так, чтоб она запомнила урок. Да я и не боялся преследования: наш путь на самом деле подходил к концу. Я уже знал, что мы будем делать.
— Ну и куда теперь? — спросил Безумец. — Там будет веселее?
— Боюсь, что нет, — ответил я. — Нам надо к Владыке Терний.
Грешник посмотрел на меня неодобрительно.
— Ты вроде бы говорил, что это плохая идея, или я ошибаюсь, Джон? То есть эта идея делает честь твоему мужеству, нестандартному мышлению, честолюбию… но как насчёт самосохранения? Владыка Терний старше и могущественнее всех на нашем уровне реальности. Я вспомнил о нём только из-за Гёрни. Никак не думал, что ты подумаешь о встрече с ним всерьёз.
— Владыка Терний… Мы о нём слыхали — там, в аду. Говорят, он знал Христа. Ещё говорят, ангелы и демоны преклоняют колена в его присутствии.
— И ему ли не знать об истоках Тёмной Стороны. — подхватил я. — Он был здесь до того, как римляне построили Лондиниум… Может статься, Уокер потому и приказал убить Гёрни: он ведь и указал нам на Владыку Терний.
— И всё же это плохая идея, — сказал Безумец. Мы выжидающе посмотрели на него, но ничего более не услышали.
ГЛАВА 8
Я КАМЕНЬ, РАЗБИВАЮЩИЙ СЕРДЦА
Во время прогулки по Ярмарке уродов мне всё время мешали разные случайные мысли, не в последнюю очередь — о завещании. Никак не упомнить, когда я в последний раз вносил туда изменения. На случай, если (или когда) со мной что-нибудь случится, я хотел бы видеть Кэти наследницей моего дела. Вот только никак руки не дойдут оформить свою волю должным образом. С завещаниями мы чаще всего не торопимся: они напоминают нам о неизбежной смерти. Времени всегда достаточно — пока вдруг не выясняется, что на носу, например, встреча с Владыкой Терний. Очень хотелось позвонить Кэти, поговорить в последний раз, но я сдержался. Что я мог сказать, кроме «прощай»?
Мои спутники признаков волнения не выказывали. Грешник и Сладкая Отрава шли рука об руку и хихикали, как подростки, Безумец по обыкновению был где-то далеко. Я пытался втолковать им, во что они впутываются, но не слишком преуспел. Все улыбались и кивали головой, но, по-моему, до них так и не дошло. Иначе бы ни за что не согласились сопровождать меня в Нижний мир. Мне хотелось отказаться от помощи, для их же собственной пользы, но я опять сдержался. Чтобы пережить это путешествие — в особенности последний этап, — мне потребуется самая серьёзная поддержка. Готов ли я пожертвовать компаньонами ради крупицы знания?
Почему бы нет? Они мне вроде бы не друзья. Не потому ли я выбрал именно их — не жалко в случае чего оставить на съедение волкам?
Собственное хладнокровие меня не радовало, и я огляделся по сторонам в надежде отвлечься. Как нельзя кстати: в дальнем конце улицы опять объявились люди Уокера. Наше приближение они перенесли стойко, не прячась. Боевые маги даже начертали защитные знаки, которые так и остались висеть в воздухе, сыпля искрами и роняя сгустки волшебного огня. Я остановился на почтительном расстоянии, чтобы поразмыслить как следует.
— Говорила же, нельзя её отпускать! — скривилась Сладкая Отрава — Заноза не могла промолчать. Вот они нас и нашли…
— Они выбиты из колеи, испуганы и деморализованы. Я предпочитаю встретить их именно в этом состоянии. А теперь смотрите и учитесь.
Для начала я сделал шаг вперёд. Мои противники попятились. Улыбнувшись как можно загадочнее, я произнёс речь:
— Привет, ребята! У меня есть новости, хорошие и плохие. Плохие новости, по порядку: мы действительно дали Занозе хорошего пинка Она сейчас дома, вытирает сопли. Новость номер два: Плакальщика больше не существует. Его расформировали. Новость номер три: мы действительно собрались к Владыке Терний. И последняя плохая новость: я вам соврал, хороших новостей нет. Есть вопросы?
Почти одновременно слушатели решили, что им пора вернуться к Уокеру за дополнительными инструкциями. Их просто как ветром сдуло. Иезуиты-демонологи превзошли всех — удалились бегом.
— Теперь все серьёзно, — сказал Грешник.
Чтобы встретиться с Владыкой Терний, нужно спуститься под землю. Под улицами и площадями Тёмной Стороны существует система подземных каналов, катакомб, туннелей и канализационных труб: то, что обычно называют Нижним миром. Там живут люди и те, кто не может существовать на свету, — таких созданий на Тёмной Стороне хватает. Некоторые не выносят даже огней на улицах под ночным небом. В Нижнем мире можно родиться, прожить целую жизнь и умереть. Туннели и каналы также позволяют перемещаться по Тёмной Стороне скрытно. Пользоваться подземными магистралями без особого повода не принято, тамошние жители этого не любят. Тех, кто их раздражает, легко могут убить, а нередко и съесть — подземные обитатели легко раздражаются.
К несчастью, другого пути во владения Владыки Терний нет. Сам я в Нижний мир ещё ни разу не спускался. Никто из моих знакомых тоже не пробовал: среди них, конечно, есть безумцы, но не до такой степени. Мне, правда, случается брать плату не только деньгами — я принимаю и секреты, так как в ходе очередного расследования может пригодиться что угодно. В своё время я узнал о Владыке Терний и о Нижнем мире от человека, потерявшего зрение. Глаза у него были выедены — не кислотой, зубами… Хриплым шёпотом поведал он мне о тьме, что чернее ночи, о бесконечных туннелях, о немых созданиях, скользящих под сводами катакомб, как земляные черви. Проходы в Нижний мир на карту не нанесены. Кому надо, те знают сами, а кто не знает, тем лучше и не думать. Улочки на нашем пути становились всё темнее и уже. Ближайший известный мне проход под землю был хорошо спрятан: маленький садик за высокими каменными стенами — единственные ворота, всегда надёжно запертые. За решёткой ворот свежая зелень блестит в свете газовых рожков, как безупречная лилия, распустившаяся в выгребной яме. Деревья, густой кустарник, цветочные клумбы, хмельные ароматы, от которых даже на улице кружится голова… Над ухом у меня прозвучал негромкий голос Сладкой Отравы:
— Откуда этот дивный садик на помойке? И для чего такие заклинания на воротах? В шесть рядов, как колючая проволока.
— Тёмная Сторона полна неожиданностей, — ответил я. — Тайны — наш хлеб и наше вино.
— Иными словами, ты не знаешь, — заключил Грешник.
— Но у меня есть ключ. Достался в качестве гонорара за одно давнее дело.
— О котором ты ничего не можешь рассказать, — немедленно догадалась Сладкая Отрава.
— Увы, мир ещё не готов принять эту тайну, — подтвердил я торжественно.
— Доколе же… — начал Безумец.
Мы разом замолчали, но продолжения и не дождались.
Я вставил ключ в замочную скважину. Тот не хотел поворачиваться, и пришлось повозиться. Наконец замок щёлкнул, и ворота открылись. Воздух будто стал чище и свежее — это отключилась магическая защита. Я отступил, пропуская спутников вперёд. Надо сказать, не только из вежливости: не было у меня особого доверия к этому садику. Ничего дурного не случилось (по крайней мере, сразу); я шагнул вперёд и запер за собой ворота.
В бело-голубом свете гигантской луны сад казался призрачным. Высокие деревья в жёлтом пламени старомодных газовых рожков выглядели на фоне стен чёрными силуэтами. Единственная узкая тропинка змеилась по всему саду, пряталась в густых зарослях и среди высаженных причудливыми узорами ночных цветов. Деревья, кусты и клумбы — все лениво шевелилось, хотя воздух оставался совершенно неподвижным. Даже чашечки цветков открывались и закрывались, как круглые рты. Красивые цветы, по большей части белые и красные, но что-то в них было нехорошее: белые, как кость, красные, как мясо… Однажды запела здешняя роза: ничего порочнее мне слышать не приходилось.
— Чудное место, — сказал Грешник. Наклонившись к земле, он понюхал цветочек, но тут же скривился и отдёрнул голову.
— Я так не думаю, — сказала Сладкая Отрава.
— За интуицию и проницательность демону из ада, — пятёрка! У всей здешней растительности очень длинные корни. Даже не спрашивайте, откуда они тянут свои соки. Меньше знаешь, крепче спишь… А теперь идём к той статуе в середине. И ничего не трогайте!
Извилистая дорожка долго водила нас по саду, чтобы каждый стебелёк смог рассмотреть всех, но в конце концов вышла к бескрылому ангелу. Он плакал, стоя на коленях. Наверное, по оборванным крыльям. Время, дождь и ветер или просто слезы стёрли черты его каменного лица. Лунные часы за ангелом показывали точное время. Я ухватился за гномон и медленно повернул его на сто восемьдесят врадусов. Часы вздрогнули и отъехали в сторону, открыв просвет узкой шахты — как раз на одного человека. Вертикальная металлическая лесенка уходила в непроглядную темноту. Мы по очереди заглянули вниз. Сладкая Отрава вытянула руку, и на ней заплясал лоскут адского пламени, но свет проникал недалеко. В конце концов мы заставили её спускаться первой: пусть свет будет перед нами. Никто не хотел лезть в темноту вслепую.
Так что первой пошла она, вторым — неразлучный с ней Грешник, затем Безумец и только потом — я. На всякий случай: Безумец ведь может заснуть по дороге. Горячие металлические перекладины скользили в потных руках; кружок света над головой сократился и исчез. Огонька внизу, который теперь плясал на плече у Сладкой Отравы, едва хватало, чтобы не наступать друг на друга, да и сам этот огонь мне не нравился: от него мурашки шли по коже. Я заставил себя думать о лестнице. Ступеньки располагались слишком далеко друг от друга, будто лестницу сделали не для людей. Дна не было и не предвиделось, хотя руки и ноги уже онемели от усталости и слушались все хуже. Цепляясь плечами за стенки колодца, я соскальзывал с одной перекладины на другую.
Очень хотелось повернуть обратно, но у меня уже не хватит сил добраться до поверхности. Тишину нарушало лишь наше хриплое дыхание.
Когда Сладкая Отрава вдруг сообщила, что её нога коснулась дна, все шумно обрадовались — включая Безумца. Последнее время он меньше отсутствовал и больше бывал с нами. Может, раньше ему просто не хватало компании, не хватало событий, которые он мог бы разделить с другими. Или он чувствовал сейчас опасность столь серьёзную, что не позволял себе расслабиться. Я и не думал спрашивать — ответы не принесут ничего, кроме головной боли.
Мы по очереди вывалились из каменной трубы на пустую дорожку, идущую вдоль берега канала. Чёрная вода в подземном мраке. Каменный свод туннеля на том берегу бороздили следы чудовищных когтей, а совсем под рукой оказался серебряный колокольчик на высоком шесте, прямо у тропинки. Дальше свет нашего огонька не доставал. Атмосфера была удушливая, как в больничной палате, где все мечутся в горячке, и дурно пахло, будто у воздуха истёк срок годности.
— И что теперь? — спросил Грешник. Голос его тонул в этом воздухе, не долетая до противоположного берега канала, судя по отсутствию эха.
— Для начала надо позвонить в колокольчик, — сказал я. — Так положено, я знаю. Но на этом мои знания заканчиваются.
— А не выйдет так, что звоночек созовёт на обед здешнюю шпану? — спросил Грешник.
— Может, и выйдет. Да, если у кого есть альтернативные предложения, не стесняйтесь. Тебе-то чего беспокоиться? Ты же у нас неуязвимый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Она должна умереть, — резонно сказала Сладкая Отрава, касаясь губами лебединой шеи. — Ты же слышал, Сидни: у неё приказ убивать всех, кто мог бы сообщить нам хоть что-нибудь. Или я сейчас перекушу ей глотку, или расследование можно сворачивать.
— Ни одно моё расследование не стоит жизни невинной жертвы! — провозгласил я.
— Вот это невинная жертва? — Сладкая Отрава изумилась.
— Технически, быть может, не совсем, но по сути — да. Если убьёшь её, станешь моим врагом. Навсегда.
Сладкая Отрава осклабилась:
— Никогда не угрожай демону, Джон Тейлор! Мы злопамятны. — Она посмотрела на Грешника: — К тому же ты ведь не дашь меня в обиду, не правда ли, Сидни?
— Ты пытаешься усложнить простую вещь. Нельзя убивать её сейчас, когда она беспомощна. Пусть даже она заслужила. Мы должны быть лучше её, не стоит уподобляться… Отпусти её — ради меня.
Заноза затаила дыхание. Сладкая Отрава поколебалась, поразмыслила, потом наконец уронила свою жертву на мостовую и встала рядом с Грешником. Поднявшись на ноги, Заноза отряхнулась и наградила меня вызывающей улыбкой. Получилось неплохо, губы почти не дрожали.
— Ты не дал ей убить меня, Джон. Я так и знала. Всегда был сентиментален, маменькин сынок. Ничего, мы ещё встретимся, и тогда я с тобой рассчитаюсь.
— Вряд ли, — спокойно возразил я. — Кстати, о маменьке: я с каждым шагом к ней приближаюсь. Будешь путаться под ногами, я больше не смогу ничем помочь. Кто-нибудь убьёт тебя обязательно.
Заноза вздрогнула, но тут же отвернулась, зацокала каблучками по мостовой и скоро растворилась в темноте. Я позволил себе улыбнуться. У меня бы не получилось хладнокровно убить её, но я не прочь сделать так, чтоб она запомнила урок. Да я и не боялся преследования: наш путь на самом деле подходил к концу. Я уже знал, что мы будем делать.
— Ну и куда теперь? — спросил Безумец. — Там будет веселее?
— Боюсь, что нет, — ответил я. — Нам надо к Владыке Терний.
Грешник посмотрел на меня неодобрительно.
— Ты вроде бы говорил, что это плохая идея, или я ошибаюсь, Джон? То есть эта идея делает честь твоему мужеству, нестандартному мышлению, честолюбию… но как насчёт самосохранения? Владыка Терний старше и могущественнее всех на нашем уровне реальности. Я вспомнил о нём только из-за Гёрни. Никак не думал, что ты подумаешь о встрече с ним всерьёз.
— Владыка Терний… Мы о нём слыхали — там, в аду. Говорят, он знал Христа. Ещё говорят, ангелы и демоны преклоняют колена в его присутствии.
— И ему ли не знать об истоках Тёмной Стороны. — подхватил я. — Он был здесь до того, как римляне построили Лондиниум… Может статься, Уокер потому и приказал убить Гёрни: он ведь и указал нам на Владыку Терний.
— И всё же это плохая идея, — сказал Безумец. Мы выжидающе посмотрели на него, но ничего более не услышали.
ГЛАВА 8
Я КАМЕНЬ, РАЗБИВАЮЩИЙ СЕРДЦА
Во время прогулки по Ярмарке уродов мне всё время мешали разные случайные мысли, не в последнюю очередь — о завещании. Никак не упомнить, когда я в последний раз вносил туда изменения. На случай, если (или когда) со мной что-нибудь случится, я хотел бы видеть Кэти наследницей моего дела. Вот только никак руки не дойдут оформить свою волю должным образом. С завещаниями мы чаще всего не торопимся: они напоминают нам о неизбежной смерти. Времени всегда достаточно — пока вдруг не выясняется, что на носу, например, встреча с Владыкой Терний. Очень хотелось позвонить Кэти, поговорить в последний раз, но я сдержался. Что я мог сказать, кроме «прощай»?
Мои спутники признаков волнения не выказывали. Грешник и Сладкая Отрава шли рука об руку и хихикали, как подростки, Безумец по обыкновению был где-то далеко. Я пытался втолковать им, во что они впутываются, но не слишком преуспел. Все улыбались и кивали головой, но, по-моему, до них так и не дошло. Иначе бы ни за что не согласились сопровождать меня в Нижний мир. Мне хотелось отказаться от помощи, для их же собственной пользы, но я опять сдержался. Чтобы пережить это путешествие — в особенности последний этап, — мне потребуется самая серьёзная поддержка. Готов ли я пожертвовать компаньонами ради крупицы знания?
Почему бы нет? Они мне вроде бы не друзья. Не потому ли я выбрал именно их — не жалко в случае чего оставить на съедение волкам?
Собственное хладнокровие меня не радовало, и я огляделся по сторонам в надежде отвлечься. Как нельзя кстати: в дальнем конце улицы опять объявились люди Уокера. Наше приближение они перенесли стойко, не прячась. Боевые маги даже начертали защитные знаки, которые так и остались висеть в воздухе, сыпля искрами и роняя сгустки волшебного огня. Я остановился на почтительном расстоянии, чтобы поразмыслить как следует.
— Говорила же, нельзя её отпускать! — скривилась Сладкая Отрава — Заноза не могла промолчать. Вот они нас и нашли…
— Они выбиты из колеи, испуганы и деморализованы. Я предпочитаю встретить их именно в этом состоянии. А теперь смотрите и учитесь.
Для начала я сделал шаг вперёд. Мои противники попятились. Улыбнувшись как можно загадочнее, я произнёс речь:
— Привет, ребята! У меня есть новости, хорошие и плохие. Плохие новости, по порядку: мы действительно дали Занозе хорошего пинка Она сейчас дома, вытирает сопли. Новость номер два: Плакальщика больше не существует. Его расформировали. Новость номер три: мы действительно собрались к Владыке Терний. И последняя плохая новость: я вам соврал, хороших новостей нет. Есть вопросы?
Почти одновременно слушатели решили, что им пора вернуться к Уокеру за дополнительными инструкциями. Их просто как ветром сдуло. Иезуиты-демонологи превзошли всех — удалились бегом.
— Теперь все серьёзно, — сказал Грешник.
Чтобы встретиться с Владыкой Терний, нужно спуститься под землю. Под улицами и площадями Тёмной Стороны существует система подземных каналов, катакомб, туннелей и канализационных труб: то, что обычно называют Нижним миром. Там живут люди и те, кто не может существовать на свету, — таких созданий на Тёмной Стороне хватает. Некоторые не выносят даже огней на улицах под ночным небом. В Нижнем мире можно родиться, прожить целую жизнь и умереть. Туннели и каналы также позволяют перемещаться по Тёмной Стороне скрытно. Пользоваться подземными магистралями без особого повода не принято, тамошние жители этого не любят. Тех, кто их раздражает, легко могут убить, а нередко и съесть — подземные обитатели легко раздражаются.
К несчастью, другого пути во владения Владыки Терний нет. Сам я в Нижний мир ещё ни разу не спускался. Никто из моих знакомых тоже не пробовал: среди них, конечно, есть безумцы, но не до такой степени. Мне, правда, случается брать плату не только деньгами — я принимаю и секреты, так как в ходе очередного расследования может пригодиться что угодно. В своё время я узнал о Владыке Терний и о Нижнем мире от человека, потерявшего зрение. Глаза у него были выедены — не кислотой, зубами… Хриплым шёпотом поведал он мне о тьме, что чернее ночи, о бесконечных туннелях, о немых созданиях, скользящих под сводами катакомб, как земляные черви. Проходы в Нижний мир на карту не нанесены. Кому надо, те знают сами, а кто не знает, тем лучше и не думать. Улочки на нашем пути становились всё темнее и уже. Ближайший известный мне проход под землю был хорошо спрятан: маленький садик за высокими каменными стенами — единственные ворота, всегда надёжно запертые. За решёткой ворот свежая зелень блестит в свете газовых рожков, как безупречная лилия, распустившаяся в выгребной яме. Деревья, густой кустарник, цветочные клумбы, хмельные ароматы, от которых даже на улице кружится голова… Над ухом у меня прозвучал негромкий голос Сладкой Отравы:
— Откуда этот дивный садик на помойке? И для чего такие заклинания на воротах? В шесть рядов, как колючая проволока.
— Тёмная Сторона полна неожиданностей, — ответил я. — Тайны — наш хлеб и наше вино.
— Иными словами, ты не знаешь, — заключил Грешник.
— Но у меня есть ключ. Достался в качестве гонорара за одно давнее дело.
— О котором ты ничего не можешь рассказать, — немедленно догадалась Сладкая Отрава.
— Увы, мир ещё не готов принять эту тайну, — подтвердил я торжественно.
— Доколе же… — начал Безумец.
Мы разом замолчали, но продолжения и не дождались.
Я вставил ключ в замочную скважину. Тот не хотел поворачиваться, и пришлось повозиться. Наконец замок щёлкнул, и ворота открылись. Воздух будто стал чище и свежее — это отключилась магическая защита. Я отступил, пропуская спутников вперёд. Надо сказать, не только из вежливости: не было у меня особого доверия к этому садику. Ничего дурного не случилось (по крайней мере, сразу); я шагнул вперёд и запер за собой ворота.
В бело-голубом свете гигантской луны сад казался призрачным. Высокие деревья в жёлтом пламени старомодных газовых рожков выглядели на фоне стен чёрными силуэтами. Единственная узкая тропинка змеилась по всему саду, пряталась в густых зарослях и среди высаженных причудливыми узорами ночных цветов. Деревья, кусты и клумбы — все лениво шевелилось, хотя воздух оставался совершенно неподвижным. Даже чашечки цветков открывались и закрывались, как круглые рты. Красивые цветы, по большей части белые и красные, но что-то в них было нехорошее: белые, как кость, красные, как мясо… Однажды запела здешняя роза: ничего порочнее мне слышать не приходилось.
— Чудное место, — сказал Грешник. Наклонившись к земле, он понюхал цветочек, но тут же скривился и отдёрнул голову.
— Я так не думаю, — сказала Сладкая Отрава.
— За интуицию и проницательность демону из ада, — пятёрка! У всей здешней растительности очень длинные корни. Даже не спрашивайте, откуда они тянут свои соки. Меньше знаешь, крепче спишь… А теперь идём к той статуе в середине. И ничего не трогайте!
Извилистая дорожка долго водила нас по саду, чтобы каждый стебелёк смог рассмотреть всех, но в конце концов вышла к бескрылому ангелу. Он плакал, стоя на коленях. Наверное, по оборванным крыльям. Время, дождь и ветер или просто слезы стёрли черты его каменного лица. Лунные часы за ангелом показывали точное время. Я ухватился за гномон и медленно повернул его на сто восемьдесят врадусов. Часы вздрогнули и отъехали в сторону, открыв просвет узкой шахты — как раз на одного человека. Вертикальная металлическая лесенка уходила в непроглядную темноту. Мы по очереди заглянули вниз. Сладкая Отрава вытянула руку, и на ней заплясал лоскут адского пламени, но свет проникал недалеко. В конце концов мы заставили её спускаться первой: пусть свет будет перед нами. Никто не хотел лезть в темноту вслепую.
Так что первой пошла она, вторым — неразлучный с ней Грешник, затем Безумец и только потом — я. На всякий случай: Безумец ведь может заснуть по дороге. Горячие металлические перекладины скользили в потных руках; кружок света над головой сократился и исчез. Огонька внизу, который теперь плясал на плече у Сладкой Отравы, едва хватало, чтобы не наступать друг на друга, да и сам этот огонь мне не нравился: от него мурашки шли по коже. Я заставил себя думать о лестнице. Ступеньки располагались слишком далеко друг от друга, будто лестницу сделали не для людей. Дна не было и не предвиделось, хотя руки и ноги уже онемели от усталости и слушались все хуже. Цепляясь плечами за стенки колодца, я соскальзывал с одной перекладины на другую.
Очень хотелось повернуть обратно, но у меня уже не хватит сил добраться до поверхности. Тишину нарушало лишь наше хриплое дыхание.
Когда Сладкая Отрава вдруг сообщила, что её нога коснулась дна, все шумно обрадовались — включая Безумца. Последнее время он меньше отсутствовал и больше бывал с нами. Может, раньше ему просто не хватало компании, не хватало событий, которые он мог бы разделить с другими. Или он чувствовал сейчас опасность столь серьёзную, что не позволял себе расслабиться. Я и не думал спрашивать — ответы не принесут ничего, кроме головной боли.
Мы по очереди вывалились из каменной трубы на пустую дорожку, идущую вдоль берега канала. Чёрная вода в подземном мраке. Каменный свод туннеля на том берегу бороздили следы чудовищных когтей, а совсем под рукой оказался серебряный колокольчик на высоком шесте, прямо у тропинки. Дальше свет нашего огонька не доставал. Атмосфера была удушливая, как в больничной палате, где все мечутся в горячке, и дурно пахло, будто у воздуха истёк срок годности.
— И что теперь? — спросил Грешник. Голос его тонул в этом воздухе, не долетая до противоположного берега канала, судя по отсутствию эха.
— Для начала надо позвонить в колокольчик, — сказал я. — Так положено, я знаю. Но на этом мои знания заканчиваются.
— А не выйдет так, что звоночек созовёт на обед здешнюю шпану? — спросил Грешник.
— Может, и выйдет. Да, если у кого есть альтернативные предложения, не стесняйтесь. Тебе-то чего беспокоиться? Ты же у нас неуязвимый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29