Барон подошел поближе, пригляделся.
— Ну? — спросил Герсен.
— Нет, — после некоторого размышления, ответил барон. — Это не Кокор Хеккус. По крайней мере… Нет, я в этом не уверен… Хотя глаза смотрят на меня с такой же низменной умудренностью… Нет, этот человек мне не знаком. Я никогда не встречался с ним ни в Аглабате, ни где-либо еще.
— Ну что ж, похоже на то, что я ошибся. — Герсен повернулся к мажордому. — Отоприте дверь.
— Вы намерены освободить этого человека?
— Не совсем. Но держать его в темнице больше уже нет необходимости.
Мажордом отпер двери.
— Выходите, — сказал Герсен. — Я, по-видимому, допустил несправедливость по отношению к вам.
Падербуш медленно вышел из камеры. Он не ожидал, что его выпустят, и двигался очень осторожно.
Герсен взял его за запястье, притом так, чтобы можно было в случае необходимости мгновенно выкрутить руку.
— Идите. По ступенькам поднимайтесь лицом назад.
— Куда вы ведете этого человека? — раздраженно спросил мажордом.
— Князь Сион Трамбле и я сообща примем окончательное решение, — ответил ему Герсен, затем произнес, обращаясь к барону Эрлу Кастильяну. — Благодарю за оказанное вами содействие, вашу помощь трудно переоценить.
Барон Кастильяну смутился.
— Этот человек может в любом случае оказаться негодяем, старающимся разделаться с вами.
Герсен поднял лучемет, появившийся в его левой руке.
— Я готов к любым неожиданностям.
Барон поклонился и быстро удалился, явно довольный тем, что от него больше ничего не требуется. Герсен отвел Падербуша в свои апартаменты и закрыл дверь перед самым носом мажордома. Затем непринужденно расположился в одном из кресел, Падербуш же так и остался стоять посредине комнаты и в конце концов спросил:
— Как вы теперь намерены со мной поступить?
— Я все еще в замешательстве, — ответил Герсен. — Возможно, вы на самом деле тот, за кого себя выдаете. В этом случае я не знаю за вами никакой другой вины, кроме служения Кокору Хеккусу. Тем не менее, я не стал бы заточать вас в темницу только по подозрению в предполагаемых преступлениях. Вы очень испачканы — может быть, примете ванну?
— Нет.
— Вам больше по душе пот и грязь? А может быть, смените одежду?
— Нет.
Герсен пожал плечами.
— Ну, как хотите.
Падербуш скрестил руки на груди и злобно посмотрел на Герсена.
— Почему вы держите меня здесь?
Герсен задумался.
— Судя по всему, ваша жизнь в опасности. Я намерен защитить вас.
— Я вполне способен защитить себя сам.
— И все-таки, пожалуйста, сядьте вон в то кресло. — Герсен показал, куда сесть, кончиком дула лучемета. — Вы стоите, как дикий зверь, готовящийся к прыжку, это действует мне на нервы.
Падербуш в ответ только холодно ухмыльнулся, но сел.
— Я не причинил вам никакого вреда, — произнес он. — А вот вы унизили меня, швырнули в темницу и еще и сейчас изводите намеками и злобными выпадами. Скажу вам вот что: Кокор Хеккус не тот человек, чтобы оставить без внимания умышленные обиды, нанесенные его вассалам. Если вы хотите уберечь своего хозяина от крупных неприятностей, то я советую вам отпустить меня на свободу, чтобы я мог вернуться в Аглабат.
— Вы хорошо знаете Кокора Хеккуса? — как бы невзначай спросил Герсен.
— Еще бы! Не человек, а горный орел! Глаза его светятся умом. Его радость и его гнев подобны огню, сметающему все перед собой. Его воображение столь же безмерно, как само небо. Нет такого человека, который не пришел бы в изумление от мыслей, которые возникают у него в голове, и не задался бы вопросом, из какого источника он их черпает.
— Интересно, — произнес Герсен. — Мне не терпится встретиться с ним — что я и сделаю в самом скором времени.
Падербуш отнесся к этому с явным недоверием.
— Вы намерены встретиться с Кокором Хеккусом?
Герсен ответил утвердительным кивком.
— Я вернусь вместе с вами в Аглабат внутри форта — после недели или двух отдыха здесь, в Каррае.
— Я предпочитаю покинуть Каррай прямо сейчас.
— Это невозможно. Я не хочу, чтобы Кокор Хеккус был уведомлен о моем прибытии. Я хочу, чтобы это стало для него сюрпризом.
Падербуш презрительно усмехнулся.
— Вы — глупец. Вы даже хуже глупца. Неужели вы всерьез рассчитываете застать Кокора Хеккуса врасплох? Ему известно о каждом вашем шаге больше, чем вам самому!
12
«Туманной дымке, казалось, не было ни конца, ни края
— леденящие слои ее напластовывались друг на друга и справа, и слева, и сверху, и снизу. Ощущение было такое, будто то приближалось, то удалялось нечто наполненное каким-то будоражащим воображение внутренним смыслом, абсолютно непостижимым для Мармадьюка. В душу, однако, вкралось подозрение, что каким-то образом Доктрина Темпорального Стасиса обусловила полную транспозицию всех перцепций . Почему же еще, задумался он, тыкаясь наощупь в розовато-лиловой тягучей жидкости, должно снова и снова приходить ему в голову слово «лакримоза»? Он обнаружил, что находится на самом краю выпуклого окна с прозрачными стеклами, за которым плясали анаморфированные видения. Подняв взор, он засек бахрому изогнутых прутьев. Чуть пониже обнаружил розовую полку, в которую было заделано еще какое-то количество таких же прутьев. Рядом с полкой, будто невообразимо огромный нос, торчал какой-то комковатый пористый предмет. А потом он увидел, что этот предмет и есть нос, самый настоящий нос, хотя и совершенно необыкновенный. И тогда Мармадьюк самым коренным образом поменял ход своих рассуждений.
Центральная проблема, как ему показалось, сейчас заключалась в том, чтобы понять, чьими глазами он смотрит.
Ведь очень многое, если не все, будет зависеть от его точки зрения».
(Из главы «Ученик Воплощения», входящей в «Манускрипт из Девятого Измерения»)
Наступил полдень. Падербуш временами, казалось, дремал в кресле, временами был настолько возбужден, что, казалось, вот-вот неожиданно набросится на Герсена. В один из таких периодов Герсен счел необходимым предупредить его.
— Я настоятельно требую терпения с вашей стороны. Во-первых, сами понимаете, у меня оружие… — Он поднял лучемет так, чтобы он был виден Падербушу, — …а во-вторых, даже если бы его у меня не было, вы все равно ничего не смогли бы мне сделать.
— Вы в этом уверены? — надменно скучающим тоном спросил Падербуш. — Мы с вами примерно одинакового роста и веса. Давайте попробуем разок-другой побороться, тогда и увидим, кто чего стоит.
— Спасибо за предложение — но только не сейчас. Ради чего выматывать друг друга? Вскоре мы с вами плотно перекусим, поэтому давайте-ка лучше расслабимся.
— Как хотите.
Раздалось легкое постукиванье в дверь.
— Кто там? — спросил Герсен, став у стены рядом с косяком.
— Атер Кэймон, мажордом, — донесся приглушенный массивной дверью голос. — Откройте, будьте любезны, дверь.
Герсен приоткрыл дверь. Мажордом прошел внутрь.
— Князь желает видеть вас у себя. Немедленно. Он прослышал о мнении барона Эрла Кастильяну и настоятельно просит отпустить узника на свободу. Он не желает давать повод Кокору Хеккусу для придирок.
— Я и сам решительным образом настроен со временем предоставить полную свободу этому человеку — ответил Герсен. — А пока что он согласился пользоваться гостеприимством Сиона Трамбле в течение, пожалуй, двух недель.
— Как это благородно с его стороны, — сухо заметил мажордом, — если учесть, что Великий Князь настолько пренебрег своими обязанностями радушного хозяина, что забыл предложить вот это самое гостеприимство. Вы согласны последовать за мною в апартаменты князя Сиона Трамбле?
— С удовольствием. Только что мне делать с моим гостем? Я не решаюсь оставить его здесь одного, как и не намерен ходить с ним всюду под руку.
— Верните его в темницу, — сердито бросил мажордом. — Для таких, как он, вполне достаточно и такого гостеприимства.
— Великий Князь будет категорически против этого, — заявил Герсен. — Ведь вы сами только что сказали мне, что он высказал пожелание, чтобы я отпустил этого человека.
Мажордом несколько смешался.
— Совершенно верно.
— Принесите, пожалуйста, мои извинения князю, и спросите не соблаговолит ли он встретиться со мною здесь.
Мажордом пробурчал что-то, беспомощно всплеснул руками, бросил сердитый взгляд в сторону Падербуша и вышел.
Герсен сел напротив Падербуша.
— Скажите, — спросил он, — вам знаком некий Зеуман Отуал?
— Я слышал, как упоминалось это имя.
— Он — один из приспешников Кокора Хеккуса. У вас с ним много общего.
— Очень даже может быть — по всей вероятности, вследствие нашей близости к Кокору Хеккусу… А в чем заключается это общее?
— В манере держать голову, определенном наборе отработанных жестов, в том, что я мог бы назвать особым душевным настроем, свойственным в равной степени вам обоим. Все это очень странно. В самом деле.
Падербуш в ответ только церемонно кивнул, но больше ничего не сказал. Через несколько минут к двери подошла Алюз Ифигения, Герсен тотчас же пропустил ее внутрь. Переведя взгляд с Герсена на Падербуша, она удивленно спросила:
— Почему этот человек здесь?
— Он считает несправедливым одиночное заточение в темнице, поскольку все его преступления сводятся лишь к десятку-другому убийств.
Падербуш по-волчьи оскалился.
— Я — Падербуш, Младший Рыцарь замка Падер. Никто в моем роду не был настолько труслив, чтобы отобрать одну или пару жизней, не подвергая смертельной опасности собственную.
Алюз Ифигения отвернулась от него и снова обратилась к Герсену.
— Каррай не вызывает у меня прежней радостной приподнятости. Что-то изменилось. Чего-то не достает. Наверное, во мне самой… Мне хочется вернуться в Драззан, к себе домой.
— А я-то считал, что в вашу честь планировалось устроить пышное празднество.
Алюз Ифигения пожала плечами.
— Наверное, об этом уже позабыто. Сион Трамбле сердится на меня — или, по крайней мере, не столь учтив, как раньше. — Она на мгновенье скосила взгляд в сторону. — Может быть, он ревнует.
— Ревнует? С чего бы это ему ревновать?
— Ведь как-никак, но я и вы провели много времени, оставаясь наедине друг с другом. Одного этого достаточно для того, чтобы возбудить подозрения — и ревность.
— Занятно, — произнес Герсен.
Алюз Ифигения взметнула брови.
— Неужели я потеряла всю свою красоту? И разве не является совершенно нелепым даже намек на возможность каких-то особых взаимоотношений между нами?
— Я с вами совершенно согласен. И мы просто обязаны избавить Сиона Трамбле от страданий, которые причиняет ему это недоразумение.
Он вызвал пажа и послал его испросить аудиенцию у Сиона Трамбле.
Паж вскоре вернулся и объявил, что князь не желает кого-либо видеть.
— Вернитесь к князю, — сказал Герсен, — и передайте Сиону Трамбле вот что: завтра я должен отбыть отсюда. В самом неблагоприятном случае я отправлюсь к северу от Скар Сакау в форте и каким-нибудь образом сам отыщу свой космический корабль. А также уведомите князя о том, что принцесса Ифигения намерена сопровождать меня. Сообщив князю обо всем этом, справьтесь у него, желает ли он повидаться со мною?
Алюз Ифигения повернулась к Герсену.
— Вы в самом деле имеете в виду взять меня с собой?
— Если у вас есть желание вернуться в Ойкумену.
— А как же тогда Кокор Хеккус? Я считала…
— Мелочь, о которой и вспоминать-то не стоит.
— Значит, вы просто шутите, — уныло произнесла Алюз Ифигения.
— Нет, это серьезно. Вы пойдете со мной?
Она заколебалась в нерешительности, затем кивнула.
— Да. А почему бы и нет? Ваша жизнь — реальна. Моя же — как и всех на Фамбере — далека от реальности. Это всего лишь оживший миф. Фрагменты какой-то древней диорамы. Меня душит это двумерное пространство Фамбера.
— Очень хорошо. Мы покинем его в самом скором времени.
Алюз Ифигения взглянула на Падербуша.
— А как поступить с ним? — с дрожью в голосе спросила она. — Вы освободите его или оставите это на усмотрение Сиона Трамбле?
— Нет. Он отправится вместе с нами.
Алюз Ифигения обомлела в изумлении.
— С… нами?
— Да. Но он будет с нами совсем немного времени.
Падербуш поднялся, потянулся.
— Мне наскучил этот разговор. Я с вами никуда не пойду.
— В самом деле? Даже не дальше Аглабата, чтобы встретиться с Кокором Хеккусом?
— Я отправляюсь в Аглабат один — и прямо сейчас.
В три прыжка он пересек комнату, выбежал в сад, перемахнул через стенку и исчез.
Алюз Ифигения бросилась в сад, к самой стене, затем вернулась к Герсену.
— Зовите стражу! Он не может уйти далеко, эти сады являются лишь частью внутреннего двора. Поторопитесь!
Герсен же, казалось, вовсе не был склонен выказывать какую-либо спешку. Алюз Ифигения потянула его за руку.
— Неужели вы хотите, чтобы он сбежал?
— Нет, — неожиданно воодушевившись, произнес Герсен. — Ему никак не спастись. Мы уведомим о его побеге Сиона Трамбле, который лучше нас знает, как изловить его. Идемте.
Войдя в коридор, Герсен приказал пажу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28