Джерсен с некоторым трудом нашел Миель, и вскоре пятая планета, Согдиана, повисла под ними, похожая на Землю, с нормальной атмосферой, как у большей части обитаемых планет. Климат, видимо, был умеренным, полярные шапки не достигали большого размера, в экваториальной зоне располагались пустыни и джунгли.
Континент, формой напоминающий песочные часы, сразу бросался в глаза, а телескоп помог установить местонахождение Атара.
Джерсен запросил разрешение на посадку, но ответа не получил, из чего сделал вывод, что подобные формальности здесь неведомы.
Атар представлял собой горстку белых и розовых домиков на берегу океанского залива. Космопорт работал по стандартам всех населенных миров: как только Джерсен посадил корабль, явились двое служащих, взяли с него пошлину и удалились. Здесь не было представителей Неласкового Корпуса, а значит, этот мир не служил прибежищем пиратов, налетчиков и работорговцев.
Общественного транспорта Атар не знал, и путникам пришлось прошагать с полмили до города. Аборигены, темнокожие, с медно-рыжими волосами, в белых штанах и причудливых белых тюрбанах, глазели на пришельцев с нескрываемым любопытством. Они говорили на непонятном языке, но Джерсен, беспрестанно повторяя: «Рабдан Ульшазис? Рабдан Ульшазис?», наконец выяснил, где искать связного.
Рабдан Ульшазис, светловолосый, темнокожий человек, одетый, как и остальные туземцы, возглавлял агентство по импорту — экспорту на берегу океана. Предложив гостям по чашке пунша, он осведомился о цели их визита.
— Мы гости Маркграфа, — пояснил Джерсен, — нам велели обратиться к вам.
— Конечно, конечно, — поклонился Рабдан Ульшазис. — Вы будете доставлены на планету, где Маркграф владеет небольшим поместьем. — Еще один поклон. — Прошу прощения, я отлучусь на секундочку — проинструктирую особу, которая будет сопровождать вас. — Согдианин исчез за портьерами и вернулся в сопровождении человека сурового вида, с близко посаженными глазами, который курил, нервно выпуская клубы ядовитого дыма — табак туземцам заменял порошок из сушеного белого корня какого-то местного растения.
— Это Зог, он проводит вас на Росью.
Зог мигнул, закашлялся и сплюнул на пол.
— Он говорит лишь на языке Атара, — продолжал Рабдан Ульшазис, — поэтому объясняться с ним вы не сможете. Вы готовы?
— Мне нужно оборудование с моего корабля, — сказал Джерсен, — а сам корабль — он будет в безопасности?
— В полной безопасности. Я позабочусь об этом. Если по возвращении будут претензии, отыщите Рабдана Ульшазиса — заплачу за все. Но зачем вам вещи с корабля? Маркграф предоставит все, даже новую одежду.
— Мне нужна моя камера, — объявил Джерсен, — я собирался фотографировать.
Туземец замахал рукой:
— Маркграф предоставит вам любое оборудование такого рода, самые современные модели. Он желает, чтобы гости не обременяли себя собственностью, хоть ему и все равно, какой у них психический багаж.
— Иными словами, — нахмурился Джерсен, — мы не должны брать с собой никакого имущества?
— Вовсе нет. Просто Маркграф предоставит все. Его гостеприимство не знает границ. Вы сели на борт корабля, закрыли шлюзы и набрали код? Очень хорошо, с этой минуты вы гости Маркграфа. Если вы в компании Фенди Зога…
Он помахал Зогу рукой, тот наклонил голову, и Наварх с Джерсеном последовали за ним на задний двор. Здесь стоял аэрокар незнакомой Джерсену конструкции. Похоже, и Зог имел о ней поверхностное представление: потыкав наугад в кнопки контрольной панели, подергав рычаги и опробовав сенсорные устройства, управляемые голосом, он устал от неопределенности и резко переключил рычаги на ручной режим. Аэрокар подпрыгнул, чуть не задел за верхушки деревьев и помчался вверх, унося Джерсена, Зога, скорчившегося над контрольной панелью, и вопящего от ужаса Наварха.
Наконец Зог овладел управлением. Аэрокар пролетел на юг двадцать миль над сельскохозяйственными угодьями, окружающими Атар, и достиг посадочного поля, где стоял корабль модели «Андромеда». Снова в поведении Зога появились некоторые признаки неуверенности. Аэрокар взвыл, подпрыгнул, дернулся и в конце концов застыл. Наварх и Джерсен поспешно вылезли и, повинуясь жесту Зога, поднялись на борт «Андромеды». Дверь за ними закрылась. Хоть обширная панель, как обычно, отделяла салон от рулевой рубки, они видели, что Зог усаживается за контрольный пульт. Наварх протестующе завопил, Зог повернулся к ним, желтые зубы обнажились в гримасе, которая могла быть ободряющей улыбкой, и задвинул панель.
Магнитный замок щелкнул. Наварх в отчаяньи откинулся в кресле.
— Жизнь особенно дорога, когда ей что-то угрожает. Что за мерзкий трюк сыграл Фогель со старым наставником?
Джерсен указал на перегородку, отделяющую их от рубки:
— Он хочет сохранить свою тайну.
Наварх удрученно покачал головой:
— Что толку в знании для ума, скованного страхом?.. Чего мы ждем? Он что, штудирует справочник пилота?
«Андромеда» дрогнула и рванулась вверх с пугающей скоростью, едва не бросив Джерсена и Наварха на пол. Кирт только усмехался, слыша протестующее ворчание поэта. Солнце Миель, просвечивающее сквозь перегородку, металось из стороны в сторону, пока не скрылось из виду.
Прочь из Скопления летела «Андромеда», и казалось, что Зог несколько раз поменял курс, то ли по небрежности или неопытности, то ли желая окончательно запутать пассажиров.
Прошло два часа. За перегородкой засветилось бело-желтое солнце. Рядом с ним плыла планета, чьи очертания было трудно различить. В нетерпеливом возбуждении Наварх подскочил к перегородке и попытался отодвинуть ее.
Между пальцами поэта проскочил сноп голубых искр, и он отпрянул.
— Это издевательство! — вопил Наварх.
Из невидимого передатчика раздался записанный на пленку голос:
— Воспитанные гости из уважения к хозяину выполняют правила вежливости.
Нет нужды излагать эти правила: тактичные особы догадаются без подсказки, а невнимательным или забывчивым о них напомнят без слов.
Наварх поперхнулся от возмущения:
— Вот зараза! Какой вред в том, что мы поглядим в иллюминатор?
— Очевидно, Маркграф предпочитает не раскрывать местоположение своей штаб-квартиры, — ответил Джерсен.
— Чушь! Что помешает нам рыскать по всему Скоплению, пока мы не найдем Дворец Любви?
— В Скоплении сотни планет, — напомнил Джерсен. — Существуют и другие трудности.
— Он не должен был бояться меня, — фыркнул Наварх.
«Андромеда» опустилась на поле, обсаженное сине-зелеными камедными деревьями, явно земного происхождения. Зог немедленно разблокировал иллюминаторы, чем изрядно озадачил Джерсена. Однако, помня о невидимых микрофонах, Кирт не стал делиться соображениями с Навархом.
Поле купалось в утреннем сиянии бело-желтого солнца, очень напоминающего Миель цветом и интенсивностью свечения. Воздух был напоен ароматом камедных деревьев и местной растительности — кустов с блестящими черными ветками, красными диковинными листьями и голубыми иглами, увенчанными синими гроздьями подушечек хлопковых нитей, укрывающих помидорно-красные ягоды. Взгляд Джерсена отметил заросли земного бамбука и кусты ежевики.
— Забавно, забавно, — бормотал Наварх, оглядываясь, — странно обнаружить себя в этих дальних мирах.
— Здесь как на Земле, — заметил Джерсен, — но в других местах может преобладать местная растительность. Тогда будет по-настоящему забавно.
— Нет размаха — даже для разумного поэта, — проворчал Наварх, — но я должен отбросить свою личность, свое жалкое маленькое «я». Меня сдернули с Земли, и эти кости, без сомнения, сгниют в чуждой почве. — Он подобрал комочек глины, растер его в пальцах и отбросил. — Похоже на почву и на ощупь почва, но это — звездная пыль. Мы так далеко от Земли… Что?.. И нас тут похоронят без креста и без бутылки?! — вскричал он, увидев, что Зог вернулся на «Андромеду» и задраивает люк.
Джерсен схватил поэта за руку и потащил через поле.
— У Зога необузданный темперамент. Он может сразу включить привод Джарнелла и увлечь за собой заросли, траву и двух пассажиров, если мы окажемся поблизости. То-то будет забавно!
Но Зог воспользовался ионным двигателем. Джерсен и Наварх следили, как корабль тает в синем небе.
— Вот мы и в Скоплении Сирнеста, — вздохнул Наварх. — Либо Дворец Любви где-то поблизости, либо это еще одна из зловещих шуток Виоля Фалюша.
Джерсен подошел к краю поля.
— Шутка или нет, но здесь есть дорога, и она должна нас куда-то привести.
Они зашагали по дороге между высокими черными стволами. Алые листья-диски шелестели и шептались под ветром. Дорога огибала глыбу черного камня, в который было высечено грубое подобие ступенек. Забравшись на нее, Джерсен окинул взглядом долину и увидел на расстоянии мили маленький город.
— Это и есть Дворец Любви? — удивился Наварх. — Совсем не то, что я ожидал, — слишком чистый, слишком аккуратный. И что это за круглые башни?
Башни, которые заметил Наварх, поднимались на равном расстоянии друг от друга по всему городу. Джерсен предположил, что в них помещались конторы или какие-то службы.
Едва начав спускаться с холма, путники остановились: на них стремительно неслась лязгающая платформа на воздушной подушке. Суровая, изможденная особа в черно-коричневой униформе, которая совершенно скрадывала черты слабого пола, остановила машину и окинула путников скептическим взором.
— Вы гости Маркграфа? Тогда садитесь.
Наварха обидел суровый тон:
— Вы, видимо, должны были встретить корабль? Это безобразие — нам пришлось идти пешком.
Женщина одарила его насмешливой улыбкой.
— Залезайте, если не хотите тащиться пешком и дальше.
Джерсен и Наварх взобрались на платформу. Поэт кипел от злости, а Джерсен спросил женщину:
— Что это за город?
— Город Десять.
— А как вы зовете планету?
— Я зову ее Мир дураков. Остальные могут называть ее, как им заблагорассудится.
Ее рот захлопнулся, как капкан. Суровая особа развернула громыхающую машину и погнала ее назад, в город. Джерсен и Наварх вцепились в борта, опасаясь рассыпаться на мелкие кусочки. Поэт пытался отдавать приказания и инструкции, но женщина лишь набавляла ход, пока они не оказались на извилистой, затененной деревьями улочке. Здесь ее манера езды стала чрезвычайно осторожной. Джерсен и Наварх с любопытством разглядывали обитателей города. Их поразило полное отсутствие волос на головах мужчин, включая даже брови. Женщины, напротив, носили вычурные прически, украшенные цветами. Одежду аборигенов отличала экстравагантность покроя и расцветки, а их манеры — нелепая смесь нахальства и осторожности. Люди возбужденно переговаривались тихими голосами, громко посмеиваясь, пугливо озирались и снова продолжали путь.
Машина миновала двадцатиэтажную башню, одну из тех, что заметил Наварх.
Каждый этаж состоял из шести клинообразных блоков.
Наварх обратился к женщине:
— Каково назначение этих гордых башен?
— Там собирают плату.
— Ага, Генри Лукас, вы были правы: это административные здания.
Женщина смерила Наварха насмешливым взглядом:
— Ода!
Однако поэт больше не обращал на нее внимания. Он указал на одно из многочисленных открытых кафе, за столиками которых сидели только мужчины:
— У этих жуликов полно свободного времени. Глядите, как они прохлаждаются. Виоль Фалюш более чем мягок к этим типам.
Машина, сделав полуоборот, остановилась перед длинным двухэтажным зданием. На веранде сидело множество мужчин и женщин, судя по костюмам — иномирян.
— Слезайте, волосатики! — рявкнула женщина-водитель. — Вот гостиница. Я выполнила свою задачу.
— Некомпетентна и груба, — провозгласил Наварх, поднимаясь и готовясь спрыгнуть. — Ваша собственная голова, кстати, не станет глядеться хуже, если вы добавите кое-какие детали. Густую бороду, например.
Женщина нажала кнопку, и сиденья в машине опустились. Пассажиры были принуждены спрыгнуть на землю. Наварх послал вдогонку женщине оскорбительный жест.
Тем временем подошел служитель отеля.
— Вы гости Маркграфа?
— Именно, — напыжился Наварх, — нас пригласили во Дворец.
— На время ожидания вас разместят в гостинице.
— Ожидания? И сколько оно продлится? — возмутился Наварх. — Я полагал, что нас доставят непосредственно во Дворец.
Служитель поклонился.
— Гости Маркграфа собираются здесь, а затем их доставляют всех вместе.
Я предполагаю, что еще должны прибыть пять или шесть человек. Могу ли я показать ваши комнаты?
Гостей провели в небольшие клетушки, в каждой из которых стояла низкая узкая койка, платяной шкаф. Вентиляционным отверстием в туалете служила решетка на его двери. Сквозь тонкую перегородку Джерсен отчетливо слышал, как спутник напевает в соседнем номере, и улыбнулся сам себе. Очевидно, Виоль Фалюш неспроста помещает гостей в такие спартанские условия.
Джерсен вымылся, переоделся в свежее платье земного фасона из светлого шелка и вышел на веранду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Континент, формой напоминающий песочные часы, сразу бросался в глаза, а телескоп помог установить местонахождение Атара.
Джерсен запросил разрешение на посадку, но ответа не получил, из чего сделал вывод, что подобные формальности здесь неведомы.
Атар представлял собой горстку белых и розовых домиков на берегу океанского залива. Космопорт работал по стандартам всех населенных миров: как только Джерсен посадил корабль, явились двое служащих, взяли с него пошлину и удалились. Здесь не было представителей Неласкового Корпуса, а значит, этот мир не служил прибежищем пиратов, налетчиков и работорговцев.
Общественного транспорта Атар не знал, и путникам пришлось прошагать с полмили до города. Аборигены, темнокожие, с медно-рыжими волосами, в белых штанах и причудливых белых тюрбанах, глазели на пришельцев с нескрываемым любопытством. Они говорили на непонятном языке, но Джерсен, беспрестанно повторяя: «Рабдан Ульшазис? Рабдан Ульшазис?», наконец выяснил, где искать связного.
Рабдан Ульшазис, светловолосый, темнокожий человек, одетый, как и остальные туземцы, возглавлял агентство по импорту — экспорту на берегу океана. Предложив гостям по чашке пунша, он осведомился о цели их визита.
— Мы гости Маркграфа, — пояснил Джерсен, — нам велели обратиться к вам.
— Конечно, конечно, — поклонился Рабдан Ульшазис. — Вы будете доставлены на планету, где Маркграф владеет небольшим поместьем. — Еще один поклон. — Прошу прощения, я отлучусь на секундочку — проинструктирую особу, которая будет сопровождать вас. — Согдианин исчез за портьерами и вернулся в сопровождении человека сурового вида, с близко посаженными глазами, который курил, нервно выпуская клубы ядовитого дыма — табак туземцам заменял порошок из сушеного белого корня какого-то местного растения.
— Это Зог, он проводит вас на Росью.
Зог мигнул, закашлялся и сплюнул на пол.
— Он говорит лишь на языке Атара, — продолжал Рабдан Ульшазис, — поэтому объясняться с ним вы не сможете. Вы готовы?
— Мне нужно оборудование с моего корабля, — сказал Джерсен, — а сам корабль — он будет в безопасности?
— В полной безопасности. Я позабочусь об этом. Если по возвращении будут претензии, отыщите Рабдана Ульшазиса — заплачу за все. Но зачем вам вещи с корабля? Маркграф предоставит все, даже новую одежду.
— Мне нужна моя камера, — объявил Джерсен, — я собирался фотографировать.
Туземец замахал рукой:
— Маркграф предоставит вам любое оборудование такого рода, самые современные модели. Он желает, чтобы гости не обременяли себя собственностью, хоть ему и все равно, какой у них психический багаж.
— Иными словами, — нахмурился Джерсен, — мы не должны брать с собой никакого имущества?
— Вовсе нет. Просто Маркграф предоставит все. Его гостеприимство не знает границ. Вы сели на борт корабля, закрыли шлюзы и набрали код? Очень хорошо, с этой минуты вы гости Маркграфа. Если вы в компании Фенди Зога…
Он помахал Зогу рукой, тот наклонил голову, и Наварх с Джерсеном последовали за ним на задний двор. Здесь стоял аэрокар незнакомой Джерсену конструкции. Похоже, и Зог имел о ней поверхностное представление: потыкав наугад в кнопки контрольной панели, подергав рычаги и опробовав сенсорные устройства, управляемые голосом, он устал от неопределенности и резко переключил рычаги на ручной режим. Аэрокар подпрыгнул, чуть не задел за верхушки деревьев и помчался вверх, унося Джерсена, Зога, скорчившегося над контрольной панелью, и вопящего от ужаса Наварха.
Наконец Зог овладел управлением. Аэрокар пролетел на юг двадцать миль над сельскохозяйственными угодьями, окружающими Атар, и достиг посадочного поля, где стоял корабль модели «Андромеда». Снова в поведении Зога появились некоторые признаки неуверенности. Аэрокар взвыл, подпрыгнул, дернулся и в конце концов застыл. Наварх и Джерсен поспешно вылезли и, повинуясь жесту Зога, поднялись на борт «Андромеды». Дверь за ними закрылась. Хоть обширная панель, как обычно, отделяла салон от рулевой рубки, они видели, что Зог усаживается за контрольный пульт. Наварх протестующе завопил, Зог повернулся к ним, желтые зубы обнажились в гримасе, которая могла быть ободряющей улыбкой, и задвинул панель.
Магнитный замок щелкнул. Наварх в отчаяньи откинулся в кресле.
— Жизнь особенно дорога, когда ей что-то угрожает. Что за мерзкий трюк сыграл Фогель со старым наставником?
Джерсен указал на перегородку, отделяющую их от рубки:
— Он хочет сохранить свою тайну.
Наварх удрученно покачал головой:
— Что толку в знании для ума, скованного страхом?.. Чего мы ждем? Он что, штудирует справочник пилота?
«Андромеда» дрогнула и рванулась вверх с пугающей скоростью, едва не бросив Джерсена и Наварха на пол. Кирт только усмехался, слыша протестующее ворчание поэта. Солнце Миель, просвечивающее сквозь перегородку, металось из стороны в сторону, пока не скрылось из виду.
Прочь из Скопления летела «Андромеда», и казалось, что Зог несколько раз поменял курс, то ли по небрежности или неопытности, то ли желая окончательно запутать пассажиров.
Прошло два часа. За перегородкой засветилось бело-желтое солнце. Рядом с ним плыла планета, чьи очертания было трудно различить. В нетерпеливом возбуждении Наварх подскочил к перегородке и попытался отодвинуть ее.
Между пальцами поэта проскочил сноп голубых искр, и он отпрянул.
— Это издевательство! — вопил Наварх.
Из невидимого передатчика раздался записанный на пленку голос:
— Воспитанные гости из уважения к хозяину выполняют правила вежливости.
Нет нужды излагать эти правила: тактичные особы догадаются без подсказки, а невнимательным или забывчивым о них напомнят без слов.
Наварх поперхнулся от возмущения:
— Вот зараза! Какой вред в том, что мы поглядим в иллюминатор?
— Очевидно, Маркграф предпочитает не раскрывать местоположение своей штаб-квартиры, — ответил Джерсен.
— Чушь! Что помешает нам рыскать по всему Скоплению, пока мы не найдем Дворец Любви?
— В Скоплении сотни планет, — напомнил Джерсен. — Существуют и другие трудности.
— Он не должен был бояться меня, — фыркнул Наварх.
«Андромеда» опустилась на поле, обсаженное сине-зелеными камедными деревьями, явно земного происхождения. Зог немедленно разблокировал иллюминаторы, чем изрядно озадачил Джерсена. Однако, помня о невидимых микрофонах, Кирт не стал делиться соображениями с Навархом.
Поле купалось в утреннем сиянии бело-желтого солнца, очень напоминающего Миель цветом и интенсивностью свечения. Воздух был напоен ароматом камедных деревьев и местной растительности — кустов с блестящими черными ветками, красными диковинными листьями и голубыми иглами, увенчанными синими гроздьями подушечек хлопковых нитей, укрывающих помидорно-красные ягоды. Взгляд Джерсена отметил заросли земного бамбука и кусты ежевики.
— Забавно, забавно, — бормотал Наварх, оглядываясь, — странно обнаружить себя в этих дальних мирах.
— Здесь как на Земле, — заметил Джерсен, — но в других местах может преобладать местная растительность. Тогда будет по-настоящему забавно.
— Нет размаха — даже для разумного поэта, — проворчал Наварх, — но я должен отбросить свою личность, свое жалкое маленькое «я». Меня сдернули с Земли, и эти кости, без сомнения, сгниют в чуждой почве. — Он подобрал комочек глины, растер его в пальцах и отбросил. — Похоже на почву и на ощупь почва, но это — звездная пыль. Мы так далеко от Земли… Что?.. И нас тут похоронят без креста и без бутылки?! — вскричал он, увидев, что Зог вернулся на «Андромеду» и задраивает люк.
Джерсен схватил поэта за руку и потащил через поле.
— У Зога необузданный темперамент. Он может сразу включить привод Джарнелла и увлечь за собой заросли, траву и двух пассажиров, если мы окажемся поблизости. То-то будет забавно!
Но Зог воспользовался ионным двигателем. Джерсен и Наварх следили, как корабль тает в синем небе.
— Вот мы и в Скоплении Сирнеста, — вздохнул Наварх. — Либо Дворец Любви где-то поблизости, либо это еще одна из зловещих шуток Виоля Фалюша.
Джерсен подошел к краю поля.
— Шутка или нет, но здесь есть дорога, и она должна нас куда-то привести.
Они зашагали по дороге между высокими черными стволами. Алые листья-диски шелестели и шептались под ветром. Дорога огибала глыбу черного камня, в который было высечено грубое подобие ступенек. Забравшись на нее, Джерсен окинул взглядом долину и увидел на расстоянии мили маленький город.
— Это и есть Дворец Любви? — удивился Наварх. — Совсем не то, что я ожидал, — слишком чистый, слишком аккуратный. И что это за круглые башни?
Башни, которые заметил Наварх, поднимались на равном расстоянии друг от друга по всему городу. Джерсен предположил, что в них помещались конторы или какие-то службы.
Едва начав спускаться с холма, путники остановились: на них стремительно неслась лязгающая платформа на воздушной подушке. Суровая, изможденная особа в черно-коричневой униформе, которая совершенно скрадывала черты слабого пола, остановила машину и окинула путников скептическим взором.
— Вы гости Маркграфа? Тогда садитесь.
Наварха обидел суровый тон:
— Вы, видимо, должны были встретить корабль? Это безобразие — нам пришлось идти пешком.
Женщина одарила его насмешливой улыбкой.
— Залезайте, если не хотите тащиться пешком и дальше.
Джерсен и Наварх взобрались на платформу. Поэт кипел от злости, а Джерсен спросил женщину:
— Что это за город?
— Город Десять.
— А как вы зовете планету?
— Я зову ее Мир дураков. Остальные могут называть ее, как им заблагорассудится.
Ее рот захлопнулся, как капкан. Суровая особа развернула громыхающую машину и погнала ее назад, в город. Джерсен и Наварх вцепились в борта, опасаясь рассыпаться на мелкие кусочки. Поэт пытался отдавать приказания и инструкции, но женщина лишь набавляла ход, пока они не оказались на извилистой, затененной деревьями улочке. Здесь ее манера езды стала чрезвычайно осторожной. Джерсен и Наварх с любопытством разглядывали обитателей города. Их поразило полное отсутствие волос на головах мужчин, включая даже брови. Женщины, напротив, носили вычурные прически, украшенные цветами. Одежду аборигенов отличала экстравагантность покроя и расцветки, а их манеры — нелепая смесь нахальства и осторожности. Люди возбужденно переговаривались тихими голосами, громко посмеиваясь, пугливо озирались и снова продолжали путь.
Машина миновала двадцатиэтажную башню, одну из тех, что заметил Наварх.
Каждый этаж состоял из шести клинообразных блоков.
Наварх обратился к женщине:
— Каково назначение этих гордых башен?
— Там собирают плату.
— Ага, Генри Лукас, вы были правы: это административные здания.
Женщина смерила Наварха насмешливым взглядом:
— Ода!
Однако поэт больше не обращал на нее внимания. Он указал на одно из многочисленных открытых кафе, за столиками которых сидели только мужчины:
— У этих жуликов полно свободного времени. Глядите, как они прохлаждаются. Виоль Фалюш более чем мягок к этим типам.
Машина, сделав полуоборот, остановилась перед длинным двухэтажным зданием. На веранде сидело множество мужчин и женщин, судя по костюмам — иномирян.
— Слезайте, волосатики! — рявкнула женщина-водитель. — Вот гостиница. Я выполнила свою задачу.
— Некомпетентна и груба, — провозгласил Наварх, поднимаясь и готовясь спрыгнуть. — Ваша собственная голова, кстати, не станет глядеться хуже, если вы добавите кое-какие детали. Густую бороду, например.
Женщина нажала кнопку, и сиденья в машине опустились. Пассажиры были принуждены спрыгнуть на землю. Наварх послал вдогонку женщине оскорбительный жест.
Тем временем подошел служитель отеля.
— Вы гости Маркграфа?
— Именно, — напыжился Наварх, — нас пригласили во Дворец.
— На время ожидания вас разместят в гостинице.
— Ожидания? И сколько оно продлится? — возмутился Наварх. — Я полагал, что нас доставят непосредственно во Дворец.
Служитель поклонился.
— Гости Маркграфа собираются здесь, а затем их доставляют всех вместе.
Я предполагаю, что еще должны прибыть пять или шесть человек. Могу ли я показать ваши комнаты?
Гостей провели в небольшие клетушки, в каждой из которых стояла низкая узкая койка, платяной шкаф. Вентиляционным отверстием в туалете служила решетка на его двери. Сквозь тонкую перегородку Джерсен отчетливо слышал, как спутник напевает в соседнем номере, и улыбнулся сам себе. Очевидно, Виоль Фалюш неспроста помещает гостей в такие спартанские условия.
Джерсен вымылся, переоделся в свежее платье земного фасона из светлого шелка и вышел на веранду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27