пять, восемь, двенадцать - поднять с асфальта Казанову, засунуть мента на заднее сиденье; тринадцать, четырнадцать - сесть за руль, закрыть все дверцы; шестнадцать, двадцать один, тридцать - найти и присвоить личное оружие милиционеров; тридцать один - завести мотор; тридцать два - поехали...
Ух-х-х... управился с уборкой за тридцать две секунды. Дорожно-транспортное происшествие - десять секунд, работа по точкам - пять, тридцать две секунды - уборка, итого - на все про все - сорок семь секунд. Допустим, я польстил себе и обсчитался в свою пользу, все равно с момента старта из кустов сирени прошло меньше минуты. Помножим минуту на ночь, прибавим моросящую противность дождя и будем считать, что никто, ни одна случайная живая душа не видела, как начиналась и чем закончилась эта акция. Уф-ф-ф, запыхался, вспотел даже. Все-таки тренировки тренировками, а возраст дает о себе знать, ничего не поделаешь...
Отдышавшись, я свернул с тихой улочки в лабиринт темных дворов. Запоздало представил, что бы было, если бы во время моего столкновения с милицейской машиной вдруг на улице появилась вереница машин. Я загасил бы прыткого Казанову и убежал по тем же дворам на своих двоих, а за моей спиной топотал бы по лужам Ларин, я бы подстерег Ларина за углом и... Впрочем, нечего понапрасну размышлять на темы возможных вариантов и неслучившихся событий. История, как известно, не имеет сослагательного наклонения. Случилось, как случилось - Ларин медленно приходит в себя, сидя рядом со мной плечом к плечу, Казанова и азер сзади за спиной до сих пор в глубоком отрубе, оба табельных милицейских "ПМ" у меня за пазухой, и первое, что я сделаю, когда заглушу мотор во-он в том самом темном закоулке, - уничтожу средства милицейской мобильной связи.
Сказано - сделано: машина с одним здоровым и тремя не очень здоровыми мужчинами в салоне встала и затихла в углу квадратной грунтовой площадки, уперевшись передним бампером в ствол декоративной плакучей ивы. Габаритные огни погасли, низко свисающие, отяжелевшие от воды ивовые ветви облепили мусоровоз со всех сторон. Я позаботился о радиосвязи, сделал то, что и планировал в первую очередь. Во вторую очередь позаботился о бесчувственном живом грузе на заднем сиденье. Крайне удачно в бардачке нашлись, помимо прочего, пара наручников и моток синей изоляционной ленты. Я выволок из машины азера, положил его слева от достаточно толстого, в пол-обхвата, ствола плакучей ивы. Вытащил Казанову и пристроил его справа от дерева. Оба легли ничком, головами к стволу, вытянув руки так, будто хотели обнять красавицу-иву. Я скрепил парой наручников протянутые разноименные руки голубчиков, сковал азера с ментом никелированными браслетами, скрепил, так сказать, объятья дерева. Теперь без посторонней помощи дровосека или слесаря им от дерева не отойти, не отползти. Дабы, очнувшись, пленники плакучей ивы с ходу не нарушили мирную тишину ночного дворика криками о помощи, я замотал обоим головы изолентой таким образом, чтобы синие петли перетянули приоткрытые рты, но при этом оба смогли свободно дышать, смогли терзать зубами мудрости безвкусный пластик, имели возможность мычать тихо и жалобно, закусывая удила, но никак не кричать, громко и отчетливо. Еще я расстегнул и приспустил пленникам штаны до колен, чтобы особенно не молотили ногами по земле. Решил было и трусы спустить для смеха, однако передумал. Жалко стало ребятишек.
Забота о милицейских средствах связи и о бесчувственных пленниках вычеркнула из жизни десять минут с секундами. К господину Ларину возвратилось еще мутное, но сознание, а я вернулся в машину, запер все двери и достал из-за пазухи пистолеты. Ствол плакучей ивы сослужил мне добрую службу, настало время задействовать стволы пистолетов.
Первое, что увидел Ларин, открывая мутные глаза - два пистолетных ствола. Точнее - дырочки на концах стволов. Наверное, он решил, что в глазах двоится. Ларин сморгнул, тряхнул головой. Но картинка осталась прежней. По-прежнему в пяти сантиметрах от каждого его глаза по одному стволу. Я специально зажег свет в салоне, решился ненадолго демаскировать машину, чтобы устроить мусору столь эффектное возвращение из обморочного небытия в жестокий мир действительности.
- Выстрелить или погодить? - спросил я вкрадчиво.
Обидно, Ларин не заметил, какая отличная злодейская улыбка у меня получилась. Дырочки пистолетных стволов его буквально загипнотизировали.
- Н-нет... - прошептал Ларин, заикаясь.
Я выключил свет, для чего пришлось убрать на секунду от правого ментовского глаза пистолетный ствол. Честное слово, я слышал, как вздохнул с облегчением Ларин, когда одна из гипнотизирующих дырочек исчезла.
Свет погас, я вернул пистолет на место и для пущей убедительности прижал оба ствола к его рефлекторно закрывшимся глазам. Раз уж стало темно, так пусть мент вообще ничего не видит. Пускай слушает мой голос и мечтает о ярком летнем солнце, о голубом безоблачном небе.
- Поговорим? - спросил я равнодушным голосом.
- Д-да... Ч-что ты хо-очешь?
- Как и все - хочу денег. Отвечай: кто держит рынок?
- На-азим... Ты... вы - Супер?
- Угу, я - Супер, а ты врунишка, приятель. Назим, пусть и козырная, но шестерка. Ну ладно, пусть не шестерка, пусть валет. Круче вальта никто в гадюшнике под вывеской "БАР" не тусуется, ежу ясно.
- Я не...
- Заткнись, цветной! Ну ты и тормоз по жизни, я балдею. Я на тебя прыгнул, ты только и успел, что едальник разинуть, и сейчас, вместо того чтоб шкурку свою серую милицейскую спасать, едальником понапрасну щелкаешь. Я тебя, милый, сейчас порешу с особой жестокостью, и после, стоит мне возникнуть перед любым ссученным ментом или вонючим азером, стоит появиться и обозваться, любой сдаст рыночного бугра, не задумываясь. Усек?
- Ты просил собрать десять тысяч бак...
- Блин! Приятель, забыл? Забыл, что я не у тебя в мусарне на допросе? У меня, между прочим, кулаки затекли пистолеты тискать и пальцы на спусковых крючках дергаются от злости. Усек? Я, блин...
- Гудрат...
- Чего?
- Гудрат Махмудбеков рынок держит.
- Махмудбеков? То есть Махмуд-бек, Махмуд-князь, да?
- Махмудбеков его фамилия. Постоянно живет в Москве, с пропиской.
- Проживает князь Махмуд, надеюсь, вблизи от рынка?
- Да, в двух кварталах.
- Бывал у него?
- Я?
- Головка от буя! Ну не я же, правда?
- Один раз заезжали с Мишкой... Мишка! Где Мишка? Где Рустам?
Я сообразил, что Мишкой на самом деле зовут Казанову. Нетрудно догадаться и кто такой Рустам - азер, что ехал в отделение писать заяву. Когда я их транспортировал, Ларин еще не очнулся. Последнее, что помнит мой собеседник, это как я опрокинул Мишу Казанову, а отсутствие азербайджанца в машине менту помогло уловить обострившееся чувство страха. Пора отчаливать от плакучей ивы. Вскоре очнутся и попытаются шуметь пленники, и лучше, чтобы Ларин не знал, где они тяготятся неволей.
- Твоего напарника и лишнего свидетеля я спеленал изолентой, которую нашел здесь, в машине, окольцевал их наручниками и сбросил в канализационный люк. Вместе с ними в шахте люка спрятана мина с часовым механизмом. Я поломал ноги обоим, и далеко от мины им не уползти. Поможешь мне, скажу, где искать Мишу с Рустамом. Свою жизнь сохранишь и их спасешь, усек?
- Да, я согласен.
Он мне не поверил. Еще бы! Кто ж поверит в чепуху с миной в канализации? Только полный, клинический идиот. А Ларин отнюдь не дурак. Я протянул ему спасительную соломинку, и он за нее благодарно схватился. Когда все закончится, Ларин напишет в объяснительной записке: так, мол, и так, спасал друга от верной гибели, и ради святой ментовской дружбы пришлось согласиться на требования террориста. И присовокупит о долге правоохранительных органов перед невинно пострадавшим гражданином Махмудом. Наличие воображаемой часовой мины объяснит начальству, почему милиционер не рискнул оказать сопротивление преступнику. А дальше одно из двух - либо начальство прикинется, что верит подчиненному Ларину, либо решит, что байку с миной он сочинил самостоятельно, без моей помощи. Впрочем, какое мне дело, чего надумают милицейские начальники? У меня своих забот полно.
- Поедем сейчас к Гудрату, ясно? Покажешь, где его хата, усек? Потом, когда все кончится, скажешь, дескать, я и без тебя знал, куда и к кому рулить. Повторить!
- Ты знал, где живет Гудрат, - охотно согласился Ларин.
- О'кей, погнали.
Я убрал пистолеты от глаз Ларина. Мент судорожно втянул воздух носом, шумно выдохнул через рот, открыл слезящиеся глаза.
- Усаживайся поудобнее, - разрешил я, пряча стволы за пазухой. - И не вздумай хулиганить, накажу.
Я завел мотор, сдал мусоровоз назад, развернулся и поехал, следуя указаниям Ларина. Я спокойно держал руки на руле, управлял машиной, не глядя на милиционера. Нарочитое пренебрежение к возможной агрессии со стороны Ларина действовало не менее эффективно, чем пистолетные стволы возле его глаз. Мент боялся лишний раз пошевелиться и постоянно бубнил, стараясь объяснять, как и куда ехать максимально доходчиво.
В типовой застройке микрорайона я разобрался без особого напряжения мозгов. Как потом найти бывший бульвар с рынком, баром и, главное, гаражными кооперативами, я представлял весьма отчетливо. Проблем с марш-броском к дожидающемуся седока мотоциклу не будет, и это радует. Огорчает фиговая работа "дворников" в милицейской тачке. Сквозь паутину трещин на ветровом стекле вкупе с дождевыми каплями видимость на тройку с минусом. Стекло треснуло от соприкосновения с моей спиной, и ноющая боль в области копчика тоже огорчает, однако боль терпимая, и времени для эмоций у меня нет кажется, приехали...
- ...Направо поверните... Прямо пятьдесят метров до крайнего подъезда и паркуйтесь... Квартира Махмудбекова на пятом этаже... В бардачке должны быть наручники и липкая лента. Можете надеть на меня наручники, ноги изолентой запутать. В багажнике пусто, я...
- Фигу! В багажнике отлежаться не выйдет. Поднимемся на пятый вместе. Позвонишь в дверь Гудрата, а я сзади за твоей спиной пристроюсь. Направлю стволы на твои почки и буду улыбаться, глядя через твое плечо, ясно? Тебя Гудрат знает, меня он не видел, но я с тобой, вот он дверцу-то и откроет.
- А потом?
- Суп с котом... Погоди-ка, кажется, наши планы меняются...
Планы скорректировали замеченные мною рядом с искомым подъездом вишневого цвета "Жигули", цифры номерного знака которых я запомнил, когда шел штурмовать бар. Вспомнив цифры, присвоенные "Жигулям", я быстренько провел в уме простейшие арифметические вычисления. В баре я пощадил, кажется, четверых азеров. Минус Рустам, обнимающий плакучую иву, остается три. Минус кто-то, посвятивший себя заботе о травмированных земляках, остаются двое. Эти двое свидетелей вторжения Супера только что приехали на вишневых "Жигулях" к пахану Гудрату сообщить о происшествии. Логично? Вполне. И правда - двое. Вышли из "Жигулей", бегом побежали к подъезду, исчезли в темноте.
- Значится, так, мусорок, диспозиция меняется - на вот, держи пугач, я достал из-за пазухи "Макаров", выщелкнул обойму, проверил, не осталось ли патрона в патроннике. - Хватай пугач, целься в меня и давай вылезай из тачки первым, типа, меня под прицелом держишь.
- Зачем?
- Если рыночный папа в окно нечаянно посмотрит, пусть увидит, что ты меня арестовал и к нему на хату конвоируешь. Ясно?
Ларин открыл автомобильную дверцу, вылез под дождь, направил на меня разряженный пистолет. Вылез и я - руки за спиной, голова опущена, в кармане ключи от машины, за пазухой боеспособный "макар". Под шутовским конвоем дошел до подъезда. В тесноте парадной достал пистолет и жестом озадачил конвоира на предмет кодового замка. Три цифры кода Ларин вспомнил без всяких заминок.
- Чапай вверх по лестнице, мусор. Я лифтов не люблю, пешочком прогуляешься.
- Да, как скажете...
- Тише говори! Шепотом отвечай: Махмудбеков один живет?
- С женой и дочкой.
- Дочке сколько лет?
- Двадцать. Она и мать в Турции отдыхают. Гудрат один остался. Август, самые заработки на рынке...
- Ха! Все-то ты знаешь, опер. Код парадной наизусть помнишь, семейные расклады азера тебе известны, а брехал, что всего разок гостевал у князя помидоров и редисок. Врал, признайся?
- Нет, я...
- Цыц! Молчи. Подходим к пятому. Перестраиваемся. Заходи ко мне в тыл. Сзади пристраивайся, смелее! Ствол прижми к моему виску. Крепче! Свободную ладошку мне на другое плечо положи. Быстрее!
А сам я спрятал руки за спину. Пистолетный ствол в правой уперся Ларину в промежность, пальцы левой нашли и вцепились в брючный ремень мента.
- Готово, пошли!
- Неудобно...
- Шагаем в ногу. И - раз, с левой марш. Надумаешь шутить, я тебе яйца отстрелю.
- Ясно...
Стальная дверь Гудрата Махмудбекова смотрела на нас видеоглазком. Где-то в глубине квартиры мы отобразились на черно-белом экранчике следящей системы. Я стоял понурый, руки у меня вроде как скованы за спиной, я, типа, арестован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Ух-х-х... управился с уборкой за тридцать две секунды. Дорожно-транспортное происшествие - десять секунд, работа по точкам - пять, тридцать две секунды - уборка, итого - на все про все - сорок семь секунд. Допустим, я польстил себе и обсчитался в свою пользу, все равно с момента старта из кустов сирени прошло меньше минуты. Помножим минуту на ночь, прибавим моросящую противность дождя и будем считать, что никто, ни одна случайная живая душа не видела, как начиналась и чем закончилась эта акция. Уф-ф-ф, запыхался, вспотел даже. Все-таки тренировки тренировками, а возраст дает о себе знать, ничего не поделаешь...
Отдышавшись, я свернул с тихой улочки в лабиринт темных дворов. Запоздало представил, что бы было, если бы во время моего столкновения с милицейской машиной вдруг на улице появилась вереница машин. Я загасил бы прыткого Казанову и убежал по тем же дворам на своих двоих, а за моей спиной топотал бы по лужам Ларин, я бы подстерег Ларина за углом и... Впрочем, нечего понапрасну размышлять на темы возможных вариантов и неслучившихся событий. История, как известно, не имеет сослагательного наклонения. Случилось, как случилось - Ларин медленно приходит в себя, сидя рядом со мной плечом к плечу, Казанова и азер сзади за спиной до сих пор в глубоком отрубе, оба табельных милицейских "ПМ" у меня за пазухой, и первое, что я сделаю, когда заглушу мотор во-он в том самом темном закоулке, - уничтожу средства милицейской мобильной связи.
Сказано - сделано: машина с одним здоровым и тремя не очень здоровыми мужчинами в салоне встала и затихла в углу квадратной грунтовой площадки, уперевшись передним бампером в ствол декоративной плакучей ивы. Габаритные огни погасли, низко свисающие, отяжелевшие от воды ивовые ветви облепили мусоровоз со всех сторон. Я позаботился о радиосвязи, сделал то, что и планировал в первую очередь. Во вторую очередь позаботился о бесчувственном живом грузе на заднем сиденье. Крайне удачно в бардачке нашлись, помимо прочего, пара наручников и моток синей изоляционной ленты. Я выволок из машины азера, положил его слева от достаточно толстого, в пол-обхвата, ствола плакучей ивы. Вытащил Казанову и пристроил его справа от дерева. Оба легли ничком, головами к стволу, вытянув руки так, будто хотели обнять красавицу-иву. Я скрепил парой наручников протянутые разноименные руки голубчиков, сковал азера с ментом никелированными браслетами, скрепил, так сказать, объятья дерева. Теперь без посторонней помощи дровосека или слесаря им от дерева не отойти, не отползти. Дабы, очнувшись, пленники плакучей ивы с ходу не нарушили мирную тишину ночного дворика криками о помощи, я замотал обоим головы изолентой таким образом, чтобы синие петли перетянули приоткрытые рты, но при этом оба смогли свободно дышать, смогли терзать зубами мудрости безвкусный пластик, имели возможность мычать тихо и жалобно, закусывая удила, но никак не кричать, громко и отчетливо. Еще я расстегнул и приспустил пленникам штаны до колен, чтобы особенно не молотили ногами по земле. Решил было и трусы спустить для смеха, однако передумал. Жалко стало ребятишек.
Забота о милицейских средствах связи и о бесчувственных пленниках вычеркнула из жизни десять минут с секундами. К господину Ларину возвратилось еще мутное, но сознание, а я вернулся в машину, запер все двери и достал из-за пазухи пистолеты. Ствол плакучей ивы сослужил мне добрую службу, настало время задействовать стволы пистолетов.
Первое, что увидел Ларин, открывая мутные глаза - два пистолетных ствола. Точнее - дырочки на концах стволов. Наверное, он решил, что в глазах двоится. Ларин сморгнул, тряхнул головой. Но картинка осталась прежней. По-прежнему в пяти сантиметрах от каждого его глаза по одному стволу. Я специально зажег свет в салоне, решился ненадолго демаскировать машину, чтобы устроить мусору столь эффектное возвращение из обморочного небытия в жестокий мир действительности.
- Выстрелить или погодить? - спросил я вкрадчиво.
Обидно, Ларин не заметил, какая отличная злодейская улыбка у меня получилась. Дырочки пистолетных стволов его буквально загипнотизировали.
- Н-нет... - прошептал Ларин, заикаясь.
Я выключил свет, для чего пришлось убрать на секунду от правого ментовского глаза пистолетный ствол. Честное слово, я слышал, как вздохнул с облегчением Ларин, когда одна из гипнотизирующих дырочек исчезла.
Свет погас, я вернул пистолет на место и для пущей убедительности прижал оба ствола к его рефлекторно закрывшимся глазам. Раз уж стало темно, так пусть мент вообще ничего не видит. Пускай слушает мой голос и мечтает о ярком летнем солнце, о голубом безоблачном небе.
- Поговорим? - спросил я равнодушным голосом.
- Д-да... Ч-что ты хо-очешь?
- Как и все - хочу денег. Отвечай: кто держит рынок?
- На-азим... Ты... вы - Супер?
- Угу, я - Супер, а ты врунишка, приятель. Назим, пусть и козырная, но шестерка. Ну ладно, пусть не шестерка, пусть валет. Круче вальта никто в гадюшнике под вывеской "БАР" не тусуется, ежу ясно.
- Я не...
- Заткнись, цветной! Ну ты и тормоз по жизни, я балдею. Я на тебя прыгнул, ты только и успел, что едальник разинуть, и сейчас, вместо того чтоб шкурку свою серую милицейскую спасать, едальником понапрасну щелкаешь. Я тебя, милый, сейчас порешу с особой жестокостью, и после, стоит мне возникнуть перед любым ссученным ментом или вонючим азером, стоит появиться и обозваться, любой сдаст рыночного бугра, не задумываясь. Усек?
- Ты просил собрать десять тысяч бак...
- Блин! Приятель, забыл? Забыл, что я не у тебя в мусарне на допросе? У меня, между прочим, кулаки затекли пистолеты тискать и пальцы на спусковых крючках дергаются от злости. Усек? Я, блин...
- Гудрат...
- Чего?
- Гудрат Махмудбеков рынок держит.
- Махмудбеков? То есть Махмуд-бек, Махмуд-князь, да?
- Махмудбеков его фамилия. Постоянно живет в Москве, с пропиской.
- Проживает князь Махмуд, надеюсь, вблизи от рынка?
- Да, в двух кварталах.
- Бывал у него?
- Я?
- Головка от буя! Ну не я же, правда?
- Один раз заезжали с Мишкой... Мишка! Где Мишка? Где Рустам?
Я сообразил, что Мишкой на самом деле зовут Казанову. Нетрудно догадаться и кто такой Рустам - азер, что ехал в отделение писать заяву. Когда я их транспортировал, Ларин еще не очнулся. Последнее, что помнит мой собеседник, это как я опрокинул Мишу Казанову, а отсутствие азербайджанца в машине менту помогло уловить обострившееся чувство страха. Пора отчаливать от плакучей ивы. Вскоре очнутся и попытаются шуметь пленники, и лучше, чтобы Ларин не знал, где они тяготятся неволей.
- Твоего напарника и лишнего свидетеля я спеленал изолентой, которую нашел здесь, в машине, окольцевал их наручниками и сбросил в канализационный люк. Вместе с ними в шахте люка спрятана мина с часовым механизмом. Я поломал ноги обоим, и далеко от мины им не уползти. Поможешь мне, скажу, где искать Мишу с Рустамом. Свою жизнь сохранишь и их спасешь, усек?
- Да, я согласен.
Он мне не поверил. Еще бы! Кто ж поверит в чепуху с миной в канализации? Только полный, клинический идиот. А Ларин отнюдь не дурак. Я протянул ему спасительную соломинку, и он за нее благодарно схватился. Когда все закончится, Ларин напишет в объяснительной записке: так, мол, и так, спасал друга от верной гибели, и ради святой ментовской дружбы пришлось согласиться на требования террориста. И присовокупит о долге правоохранительных органов перед невинно пострадавшим гражданином Махмудом. Наличие воображаемой часовой мины объяснит начальству, почему милиционер не рискнул оказать сопротивление преступнику. А дальше одно из двух - либо начальство прикинется, что верит подчиненному Ларину, либо решит, что байку с миной он сочинил самостоятельно, без моей помощи. Впрочем, какое мне дело, чего надумают милицейские начальники? У меня своих забот полно.
- Поедем сейчас к Гудрату, ясно? Покажешь, где его хата, усек? Потом, когда все кончится, скажешь, дескать, я и без тебя знал, куда и к кому рулить. Повторить!
- Ты знал, где живет Гудрат, - охотно согласился Ларин.
- О'кей, погнали.
Я убрал пистолеты от глаз Ларина. Мент судорожно втянул воздух носом, шумно выдохнул через рот, открыл слезящиеся глаза.
- Усаживайся поудобнее, - разрешил я, пряча стволы за пазухой. - И не вздумай хулиганить, накажу.
Я завел мотор, сдал мусоровоз назад, развернулся и поехал, следуя указаниям Ларина. Я спокойно держал руки на руле, управлял машиной, не глядя на милиционера. Нарочитое пренебрежение к возможной агрессии со стороны Ларина действовало не менее эффективно, чем пистолетные стволы возле его глаз. Мент боялся лишний раз пошевелиться и постоянно бубнил, стараясь объяснять, как и куда ехать максимально доходчиво.
В типовой застройке микрорайона я разобрался без особого напряжения мозгов. Как потом найти бывший бульвар с рынком, баром и, главное, гаражными кооперативами, я представлял весьма отчетливо. Проблем с марш-броском к дожидающемуся седока мотоциклу не будет, и это радует. Огорчает фиговая работа "дворников" в милицейской тачке. Сквозь паутину трещин на ветровом стекле вкупе с дождевыми каплями видимость на тройку с минусом. Стекло треснуло от соприкосновения с моей спиной, и ноющая боль в области копчика тоже огорчает, однако боль терпимая, и времени для эмоций у меня нет кажется, приехали...
- ...Направо поверните... Прямо пятьдесят метров до крайнего подъезда и паркуйтесь... Квартира Махмудбекова на пятом этаже... В бардачке должны быть наручники и липкая лента. Можете надеть на меня наручники, ноги изолентой запутать. В багажнике пусто, я...
- Фигу! В багажнике отлежаться не выйдет. Поднимемся на пятый вместе. Позвонишь в дверь Гудрата, а я сзади за твоей спиной пристроюсь. Направлю стволы на твои почки и буду улыбаться, глядя через твое плечо, ясно? Тебя Гудрат знает, меня он не видел, но я с тобой, вот он дверцу-то и откроет.
- А потом?
- Суп с котом... Погоди-ка, кажется, наши планы меняются...
Планы скорректировали замеченные мною рядом с искомым подъездом вишневого цвета "Жигули", цифры номерного знака которых я запомнил, когда шел штурмовать бар. Вспомнив цифры, присвоенные "Жигулям", я быстренько провел в уме простейшие арифметические вычисления. В баре я пощадил, кажется, четверых азеров. Минус Рустам, обнимающий плакучую иву, остается три. Минус кто-то, посвятивший себя заботе о травмированных земляках, остаются двое. Эти двое свидетелей вторжения Супера только что приехали на вишневых "Жигулях" к пахану Гудрату сообщить о происшествии. Логично? Вполне. И правда - двое. Вышли из "Жигулей", бегом побежали к подъезду, исчезли в темноте.
- Значится, так, мусорок, диспозиция меняется - на вот, держи пугач, я достал из-за пазухи "Макаров", выщелкнул обойму, проверил, не осталось ли патрона в патроннике. - Хватай пугач, целься в меня и давай вылезай из тачки первым, типа, меня под прицелом держишь.
- Зачем?
- Если рыночный папа в окно нечаянно посмотрит, пусть увидит, что ты меня арестовал и к нему на хату конвоируешь. Ясно?
Ларин открыл автомобильную дверцу, вылез под дождь, направил на меня разряженный пистолет. Вылез и я - руки за спиной, голова опущена, в кармане ключи от машины, за пазухой боеспособный "макар". Под шутовским конвоем дошел до подъезда. В тесноте парадной достал пистолет и жестом озадачил конвоира на предмет кодового замка. Три цифры кода Ларин вспомнил без всяких заминок.
- Чапай вверх по лестнице, мусор. Я лифтов не люблю, пешочком прогуляешься.
- Да, как скажете...
- Тише говори! Шепотом отвечай: Махмудбеков один живет?
- С женой и дочкой.
- Дочке сколько лет?
- Двадцать. Она и мать в Турции отдыхают. Гудрат один остался. Август, самые заработки на рынке...
- Ха! Все-то ты знаешь, опер. Код парадной наизусть помнишь, семейные расклады азера тебе известны, а брехал, что всего разок гостевал у князя помидоров и редисок. Врал, признайся?
- Нет, я...
- Цыц! Молчи. Подходим к пятому. Перестраиваемся. Заходи ко мне в тыл. Сзади пристраивайся, смелее! Ствол прижми к моему виску. Крепче! Свободную ладошку мне на другое плечо положи. Быстрее!
А сам я спрятал руки за спину. Пистолетный ствол в правой уперся Ларину в промежность, пальцы левой нашли и вцепились в брючный ремень мента.
- Готово, пошли!
- Неудобно...
- Шагаем в ногу. И - раз, с левой марш. Надумаешь шутить, я тебе яйца отстрелю.
- Ясно...
Стальная дверь Гудрата Махмудбекова смотрела на нас видеоглазком. Где-то в глубине квартиры мы отобразились на черно-белом экранчике следящей системы. Я стоял понурый, руки у меня вроде как скованы за спиной, я, типа, арестован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41