- Не бзди, художник, замри, скоро все закончится.
Я услышал характерный для надевания противогаза звук и понял - Артур спрятал лицо под маской. Я почувствовал его пальцы у себя на загривке. Артур зафиксировал мою голову в положении щека на фанере. Хоть и было ранее ведено закрыть глаза, но я подглядывал сквозь ресницы, следил за номером вторым, надевающим противогаз.
Чтоб было удобнее натягивать противогаз, номер второй освободил руки, положил на фанеру действительно изрядно помятый листок писчей бумаги формата А4. Положил бумажку текстом вверх, и я, до предела скосив глаза, сумел прочитать три отпечатанных жирным шрифтом на лазерном принтере предложения:
Мы свяжемся с вами в ближайшее время. У вас будет трое суток на размышления. Откажетесь от наших условий - мы отрежем ему голову. "Интересно, а что они собираются отрезать для начала? Для первой серии, первой кассеты с садистским видео? - думал я, прикрыв уставшие косить глаза. - Пальцы? Да, их резать проще всего. Отрежут и отправят по почте Елизавете Константиновне пальчик - огрызок с обручальным кольцом. Догадывается ли Арсений Игоревич, что я уже мертв? Вряд ли. А ведь мне собираются чикнуть башку сразу после отрезания пальцев. Сто процентов собираются. Поменяют ракурс, укрупнят, так чтоб в кадр не попала свежеотструганная пятерня, и снимут еще одну серию, заключительную. Недаром номер первый, найдя в шкафу видеокамеру, конечно же, снаряженную кассетой, после удостоверился в наличии еще одной видеокассеты. А до того высказался на предмет единственных дублей..."
Я думал свою невеселую думу, номер второй тем временем спрятал морду под резиной с круглыми стеклами, номер второй, без маски, ему она без надобности, занял позицию возле двери, точно напротив меня, распластанного на фанере, номер третий по имени Артур усилил давление на мой загривок.
"Перехитрили мазурики Арсения Игоревича, - размышлял я, расслабляясь. Поменяли схему, по которой шантажировали Капустина. Если бы они получили от Елизаветы настоящий выкуп, то просто-напросто исчезли бы вместе с добычей и я бы числился пропавшим без вести. Но они получат фальшивку и отправят вдове вторую серию документального фильма ужасов с кадрами моего обезглавливания, и вся чиновничья тусовка содрогнется, а следующая жертва шантажа, как и Капустин, откупится реальными ценностями..."
- Серия первая, дубль один, - сказал первый, поднося портативную видеокамеру к лицу.
Первый занял позицию возле закрытой двери, спиной к задвижкам и замкам, лицом ко мне. Противогаз первый не надевал, ему, оператору, без нужды прятать физию.
Номер третий отодвинул листок с текстом ультиматума на край фанерного квадрата, нагнулся, левой рукой в грязной шерстяной перчатке схватил запястье моей здоровой, целой конечности, правой прижал к фанере мое предплечье, заканчивающееся культей. Ладонь номера второго по имени Артур усилила давление на мой загривок, я услышал, как чиркнул металл по пластмассе, это Артур выхватил клинок из ножен.
- Расправьте плечи, мужики, приготовьтесь к съемке, бодрее держитесь, приободритесь, живо! - прикрикнул на сотоварищей командным тоном оператор. Внимание... Мотор!
Моя щека пуще прежнего сплющилась о фанеру, мой правый глаз ничего, кроме фанеры, не видел, но левый отчетливо узрел блеск опускающегося, не торопясь, лезвия. Все! Все, чего хотел и не хотел, я узнал, много понял, свежей информации больше не будет, а будет боль, только боль и смерть! Пора! Пора меняться с палачами ролями, жертву я сыграл талантливо, однако актерский - не самый главный из моих талантов.
Я резко прогнулся в оседланной Артуром пояснице, выполнил мах сомкнутыми ногами, и подошвы свадебных ботинок, в основном левого на здоровой ноге, правым чуть слабее, ударили в затылок седока с ножом.
Будто соломенный стожок порывом ураганного ветра, Артура снесло с насиженного места. Кинуло грудью на мой затылок, перевернуло вверх тормашками, швырнуло под ноги видеооператору и режиссеру по совместительству.
Перелетая через меня, Артур задел плечом макушку номера третьего, хват тройки ослаб, и одновременно с обратным махом согнутых в коленях ног я освободил обе свои руки - и целую, и увечную.
Мои резко взметнувшиеся вверх и еще более резко опустившиеся вниз ноги врезались в край фанеры, сбили ее с подставок ящиков, сломали шаткую конструкцию импровизированного хирургического стола. Я на корточках, мгновение - и здоровая нога отталкивается от пола, прыжок - и больная приземляется вплотную к третьему номеру, удар растопыренными пальцами единственной пятерни по круглым стекляшкам противогаза. Стекла трещат, проваливаются в углубление глазниц, номер три слепнет.
Толчок хромой ногой, широкий шаг здоровой, перешагиваю скособоченный фанерный лист, бью обрубком правой руки, тыкаю культей в шею режиссеру и оператору.
Оглушенный подошвами моих впервые надетых на свадьбу ботинок, Артур, приземляясь после насильственного кувырка, едва-едва не опрокинул первого. Первый едва-едва справился с дисбалансом, и тут моя культя перебила ему гортань.
Первого мотнуло к двери, стукнуло о ее гулкую поверхность, он уронил видеокамеру и тихо испустил дух, медленно сползая по дверной панели.
Сгибаюсь в немного ноющей после аттракциона "гуттаперчевый дядя" пояснице, вынимаю из кулака надежно нокаутированного Артура нож. Артур рефлекторно, бессознательно цепляется за рукоятку, освобождаю нож, взявшись за плоскость лезвия, повернув и дернув, подбрасываю оружие, перехватываю, как надо, и раз - бью не сильно острым кончиком лезвия по запястью правой руки Артура, два - сгибаю колени, поддеваю культей его левый локоть и бью острием по левому запястью.
Ранки на запястьях несостоявшегося палача крошечные, нож самую малость вспорол плоть, однако колол я не абы куда, а попадал в особые области, в специальную точку с ну очень сложными, язык сломаешь, японскими названиями. В результате моего щадящего хирургического вмешательства Артур не сможет, как минимум, в течение четверти часа шевелить пальцами, спустя же пятнадцать минут онемение кистей у него пройдет.
- А-а-а-о-о-о! - заорал номер третий, шок у него закончился, началась боль. Осколки вдавленного в глазницы стекла окрасил кровавый багрянец, кровь потекла по резине маски.
Я метнул нож.
Есть! Есть еще, как говорится, порох в пороховницах - лезвие пробило грудную клетку, вошло в тело по рукоять, бросок смертоносной стали получился достаточно сильным и точным, чтобы прекратить мучения слепого.
Ну, вот и все... То есть - готовы все трое. Номера первый и третий готовы предстать перед богом, ежели они христиане или магометане, их души готовы к реинкарнации, ежели исповедуют буддизм, или к небытию, если они атеисты. А номер второй скоро будет готов для беседы.
Уф-ф-ф, как же я устал... Одежда мокрая, голова потная, в ботинках хлюпает, кровавые мозоли болят... Возраст, ничего не поделаешь, чем мы старше, тем крепче дружим с госпожой Усталостью...
Фу-у-у... Как же мне скучно, господа. Дежа-вю - ощущение, что это уже случалось однажды, что проживаю эту жизнь повторно, будто смотрю одно и то же кино снова и снова, снова и снова... А ведь и правда, уже встречались на моем жизненном пути пронумерованные головорезы с цифрами вместо имен, и мне попадались, и...
Я встряхнул головой, стер ненужные мысли, будто удалил компьютерный вирус из биокомпьютера, и занялся насущной суетой.
Во-первых, я вооружился - снял с номера первого ремень с ножом и кобурой, нацепил его на себя, вытащил пистолет из кобуры на поясе у третьего, сунул старый добрый "стечкин" за полоску ремня возле пряжки.
Во-вторых, я извлек из камеры кассету с записью моего взбрыка и при помощи каблуков уничтожил ее на фиг.
В-третьих, я заглянул в технический шкаф и обнаружил там, помимо видеокассеты для второй убийственной серии, целлофановые пакеты с чистой одеждой, а также сухую обувь. Пошуршал пакетами со сменной бандитской одеждой и нашел адскую машину, иначе говоря - самодельную мину. Так себе, мина, грубовато сработана: похожий на брикет детского пластилина кусок пластита, спаянный кое-как электродетонатор, проводки к будильнику фирмы "Ситизен", часы примотаны к пластиту синей изолентой, медицинским пластырем к корпусу будильника крепится батарейка "Энерджайзер". Батарейку надлежит вставить в гнездо в боку корпуса, изолента не помешает. Стекло с циферблата снято, красную стрелку "звонка" следует устанавливать пальцем. Пластита, кстати, не очень много, однако вполне достаточно, чтобы превратить это помещение в руины, под которыми меня, обезглавленного, видимо, собирались похоронить.
В предпоследнюю очередь я занялся все еще пребывающим в бессознательном состоянии номером вторым по имени Артур. Снял с его физиономии маску, перекинул через безвольно болтавшуюся голову лямку противогазного подсумка и забросил маску с подсумком в угол, чтоб позже они не мешали Артурчику шарить пальчиками-куколками по пузу, нашаривать оставленную ему кобуру.
И в самую последнюю очередь я пинком отправил фанерный квадрат к стенке с изуродованным электрощитком и уселся на пластмассовый ящик, служивший прежде опорой импровизированной столешницы. За сим суета закончилась.
Я опустил плечи, расслабил спину, пристроил локти на коленях и внимательно оглядел Артура. До сих пор без сознания Артурчик или притворяется? Притворяется шельмец, правда, очухался совсем недавно, минуту назад, примерно. Вернулся в сознание под аккомпанемент падающей под электрощитком фанеры и лежит, прикинувшись ветошью, как говорится. В прежней позе лежит, только характер дыхания изменился.
- Арту-у-у-урчик, - позвал я, пропел его редкое имя. - Ежели собираешься напасть на меня неожиданно, то я тебе это нападение санкционирую. Можно, нападай, превращайся из ветоши в смертоносного змея.
Артур выждал еще секунд тридцать, типа, все еще без сознания, потом завозился, с трудом приподнял голову, заморгал, сморщился, будто собрался блевануть.
- Отличная пантомима, - похвалил я. - Пытаешься вызвать достоверную рвоту, дабы я поверил, что у тебя сотрясение мозгов, и ослабил бдительность, да? Не стоит пачкаться, мой сладкий. Того, кто сам дока в искусстве лицедействовать, обмануть трудно. Отползай, болезный, к стеночке и садись поудобнее, облокотись спинкой о вертикаль. Поговорим.
Он молча пополз к стене. Хитрюга - ползти всего ничего, и так практически мордой в стенку упирается, а усилий лишних, якобы вызванных нарушением координации, якобы случайных, делает при перемещении много и все норовит подтянуть ручонки шаловливые, типа нечаянно, поближе к кобуре. Ну-ну. Точки на запястьях Артура я поразил, когда он был в состоянии наркоза, еще не понял дурашка, что пальчиками шевелить временно не умеет, еще не успел толком обдумать абсурдный факт наличия кобуры у себя на пузе, не дошло еще, что просто так, без подвоха, я бы ему оружия не оставил, и слишком велик соблазн уподобиться герою вестернов, и рефлексы профессионального убийцы побеждают и логику, и страх.
Вот он полз медленно, как ленивец, а вот стремительно, как кошка, перекатился боком с живота на спину, уперся плечами в стенку, заученным, многократно отрепетированным движением схватился за кобуру, но нервы и сухожилия, ответственные за сгибание пальцев, отказались подчиняться. Артур скреб онемевшими кистями застежку кобуры, терял драгоценные мгновения и бледнел прямо на глазах.
- Здорово, да? - улыбнулся я. - Видит око, да зуб неймет, так это называется. Ты сними, сними перчатки-то. Отпечатки твоих пальцев больше никому не интересны. Кстати, почему у вас, товарищи похитители, шерстяные перчатки, а не кожаные? Неудобно ведь, а?
- В коже чувствительность другая, - машинально ответил Артур, стягивая перчатки при помощи зубов, зыркая по сторонам, глядя на трупы товарищей и продолжая бледнеть. - Что ты сделал с моими руками?
- Ранки на запястьях видишь? Два укола, и пальчики превратились в декоративный элемент, совершенно бесполезный.
- Ты кто?
- Я?! Хм-м... Сложный вопрос... Помнишь, ты обозвал меня Бобиком? Ну так вот, я не Бобик подзаборный, я Бультерьер. Слыхал о такой породе, специально выведенной для кровавых потех? Слыхал, конечно.
- Ты не художник?
- Ха!.. Тупишь, Артурчик? Что? Совсем от страха крыша съехала... А, впрочем... Впрочем, припоминаю, как ты относительно недавно обзывал меня художником от слова "худо". Знаешь, а ты был прав, пожалуй. Я и правда спец в искусстве делать худо нехорошим людям. Скоро, очень скоро тебе станет совсем худо, мой сладкий. Зря ты меня обзывал. Я, видишь ли, злой, хитрый и, главное, очень гордый спец по весьма и весьма специфическому боди-арту. Я тебя специально не убил сразу, мой сладкий. Я буду ваять из тебя живую, ха, скульптуру. Пальчики не шеволькуются, да? Я постарался! Всего лишь пара укольчиков в запястья, и пальчики стали куколками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Я услышал характерный для надевания противогаза звук и понял - Артур спрятал лицо под маской. Я почувствовал его пальцы у себя на загривке. Артур зафиксировал мою голову в положении щека на фанере. Хоть и было ранее ведено закрыть глаза, но я подглядывал сквозь ресницы, следил за номером вторым, надевающим противогаз.
Чтоб было удобнее натягивать противогаз, номер второй освободил руки, положил на фанеру действительно изрядно помятый листок писчей бумаги формата А4. Положил бумажку текстом вверх, и я, до предела скосив глаза, сумел прочитать три отпечатанных жирным шрифтом на лазерном принтере предложения:
Мы свяжемся с вами в ближайшее время. У вас будет трое суток на размышления. Откажетесь от наших условий - мы отрежем ему голову. "Интересно, а что они собираются отрезать для начала? Для первой серии, первой кассеты с садистским видео? - думал я, прикрыв уставшие косить глаза. - Пальцы? Да, их резать проще всего. Отрежут и отправят по почте Елизавете Константиновне пальчик - огрызок с обручальным кольцом. Догадывается ли Арсений Игоревич, что я уже мертв? Вряд ли. А ведь мне собираются чикнуть башку сразу после отрезания пальцев. Сто процентов собираются. Поменяют ракурс, укрупнят, так чтоб в кадр не попала свежеотструганная пятерня, и снимут еще одну серию, заключительную. Недаром номер первый, найдя в шкафу видеокамеру, конечно же, снаряженную кассетой, после удостоверился в наличии еще одной видеокассеты. А до того высказался на предмет единственных дублей..."
Я думал свою невеселую думу, номер второй тем временем спрятал морду под резиной с круглыми стеклами, номер второй, без маски, ему она без надобности, занял позицию возле двери, точно напротив меня, распластанного на фанере, номер третий по имени Артур усилил давление на мой загривок.
"Перехитрили мазурики Арсения Игоревича, - размышлял я, расслабляясь. Поменяли схему, по которой шантажировали Капустина. Если бы они получили от Елизаветы настоящий выкуп, то просто-напросто исчезли бы вместе с добычей и я бы числился пропавшим без вести. Но они получат фальшивку и отправят вдове вторую серию документального фильма ужасов с кадрами моего обезглавливания, и вся чиновничья тусовка содрогнется, а следующая жертва шантажа, как и Капустин, откупится реальными ценностями..."
- Серия первая, дубль один, - сказал первый, поднося портативную видеокамеру к лицу.
Первый занял позицию возле закрытой двери, спиной к задвижкам и замкам, лицом ко мне. Противогаз первый не надевал, ему, оператору, без нужды прятать физию.
Номер третий отодвинул листок с текстом ультиматума на край фанерного квадрата, нагнулся, левой рукой в грязной шерстяной перчатке схватил запястье моей здоровой, целой конечности, правой прижал к фанере мое предплечье, заканчивающееся культей. Ладонь номера второго по имени Артур усилила давление на мой загривок, я услышал, как чиркнул металл по пластмассе, это Артур выхватил клинок из ножен.
- Расправьте плечи, мужики, приготовьтесь к съемке, бодрее держитесь, приободритесь, живо! - прикрикнул на сотоварищей командным тоном оператор. Внимание... Мотор!
Моя щека пуще прежнего сплющилась о фанеру, мой правый глаз ничего, кроме фанеры, не видел, но левый отчетливо узрел блеск опускающегося, не торопясь, лезвия. Все! Все, чего хотел и не хотел, я узнал, много понял, свежей информации больше не будет, а будет боль, только боль и смерть! Пора! Пора меняться с палачами ролями, жертву я сыграл талантливо, однако актерский - не самый главный из моих талантов.
Я резко прогнулся в оседланной Артуром пояснице, выполнил мах сомкнутыми ногами, и подошвы свадебных ботинок, в основном левого на здоровой ноге, правым чуть слабее, ударили в затылок седока с ножом.
Будто соломенный стожок порывом ураганного ветра, Артура снесло с насиженного места. Кинуло грудью на мой затылок, перевернуло вверх тормашками, швырнуло под ноги видеооператору и режиссеру по совместительству.
Перелетая через меня, Артур задел плечом макушку номера третьего, хват тройки ослаб, и одновременно с обратным махом согнутых в коленях ног я освободил обе свои руки - и целую, и увечную.
Мои резко взметнувшиеся вверх и еще более резко опустившиеся вниз ноги врезались в край фанеры, сбили ее с подставок ящиков, сломали шаткую конструкцию импровизированного хирургического стола. Я на корточках, мгновение - и здоровая нога отталкивается от пола, прыжок - и больная приземляется вплотную к третьему номеру, удар растопыренными пальцами единственной пятерни по круглым стекляшкам противогаза. Стекла трещат, проваливаются в углубление глазниц, номер три слепнет.
Толчок хромой ногой, широкий шаг здоровой, перешагиваю скособоченный фанерный лист, бью обрубком правой руки, тыкаю культей в шею режиссеру и оператору.
Оглушенный подошвами моих впервые надетых на свадьбу ботинок, Артур, приземляясь после насильственного кувырка, едва-едва не опрокинул первого. Первый едва-едва справился с дисбалансом, и тут моя культя перебила ему гортань.
Первого мотнуло к двери, стукнуло о ее гулкую поверхность, он уронил видеокамеру и тихо испустил дух, медленно сползая по дверной панели.
Сгибаюсь в немного ноющей после аттракциона "гуттаперчевый дядя" пояснице, вынимаю из кулака надежно нокаутированного Артура нож. Артур рефлекторно, бессознательно цепляется за рукоятку, освобождаю нож, взявшись за плоскость лезвия, повернув и дернув, подбрасываю оружие, перехватываю, как надо, и раз - бью не сильно острым кончиком лезвия по запястью правой руки Артура, два - сгибаю колени, поддеваю культей его левый локоть и бью острием по левому запястью.
Ранки на запястьях несостоявшегося палача крошечные, нож самую малость вспорол плоть, однако колол я не абы куда, а попадал в особые области, в специальную точку с ну очень сложными, язык сломаешь, японскими названиями. В результате моего щадящего хирургического вмешательства Артур не сможет, как минимум, в течение четверти часа шевелить пальцами, спустя же пятнадцать минут онемение кистей у него пройдет.
- А-а-а-о-о-о! - заорал номер третий, шок у него закончился, началась боль. Осколки вдавленного в глазницы стекла окрасил кровавый багрянец, кровь потекла по резине маски.
Я метнул нож.
Есть! Есть еще, как говорится, порох в пороховницах - лезвие пробило грудную клетку, вошло в тело по рукоять, бросок смертоносной стали получился достаточно сильным и точным, чтобы прекратить мучения слепого.
Ну, вот и все... То есть - готовы все трое. Номера первый и третий готовы предстать перед богом, ежели они христиане или магометане, их души готовы к реинкарнации, ежели исповедуют буддизм, или к небытию, если они атеисты. А номер второй скоро будет готов для беседы.
Уф-ф-ф, как же я устал... Одежда мокрая, голова потная, в ботинках хлюпает, кровавые мозоли болят... Возраст, ничего не поделаешь, чем мы старше, тем крепче дружим с госпожой Усталостью...
Фу-у-у... Как же мне скучно, господа. Дежа-вю - ощущение, что это уже случалось однажды, что проживаю эту жизнь повторно, будто смотрю одно и то же кино снова и снова, снова и снова... А ведь и правда, уже встречались на моем жизненном пути пронумерованные головорезы с цифрами вместо имен, и мне попадались, и...
Я встряхнул головой, стер ненужные мысли, будто удалил компьютерный вирус из биокомпьютера, и занялся насущной суетой.
Во-первых, я вооружился - снял с номера первого ремень с ножом и кобурой, нацепил его на себя, вытащил пистолет из кобуры на поясе у третьего, сунул старый добрый "стечкин" за полоску ремня возле пряжки.
Во-вторых, я извлек из камеры кассету с записью моего взбрыка и при помощи каблуков уничтожил ее на фиг.
В-третьих, я заглянул в технический шкаф и обнаружил там, помимо видеокассеты для второй убийственной серии, целлофановые пакеты с чистой одеждой, а также сухую обувь. Пошуршал пакетами со сменной бандитской одеждой и нашел адскую машину, иначе говоря - самодельную мину. Так себе, мина, грубовато сработана: похожий на брикет детского пластилина кусок пластита, спаянный кое-как электродетонатор, проводки к будильнику фирмы "Ситизен", часы примотаны к пластиту синей изолентой, медицинским пластырем к корпусу будильника крепится батарейка "Энерджайзер". Батарейку надлежит вставить в гнездо в боку корпуса, изолента не помешает. Стекло с циферблата снято, красную стрелку "звонка" следует устанавливать пальцем. Пластита, кстати, не очень много, однако вполне достаточно, чтобы превратить это помещение в руины, под которыми меня, обезглавленного, видимо, собирались похоронить.
В предпоследнюю очередь я занялся все еще пребывающим в бессознательном состоянии номером вторым по имени Артур. Снял с его физиономии маску, перекинул через безвольно болтавшуюся голову лямку противогазного подсумка и забросил маску с подсумком в угол, чтоб позже они не мешали Артурчику шарить пальчиками-куколками по пузу, нашаривать оставленную ему кобуру.
И в самую последнюю очередь я пинком отправил фанерный квадрат к стенке с изуродованным электрощитком и уселся на пластмассовый ящик, служивший прежде опорой импровизированной столешницы. За сим суета закончилась.
Я опустил плечи, расслабил спину, пристроил локти на коленях и внимательно оглядел Артура. До сих пор без сознания Артурчик или притворяется? Притворяется шельмец, правда, очухался совсем недавно, минуту назад, примерно. Вернулся в сознание под аккомпанемент падающей под электрощитком фанеры и лежит, прикинувшись ветошью, как говорится. В прежней позе лежит, только характер дыхания изменился.
- Арту-у-у-урчик, - позвал я, пропел его редкое имя. - Ежели собираешься напасть на меня неожиданно, то я тебе это нападение санкционирую. Можно, нападай, превращайся из ветоши в смертоносного змея.
Артур выждал еще секунд тридцать, типа, все еще без сознания, потом завозился, с трудом приподнял голову, заморгал, сморщился, будто собрался блевануть.
- Отличная пантомима, - похвалил я. - Пытаешься вызвать достоверную рвоту, дабы я поверил, что у тебя сотрясение мозгов, и ослабил бдительность, да? Не стоит пачкаться, мой сладкий. Того, кто сам дока в искусстве лицедействовать, обмануть трудно. Отползай, болезный, к стеночке и садись поудобнее, облокотись спинкой о вертикаль. Поговорим.
Он молча пополз к стене. Хитрюга - ползти всего ничего, и так практически мордой в стенку упирается, а усилий лишних, якобы вызванных нарушением координации, якобы случайных, делает при перемещении много и все норовит подтянуть ручонки шаловливые, типа нечаянно, поближе к кобуре. Ну-ну. Точки на запястьях Артура я поразил, когда он был в состоянии наркоза, еще не понял дурашка, что пальчиками шевелить временно не умеет, еще не успел толком обдумать абсурдный факт наличия кобуры у себя на пузе, не дошло еще, что просто так, без подвоха, я бы ему оружия не оставил, и слишком велик соблазн уподобиться герою вестернов, и рефлексы профессионального убийцы побеждают и логику, и страх.
Вот он полз медленно, как ленивец, а вот стремительно, как кошка, перекатился боком с живота на спину, уперся плечами в стенку, заученным, многократно отрепетированным движением схватился за кобуру, но нервы и сухожилия, ответственные за сгибание пальцев, отказались подчиняться. Артур скреб онемевшими кистями застежку кобуры, терял драгоценные мгновения и бледнел прямо на глазах.
- Здорово, да? - улыбнулся я. - Видит око, да зуб неймет, так это называется. Ты сними, сними перчатки-то. Отпечатки твоих пальцев больше никому не интересны. Кстати, почему у вас, товарищи похитители, шерстяные перчатки, а не кожаные? Неудобно ведь, а?
- В коже чувствительность другая, - машинально ответил Артур, стягивая перчатки при помощи зубов, зыркая по сторонам, глядя на трупы товарищей и продолжая бледнеть. - Что ты сделал с моими руками?
- Ранки на запястьях видишь? Два укола, и пальчики превратились в декоративный элемент, совершенно бесполезный.
- Ты кто?
- Я?! Хм-м... Сложный вопрос... Помнишь, ты обозвал меня Бобиком? Ну так вот, я не Бобик подзаборный, я Бультерьер. Слыхал о такой породе, специально выведенной для кровавых потех? Слыхал, конечно.
- Ты не художник?
- Ха!.. Тупишь, Артурчик? Что? Совсем от страха крыша съехала... А, впрочем... Впрочем, припоминаю, как ты относительно недавно обзывал меня художником от слова "худо". Знаешь, а ты был прав, пожалуй. Я и правда спец в искусстве делать худо нехорошим людям. Скоро, очень скоро тебе станет совсем худо, мой сладкий. Зря ты меня обзывал. Я, видишь ли, злой, хитрый и, главное, очень гордый спец по весьма и весьма специфическому боди-арту. Я тебя специально не убил сразу, мой сладкий. Я буду ваять из тебя живую, ха, скульптуру. Пальчики не шеволькуются, да? Я постарался! Всего лишь пара укольчиков в запястья, и пальчики стали куколками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41