оба они выглядели лучше, чем накануне. Лондонской команде ночной отдых тоже пошел на пользу. Единственным исключением был Фрио, который не спал совсем; впрочем, это обстоятельство ничуть на нем не отразилось. За ночь он отправил по домам эххифов, оказавшихся не в своем времени, используя для этого и записи ворот, и специальные заклинания.
— Теперь все до единого вернулись, — сказал Фрио; он прямо-таки ликовал, несмотря на то что не спал всю ночь. — Все до единого! По крайней мере теперь мы знаем, что, когда решим проблему с королевой, ворота больше не будут чудить.
«Когда»! — подумала Рхиоу. — Да услышит тебя Прародительница!
— Это хорошая новость, — сказала она вслух, уселась и стала умываться: после того как на Нижней Стороне она бывала огромной львицей, ей всегда казалось, что шкурка ее взъерошена, — возможно потому, что тот мех был более жестким. — Заклинание готово для того, чтобы снова попробовать попасть в тысяча восемьсот семьдесят четвертый год?
— Да, мы теперь ждем только Сиффху: она ушла подремать, чтобы восстановить силы после того, как мы с ней отправили восвояси последнего эххифа.
Как раз в этот момент Сиффха и появилась. Она поздоровалась со всеми, кроме Арху, который, как только она показалась, повернулся к ней спиной, чтобы избежать унижения, если та не пожелает его замечать. Рхиоу вздохнула и с сочувствием посмотрела на Арху. Тот молчал и просто ждал, когда придет время действовать.
Приготовления не заняли много времени: и Сиффха, и Фрио с нетерпением рвались в бой. Они оба заняли свои места в магическом круге; за ними туда прыгнули Аухла и Хафф, потом Урруах и Арху. Последней присоединилась к ним Рхиоу.
— Готовы? — спросила Сиффха, встряхнувшись и подняв лапу.
Фрио зацепил когтем нужную струну.
— Давай!
Сиффха с силой опустила лапу на символ, передающий заклинанию энергию, и мир в глазах Рхиоу помутнел. На нее обрушилось давление; Рхиоу надеялась, что на этот раз оно окажется не таким ужасным, но ошиблась: будь такое возможным, она сказала бы, что стало еще хуже. Мощь, которую вливала в заклинание Сиффха, была потрясающей, но таким же было и сопротивление. Казалось, Сиффха раз за разом кидает их всех в каменную стену.
Она упряма, этого у нее не отнимешь, — подумала Рхиоу, однако на противостоящую им силу упрямство Сиффхи никакого впечатления не производило.
Сиффха продолжала свои бесполезные попытки. Давление все росло и росло, так что Рхиоу чуть не застонала… и вдруг все разом прекратилось. Облегчение было таким абсолютным, что Рхиоу чуть не упала в обморок.
— Заблокировано… — выдохнула она. — Заблокировано.
— Все бесполезно, — сказал Фрио. — Мы туда не пробьемся, не получим нужной информации. Мы так близко, но…
— Можно попробовать использовать тот ключ, который нам послали Вечные Силы, — старательно отводя взгляд от Сиффхи, сказал Арху.
Хафф, Аухла и Фрио растерянно переглянулись. Рхиоу закрыла глаза, чтобы отчетливее представить себе то место, где была днем.
— Иф! — мысленно окликнула она ящера.
— Арху уже позвал нас, — пришел ответ. — Мы с Арти сейчас присоединимся к вам.
Урруах задумчиво помахивал хвостом.
— Все сходится, — сказал он. — Закон изометрии происхождения гласит, что ничто не может помешать вам вернуться в собственное время, если у вас есть работающее заклинание. Просто не существует способа этому помешать: связь между живым существом и его временем слишком сильна. Отсюда следует, что даже Одинокая Сила будет не в силах остановить нас… Верно?
Хафф моргнул.
— Интересно будет выяснить, — пробормотал он.
— Даже если он будет присутствовать в магическом круге как пассажир, — сказал Арху, — все должно сработать. А еще лучше, если удастся включить его имя в заклинание.
В этот момент воздух раздался, и на платформу ступили Иф и Арти. На рубашке Арти виднелась дырка, оставленная чьим-то когтем, он успел загореть на солнце, так что стали заметнее веснушки. На взгляд Рхиоу, паренек выглядел совершенно счастливым.
— Вот он — тот, кого вам послали Вечные Силы, — сказал Иф. — Оставлю его с вами, я должен продолжить свою работу. Сейчас, конечно, в музее есть эххифы, но, думаю, я сумею остаться незамеченным. Ждать нельзя: у меня такое чувство, что времени остается все меньше.
Попрощавшись с Арти взмахом хвоста, Иф исчез через свою дыру в воздухе.
Арти оглядел кошек, собравшихся рядом с магическим кругом.
— Вот здорово! — воскликнул он. — Снова магия! Что мне делать?
— Иди сюда, юный эххиф, — позвал его Фрио, — и расскажи мне о себе.
Примерно десять минут он задавал Арти обычные, кажущиеся бессмысленными вопросы: о его возрасте, вкусах, дне рождения, любимых цветах. Все это входило как составные части в имя любого существа. Одновременно Фрио добавлял соответствующие символы в заклинание.
— Теперь войди в круг, — сказал подростку Хафф. — Мы собираемся попробовать переместиться в тысяча восемьсот семьдесят четвертый год той, другой реальности. Ты почувствуешь давление, когда заклинание начнет действовать; можешь даже потерять сознание.
— Тогда я лучше сяду, — сказал Арти и так и сделал. Члены обеих команд заняли свои места. Сиффха приготовилась влить в заклинание энергию.
— Готовы? — спросил Фрио.
— Готовы, — ответили все.
Сиффха опустила лапы на нужный символ. Сразу на всех навалилась тяжесть…
Однако, на этот раз ощущения оказались иными. Если в прошлый раз казалось, что Сиффха кидает всех в стену, то сейчас что-то все сильнее толкало сзади — тем настоятельнее, чем дольше действовало заклинание. Раньше Рхиоу чувствовала, что нечто стискивает ее со всех сторон, теперь же впечатление было такое, как будто могучая сила расплющивает ее, прижав к стене.
Честно говоря, — подумала она, стиснув зубы, — ничего хорошего нет ни в том, ни в другом.
Так продолжалось некоторое время. Упрямство Сиффхи, казалось, заполнило весь воздух вокруг, но ничего не происходило.
Давление наконец исчезло. Сиффха снова рухнула на бок, тяжело дыша, а остальные кошки печально переглянулись.
— Что мы сделали не так? — прошептала Аухла.
Хафф резко ударил хвостом.
— Абсолютно ничего.
— Физически проникнуть невозможно, — сказал Фрио. — Никак невозможно.
Повисло долгое молчание.
— Тогда мы должны испробовать проникновение, которое физическим не является, — сказал Арху. Все посмотрели на него. — Думаю, я смог бы увидеть то, что нам нужно, в видении, — продолжал Арху, — если мне помогут. Я раньше думал, что видение — нечто, что доступно только в одиночку, но, возможно, это не так. Может быть, я действую, как живое заклинание, и меня можно зарядить энергией извне. Если она сделает свою часть работы, — он все еще отказывался смотреть на Сиффху, — и Урруах тоже, а Арти будет рядом, может быть, мне и удастся. Нужно лишить магический круг всех его функций, за исключением задания координат…
Фрио безнадежно махнул хвостом.
— Почему бы и нет? Попытаться можно.
— Попробуй сначала с одним Урруахом, — сказала Сиффха, и в ее голосе Рхиоу уловила нотку, которой не было раньше: страх.
Чего она боится?
— Хорошо, — согласился Урруах. — Пусти меня. — Он занял место Сиффхи и положил лапы на символ ввода энергии. — Готов, Фрио?
— Да.
Сила нарастала стремительно, превращаясь в ослепительный всплеск, взрыв. Рхиоу заморгала, почувствовав, что теряет ориентацию. Давление сзади — Арти, порыв вперед — Урруах, поддержка из центра — Арху… Небольшое продвижение — и остановка. Дорога перекрыта.
Перекрыта, да, — это говорит голос, странно похожий на голос Харди, — но только для физического движения. Взгляд нельзя остановить: видение вездесуще. Такова природа Первой: она видит все, хотя в своем милосердии смотрит не всегда: то, на что она смотрит, происходит.
Вот и Арху смотрит. Сначала все, что показывает ему видение, — покрытая шрамами, издевательски ухмыляющаяся. Луна — обещание катастрофы. Она должна отвлечь внимание Арху… Когда он понимает это, он отворачивается.
— Покажи мне, что случится с ней, — говорит он замершему миру, — покажи тех, кто убьет королеву.
Тьма взвивается вихрем, полностью не рассеиваясь…
Их почти не видно. Они боятся солнечного света. В комнате, где они сидят и шепчутся, шторы задернуты, чтобы никто не мог заглянуть в окно. Их никто не видит, но перед видением они бессильны.
— Время пришло, — говорит один. — Наш народ не в силах терпеть дольше эту неправедную власть. Мы должны осуществить свой план.
— Условия созрели? Можем мы быть в этом уверены? — спрашивает другой.
— Настолько, насколько это вообще возможно. Отношения с Германией не могут обостриться еще больше… если не считать объявления войны, а этого сделать немцы не осмелятся. То же самое и с французами. И те, и другие бряцают оружием, и Франция в последние недели сделала несколько угрожающих заявлений. Нет смысла ждать дольше.
Шепот делается совсем тихим, так что даже чуткому слуху кошек трудно разобрать слова.
— Мышка уже на месте.
— Что ж, выпустим Мышку, — говорит новый голос. Раздается зловещий смех.
Шепот стихает совсем. Арху испытывает все возрастающее сопротивление: нечто знает, что он наблюдает и слушает, и старается оттолкнуть его.
Арху противится давлению, но ничего не может сделать. Враждебная сила побеждает.
Глубокий вздох, и открывается новая картина — с высоты птичьего полета.
— Не борись с противником, поднимись над ним, — говорит голос ворона. — Не сопротивляйся видению: позволь ему вести тебя за собой. Пусть крылья и ветер поговорят друг с другом.
Арху отпускает видение на свободу и взмывает вверх. Теперь Око видит все отчетливо.
Во дворец пришло письмо. Маленький человечек, стараясь не привлекать к себе внимания, поднимает его с пола кухни, куда оно упало через прорезь в двери. Это письмо от его сестры, которая живет в Эдинбурге, говорит он кухарке. Насвистывая, человечек уходит и направляется в чащу рододендронов рядом с теплицей. Тут его никто не увидит; человечек останавливается и вскрывает конверт.
Он знает, что означает письмо: читать его ему не нужно. Единственное, что сейчас требуется, — это проверить, соответствует ли содержание тому, что было заранее условлено.
«Дорогой Джон, надеюсь, ты здоров. Пишу тебе, чтобы сообщить: я получила десять шиллингов, которые ты послал, и сердечно тебя благодарю. Если ты…»
Правильно, все правильно. Человечек складывает письмо и прячет его в конверт, не подозревая, с каким пристальным интересом разглядывает его — особенно штемпель на конверте — Око: 9 июля 1874 года.
— Сегодня ночью, — шепчет человечек.
Видение затуманилось, сопротивление возросло. Что-то отталкивает Арху, чтобы он ничего больше не смог увидеть.
— Ко мне, — шепчет Арху. — Помоги!
Никакого ответа.
— Сиффха, помоги! Сейчас это необходимо!
— Нет, справляйся сам.
— Что ты говоришь! — Голос Арху звучит не сердито, а умоляюще. — Я покажу тебе все, что захочешь. А сейчас нам нужно видеть!
Долгое молчание… давление все растет…
— Ладно.
Урруах делает шаг в сторону, чтобы освободить место для лапы Сиффхи. Она в ужасе, но касается символа…
Взрыв энергии пробегает по нервам Арху, наполняет его. Сопротивление слабеет и исчезает; ветер несет Арху вдаль…
Здесь темно, но не так, как в чаще рододендронов: стоит непроглядная ночь. В полном безмолвии мимо подстриженных деревьев у оранжереи, по Северной террасе дворца крадется человек. В спящий дворец ведет много дверей, по большей части запертых, но стражи здесь нет: в конце концов, стена, окружающая парк, охраняется снаружи, а ночью внутри не остается никого, кроме доверенных слуг. Огни тут не горят: они не нужны.
Человек останавливается у двери в восточной стене башни Георга Четвертого; она ведет в помещения для слуг и кухни. Эту дверь почти никогда не запирают: секрета в том нет — даже слугам иногда хочется незаметно улизнуть из дворца. Человек на несколько минут замирает снаружи, чтобы удостовериться: нигде не горит свеча, ни одна из горничных не назначила лакею свидания у полной тлеющих углей большой печки. Нет, нигде ни проблеска света; пришельцу он и не нужен. Он знает, сколько шагов нужно сделать, чтобы пересечь кухню, сколько ступеней в лестнице, ведущей на следующий этаж, сколько шагов по коридору отделяют лестничную площадку от винтовой лестницы, ведущей в восточную часть королевских апартаментов. Этот путь человек уже проделал ночью пять или шесть раз и хорошо все запомнил; пригодилось умение, благодаря которому ему удавалось не заблудиться ночью в самых извилистых коридорах лондонских банков, пройдя по ним единственный раз при дневном свете.
Он поворачивает дверную ручку затянутой в перчатку рукой, проскальзывает внутрь и бесшумно закрывает за собой дверь. Неподвижно стоя во мраке, он прислушивается. Большой чайник на плите издает тихое шипение; больше не слышно ни звука.
Двенадцать шагов через кухню, и протянутая рука человека касается створки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Теперь все до единого вернулись, — сказал Фрио; он прямо-таки ликовал, несмотря на то что не спал всю ночь. — Все до единого! По крайней мере теперь мы знаем, что, когда решим проблему с королевой, ворота больше не будут чудить.
«Когда»! — подумала Рхиоу. — Да услышит тебя Прародительница!
— Это хорошая новость, — сказала она вслух, уселась и стала умываться: после того как на Нижней Стороне она бывала огромной львицей, ей всегда казалось, что шкурка ее взъерошена, — возможно потому, что тот мех был более жестким. — Заклинание готово для того, чтобы снова попробовать попасть в тысяча восемьсот семьдесят четвертый год?
— Да, мы теперь ждем только Сиффху: она ушла подремать, чтобы восстановить силы после того, как мы с ней отправили восвояси последнего эххифа.
Как раз в этот момент Сиффха и появилась. Она поздоровалась со всеми, кроме Арху, который, как только она показалась, повернулся к ней спиной, чтобы избежать унижения, если та не пожелает его замечать. Рхиоу вздохнула и с сочувствием посмотрела на Арху. Тот молчал и просто ждал, когда придет время действовать.
Приготовления не заняли много времени: и Сиффха, и Фрио с нетерпением рвались в бой. Они оба заняли свои места в магическом круге; за ними туда прыгнули Аухла и Хафф, потом Урруах и Арху. Последней присоединилась к ним Рхиоу.
— Готовы? — спросила Сиффха, встряхнувшись и подняв лапу.
Фрио зацепил когтем нужную струну.
— Давай!
Сиффха с силой опустила лапу на символ, передающий заклинанию энергию, и мир в глазах Рхиоу помутнел. На нее обрушилось давление; Рхиоу надеялась, что на этот раз оно окажется не таким ужасным, но ошиблась: будь такое возможным, она сказала бы, что стало еще хуже. Мощь, которую вливала в заклинание Сиффха, была потрясающей, но таким же было и сопротивление. Казалось, Сиффха раз за разом кидает их всех в каменную стену.
Она упряма, этого у нее не отнимешь, — подумала Рхиоу, однако на противостоящую им силу упрямство Сиффхи никакого впечатления не производило.
Сиффха продолжала свои бесполезные попытки. Давление все росло и росло, так что Рхиоу чуть не застонала… и вдруг все разом прекратилось. Облегчение было таким абсолютным, что Рхиоу чуть не упала в обморок.
— Заблокировано… — выдохнула она. — Заблокировано.
— Все бесполезно, — сказал Фрио. — Мы туда не пробьемся, не получим нужной информации. Мы так близко, но…
— Можно попробовать использовать тот ключ, который нам послали Вечные Силы, — старательно отводя взгляд от Сиффхи, сказал Арху.
Хафф, Аухла и Фрио растерянно переглянулись. Рхиоу закрыла глаза, чтобы отчетливее представить себе то место, где была днем.
— Иф! — мысленно окликнула она ящера.
— Арху уже позвал нас, — пришел ответ. — Мы с Арти сейчас присоединимся к вам.
Урруах задумчиво помахивал хвостом.
— Все сходится, — сказал он. — Закон изометрии происхождения гласит, что ничто не может помешать вам вернуться в собственное время, если у вас есть работающее заклинание. Просто не существует способа этому помешать: связь между живым существом и его временем слишком сильна. Отсюда следует, что даже Одинокая Сила будет не в силах остановить нас… Верно?
Хафф моргнул.
— Интересно будет выяснить, — пробормотал он.
— Даже если он будет присутствовать в магическом круге как пассажир, — сказал Арху, — все должно сработать. А еще лучше, если удастся включить его имя в заклинание.
В этот момент воздух раздался, и на платформу ступили Иф и Арти. На рубашке Арти виднелась дырка, оставленная чьим-то когтем, он успел загореть на солнце, так что стали заметнее веснушки. На взгляд Рхиоу, паренек выглядел совершенно счастливым.
— Вот он — тот, кого вам послали Вечные Силы, — сказал Иф. — Оставлю его с вами, я должен продолжить свою работу. Сейчас, конечно, в музее есть эххифы, но, думаю, я сумею остаться незамеченным. Ждать нельзя: у меня такое чувство, что времени остается все меньше.
Попрощавшись с Арти взмахом хвоста, Иф исчез через свою дыру в воздухе.
Арти оглядел кошек, собравшихся рядом с магическим кругом.
— Вот здорово! — воскликнул он. — Снова магия! Что мне делать?
— Иди сюда, юный эххиф, — позвал его Фрио, — и расскажи мне о себе.
Примерно десять минут он задавал Арти обычные, кажущиеся бессмысленными вопросы: о его возрасте, вкусах, дне рождения, любимых цветах. Все это входило как составные части в имя любого существа. Одновременно Фрио добавлял соответствующие символы в заклинание.
— Теперь войди в круг, — сказал подростку Хафф. — Мы собираемся попробовать переместиться в тысяча восемьсот семьдесят четвертый год той, другой реальности. Ты почувствуешь давление, когда заклинание начнет действовать; можешь даже потерять сознание.
— Тогда я лучше сяду, — сказал Арти и так и сделал. Члены обеих команд заняли свои места. Сиффха приготовилась влить в заклинание энергию.
— Готовы? — спросил Фрио.
— Готовы, — ответили все.
Сиффха опустила лапы на нужный символ. Сразу на всех навалилась тяжесть…
Однако, на этот раз ощущения оказались иными. Если в прошлый раз казалось, что Сиффха кидает всех в стену, то сейчас что-то все сильнее толкало сзади — тем настоятельнее, чем дольше действовало заклинание. Раньше Рхиоу чувствовала, что нечто стискивает ее со всех сторон, теперь же впечатление было такое, как будто могучая сила расплющивает ее, прижав к стене.
Честно говоря, — подумала она, стиснув зубы, — ничего хорошего нет ни в том, ни в другом.
Так продолжалось некоторое время. Упрямство Сиффхи, казалось, заполнило весь воздух вокруг, но ничего не происходило.
Давление наконец исчезло. Сиффха снова рухнула на бок, тяжело дыша, а остальные кошки печально переглянулись.
— Что мы сделали не так? — прошептала Аухла.
Хафф резко ударил хвостом.
— Абсолютно ничего.
— Физически проникнуть невозможно, — сказал Фрио. — Никак невозможно.
Повисло долгое молчание.
— Тогда мы должны испробовать проникновение, которое физическим не является, — сказал Арху. Все посмотрели на него. — Думаю, я смог бы увидеть то, что нам нужно, в видении, — продолжал Арху, — если мне помогут. Я раньше думал, что видение — нечто, что доступно только в одиночку, но, возможно, это не так. Может быть, я действую, как живое заклинание, и меня можно зарядить энергией извне. Если она сделает свою часть работы, — он все еще отказывался смотреть на Сиффху, — и Урруах тоже, а Арти будет рядом, может быть, мне и удастся. Нужно лишить магический круг всех его функций, за исключением задания координат…
Фрио безнадежно махнул хвостом.
— Почему бы и нет? Попытаться можно.
— Попробуй сначала с одним Урруахом, — сказала Сиффха, и в ее голосе Рхиоу уловила нотку, которой не было раньше: страх.
Чего она боится?
— Хорошо, — согласился Урруах. — Пусти меня. — Он занял место Сиффхи и положил лапы на символ ввода энергии. — Готов, Фрио?
— Да.
Сила нарастала стремительно, превращаясь в ослепительный всплеск, взрыв. Рхиоу заморгала, почувствовав, что теряет ориентацию. Давление сзади — Арти, порыв вперед — Урруах, поддержка из центра — Арху… Небольшое продвижение — и остановка. Дорога перекрыта.
Перекрыта, да, — это говорит голос, странно похожий на голос Харди, — но только для физического движения. Взгляд нельзя остановить: видение вездесуще. Такова природа Первой: она видит все, хотя в своем милосердии смотрит не всегда: то, на что она смотрит, происходит.
Вот и Арху смотрит. Сначала все, что показывает ему видение, — покрытая шрамами, издевательски ухмыляющаяся. Луна — обещание катастрофы. Она должна отвлечь внимание Арху… Когда он понимает это, он отворачивается.
— Покажи мне, что случится с ней, — говорит он замершему миру, — покажи тех, кто убьет королеву.
Тьма взвивается вихрем, полностью не рассеиваясь…
Их почти не видно. Они боятся солнечного света. В комнате, где они сидят и шепчутся, шторы задернуты, чтобы никто не мог заглянуть в окно. Их никто не видит, но перед видением они бессильны.
— Время пришло, — говорит один. — Наш народ не в силах терпеть дольше эту неправедную власть. Мы должны осуществить свой план.
— Условия созрели? Можем мы быть в этом уверены? — спрашивает другой.
— Настолько, насколько это вообще возможно. Отношения с Германией не могут обостриться еще больше… если не считать объявления войны, а этого сделать немцы не осмелятся. То же самое и с французами. И те, и другие бряцают оружием, и Франция в последние недели сделала несколько угрожающих заявлений. Нет смысла ждать дольше.
Шепот делается совсем тихим, так что даже чуткому слуху кошек трудно разобрать слова.
— Мышка уже на месте.
— Что ж, выпустим Мышку, — говорит новый голос. Раздается зловещий смех.
Шепот стихает совсем. Арху испытывает все возрастающее сопротивление: нечто знает, что он наблюдает и слушает, и старается оттолкнуть его.
Арху противится давлению, но ничего не может сделать. Враждебная сила побеждает.
Глубокий вздох, и открывается новая картина — с высоты птичьего полета.
— Не борись с противником, поднимись над ним, — говорит голос ворона. — Не сопротивляйся видению: позволь ему вести тебя за собой. Пусть крылья и ветер поговорят друг с другом.
Арху отпускает видение на свободу и взмывает вверх. Теперь Око видит все отчетливо.
Во дворец пришло письмо. Маленький человечек, стараясь не привлекать к себе внимания, поднимает его с пола кухни, куда оно упало через прорезь в двери. Это письмо от его сестры, которая живет в Эдинбурге, говорит он кухарке. Насвистывая, человечек уходит и направляется в чащу рододендронов рядом с теплицей. Тут его никто не увидит; человечек останавливается и вскрывает конверт.
Он знает, что означает письмо: читать его ему не нужно. Единственное, что сейчас требуется, — это проверить, соответствует ли содержание тому, что было заранее условлено.
«Дорогой Джон, надеюсь, ты здоров. Пишу тебе, чтобы сообщить: я получила десять шиллингов, которые ты послал, и сердечно тебя благодарю. Если ты…»
Правильно, все правильно. Человечек складывает письмо и прячет его в конверт, не подозревая, с каким пристальным интересом разглядывает его — особенно штемпель на конверте — Око: 9 июля 1874 года.
— Сегодня ночью, — шепчет человечек.
Видение затуманилось, сопротивление возросло. Что-то отталкивает Арху, чтобы он ничего больше не смог увидеть.
— Ко мне, — шепчет Арху. — Помоги!
Никакого ответа.
— Сиффха, помоги! Сейчас это необходимо!
— Нет, справляйся сам.
— Что ты говоришь! — Голос Арху звучит не сердито, а умоляюще. — Я покажу тебе все, что захочешь. А сейчас нам нужно видеть!
Долгое молчание… давление все растет…
— Ладно.
Урруах делает шаг в сторону, чтобы освободить место для лапы Сиффхи. Она в ужасе, но касается символа…
Взрыв энергии пробегает по нервам Арху, наполняет его. Сопротивление слабеет и исчезает; ветер несет Арху вдаль…
Здесь темно, но не так, как в чаще рододендронов: стоит непроглядная ночь. В полном безмолвии мимо подстриженных деревьев у оранжереи, по Северной террасе дворца крадется человек. В спящий дворец ведет много дверей, по большей части запертых, но стражи здесь нет: в конце концов, стена, окружающая парк, охраняется снаружи, а ночью внутри не остается никого, кроме доверенных слуг. Огни тут не горят: они не нужны.
Человек останавливается у двери в восточной стене башни Георга Четвертого; она ведет в помещения для слуг и кухни. Эту дверь почти никогда не запирают: секрета в том нет — даже слугам иногда хочется незаметно улизнуть из дворца. Человек на несколько минут замирает снаружи, чтобы удостовериться: нигде не горит свеча, ни одна из горничных не назначила лакею свидания у полной тлеющих углей большой печки. Нет, нигде ни проблеска света; пришельцу он и не нужен. Он знает, сколько шагов нужно сделать, чтобы пересечь кухню, сколько ступеней в лестнице, ведущей на следующий этаж, сколько шагов по коридору отделяют лестничную площадку от винтовой лестницы, ведущей в восточную часть королевских апартаментов. Этот путь человек уже проделал ночью пять или шесть раз и хорошо все запомнил; пригодилось умение, благодаря которому ему удавалось не заблудиться ночью в самых извилистых коридорах лондонских банков, пройдя по ним единственный раз при дневном свете.
Он поворачивает дверную ручку затянутой в перчатку рукой, проскальзывает внутрь и бесшумно закрывает за собой дверь. Неподвижно стоя во мраке, он прислушивается. Большой чайник на плите издает тихое шипение; больше не слышно ни звука.
Двенадцать шагов через кухню, и протянутая рука человека касается створки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50