Суеверия уходят корнями в глубокое прошлое, к самым истокам Легиона. Все началось еще на Земле.
– По моему убеждению, всем на него было просто наплевать. Большинство курсантов не удосужились даже прийти на похороны. – Он вспомнил, как Маяги и Ванек брали землю с могилы, но отбросил мысль в сторону… это не имело ничего общего с их отношением к самому Антонелли. – Поэтому зачем нам нараспев твердят о каком-то товариществе, о готовности умереть за Легион, зачем? Надо верить, если желаешь стать здесь своим, а я вот, извините, неверующий.
– О, да брось ты, – в сердцах воскликнула Лиза. – Не надо ставить на себе крест. Это нелепо, – она потянулась через стол и взяла его за руки, пристально вглядываясь в лицо ласковыми голубыми глазами. – Да, мистика и все эти обряды порой кажутся довольно глупыми. Но это – не пустые слова. Иначе Банда оставил бы Йен Чена истекать кровью во время боя на плантации. А твой дружок Макдафф не бросился бы к «Песчаннику», пытаясь спасти патруль. Ты думаешь, он верил в небылицы о Камеруне и Ханумане? Я сомневаюсь. Но он думал о долге… о товарищах… и пожертвовал собственной жизнью, когда мы оказались в опасности. Насколько я помню, ты сделал то же самое. А вот где был Антонелли? Прятался в лесу, не так ли? Ты никогда не говорил об этом, но я ведь заметила, как ты смотрел потом на итальянца. Он испугался, так ведь? Не смей сравнивать его с собой, Вольф. И не делай из него мученика. Он покончил счеты с жизнью, поскольку сломался, не выдержал. Только на это у него и хватило сил. Но так поступают только трусы. Слизняки.
– Что ж, может быть, ты и права. – Вольф неохотно кивнул. Твердый голос девушки побудил его переменить решение, но он не был уверен, что оно окончательно. Кроме того, он был убежден, что Антонелли покончил жизнь самоубийством потому, что считал Вольфа предателем. Эта мысль сильно ранила его самолюбие.
Официантка вернулась с напитками, и он не успел ответить. Осторожно хлебнув из своего бокала, Вольф скривился в гримасе отвращения. Зерновые, выращиваемые на Дэвро, несли с собой терпкий привкус здешней почвы. Однако все легионеры открыто восхищались продуктами, производимыми на их планете. Хотя у Вольфа было достаточно денег, чтобы позволить себе дорогие импортные напитки, он давно решил, что лучше не выделяться. Аристократические замашки не приветствовались в среде легионеров. Кроме того, пиво никогда не входило в число его любимых напитков, а уж этот сорт… Впрочем, дело было не в пиве.
Если он примет решение и демобилизуется, то ему не придется предъявлять претензии к жизни. Хотя Лиза Скотт и высказала ряд разумных мыслей, она все же не убедила его окончательно изменить решение.
Девушка грустно рассмеялась. – Удивительное дело, – проговорила она с горечью. – Вот ты рвешься уйти, а я отдала бы все, чтобы остаться здесь и не возвращаться в путы отца.
Пораженный ее словами, Вольф не нашел что ответить.
Молчание затянулось. Погруженная в свои мысли, Лиза Скотт пила пиво, не обращая внимания на его терпкий привкус. Она вступила в Легион с твердым намерением держаться от людей на расстоянии. Это было еще одно наследие ее похищения террористами – нежелание близко подпускать к себе кого-либо. Очень давно она разделила Вселенную на три категории: одни не имели с ней ничего общего, другим что-то было от нее нужно, и лишь немногие заслуживали дружбы. Последняя категория, как она обнаружила, была смертельно опасна. Алисия Аберкромби поклялась, что больше не станет причинять боль другим и не допустит, чтобы причинили боль ей.
Но Карл Вольф каким-то образом миновал ее оборонительные заслоны. Лиза до конца еще не определилась в своих чувствах к нему. Бывший аристократ был очень привлекателен, но Лиза относилась к нему скорее как к другу, чем как к потенциальному романтическому любовнику. Дочь сенатора Аберкромби выросла, не имея ни братьев, ни сестер. Она могла только мечтать о том, каким должен быть брат, и, возможно, представляла его именно таким, как Вольф. Старший брат, который понимал бы ее, с которым всегда можно было бы поделиться сокровенными мыслями-Сегодня в Вольфе трудно было узнать героя, решившего исход сражения на Сейвари. Если он уйдет из Легиона, это будет ужасная потеря. Впрочем, ее это вряд ли затронет. Как она и ожидала, полученное послание заключало в себе наставления отца, заканчивающиеся обещанием вызволить ее из Легиона. Это произойдет, как только будут оформлены соответствующие документы. То есть, самое большее, через неделю или две. У нее даже не окажется возможности надеть черный берет.
Смешно сказать, но Вольф хочет демобилизоваться, когда, казалось бы, все ему благоприятствует, а она, наоборот, страстно желает остаться, но не может. Люди различных рас и социального происхождения могут приспособиться к жизни в Легионе, решила она, вспомнив о споре, возникшем в их лэнсе за несколько дней до битвы на плантации.
Тогда они делились впечатлениями о тренировочном процессе. Керн рассказывал о препятствии, которое каждому новобранцу рано или поздно придется преодолеть. Некоторые называли это «бугорком», другие «стеной». Все без исключения рекруты с трудом приспосабливались к военному образу жизни. В Легиопе давление на новичков было особенно сильным, поскольку экстремальные условия в пограничных мирах крайне отличались от службы в других подразделениях. Основной целью тренировочного курса, как утверждал Керн, было покончить с индивидуальностью новичка, целиком подчинить его армии. При таком разношерстном составе новобранцев, как в Пятом Иностранном Легионе, жестокое обращение и призвано вытравить в будущих легионерах индивидуальность. Грубость и периодические побои являлись эффективными методами, которые сплачивали новобранцев единой ненавистью к инструкторам. Да, такой процесс довольно крут, и можно выбрать два пути – приспособиться или уйти. Вот суть «бугорка».
Некоторые претенденты быстро выходили из борьбы и отказывались от надежд через пять лет получить права и преимущества Гражданина Содружества. Но иногда случалось так, что курсант чувствовал, что пути назад нет, в то время как и преодолеть «бугорок» не было сил. Тогда могло произойти что угодно. Это и был «lе cafarde», классическая болезнь легионера, начинающаяся с нашептывания проповедей и кончающаяся сумасшествием, самоубийством… в зависимости от конкретного человека.
Так произошло с Антонелли, хотя в действительности итальянец сломался лишь тогда, когда Легион объявил о его недееспособности. Но Лиза никак не думала, что подобное случится с Карлом Вольфом. Это беспокоило ее… по многим причинам. Почему, интересно, ее так волнует Вольф и его судьба?
Однако нравится ей это или нет, она действительно беспокоится. Но как подобрать к нему ключик? Ясно, что он не желал расставаться с той самой индивидуальностью, которую столь решительно искореняет Пятый Иностранный Легион. Это вполне понятно. Аристократу, привыкшему повелевать, трудно решиться пожертвовать независимостью – основой своего внутреннего мира. Для Лизы оказалось несложно преодолеть «бугорок», поскольку после жизни под домашним арестом и неусыпным оком сенатора Аберкромби Легион казался подлинным оплотом свободы.
Как бы объяснить Вольфу, что он может стать частью Легиона, не отдавая всего себя…
– Подумать только! – услышала она рядом чей-то насмешливый голос. – Парочка голубков в черных беретах Легиона решила культурно отдохнуть!
Лиза подняла глаза. Трое подростков в пестрой гражданской одежде сгрудились возле их столика. На неприятность нарывался худощавый невысокий парнишка, и его задиристый тон сразу напомнил ей Марио Антонелли в первые дни тренировок. Два его приятеля были заметно покрупнее.
– Черт побери, я думаю, они обсуждают здесь будущее нашей планеты, – принял эстафету один из них. – Новое поколение для защиты от хулиганов и эйлов?
Лиза сделала глоток из бокала и снова посмотрела на стенд с ножами.
– Эй, красавцы, – не унимался вожак. – Может быть, вы нам объясните, почему ваш чертов Легион не хочет, чтобы на Дэвро что-то изменилось. Мы, жители планеты, готовы вступить в Содружество… но именно вы, черные береты, не даете сделать это. Так или нет? Ну-ка, скажите нам!
Девушка медленно окинула задиру холодным взглядом.
– Меня не интересует местная политика, – ответила она спокойным, уравновешенным голосом. Мы всего лишь солдаты, подписавшие контракт на определенный срок службы.
Политическая обстановка на Дэвро походила на пороховую бочку. Тонкости Лизе так и не удалось узнать, но ей было известно главное. Когда-то планета входила в состав Конклава Семти, которому подчинялась и колония землян. После войны этот мир отошел под протекторат Содружества. Если бы события развивались естественным путем, Дэвро с течением времени стала бы полноправным членом Содружества, ее население избрало бы собственное правительство и имело бы голос в Сенате. Но конфронтация с мятежными племенами винсаризов продолжалась. Еще одной проблемой являлся Пятый Иностранный Легион.
Планета Дэвро считалась официальной базой Легиона. Созданное из остатков разгромленного Четвертого Иностранного Легиона, это воинское соединение уже свыше ста лет господствовало здесь. В отличие от других частей Колониальной Армии, Легион формировался из представителей самых различных миров и в силу этого не был связан непосредственно с каким-либо конкретным правительством. Стань Дэвро полноправным членом Содружества, это значительно поколебало бы позиции Пятого Иностранного Легиона на планете. С таким положением дел ни командование, ни сами легионеры не хотели мириться.
Ходили упорные слухи, что администрация Легиона блокировала любые попытки жителей планеты получить для Дэвро статус полноправного члена Содружества. Поговаривали даже, что Легион специально провоцирует восстания винсаризов, с тем чтобы выступать в роли защитников населения. Поэтому среди колонистов начали потихоньку возникать группы недовольных, которые открыто призывали к изгнанию Легиона с их родины…
– Ну, давай же, – настаивал парень, повышая голос. – Вы пришли сюда, на нашу планету и насаждаете здесь свои законы… но не хотите откровенно признавать это, не так ли? Боитесь, что люди узнают правду? Нам осточертело, что всякий галактический сброд называет нашу родину своим домом. Так почему бы вам не убраться и не поискать другое место в космосе?
Некоторые из присутствующих зааплодировали. Легионеры, однако, сохраняли молчание. Атмосфера стремительно накалялась.
Вольф быстро поднялся:
– Почему бы тебе не пойти и не поведать свои политические идеи кому-нибудь другому, гражданин?
– Гражданин! – вожак перешел на крик. – Ты считаешь, что у меня и моих друзей есть хоть малейший шанс стать гражданами? Единственный способ стать Гражданином – это взять то, что принадлежит нам по праву! Вот так, например!
Он размахнулся, направляя кулак в лицо Вольфу, но тот легко отразил удар. Тогда один из парней напал на него сзади, а третий стал подходить к Лизе…
Девушка вскочила и, отпрыгнув в сторону, взмахнула ногой в прыжке. Удар ее ботинка пришелся по коленной чашечке нападавшего, и хулиган со стоном повалился на пол. Вольф стукнул нападающего в живот и освободился от его объятий. Теперь они с Лизой стояли спина к спине, готовые отразить очередной натиск. Несколько гражданских вскочили со своих мест и начали приближаться…
Но в этот момент присутствующие в баре легионеры бросились со своих мест на помощь товарищам…
В зале надолго повисло напряженное молчание. Тишину нарушил громкий стук. Человек в фартуке поверх потрепанного комбинезона с надписью «Суам» шагнул из-за стойки. В руке он держал шоковую дубинку.
– Заткните-ка лучше свои грязные глотки, вы, шваль! – прохрипел он. – Убирайтесь к черту со своей политикой и оставьте в покое моих товарищей по оружию!
Для верности он тут же ткнул дубинкой в вожака хулиганов. Юноша вскрикнул от боли и попятился назад, схватившись за пораженную разрядом руку.
Беспорядки окончились так же внезапно, как и начались. Гражданские и легионеры разошлись по своим местам, как ни в чем не бывало продолжили пить и разговаривать. Перед тем как покинуть бар, два сержанта дружески похлопали Вольфа по плечу, а Суам принес им с Лизой еще по бокалу за счет заведения. Прежде чем уйти за стойку, он пожал Вольфу руку.
Сидящая напротив Лиза улыбнулась.
– Да, похоже, тебе придется взять кое-что из того, что ты наговорил мне раньше, обратно, Вольф, – ехидно заметила она.
Он повел бровью.
– Например?
– Ну если то, что здесь произошло, нельзя назвать дружеской взаимопомощью, то тогда у меня просто пет слов.
Вольф задумался, глотая кислое пиво.
Глава 21
Я – солдат Иностранного Легиона, я знаю, что ничто нас не одолеет.
Маршал Ф'Руджух, Битва за Френчпорт, Ганимед, Третий Иностранный Легион, 2419.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– По моему убеждению, всем на него было просто наплевать. Большинство курсантов не удосужились даже прийти на похороны. – Он вспомнил, как Маяги и Ванек брали землю с могилы, но отбросил мысль в сторону… это не имело ничего общего с их отношением к самому Антонелли. – Поэтому зачем нам нараспев твердят о каком-то товариществе, о готовности умереть за Легион, зачем? Надо верить, если желаешь стать здесь своим, а я вот, извините, неверующий.
– О, да брось ты, – в сердцах воскликнула Лиза. – Не надо ставить на себе крест. Это нелепо, – она потянулась через стол и взяла его за руки, пристально вглядываясь в лицо ласковыми голубыми глазами. – Да, мистика и все эти обряды порой кажутся довольно глупыми. Но это – не пустые слова. Иначе Банда оставил бы Йен Чена истекать кровью во время боя на плантации. А твой дружок Макдафф не бросился бы к «Песчаннику», пытаясь спасти патруль. Ты думаешь, он верил в небылицы о Камеруне и Ханумане? Я сомневаюсь. Но он думал о долге… о товарищах… и пожертвовал собственной жизнью, когда мы оказались в опасности. Насколько я помню, ты сделал то же самое. А вот где был Антонелли? Прятался в лесу, не так ли? Ты никогда не говорил об этом, но я ведь заметила, как ты смотрел потом на итальянца. Он испугался, так ведь? Не смей сравнивать его с собой, Вольф. И не делай из него мученика. Он покончил счеты с жизнью, поскольку сломался, не выдержал. Только на это у него и хватило сил. Но так поступают только трусы. Слизняки.
– Что ж, может быть, ты и права. – Вольф неохотно кивнул. Твердый голос девушки побудил его переменить решение, но он не был уверен, что оно окончательно. Кроме того, он был убежден, что Антонелли покончил жизнь самоубийством потому, что считал Вольфа предателем. Эта мысль сильно ранила его самолюбие.
Официантка вернулась с напитками, и он не успел ответить. Осторожно хлебнув из своего бокала, Вольф скривился в гримасе отвращения. Зерновые, выращиваемые на Дэвро, несли с собой терпкий привкус здешней почвы. Однако все легионеры открыто восхищались продуктами, производимыми на их планете. Хотя у Вольфа было достаточно денег, чтобы позволить себе дорогие импортные напитки, он давно решил, что лучше не выделяться. Аристократические замашки не приветствовались в среде легионеров. Кроме того, пиво никогда не входило в число его любимых напитков, а уж этот сорт… Впрочем, дело было не в пиве.
Если он примет решение и демобилизуется, то ему не придется предъявлять претензии к жизни. Хотя Лиза Скотт и высказала ряд разумных мыслей, она все же не убедила его окончательно изменить решение.
Девушка грустно рассмеялась. – Удивительное дело, – проговорила она с горечью. – Вот ты рвешься уйти, а я отдала бы все, чтобы остаться здесь и не возвращаться в путы отца.
Пораженный ее словами, Вольф не нашел что ответить.
Молчание затянулось. Погруженная в свои мысли, Лиза Скотт пила пиво, не обращая внимания на его терпкий привкус. Она вступила в Легион с твердым намерением держаться от людей на расстоянии. Это было еще одно наследие ее похищения террористами – нежелание близко подпускать к себе кого-либо. Очень давно она разделила Вселенную на три категории: одни не имели с ней ничего общего, другим что-то было от нее нужно, и лишь немногие заслуживали дружбы. Последняя категория, как она обнаружила, была смертельно опасна. Алисия Аберкромби поклялась, что больше не станет причинять боль другим и не допустит, чтобы причинили боль ей.
Но Карл Вольф каким-то образом миновал ее оборонительные заслоны. Лиза до конца еще не определилась в своих чувствах к нему. Бывший аристократ был очень привлекателен, но Лиза относилась к нему скорее как к другу, чем как к потенциальному романтическому любовнику. Дочь сенатора Аберкромби выросла, не имея ни братьев, ни сестер. Она могла только мечтать о том, каким должен быть брат, и, возможно, представляла его именно таким, как Вольф. Старший брат, который понимал бы ее, с которым всегда можно было бы поделиться сокровенными мыслями-Сегодня в Вольфе трудно было узнать героя, решившего исход сражения на Сейвари. Если он уйдет из Легиона, это будет ужасная потеря. Впрочем, ее это вряд ли затронет. Как она и ожидала, полученное послание заключало в себе наставления отца, заканчивающиеся обещанием вызволить ее из Легиона. Это произойдет, как только будут оформлены соответствующие документы. То есть, самое большее, через неделю или две. У нее даже не окажется возможности надеть черный берет.
Смешно сказать, но Вольф хочет демобилизоваться, когда, казалось бы, все ему благоприятствует, а она, наоборот, страстно желает остаться, но не может. Люди различных рас и социального происхождения могут приспособиться к жизни в Легионе, решила она, вспомнив о споре, возникшем в их лэнсе за несколько дней до битвы на плантации.
Тогда они делились впечатлениями о тренировочном процессе. Керн рассказывал о препятствии, которое каждому новобранцу рано или поздно придется преодолеть. Некоторые называли это «бугорком», другие «стеной». Все без исключения рекруты с трудом приспосабливались к военному образу жизни. В Легиопе давление на новичков было особенно сильным, поскольку экстремальные условия в пограничных мирах крайне отличались от службы в других подразделениях. Основной целью тренировочного курса, как утверждал Керн, было покончить с индивидуальностью новичка, целиком подчинить его армии. При таком разношерстном составе новобранцев, как в Пятом Иностранном Легионе, жестокое обращение и призвано вытравить в будущих легионерах индивидуальность. Грубость и периодические побои являлись эффективными методами, которые сплачивали новобранцев единой ненавистью к инструкторам. Да, такой процесс довольно крут, и можно выбрать два пути – приспособиться или уйти. Вот суть «бугорка».
Некоторые претенденты быстро выходили из борьбы и отказывались от надежд через пять лет получить права и преимущества Гражданина Содружества. Но иногда случалось так, что курсант чувствовал, что пути назад нет, в то время как и преодолеть «бугорок» не было сил. Тогда могло произойти что угодно. Это и был «lе cafarde», классическая болезнь легионера, начинающаяся с нашептывания проповедей и кончающаяся сумасшествием, самоубийством… в зависимости от конкретного человека.
Так произошло с Антонелли, хотя в действительности итальянец сломался лишь тогда, когда Легион объявил о его недееспособности. Но Лиза никак не думала, что подобное случится с Карлом Вольфом. Это беспокоило ее… по многим причинам. Почему, интересно, ее так волнует Вольф и его судьба?
Однако нравится ей это или нет, она действительно беспокоится. Но как подобрать к нему ключик? Ясно, что он не желал расставаться с той самой индивидуальностью, которую столь решительно искореняет Пятый Иностранный Легион. Это вполне понятно. Аристократу, привыкшему повелевать, трудно решиться пожертвовать независимостью – основой своего внутреннего мира. Для Лизы оказалось несложно преодолеть «бугорок», поскольку после жизни под домашним арестом и неусыпным оком сенатора Аберкромби Легион казался подлинным оплотом свободы.
Как бы объяснить Вольфу, что он может стать частью Легиона, не отдавая всего себя…
– Подумать только! – услышала она рядом чей-то насмешливый голос. – Парочка голубков в черных беретах Легиона решила культурно отдохнуть!
Лиза подняла глаза. Трое подростков в пестрой гражданской одежде сгрудились возле их столика. На неприятность нарывался худощавый невысокий парнишка, и его задиристый тон сразу напомнил ей Марио Антонелли в первые дни тренировок. Два его приятеля были заметно покрупнее.
– Черт побери, я думаю, они обсуждают здесь будущее нашей планеты, – принял эстафету один из них. – Новое поколение для защиты от хулиганов и эйлов?
Лиза сделала глоток из бокала и снова посмотрела на стенд с ножами.
– Эй, красавцы, – не унимался вожак. – Может быть, вы нам объясните, почему ваш чертов Легион не хочет, чтобы на Дэвро что-то изменилось. Мы, жители планеты, готовы вступить в Содружество… но именно вы, черные береты, не даете сделать это. Так или нет? Ну-ка, скажите нам!
Девушка медленно окинула задиру холодным взглядом.
– Меня не интересует местная политика, – ответила она спокойным, уравновешенным голосом. Мы всего лишь солдаты, подписавшие контракт на определенный срок службы.
Политическая обстановка на Дэвро походила на пороховую бочку. Тонкости Лизе так и не удалось узнать, но ей было известно главное. Когда-то планета входила в состав Конклава Семти, которому подчинялась и колония землян. После войны этот мир отошел под протекторат Содружества. Если бы события развивались естественным путем, Дэвро с течением времени стала бы полноправным членом Содружества, ее население избрало бы собственное правительство и имело бы голос в Сенате. Но конфронтация с мятежными племенами винсаризов продолжалась. Еще одной проблемой являлся Пятый Иностранный Легион.
Планета Дэвро считалась официальной базой Легиона. Созданное из остатков разгромленного Четвертого Иностранного Легиона, это воинское соединение уже свыше ста лет господствовало здесь. В отличие от других частей Колониальной Армии, Легион формировался из представителей самых различных миров и в силу этого не был связан непосредственно с каким-либо конкретным правительством. Стань Дэвро полноправным членом Содружества, это значительно поколебало бы позиции Пятого Иностранного Легиона на планете. С таким положением дел ни командование, ни сами легионеры не хотели мириться.
Ходили упорные слухи, что администрация Легиона блокировала любые попытки жителей планеты получить для Дэвро статус полноправного члена Содружества. Поговаривали даже, что Легион специально провоцирует восстания винсаризов, с тем чтобы выступать в роли защитников населения. Поэтому среди колонистов начали потихоньку возникать группы недовольных, которые открыто призывали к изгнанию Легиона с их родины…
– Ну, давай же, – настаивал парень, повышая голос. – Вы пришли сюда, на нашу планету и насаждаете здесь свои законы… но не хотите откровенно признавать это, не так ли? Боитесь, что люди узнают правду? Нам осточертело, что всякий галактический сброд называет нашу родину своим домом. Так почему бы вам не убраться и не поискать другое место в космосе?
Некоторые из присутствующих зааплодировали. Легионеры, однако, сохраняли молчание. Атмосфера стремительно накалялась.
Вольф быстро поднялся:
– Почему бы тебе не пойти и не поведать свои политические идеи кому-нибудь другому, гражданин?
– Гражданин! – вожак перешел на крик. – Ты считаешь, что у меня и моих друзей есть хоть малейший шанс стать гражданами? Единственный способ стать Гражданином – это взять то, что принадлежит нам по праву! Вот так, например!
Он размахнулся, направляя кулак в лицо Вольфу, но тот легко отразил удар. Тогда один из парней напал на него сзади, а третий стал подходить к Лизе…
Девушка вскочила и, отпрыгнув в сторону, взмахнула ногой в прыжке. Удар ее ботинка пришелся по коленной чашечке нападавшего, и хулиган со стоном повалился на пол. Вольф стукнул нападающего в живот и освободился от его объятий. Теперь они с Лизой стояли спина к спине, готовые отразить очередной натиск. Несколько гражданских вскочили со своих мест и начали приближаться…
Но в этот момент присутствующие в баре легионеры бросились со своих мест на помощь товарищам…
В зале надолго повисло напряженное молчание. Тишину нарушил громкий стук. Человек в фартуке поверх потрепанного комбинезона с надписью «Суам» шагнул из-за стойки. В руке он держал шоковую дубинку.
– Заткните-ка лучше свои грязные глотки, вы, шваль! – прохрипел он. – Убирайтесь к черту со своей политикой и оставьте в покое моих товарищей по оружию!
Для верности он тут же ткнул дубинкой в вожака хулиганов. Юноша вскрикнул от боли и попятился назад, схватившись за пораженную разрядом руку.
Беспорядки окончились так же внезапно, как и начались. Гражданские и легионеры разошлись по своим местам, как ни в чем не бывало продолжили пить и разговаривать. Перед тем как покинуть бар, два сержанта дружески похлопали Вольфа по плечу, а Суам принес им с Лизой еще по бокалу за счет заведения. Прежде чем уйти за стойку, он пожал Вольфу руку.
Сидящая напротив Лиза улыбнулась.
– Да, похоже, тебе придется взять кое-что из того, что ты наговорил мне раньше, обратно, Вольф, – ехидно заметила она.
Он повел бровью.
– Например?
– Ну если то, что здесь произошло, нельзя назвать дружеской взаимопомощью, то тогда у меня просто пет слов.
Вольф задумался, глотая кислое пиво.
Глава 21
Я – солдат Иностранного Легиона, я знаю, что ничто нас не одолеет.
Маршал Ф'Руджух, Битва за Френчпорт, Ганимед, Третий Иностранный Легион, 2419.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40