В Пятом Иностранном Легионе с большой настороженностью относились к родственным связям.
Рекрутам присваивали номера, и к ним никогда не обращались по имени. Хаузер еще никогда не чувствовал себя столь оторванным от своего аристократического прошлого, как сейчас. Болезненно было слышать, что к тебе обращаются по номеру, как к неодушевленной машине, однако он сумел попридержать свой язык и тем самым избежать лишних неприятностей.
Не оправдались и надежды Вольфганга покрасоваться в новенькой униформе Легиона. Он получил поношенный комбинезон и сапоги на размер больше. Старшина на складе устало пояснил, что униформа и личные комплекты будут выданы только тогда, когда начнутся тренировки, то есть еще недели через две. Оказывается, «Аристотель» доставил лишь половину курсантов роты, к которой был приписан Хаузер. С линкором «Петроний» прибудет вторая половина, а пока им придется обойтись поношенными комбинезонами. Более того, это – еще одна традиция Легиона. Надевая новую одежду, рекрут начисто порывал со своим прошлым. Давался как бы старт в будущее.
Процедура завершилась в небольшом кабинете 2312 административного здания. Окна его выходили на «Monument aux Morts» и музей, Женшдна с капитанскими знаками различия жестом указала Хаузеру на единственный стул перед широким письменным столом. Она набрала его личный номер на миниатюрной клавиатуре своего наручного браслета.
– Номер 50-987-5648. Хаузер фон Земенштейн-Бурат, Вольфганг Лари.
– Так точно, капитан, – ответил он. Таким облегчением было вновь услышать свое имя.
– Хорошо, очень хорошо. Думаю, нет нужды повторять, что контрактный срок службы в Легионе – пять лет. По вашему желанию, вы можете пройти эту службу под псевдонимом – «nomme de guerre», как говорят французы.
Хаузер кивнул. Теперь все становилось более или менее понятным. После того как им заменили идентификационные диски, новобранцы пребывали как бы в состоянии некоего ступора. А сейчас все, кто желал, мог придумать себе новое имя, чтобы, вступая в Легион, полностью порвать со своим прошлым.
– От вас не требуют обязательно изменить имя, – продолжала капитан. – Но иногда это существенно. Например, когда мы принимаем новобранца с криминальным прошлым. Такое изменение личностной истории, включающее, соответственно, смену даты и места рождения, национальности и других аспектов, предназначено для того, чтобы предохранить как Легион, так и его бойцов. Если, например, вас разыскивают за убийство, скажем, в Каледонии, и к нам поступает запрос на Вольфганга фон Земенштейна-Бурата, то мы честно отвечаем, что у нас такой легионер не числится, и представляем полный перечень документов, подтверждающих это. На протяжении столетий такая практика является краеугольным камнем Легиона.
Капитан посмотрела на него с улыбкой:
– Но к вам это, конечно, не относится. Хотя многие легионеры все же решают изменить свои имена, отдав дань традиции. Романтика, знаете ли, ожидание приключений… и, откровенно говоря, мы поощряем их, поскольку новые имена помогают нам утвердить новые начинания вместе с новыми для нас людьми. Так что вы думаете о «nomme de guerre»?
Хаузер пожал плечами.
– Я согласен, капитан. – ответил он. – Полагаю, что это – неплохая мысль. Пусть меня не разыскивают как беглого преступника, но все же найдется несколько аристократов Лаут Безара, которым пришлось бы не по нраву узнать, что я здесь.
Капитан кивнула:
– Мы тоже думали об этом, изучив информацию, которую вы предоставили на борту «Туей Кванга». Помните, что Легион позаботится о вас, каким бы ни было ваше имя. Но, изменив его, вы избавите и себя, и нас от многих хлопот. Так что мне ввести в базу данных? Или вы предпочитаете, чтобы ваше имя выбрал компьютер?
Вольфганг, задумавшись, отвел взгляд. За обширные владения на Западном Полуострове материка Джава Бару Хаузеров всегда называли «Волками Запада». Его имя Вольфганг перекликалось со старым прозвищем… Да и Карл Хаузер часто называл сына «маленьким Вольфом».
– Традиция ли это или нет, но я не хотел бы полностью рвать со своим прошлым. С памятью о моем отце, по крайней мере, – он убеждал скорее самого себя, чем администратора. – Мне нравится имя Вольф, капитан.
Женщина нажала несколько кнопок на своем браслете:
– Карл Вольф. Прекрасно. Имя уже проставлено па вашем идентификационном диске и занесено в базу данных Легиона. Теперь вы – вновь принятый доброволец Карл Вольф. Добро пожаловать в Пятый Иностранный Легион, Карл.
Человек, называвшийся теперь Карлом Вольфом, растянулся на койке и уставился в потрепанный матрац, свисавший с верхнего яруса. Он почти не слышал шума снующих по временной казарме новобранцев. В настоящий момент его тревожило то, что начало тренировочного цикла откладывалось. Казалось, скука угнетала больше, чем опасность на поле битвы.
После возвращения из кабинета 2312 ему приказали отправляться в казарму и ожидать… ждать, пока новая рота не будет полностью укомплектована. Двадцать человек присоединились к Карлу Вольфу, приняв лежачее положение. В основном все они были ему знакомы. Но были и такие, кто не сдал зачетные нормативы и остался проходить повторный курс. Вольф надеялся, что столь незавидная участь его минует. Его вещмешок доставили в казарму с опережением. Это вызвало легкое беспокойство за сохранность скудного имущества, но нетронутые пломбы на бирке успокоили его.
– Я могу занять койку во втором ярусе? – тихий вежливый голос нарушил уединение Вольфа. Он открыл глаза и увидел высокого рыжего незнакомца с большим военным рюкзаком в могучих руках.
Манерами он напоминал Макдаффа, однако мощное телосложение вызывало уважение и опаску.
Вольф слышал прежде о задирах, выгонявших слабаков с облюбованных мест… таких, как, например, нижние койки. Он приподнялся на локтях и улыбнулся.
– Я думаю, что следует занимать то место, куда положили ваши вещи. Или можно выбрать по желанию, ведь точно не было указано, где располагаться, – сказал он здоровяку осторожным тоном.
Рыжеголовый кивнул.
– Я так и подумал… Точно так же мы делали в… – он замялся. – На одной военной базе.
Татуировка с гербом Штурмового Флота выглядывала у него из рукава, и Вольф сразу же заметил ее. Когда он поднял голову и встретился со спокойными глазами незнакомца, то неожиданно увидел, что они смеются:
– Так что у тебя есть выбор: или ты благоразумно полезешь на верхнюю, или я рано или поздно свалюсь и придавлю тебя. Мне, в принципе, все равно.
Вольф добродушно усмехнулся.
– Ну, если так, то позабочусь о себе заранее. Не хочу превратиться в лепешку, – проговорил он, поднимаясь и протягивая руку. – Меня зовут… Вольф. Карл Вольф.
Он почти забыл о своем «nomme de guerre».
– Том Калло, тьфу… Том Керн, – ответил рыжий здоровяк, пожимая протянутую руку. – К новому имени надо еще привыкнуть, не так ли?
Согласно кивнув, Вольф освободил нижнюю койку. Он с удивлением понял, что этот человек явно нравится ему. Что-то в Керне вызывало симпатию, несмотря на его свирепый вид.
Вместо того чтобы сразу развалиться на койке, Керн наклонился к серому шкафчику и принялся опустошать свой рюкзак, раскладывая вещи аккуратными стопками. Закончив, он бросил пустой рюкзак на дно, снял комбинезон и повесил его на спинку стула. Все его движения были ловки и отточены – еще одно подтверждение военного опыта.
На соседней койке пошевелился Антонелли – пошлый юнец, уже схлопотавший выговор за непристойности.
– Эй, рыжий, – задиристо заговорил он, указывая па татуировку. – А ты, оказывается, ветеран? Как же это бравый вояка из Штурмового Флота попал в такое дерьмо, как Иностранный Легион?
Керн бросил в сторону юнца сердитый взгляд, но ничего не ответил.
– Ну все, рыжий, скажи что-нибудь, не упрямься, – не унимался Антонелли. – Мы ведь теперь сот-pagnions… товарищи по оружию!
– Всем молчать! – болтовню Антонелли в который раз прервал суровый бас комендор-сержанта Ортеги. НСО неслышно подошел сзади, пока парень упивался своим красноречием.
Ортега уставился на будущего курсанта с выражением крайнего отвращения на лице.
– Всем встать! Смирно!
Рука, вооруженная шоковой дубинкой, потянулась к юноше, который, не дожидаясь тычка, торопливо слетел с койки. Остальные резво строились в проходе.
– Так, хорошо. Вольно! – прорычал сержант и окинул помещение казармы придирчивым взглядом. – Все вы проведете здесь две-три недели, пока не прибудет остальная часть вашей роты. До этого момента вы не считаетесь частью Легиона, потому что до тех пор, пока рота не сформирована, ваши контракты не вступили в силу. – Он посмотрел прямо в глаза Карлу Вольфу. – Это означает, что у вас есть еще несколько дней, чтобы отказаться от службы, если вы так захотите. Конечно, пять лет романтики и приключений могут кому-то показаться весьма увлекательными, но я сейчас расскажу вам, что это далеко не так.
– Здесь вам не фильм по головидео и не сценарий, изобретенный адчипом, где герои-крепыши побеждают любого врага и совершают множество подвигов, а затем получают награды и лениво рассказывают сказки где-нибудь за бутылочкой синтола. Жизнь в Легионе – это бесконечные месяцы нарядов, настолько скучных, что можно сойти с ума. И однажды наступает день или даже час, когда вы отчаянно пытаетесь спасти свою задницу… в это время вы вдруг осознаете, что участвуете в одном из этих самых романтических сражений, о которых мечтали на гражданке. Подумайте..: Именно таких пять лет ожидают вас, когда вы успешно пройдете Основной курс.
Антонелли встрепенулся.
– Сержант, а что будет, если нас забракуют во время процесса тренировок? – Юноша умудрился задать вопрос довольно развязным тоном.
– Существует всего четыре способа покинуть Легион, когда контракт вступил в силу. Вас могут отчислить во время прохождения Основного курса, либо вы сами посчитаете, что не справляетесь. Успешно сдаете зачеты – и шансов уйти отсюда становится меньше. Можно демобилизоваться после пятилетнего срока, получив нашивку «Честь и Верность», либо уйти в Последний Поход, либо получить тяжелое ранение, либо, наконец, дезертировать. Я не советовал бы вам даже думать о последнем. Мы не любим дезертиров, и вам не понравится то, что с вами сделают, когда поймают.
В строю курсантов послышался ропот, однако больше вопросов не было.
– Короче, запомните одно маленькое правило, и все у вас будет в порядке. Не ввязывайтесь в неприятности. До тех пор пока вы подчиняетесь приказам, мы живем как одна счастливая семья, – Ортега окинул взглядом строй. – Но даже если вы пока и не приняты, это не означает, что у вас отпуск. Вы будете работать и работать, пока не прибудет «Петроний». Начинаем с завтрашнего дня. Отбой в 23.00, подъем в 04.30. Не забудьте, что сутки на Дэвро длятся 27 стандартных часов, поэтому откорректируйте свои хронометры. Все. Свободны.
Вольф тревожным взглядом проводил приземистую фигуру сержанта. Этот НСО заставлял его нервничать. Казалось, что всякий раз, когда сержант говорит о ненадежных людях, он смотрит именно на него. Точно так же вел себя Колби во время перелета. Словно все ожидали, что он вот-вот сорвется. Неужели Карл Вольф слишком мягок для Пятого Иностранного Легиона?
На глаза ему попалась надпись на стене: «Вы, легионеры – солдаты, которым предначертано умереть. И я посылаю вас туда, где вы сможете это сделать». Эти слова приписывались генералу Негро из древнего Французского Иностранного Легиона. Цитаты тысячелетней давности составляли неотъемлемую часть традиций.
Подобные высказывания таили в себе скрытую силу, куда большую, чем Ортега и другие командиры могли выразить словами.
Глава 10
Необходимо иметь железную хватку, чтобы выковать из такого винегрета нечто цельное.
Пьер де Сателлан, Французский Иностранный Легион, 1845.
– Так, шишаки, всем построиться!
Новобранцы уже почти целый час толпились на плацу, и внезапный окрик застал большинство из них врасплох. Когда рекруты начали спешно строиться, Вольф проскользнул во вторую шеренгу. Сто двадцать мужчин, женщин и эйлов стояли, истекая потом под палящими лучами солнца Дэвро. Они впервые вышли на официальный смотр как Тренировочная Рота Одинцева. Пока они больше походили на пеструю вереницу осужденных, в поношенных комбинезонах и стоптанной обуви, однако с этого момента должен начаться процесс превращения их в легионеров.
Прибытие лайтера «Севастополь», доставившего рекрутов с «Петрония», завершило их трехнедельное бездействие. Как и опасался Вольф, он прилетел секунда в секунду, не раньше. Ортега почему-то решил, что Вольф наиболее пригоден для уборки туалета, и пятидневных мук с зубной щеткой и тряпками оказалось вполне достаточно, чтобы считать любой другой наряд более привлекательным.
Шаттл, отделившийся от «Севастополя», приземлился вскоре после полудня и, пока вторая партия новобранцев проходила обработку, Вольф с остальными собирали свои вещкомплекты и морально готовились сменить скуку ожидания на тяжелые будни Основного курса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Рекрутам присваивали номера, и к ним никогда не обращались по имени. Хаузер еще никогда не чувствовал себя столь оторванным от своего аристократического прошлого, как сейчас. Болезненно было слышать, что к тебе обращаются по номеру, как к неодушевленной машине, однако он сумел попридержать свой язык и тем самым избежать лишних неприятностей.
Не оправдались и надежды Вольфганга покрасоваться в новенькой униформе Легиона. Он получил поношенный комбинезон и сапоги на размер больше. Старшина на складе устало пояснил, что униформа и личные комплекты будут выданы только тогда, когда начнутся тренировки, то есть еще недели через две. Оказывается, «Аристотель» доставил лишь половину курсантов роты, к которой был приписан Хаузер. С линкором «Петроний» прибудет вторая половина, а пока им придется обойтись поношенными комбинезонами. Более того, это – еще одна традиция Легиона. Надевая новую одежду, рекрут начисто порывал со своим прошлым. Давался как бы старт в будущее.
Процедура завершилась в небольшом кабинете 2312 административного здания. Окна его выходили на «Monument aux Morts» и музей, Женшдна с капитанскими знаками различия жестом указала Хаузеру на единственный стул перед широким письменным столом. Она набрала его личный номер на миниатюрной клавиатуре своего наручного браслета.
– Номер 50-987-5648. Хаузер фон Земенштейн-Бурат, Вольфганг Лари.
– Так точно, капитан, – ответил он. Таким облегчением было вновь услышать свое имя.
– Хорошо, очень хорошо. Думаю, нет нужды повторять, что контрактный срок службы в Легионе – пять лет. По вашему желанию, вы можете пройти эту службу под псевдонимом – «nomme de guerre», как говорят французы.
Хаузер кивнул. Теперь все становилось более или менее понятным. После того как им заменили идентификационные диски, новобранцы пребывали как бы в состоянии некоего ступора. А сейчас все, кто желал, мог придумать себе новое имя, чтобы, вступая в Легион, полностью порвать со своим прошлым.
– От вас не требуют обязательно изменить имя, – продолжала капитан. – Но иногда это существенно. Например, когда мы принимаем новобранца с криминальным прошлым. Такое изменение личностной истории, включающее, соответственно, смену даты и места рождения, национальности и других аспектов, предназначено для того, чтобы предохранить как Легион, так и его бойцов. Если, например, вас разыскивают за убийство, скажем, в Каледонии, и к нам поступает запрос на Вольфганга фон Земенштейна-Бурата, то мы честно отвечаем, что у нас такой легионер не числится, и представляем полный перечень документов, подтверждающих это. На протяжении столетий такая практика является краеугольным камнем Легиона.
Капитан посмотрела на него с улыбкой:
– Но к вам это, конечно, не относится. Хотя многие легионеры все же решают изменить свои имена, отдав дань традиции. Романтика, знаете ли, ожидание приключений… и, откровенно говоря, мы поощряем их, поскольку новые имена помогают нам утвердить новые начинания вместе с новыми для нас людьми. Так что вы думаете о «nomme de guerre»?
Хаузер пожал плечами.
– Я согласен, капитан. – ответил он. – Полагаю, что это – неплохая мысль. Пусть меня не разыскивают как беглого преступника, но все же найдется несколько аристократов Лаут Безара, которым пришлось бы не по нраву узнать, что я здесь.
Капитан кивнула:
– Мы тоже думали об этом, изучив информацию, которую вы предоставили на борту «Туей Кванга». Помните, что Легион позаботится о вас, каким бы ни было ваше имя. Но, изменив его, вы избавите и себя, и нас от многих хлопот. Так что мне ввести в базу данных? Или вы предпочитаете, чтобы ваше имя выбрал компьютер?
Вольфганг, задумавшись, отвел взгляд. За обширные владения на Западном Полуострове материка Джава Бару Хаузеров всегда называли «Волками Запада». Его имя Вольфганг перекликалось со старым прозвищем… Да и Карл Хаузер часто называл сына «маленьким Вольфом».
– Традиция ли это или нет, но я не хотел бы полностью рвать со своим прошлым. С памятью о моем отце, по крайней мере, – он убеждал скорее самого себя, чем администратора. – Мне нравится имя Вольф, капитан.
Женщина нажала несколько кнопок на своем браслете:
– Карл Вольф. Прекрасно. Имя уже проставлено па вашем идентификационном диске и занесено в базу данных Легиона. Теперь вы – вновь принятый доброволец Карл Вольф. Добро пожаловать в Пятый Иностранный Легион, Карл.
Человек, называвшийся теперь Карлом Вольфом, растянулся на койке и уставился в потрепанный матрац, свисавший с верхнего яруса. Он почти не слышал шума снующих по временной казарме новобранцев. В настоящий момент его тревожило то, что начало тренировочного цикла откладывалось. Казалось, скука угнетала больше, чем опасность на поле битвы.
После возвращения из кабинета 2312 ему приказали отправляться в казарму и ожидать… ждать, пока новая рота не будет полностью укомплектована. Двадцать человек присоединились к Карлу Вольфу, приняв лежачее положение. В основном все они были ему знакомы. Но были и такие, кто не сдал зачетные нормативы и остался проходить повторный курс. Вольф надеялся, что столь незавидная участь его минует. Его вещмешок доставили в казарму с опережением. Это вызвало легкое беспокойство за сохранность скудного имущества, но нетронутые пломбы на бирке успокоили его.
– Я могу занять койку во втором ярусе? – тихий вежливый голос нарушил уединение Вольфа. Он открыл глаза и увидел высокого рыжего незнакомца с большим военным рюкзаком в могучих руках.
Манерами он напоминал Макдаффа, однако мощное телосложение вызывало уважение и опаску.
Вольф слышал прежде о задирах, выгонявших слабаков с облюбованных мест… таких, как, например, нижние койки. Он приподнялся на локтях и улыбнулся.
– Я думаю, что следует занимать то место, куда положили ваши вещи. Или можно выбрать по желанию, ведь точно не было указано, где располагаться, – сказал он здоровяку осторожным тоном.
Рыжеголовый кивнул.
– Я так и подумал… Точно так же мы делали в… – он замялся. – На одной военной базе.
Татуировка с гербом Штурмового Флота выглядывала у него из рукава, и Вольф сразу же заметил ее. Когда он поднял голову и встретился со спокойными глазами незнакомца, то неожиданно увидел, что они смеются:
– Так что у тебя есть выбор: или ты благоразумно полезешь на верхнюю, или я рано или поздно свалюсь и придавлю тебя. Мне, в принципе, все равно.
Вольф добродушно усмехнулся.
– Ну, если так, то позабочусь о себе заранее. Не хочу превратиться в лепешку, – проговорил он, поднимаясь и протягивая руку. – Меня зовут… Вольф. Карл Вольф.
Он почти забыл о своем «nomme de guerre».
– Том Калло, тьфу… Том Керн, – ответил рыжий здоровяк, пожимая протянутую руку. – К новому имени надо еще привыкнуть, не так ли?
Согласно кивнув, Вольф освободил нижнюю койку. Он с удивлением понял, что этот человек явно нравится ему. Что-то в Керне вызывало симпатию, несмотря на его свирепый вид.
Вместо того чтобы сразу развалиться на койке, Керн наклонился к серому шкафчику и принялся опустошать свой рюкзак, раскладывая вещи аккуратными стопками. Закончив, он бросил пустой рюкзак на дно, снял комбинезон и повесил его на спинку стула. Все его движения были ловки и отточены – еще одно подтверждение военного опыта.
На соседней койке пошевелился Антонелли – пошлый юнец, уже схлопотавший выговор за непристойности.
– Эй, рыжий, – задиристо заговорил он, указывая па татуировку. – А ты, оказывается, ветеран? Как же это бравый вояка из Штурмового Флота попал в такое дерьмо, как Иностранный Легион?
Керн бросил в сторону юнца сердитый взгляд, но ничего не ответил.
– Ну все, рыжий, скажи что-нибудь, не упрямься, – не унимался Антонелли. – Мы ведь теперь сот-pagnions… товарищи по оружию!
– Всем молчать! – болтовню Антонелли в который раз прервал суровый бас комендор-сержанта Ортеги. НСО неслышно подошел сзади, пока парень упивался своим красноречием.
Ортега уставился на будущего курсанта с выражением крайнего отвращения на лице.
– Всем встать! Смирно!
Рука, вооруженная шоковой дубинкой, потянулась к юноше, который, не дожидаясь тычка, торопливо слетел с койки. Остальные резво строились в проходе.
– Так, хорошо. Вольно! – прорычал сержант и окинул помещение казармы придирчивым взглядом. – Все вы проведете здесь две-три недели, пока не прибудет остальная часть вашей роты. До этого момента вы не считаетесь частью Легиона, потому что до тех пор, пока рота не сформирована, ваши контракты не вступили в силу. – Он посмотрел прямо в глаза Карлу Вольфу. – Это означает, что у вас есть еще несколько дней, чтобы отказаться от службы, если вы так захотите. Конечно, пять лет романтики и приключений могут кому-то показаться весьма увлекательными, но я сейчас расскажу вам, что это далеко не так.
– Здесь вам не фильм по головидео и не сценарий, изобретенный адчипом, где герои-крепыши побеждают любого врага и совершают множество подвигов, а затем получают награды и лениво рассказывают сказки где-нибудь за бутылочкой синтола. Жизнь в Легионе – это бесконечные месяцы нарядов, настолько скучных, что можно сойти с ума. И однажды наступает день или даже час, когда вы отчаянно пытаетесь спасти свою задницу… в это время вы вдруг осознаете, что участвуете в одном из этих самых романтических сражений, о которых мечтали на гражданке. Подумайте..: Именно таких пять лет ожидают вас, когда вы успешно пройдете Основной курс.
Антонелли встрепенулся.
– Сержант, а что будет, если нас забракуют во время процесса тренировок? – Юноша умудрился задать вопрос довольно развязным тоном.
– Существует всего четыре способа покинуть Легион, когда контракт вступил в силу. Вас могут отчислить во время прохождения Основного курса, либо вы сами посчитаете, что не справляетесь. Успешно сдаете зачеты – и шансов уйти отсюда становится меньше. Можно демобилизоваться после пятилетнего срока, получив нашивку «Честь и Верность», либо уйти в Последний Поход, либо получить тяжелое ранение, либо, наконец, дезертировать. Я не советовал бы вам даже думать о последнем. Мы не любим дезертиров, и вам не понравится то, что с вами сделают, когда поймают.
В строю курсантов послышался ропот, однако больше вопросов не было.
– Короче, запомните одно маленькое правило, и все у вас будет в порядке. Не ввязывайтесь в неприятности. До тех пор пока вы подчиняетесь приказам, мы живем как одна счастливая семья, – Ортега окинул взглядом строй. – Но даже если вы пока и не приняты, это не означает, что у вас отпуск. Вы будете работать и работать, пока не прибудет «Петроний». Начинаем с завтрашнего дня. Отбой в 23.00, подъем в 04.30. Не забудьте, что сутки на Дэвро длятся 27 стандартных часов, поэтому откорректируйте свои хронометры. Все. Свободны.
Вольф тревожным взглядом проводил приземистую фигуру сержанта. Этот НСО заставлял его нервничать. Казалось, что всякий раз, когда сержант говорит о ненадежных людях, он смотрит именно на него. Точно так же вел себя Колби во время перелета. Словно все ожидали, что он вот-вот сорвется. Неужели Карл Вольф слишком мягок для Пятого Иностранного Легиона?
На глаза ему попалась надпись на стене: «Вы, легионеры – солдаты, которым предначертано умереть. И я посылаю вас туда, где вы сможете это сделать». Эти слова приписывались генералу Негро из древнего Французского Иностранного Легиона. Цитаты тысячелетней давности составляли неотъемлемую часть традиций.
Подобные высказывания таили в себе скрытую силу, куда большую, чем Ортега и другие командиры могли выразить словами.
Глава 10
Необходимо иметь железную хватку, чтобы выковать из такого винегрета нечто цельное.
Пьер де Сателлан, Французский Иностранный Легион, 1845.
– Так, шишаки, всем построиться!
Новобранцы уже почти целый час толпились на плацу, и внезапный окрик застал большинство из них врасплох. Когда рекруты начали спешно строиться, Вольф проскользнул во вторую шеренгу. Сто двадцать мужчин, женщин и эйлов стояли, истекая потом под палящими лучами солнца Дэвро. Они впервые вышли на официальный смотр как Тренировочная Рота Одинцева. Пока они больше походили на пеструю вереницу осужденных, в поношенных комбинезонах и стоптанной обуви, однако с этого момента должен начаться процесс превращения их в легионеров.
Прибытие лайтера «Севастополь», доставившего рекрутов с «Петрония», завершило их трехнедельное бездействие. Как и опасался Вольф, он прилетел секунда в секунду, не раньше. Ортега почему-то решил, что Вольф наиболее пригоден для уборки туалета, и пятидневных мук с зубной щеткой и тряпками оказалось вполне достаточно, чтобы считать любой другой наряд более привлекательным.
Шаттл, отделившийся от «Севастополя», приземлился вскоре после полудня и, пока вторая партия новобранцев проходила обработку, Вольф с остальными собирали свои вещкомплекты и морально готовились сменить скуку ожидания на тяжелые будни Основного курса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40