Комната была предательски чистой, что даже немного расстраивало. "Неужели так и придется уехать, ничего не наковыряв?" – мелькнула мысль в голове Асакавы.
Он вошел в комнату рядом с гостиной, открыл дверцы стенного шкафа. Пусто. Снял рубашку и брюки, повесил на плечики, переоделся в майку и тренировочные штаны. Поднялся на второй этаж, включил свет в японской комнате. Грустно ухмыльнулся над собственным ребячеством: не успел зайти – уже свет везде повключал…
Озарив помещение, на всякий случай заглянул в туалет, убедился, что там никого нет, оставил в двери щелку. Вспомнил, как в детстве играл в страшилки. Летними ночами он ребенком боялся один ходить в туалет, и вот так же оставлял щелку в двери, которую снаружи сторожил отец. За перегородкой из матового стекла – красивая ванная комната, идеально чистая, без влаги на стенах, и ни на дне ванны, ни в раковине – ни единой капельки воды. Наверняка некоторое время здесь никто не останавливался. Резиновые перчатки прилипли к вспотевшим рукам и никак не хотели сниматься. Прохладный горный ветер шевелил шторы.
Асакава наполнил стакан льдом из морозильника, налил до половины привезенного с собой виски. Хотел добавить воды, но тут же закрыл кран, убедив себя, что просто со льдом вкуснее. Признаться самому себе, что в комнате было это, пока не хватало духу. Но насчет льда можно не беспокоиться: откуда-то взялась уверенность, что всевозможные паразиты боятся жара и холода.
Поудобнее устроившись на диване, включил телевизор. Зазвучал голос новомодной певицы. В Токио в эти часы идет та же программа. Асакава переключил каналы. Отрегулировал громкость, хотя и не собирался смотреть, достал из сумки видеокамеру, установил на столе. Уж если случится что-нибудь, все надо будет запечатлеть на пленку.
Отпил глоток виски. На душе стало на полграмма легче. Асакава прокрутил в голове последние события. Если сегодня он ничего не найдет, задуманная статья пойдет прахом. Хотя, может оно и к лучшему. Ничего не найти – значит не подцепить загадочный вирус, значит не умереть таинственным образом, оставив жену и дочь. Асакава закинул ноги на стол.
…Итак, чего мы ждем? Что, и не страшно совсем? Эй, правда не страшно? А вот как Смерть сюда заявится, собственной персоной?
Ему стало не по себе, он бегал глазами, пытался сосредоточить взгляд в одной точке на стене, но не мог. Как ни старайся, чем больше таращишься, тем больше обретает форму воображаемый образ.
Ветер снаружи усиливался. Прежде чем закрыть окно и задернуть шторы, на секунду он взглянул в темноту. Виднелась только крыша соседнего корпуса Б-5, но ниже, в тени от стены стояла абсолютно непроглядная темнота. Казалось бы, и в ресторане, и на корте так много людей. Но почему-то здесь Асакава был совершенно один. Задернул шторы, посмотрел на часы. Восемь пятьдесят шесть. Еще и получаса здесь не пробыл, а кажется, что целый час прошел. Но просто быть здесь – само по себе не означает быть в опасности. Эта мысль слегка успокоила его. Все-таки, корпус Б-4 построен не вчера, а полгода назад, и здесь уже побывало достаточно постояльцев. И до сего времени, по его подсчетам, умерло из них всего четверо. Конечно, если покопать еще, возможно, будут и другие случаи, но пока что ничего не обнаружено. По сути дела, проблема не в том, быть или не быть здесь. Проблема в том, что здесь делать!
– И что же они тут делали? – Асакава слегка изменил постановку вопроса, – И что вообще здесь можно делать?
Ни в туалете, ни в ванной, ни в шкафу, ни в холодильнике ничего подозрительного не замечено. Даже если что-то и было, местный администратор наверняка давно все прибрал. Так что, чем распивать тут виски в тишине, не лучше ли поболтать с администратором?
Первый стакан допит. Нальем поменьше. Не хватало еще нализаться и заснуть. Водички нальем побольше, можно и из-под крана. Вроде бы и ощущение опасности притупилось. Кляня себя за то, что с таким трудом выкроил свободное время и так по дурацки его тратит, Асакава снял очки, вымыл лицо, поглядел на свое лицо в зеркале. Больное было лицо. А может, это уже злополучный вирус заработал? Асакава залпом высушил едва налитый стакан, наполнил снова.
Выходя из гостиной, он нашел под телефоном тетрадь. "Путевые заметки" было написано на обложке. Открыл на первой попавшейся странице.
7 июля. Суббота.
Нонко никогда не забудет этот день. Почему? Не-ска-жу! Юити, а ты ласковый… хм-хм-хм…
NONKO
Обычная книга отзывов, как в любом пансионате. На следующей странице детской рукой коряво нарисованы портреты папы с мамой. Наверное, семейная поездка. Дата – 14 апреля.
Мама толстая моя
Папа толстый у меня
И поэтому конечно их такой же толстый сын!
Читырнацатое апреля
Асакава перевернул страницу. Так и подбивало забежать вперед, но нужно было аккуратно просмотреть все по порядку, а то не мудрено и пропустить что-нибудь. Наверняка, многие постояльцы ничего не писали, так что однозначно утверждать трудно, но в общем было видно, что до сезона отпусков записи теснились в субботние и воскресные дни, с наступлением оного стали распространяться и на будни, а ближе к концу августа стало больше скорбных возгласов на тему "вот и лето прошло".
12 августа, воскресенье
А-а-а… Каникулы кончаюцаааа! А ничего хорошего-то и не было! Помогите, люди! Протяните руку помощи, погибаю! Имею 500-кубовый моцик, и вообще я крутой и четкий. Девки, не прогадаете!
A.Y.
Правильно, от стенаний к саморекламе. В целом, идеи у всех схожие. Приезжаем парой – пишем с подтекстом, приезжаем бобылем – вымещаем в тетрадь желание найти пассию. Но все равно читать забавно. Часовая стрелка уже зашкалила за девять. Читаем дальше.
30 августа, четверг
Опа! Предостережение! Трусливый, не смотри это! Пожалеешь! Хе-хе-хе…
S.I.
И больше ничего. Тридцатое августа – как раз предыдущим вечером здесь остановилась наша четверка. S.I. – Сюити Ивата, все сходится. И только его запись отличается от остальных. И что это значит, "не смотри это"? Какое такое "это"? Асакава на секунду захлопнул тетрадь, взглянул с торца, в одном месте между страницами увидел еле заметный зазор. Поддел его ногтем, открыл. Буквы ударили по глазам: "…Опа! Предостережение! Трусливый, не смотри это! Пожалеешь! Хе-хе-хе… S.I." Какая сила открывает именно эту страницу? Асакава задумался. Скорее всего, они открыли тетрадь, а сверху придавили чем-то тяжелым, и теперь тетрадь сама собой открывается в этом месте. А между "чем-то тяжелым" и таинственным этим, которое нельзя смотреть, сам собой напрашивается знак равенства.
Асакава пострелял глазами по комнате, заглянул в телефонную тумбочку. Ничего там не обнаружил, даже карандаша.
Вернувшись на диван, стал читать дальше. Следующая дата – 1 сентября, суббота. На этот раз здесь была группа студентов-однокурсников, аналогичная всем предыдущим. И смотрели ли они запретное это – совершенно неясно. Ни одна из последующих записей на это не давала ни малейшего намека.
Асакава закрыл тетрадь, задымил сигаретой. Если это нельзя смотреть трусам, значит – понятное дело, это содержит в себе что-то ужасное. Открыв тетрадь на первом попавшемся месте, он слегка надавил между страниц. Чтобы победить упругость бумаги, это должно быть достаточно тяжелым. Пары "спиритических" фотографий тут явно недостаточно. Это мог быть, скажем, журнал или книга какая-нибудь… Но в любом случае нечто, предназначенное для просмотра. Надо бы расспросить администратора, не находили ли в тот день в комнате чего-нибудь странного после отъезда постояльцев. Он может и не помнить, но если это было достаточно странным, чтобы привлечь внимание, то наверняка не забыл. Поднимаясь с дивана, Асакава остановил взгляд на видеодвойке и замер, так и не разогнув колени. Все это время телевизор оставался включенным, на экране известная киноактриса в обнимку с пылесосом гналась за "мужем". Похоже, реклама производителей бытовой электроники.
Действительно, если положить на тетрадь стандартную кассету VHS, то ее веса как раз хватит.
Не меняя своей странной позы, Асакава затушил сигарету. В памяти мгновенно возникла видеоколлекция в администраторской. Возможно, они просто случайно посмотрели какой-нибудь фильм ужасов, сами, как говорится, "заторчали" и решили пустить интригующий слух. Если только это, тогда… Нет, погоди! Почему тогда Ивата не написал название? Скажем, понравилась ему "Пятница 13" – так и написал бы толком, если хотел другим передать, а не пользовался местоимениями. Вроде бы незачем специально писать в тетрадке про какое-то "это". Значит, если для этого не нашлось никакого другого слова, кроме "это", то, может быть, у него вообще нет конкретного названия?
Ну, так что? Стоит дальше раскапывать, или нет?
Раз уж никаких других зацепок нет, то можно попробовать – хуже не будет. В любом случае, сидеть тут и впустую раздумывать толку нет. Асакава вышел на улицу, поднялся по каменной лестнице, толкнул дверь администраторской. Как и в первый раз, за стойкой администратора не было, только из глубины комнаты доносился звук телевизора. "Наверное, вышел человек на пенсию, решил остаток жизни провести на природе, устроился вахтером на курорт, а теперь скучает – вот и крутит видео целыми днями", – произвольно изложил его "легенду" Асакава. Не дожидаясь оклика, администратор подполз на четвереньках и высунулся из-за стойки.
– Я тут подумал… И правда, взять видео, что ли, – почему-то фраза прозвучала виновато.
Администратор радостно улыбнулся.
– Пожалуйста, выбирайте. По триста иен за кассету.
Асакава рассматривал полку с ужастиками. Почти все уже виденное в студенчестве: "Адская усадьба", "Черный ужас", "Экзорцист", "Омен" и прочее. А дальше… Должно же быть хоть что-нибудь неизвестное. Он просмотрел все названия от первого до последнего, но ничего такого не обнаружил. Снова по порядку просмотрел всю коллекцию – кассет двести, не меньше, и тут, на самой нижней полке в углу заметил кассету, валявшуюся без футляра. Все остальные пестрели фотографиями и названиями, на этой же вообще не было никакой этикетки.
– А это что такое? – спросил он и поймал себя на том, что местоимение это непроизвольно сорвалось с языка. А как еще назвать то, у чего названия нет? Администратор сделал недоумевающее лицо, вопросительно хмыкнул, повертел кассету в руках.
– Это? Так, ничего особенного…
Ага! А он сам то знает, что там записано?
– Вы сами не смотрели? Это… – поинтересовался Асакава.
– Да нет…
Администратор замотал головой, давая понять, что вообще представления не имеет, откуда это взялось.
– А вы не против, если я возьму ее посмотреть? Если можно, конечно…
Вместо ответа старик вдруг хлопнул себя по колену.
– А-а, вспомнил! Это в комнате валялось. А я подумал, наша пленка – ну и принес…
– А она часом не в Б-4 была? – медленно задал наводящий вопрос Асакава.
– Да я уж и не упомню. Ведь месяца два прошло, не меньше.
– Значит, вы ее не смотрели? – снова спросил Асакава.
Администратор снова дернул головой, и с его лица исчезла улыбка.
– Нет. Хотите записать что-нибудь с телевизора?
– Э-э… Ну, в общем…
Администратор еще раз взглянул на кассету.
– А у нее вот – язычок отломан! От перезаписи.
То ли виски давал себя знать, то ли что, но нервы вдруг зашалили. Так и хотелось рявкнуть: "Черт побери, хватит умничать, кассету давай!" Но он не имел привычки наезжать на людей, даже если был порядком выпивши.
– Ну, пожалуйста. Я сразу же верну! – склонил голову Асакава.
Администратор не мог взять в толк, с чего это вдруг так заинтересовало постояльца. А может, там интересное что-то записано? Стереть хотели и забыли… Эх, надо было тогда сразу посмотреть. Хоть сейчас ставь и смотри, но клиенту ведь не откажешь. Старик протянул кассету.
Асакава достал было кошелек, но администратор замахал руками.
– Что вы, что вы, не надо! Что ж я, за такое деньги стану брать…
– Ой, спасибо большое. Я сразу же верну!
– Уж пожалуйста, а то мне и самому интересно.
Администратор уже не скрывал любопытства. Сотый раз смотреть уже виденное – никакого интереса.
…И все-таки, как же он раньше не вспомнил? Ведь с тоски помирал. Впрочем, ладно. Может быть, там просто дурацкое телешоу записано. Но все равно не терпелось посмотреть, скорей бы кассету вернули…
2
Пленка была перемотана на начало. Обычная 120-минутная кассета, какие есть в любом магазине, язычок отломан, как и сказал администратор. Асакава включил видео, всунул кассету в щель. Усевшись по-турецки прямо перед экраном, нажал на "плей". Пленка пошла с характерным звуком. Кто знает, может быть, здесь-то и окажется ключ к загадке четырех смертей. Асакава нажал "плей" с чувством, что будет рад даже самой крохотной зацепке. Ну, опасаться-то пока нечего. От просмотра видео еще никто не умирал. Сначала послышался треск, и картинка замелькала, но, стоило поиграть каналами, изображение сразу же успокоилось, а экран словно залило чернилами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Он вошел в комнату рядом с гостиной, открыл дверцы стенного шкафа. Пусто. Снял рубашку и брюки, повесил на плечики, переоделся в майку и тренировочные штаны. Поднялся на второй этаж, включил свет в японской комнате. Грустно ухмыльнулся над собственным ребячеством: не успел зайти – уже свет везде повключал…
Озарив помещение, на всякий случай заглянул в туалет, убедился, что там никого нет, оставил в двери щелку. Вспомнил, как в детстве играл в страшилки. Летними ночами он ребенком боялся один ходить в туалет, и вот так же оставлял щелку в двери, которую снаружи сторожил отец. За перегородкой из матового стекла – красивая ванная комната, идеально чистая, без влаги на стенах, и ни на дне ванны, ни в раковине – ни единой капельки воды. Наверняка некоторое время здесь никто не останавливался. Резиновые перчатки прилипли к вспотевшим рукам и никак не хотели сниматься. Прохладный горный ветер шевелил шторы.
Асакава наполнил стакан льдом из морозильника, налил до половины привезенного с собой виски. Хотел добавить воды, но тут же закрыл кран, убедив себя, что просто со льдом вкуснее. Признаться самому себе, что в комнате было это, пока не хватало духу. Но насчет льда можно не беспокоиться: откуда-то взялась уверенность, что всевозможные паразиты боятся жара и холода.
Поудобнее устроившись на диване, включил телевизор. Зазвучал голос новомодной певицы. В Токио в эти часы идет та же программа. Асакава переключил каналы. Отрегулировал громкость, хотя и не собирался смотреть, достал из сумки видеокамеру, установил на столе. Уж если случится что-нибудь, все надо будет запечатлеть на пленку.
Отпил глоток виски. На душе стало на полграмма легче. Асакава прокрутил в голове последние события. Если сегодня он ничего не найдет, задуманная статья пойдет прахом. Хотя, может оно и к лучшему. Ничего не найти – значит не подцепить загадочный вирус, значит не умереть таинственным образом, оставив жену и дочь. Асакава закинул ноги на стол.
…Итак, чего мы ждем? Что, и не страшно совсем? Эй, правда не страшно? А вот как Смерть сюда заявится, собственной персоной?
Ему стало не по себе, он бегал глазами, пытался сосредоточить взгляд в одной точке на стене, но не мог. Как ни старайся, чем больше таращишься, тем больше обретает форму воображаемый образ.
Ветер снаружи усиливался. Прежде чем закрыть окно и задернуть шторы, на секунду он взглянул в темноту. Виднелась только крыша соседнего корпуса Б-5, но ниже, в тени от стены стояла абсолютно непроглядная темнота. Казалось бы, и в ресторане, и на корте так много людей. Но почему-то здесь Асакава был совершенно один. Задернул шторы, посмотрел на часы. Восемь пятьдесят шесть. Еще и получаса здесь не пробыл, а кажется, что целый час прошел. Но просто быть здесь – само по себе не означает быть в опасности. Эта мысль слегка успокоила его. Все-таки, корпус Б-4 построен не вчера, а полгода назад, и здесь уже побывало достаточно постояльцев. И до сего времени, по его подсчетам, умерло из них всего четверо. Конечно, если покопать еще, возможно, будут и другие случаи, но пока что ничего не обнаружено. По сути дела, проблема не в том, быть или не быть здесь. Проблема в том, что здесь делать!
– И что же они тут делали? – Асакава слегка изменил постановку вопроса, – И что вообще здесь можно делать?
Ни в туалете, ни в ванной, ни в шкафу, ни в холодильнике ничего подозрительного не замечено. Даже если что-то и было, местный администратор наверняка давно все прибрал. Так что, чем распивать тут виски в тишине, не лучше ли поболтать с администратором?
Первый стакан допит. Нальем поменьше. Не хватало еще нализаться и заснуть. Водички нальем побольше, можно и из-под крана. Вроде бы и ощущение опасности притупилось. Кляня себя за то, что с таким трудом выкроил свободное время и так по дурацки его тратит, Асакава снял очки, вымыл лицо, поглядел на свое лицо в зеркале. Больное было лицо. А может, это уже злополучный вирус заработал? Асакава залпом высушил едва налитый стакан, наполнил снова.
Выходя из гостиной, он нашел под телефоном тетрадь. "Путевые заметки" было написано на обложке. Открыл на первой попавшейся странице.
7 июля. Суббота.
Нонко никогда не забудет этот день. Почему? Не-ска-жу! Юити, а ты ласковый… хм-хм-хм…
NONKO
Обычная книга отзывов, как в любом пансионате. На следующей странице детской рукой коряво нарисованы портреты папы с мамой. Наверное, семейная поездка. Дата – 14 апреля.
Мама толстая моя
Папа толстый у меня
И поэтому конечно их такой же толстый сын!
Читырнацатое апреля
Асакава перевернул страницу. Так и подбивало забежать вперед, но нужно было аккуратно просмотреть все по порядку, а то не мудрено и пропустить что-нибудь. Наверняка, многие постояльцы ничего не писали, так что однозначно утверждать трудно, но в общем было видно, что до сезона отпусков записи теснились в субботние и воскресные дни, с наступлением оного стали распространяться и на будни, а ближе к концу августа стало больше скорбных возгласов на тему "вот и лето прошло".
12 августа, воскресенье
А-а-а… Каникулы кончаюцаааа! А ничего хорошего-то и не было! Помогите, люди! Протяните руку помощи, погибаю! Имею 500-кубовый моцик, и вообще я крутой и четкий. Девки, не прогадаете!
A.Y.
Правильно, от стенаний к саморекламе. В целом, идеи у всех схожие. Приезжаем парой – пишем с подтекстом, приезжаем бобылем – вымещаем в тетрадь желание найти пассию. Но все равно читать забавно. Часовая стрелка уже зашкалила за девять. Читаем дальше.
30 августа, четверг
Опа! Предостережение! Трусливый, не смотри это! Пожалеешь! Хе-хе-хе…
S.I.
И больше ничего. Тридцатое августа – как раз предыдущим вечером здесь остановилась наша четверка. S.I. – Сюити Ивата, все сходится. И только его запись отличается от остальных. И что это значит, "не смотри это"? Какое такое "это"? Асакава на секунду захлопнул тетрадь, взглянул с торца, в одном месте между страницами увидел еле заметный зазор. Поддел его ногтем, открыл. Буквы ударили по глазам: "…Опа! Предостережение! Трусливый, не смотри это! Пожалеешь! Хе-хе-хе… S.I." Какая сила открывает именно эту страницу? Асакава задумался. Скорее всего, они открыли тетрадь, а сверху придавили чем-то тяжелым, и теперь тетрадь сама собой открывается в этом месте. А между "чем-то тяжелым" и таинственным этим, которое нельзя смотреть, сам собой напрашивается знак равенства.
Асакава пострелял глазами по комнате, заглянул в телефонную тумбочку. Ничего там не обнаружил, даже карандаша.
Вернувшись на диван, стал читать дальше. Следующая дата – 1 сентября, суббота. На этот раз здесь была группа студентов-однокурсников, аналогичная всем предыдущим. И смотрели ли они запретное это – совершенно неясно. Ни одна из последующих записей на это не давала ни малейшего намека.
Асакава закрыл тетрадь, задымил сигаретой. Если это нельзя смотреть трусам, значит – понятное дело, это содержит в себе что-то ужасное. Открыв тетрадь на первом попавшемся месте, он слегка надавил между страниц. Чтобы победить упругость бумаги, это должно быть достаточно тяжелым. Пары "спиритических" фотографий тут явно недостаточно. Это мог быть, скажем, журнал или книга какая-нибудь… Но в любом случае нечто, предназначенное для просмотра. Надо бы расспросить администратора, не находили ли в тот день в комнате чего-нибудь странного после отъезда постояльцев. Он может и не помнить, но если это было достаточно странным, чтобы привлечь внимание, то наверняка не забыл. Поднимаясь с дивана, Асакава остановил взгляд на видеодвойке и замер, так и не разогнув колени. Все это время телевизор оставался включенным, на экране известная киноактриса в обнимку с пылесосом гналась за "мужем". Похоже, реклама производителей бытовой электроники.
Действительно, если положить на тетрадь стандартную кассету VHS, то ее веса как раз хватит.
Не меняя своей странной позы, Асакава затушил сигарету. В памяти мгновенно возникла видеоколлекция в администраторской. Возможно, они просто случайно посмотрели какой-нибудь фильм ужасов, сами, как говорится, "заторчали" и решили пустить интригующий слух. Если только это, тогда… Нет, погоди! Почему тогда Ивата не написал название? Скажем, понравилась ему "Пятница 13" – так и написал бы толком, если хотел другим передать, а не пользовался местоимениями. Вроде бы незачем специально писать в тетрадке про какое-то "это". Значит, если для этого не нашлось никакого другого слова, кроме "это", то, может быть, у него вообще нет конкретного названия?
Ну, так что? Стоит дальше раскапывать, или нет?
Раз уж никаких других зацепок нет, то можно попробовать – хуже не будет. В любом случае, сидеть тут и впустую раздумывать толку нет. Асакава вышел на улицу, поднялся по каменной лестнице, толкнул дверь администраторской. Как и в первый раз, за стойкой администратора не было, только из глубины комнаты доносился звук телевизора. "Наверное, вышел человек на пенсию, решил остаток жизни провести на природе, устроился вахтером на курорт, а теперь скучает – вот и крутит видео целыми днями", – произвольно изложил его "легенду" Асакава. Не дожидаясь оклика, администратор подполз на четвереньках и высунулся из-за стойки.
– Я тут подумал… И правда, взять видео, что ли, – почему-то фраза прозвучала виновато.
Администратор радостно улыбнулся.
– Пожалуйста, выбирайте. По триста иен за кассету.
Асакава рассматривал полку с ужастиками. Почти все уже виденное в студенчестве: "Адская усадьба", "Черный ужас", "Экзорцист", "Омен" и прочее. А дальше… Должно же быть хоть что-нибудь неизвестное. Он просмотрел все названия от первого до последнего, но ничего такого не обнаружил. Снова по порядку просмотрел всю коллекцию – кассет двести, не меньше, и тут, на самой нижней полке в углу заметил кассету, валявшуюся без футляра. Все остальные пестрели фотографиями и названиями, на этой же вообще не было никакой этикетки.
– А это что такое? – спросил он и поймал себя на том, что местоимение это непроизвольно сорвалось с языка. А как еще назвать то, у чего названия нет? Администратор сделал недоумевающее лицо, вопросительно хмыкнул, повертел кассету в руках.
– Это? Так, ничего особенного…
Ага! А он сам то знает, что там записано?
– Вы сами не смотрели? Это… – поинтересовался Асакава.
– Да нет…
Администратор замотал головой, давая понять, что вообще представления не имеет, откуда это взялось.
– А вы не против, если я возьму ее посмотреть? Если можно, конечно…
Вместо ответа старик вдруг хлопнул себя по колену.
– А-а, вспомнил! Это в комнате валялось. А я подумал, наша пленка – ну и принес…
– А она часом не в Б-4 была? – медленно задал наводящий вопрос Асакава.
– Да я уж и не упомню. Ведь месяца два прошло, не меньше.
– Значит, вы ее не смотрели? – снова спросил Асакава.
Администратор снова дернул головой, и с его лица исчезла улыбка.
– Нет. Хотите записать что-нибудь с телевизора?
– Э-э… Ну, в общем…
Администратор еще раз взглянул на кассету.
– А у нее вот – язычок отломан! От перезаписи.
То ли виски давал себя знать, то ли что, но нервы вдруг зашалили. Так и хотелось рявкнуть: "Черт побери, хватит умничать, кассету давай!" Но он не имел привычки наезжать на людей, даже если был порядком выпивши.
– Ну, пожалуйста. Я сразу же верну! – склонил голову Асакава.
Администратор не мог взять в толк, с чего это вдруг так заинтересовало постояльца. А может, там интересное что-то записано? Стереть хотели и забыли… Эх, надо было тогда сразу посмотреть. Хоть сейчас ставь и смотри, но клиенту ведь не откажешь. Старик протянул кассету.
Асакава достал было кошелек, но администратор замахал руками.
– Что вы, что вы, не надо! Что ж я, за такое деньги стану брать…
– Ой, спасибо большое. Я сразу же верну!
– Уж пожалуйста, а то мне и самому интересно.
Администратор уже не скрывал любопытства. Сотый раз смотреть уже виденное – никакого интереса.
…И все-таки, как же он раньше не вспомнил? Ведь с тоски помирал. Впрочем, ладно. Может быть, там просто дурацкое телешоу записано. Но все равно не терпелось посмотреть, скорей бы кассету вернули…
2
Пленка была перемотана на начало. Обычная 120-минутная кассета, какие есть в любом магазине, язычок отломан, как и сказал администратор. Асакава включил видео, всунул кассету в щель. Усевшись по-турецки прямо перед экраном, нажал на "плей". Пленка пошла с характерным звуком. Кто знает, может быть, здесь-то и окажется ключ к загадке четырех смертей. Асакава нажал "плей" с чувством, что будет рад даже самой крохотной зацепке. Ну, опасаться-то пока нечего. От просмотра видео еще никто не умирал. Сначала послышался треск, и картинка замелькала, но, стоило поиграть каналами, изображение сразу же успокоилось, а экран словно залило чернилами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32