И зачем только он взял у нее сумку? Дебора тоже явно не понимает, какого хрена Рэнди набился в носильщики, как будто ему больше не фига делать. Можно подумать, они с нянями не дотащат сумку до самолета. Когда она, Дебора, последний раз предлагала Рэнди написать за него программу? А если Рэнди и впрямь нечем себя занять, уж лучше бы, как мужчина, обвязался гранатами и хорошенько обнял Дантиста.
Рэнди говорит:
- Ты, наверное, еще свяжешься с Ави перед отлетом. Передашь ему от меня сообщение?
- Какое?
- Ноль.
- И все?
- Да.
Дебора, вероятно, не в курсе, что Ави и Рэнди, экономя пропускную способность канала, пользуются двоичным кодом, а-ля Пол Ревир со Старой Северной церковью. В данном случае «ноль» означает, что Рэнди не сумел стереть всю информацию с жесткого диска Гроба.
Как ни заманчиво выглядит зал ожидания первого класса компании «Эйр Кинакута» с бесплатной выпивкой и безупречным восточным сервисом, Рэнди туда не идет. Если он плюхнется в мягкое кресло, то неизбежно впадет в кому, и на самолет его придется доставлять автопогрузчиком. Он бредет по аэропорту, судорожно хватаясь за бок всякий раз, как не обнаруживает там сумки с ноутбуком. В голове все никак не уляжется, что большая часть ноутбука отправилась в помойку перед конторой дилера, где он освобождал «акуру». Пока дилер бегал в банк за пятью штуками, Рэнди отверткой от складного ножа вывинтил винчестер, а все остальное выбросил.
В большом зале висят под потолком огромные телевизоры, показывающие аэропортовский канал, на котором новости сменяются еще быстрее и отрывочнее, чем в обычных телевизионных выпусках, часто перемежаясь прогнозами погоды и биржевыми курсами. Рэнди потрясен, но не то чтобы по-настоящему, удивлен, когда начинается сюжет, в котором одетые по-ковбойски Тайные Обожатели осуществляют свое право носить оружие на улицах Лос-Альтоса, баррикада в «Ордо» рушится перед камерой и полицейские с автоматами врываются в офис. Показывают Лола Комстока - он, садясь в лимузин, отвечает на вопрос корреспондента, очень вальяжный и довольный собой. Общеизвестно, что для телевизионщиков главное - картинка; в таком случае «Ордо» крупно повезло. Все видели, как тупые копы громят высокотехнологическую компанию. «Эпифиту» это ничего не дает, потому что «Ордо», в сущности, ни при чем. Частный конфликт между Дантистом и «Эпифитом» превратился в публичный конфликт между Комстоком и «Ордо». Рэнди зол и растерян.
Он садится в самолет и начинает есть черную икру. Вообще-то не в его правилах налегать на бесплатную жрачку в самолете, но поглощение икры дает декадентское ощущение пира во время чумы, что сейчас как раз в жилу.
Как истинный технарь Рэнди обычно читает листки, засунутые между глянцевыми журналами и санитарными пакетами. На одном из листков написано, что пассажиры султанского класса (так называется первый класс в «Эйр Кинакута») могут не только звонить со своих мест, но и принимать входящие звонки. Поэтому Рэнди звонит Дугласу Макартуру Шафто на сотовый. Номер австралийский, но телефон должен работать в любой точке земного шара. На Филиппинах сейчас шесть утра, однако Дуг уже наверняка не спит. Он и впрямь отвечает со второго гудка. Судя по звукам, он застрял в манильской пробке, возможно, на заднем сиденье такси.
- Это Рэнди, из самолета, - говорит Рэнди. - «Эйр Кинакута».
- Рэнди! Мы только что видели тебя по телику, - говорит Дуг. Рэнди требуется примерно минута, чтобы осознать услышанное; он запил икру двумя стопками водки.
- Да, - продолжает Дуг. - Я, как проснулся, включил Си-эн-эн. Ты сидел на крыше машины и печатал. Что происходит.
- Ничего! Ровным счетом ничего! - До Рэнди доходит, что это большая удача. Увидев его по Си-эн-эн, Дуг скорее сподвигнется на какие-то радикальные подвиги. Он опрокидывает еще стопку и говорит: - Да, сервис в султанском классе просто обалденный. Вообще если ты поищешь в инете на «Ордо», то увидишь, что эта лабуда не имеет к нам ни малейшего отношения.
- Забавно, Комсток тоже отрицает, что это наезд на «Ордо». - Когда вьетнамские ветераны вроде Дуга говорят о правительственных заявлениях, они умеют изобразить скупую иронию, явную, как зубоврачебный бур, приставленный к твоему зубу, но куда более забавную. Рэнди давится водкой.
- Он говорит, это пустяковый гражданский иск, - продолжает Дуг вкрадчиво-шелковистым тоном оскорбленной невинности.
- То, что «Ордо» распространяет ненавистную правительству криптографию, - чистейшей воды совпадение, - догадывается Рэнди.
- Ага.
- Что ж, в таком случае я уверен, это просто наши нелады с Дантистом, - говорит Рэнди.
- Какие нелады?
- Все произошло глубокой ночью по вашему времени. Уверен, утром ты найдешь несколько занятных факсов.
- Ладно, взгляну, - говорит Дуг Шафто.
- Я, наверное, звякну тебе из Кинакуты, - говорит Рэнди.
- Счастливо долететь, Рэндалл.
- Удачного тебе дня, Дуглас.
Рэнди кладет телефон обратно в гнездо на ручке кресла и готовится впасть в заслуженную кому. Однако через пять минут телефон звонит. Так непривычно, чтобы тебе звонили в самолет, что он в первый миг совершенно ошарашен. Еще несколько секунд уходит на то, чтобы посмотреть в инструкции, как ответить на звонок.
Когда он наконец подносит включенную трубку к уху, голос говорит:
- По-вашему, это очень умно? Думаете, кроме вас и Дуга Шафто, никто в мире не знает, что пассажиры султанского класса могут принимать входящие звонки?
Рэнди убежден, что никогда не слышал этого голоса. Голос старческий, но не надтреснутый, а словно отполированный временем, как ступени церкви.
- Кто это?
- Вы рассчитываете, что мистер Шафто перезвонит вам из автомата, я правильно угадал?
- Пожалуйста, ответьте, кто это?
- Думаете, так безопаснее, чем по сотовому? Уверяю вас, нет. - Говорящий делает длинные паузы до, после и в середине фраз, как будто редко общается с людьми и никак не может набрать темп.
- Ладно, - говорит Рэнди. - Вы знаете, кто я и кому звонил. Очевидно, вы держите меня под наблюдением. Надо понимать, вы работаете не на Дантиста. Так на кого же? Правительство Соединенных Штатов? Агентство Национальной Безопасности, верно?
- Обычно ребята из Форт-Мида не звонят людям, чьи телефоны прослушивают. - Для американца неизвестный говорит чересчур четко; скорее он откуда-нибудь из Северной Европы. - Хотя в вашем случае АНБ могло бы сделать исключение - когда я был там, они все восхищались трудами вашего деда. До такой степени, что решили их украсть.
- Полагаю, это самый высокий комплимент.
- Вы могли бы стать миллиардером, Рэнди. Слава богу, этого не произошло.
- Чего ж тут хорошего?
- Вы были бы очень умным человеком, которому не приходится принимать трудных решений - не приходится упражнять свой мозг. Это куда хуже, чем быть тупицей.
- Дед работал на вас в АНБ?
- Ему это было неинтересно. Он говорил, что у него более высокое призвание. Поэтому, пока он строил все более и более мощные компьютеры, чтобы решить задачу Гарварда-Уотерхауза о разложении на простые сомножители, мои друзья из АНБ смотрели на него и учились.
- И вы тоже.
- Я? О нет, паять железки - не мой профиль. Я следил за тем, как АНБ следит за вашим дедом.
- По чьей указке? Погодите, не отвечайте - eruditorum.org?
- Молодцом, Рэнди.
- Как мне вас называть? Понтифик?
- Понтифик - хорошее слово.
- Да, - говорит Рэнди. - Я смотрел в словаре, искал подсказки в этимологии. Это старое латинское слово, и значит оно «священник».
- Католики зовут Папу «Pontifex Maximus», или «понтифик» для краткости, - соглашается понтифик, - но этим же словом язычники называли своих жрецов, а иудеи - раввинов, настолько оно внеконфессиональное.
- Однако буквальное его значение - «строитель мостов», поэтому прекрасно подходит для криптосистемы, - говорит Рэнди.
- И, надеюсь, для меня, - сухо отвечает понтифик. - Приятно, что вы так думаете, Рэнди. Для многих людей криптосистема скорее стена, чем мост.
- Да, черт возьми. Рад познакомиться с вами по телефону.
- Взаимно.
- Что-то последнее время от вас не было почты.
- Не хотел вас смущать. Вы могли подумать, будто я пытаюсь вас обратить.
- Ничуть. Кстати, знающие люди говорят, что ваша система чудная, но толковая.
- Она вовсе не чудная, если в ней разобраться, - вежливо отвечает понтифик.
- Ну... а чему я обязан этим звонком? Очевидно, ваши друзья меня прослушивают - по чьим указаниям?
- Не знаю, - говорит понтифик. - Но мне известно, что вы пытаетесь взломать «Аретузу».
Рэнди не помнит, чтобы когда-нибудь произносил это слово вслух. Оно было напечатано на обертках старых перфокарт, которые он прогонял через перфосчитыватель в Сиэтле. В памяти всплывает коробка из дедушкиного сундука, подписанная «ГАРВАРД-УОТЕРХАУЗ: ЗАДАЧА О РАЗЛОЖЕНИИ НА ПРОСТЫЕ СОМНОЖИТЕЛИ, 1949-1952». Теперь он по крайней мере может привязать понтифика к определенной дате.
- Вы работали в АНБ в конце сороковых - начале пятидесятых, - говорит Рэнди. - Вероятно, участвовали в разработке «Харвеста».
«Харвестом» назывался уникальный суперкомпьютер для взлома шифров, на три десятилетия опередивший свое время и построенный для АНБ инженерами «ЭТК».
- Как я упоминал, - говорит понтифик, - труды вашего деда пришлись очень кстати.
- У Честера работает бывший инженер «ЭТК», - вспоминает Рэнди. - Он помогал мне считывать перфокарты. Он ваш друг. Он вам позвонил.
Понтифик издает смешок.
- В нашей маленькой компании вряд ли найдется более памятное слово, чем «Аретуза». Бедняга чуть об пол не грохнулся, когда его увидел. Позвонил мне с моторки, Рэнди.
- В чем дело? Что в этой «Аретузе» такого особенного?
- Мы убили десять лет жизни, пытаясь ее взломать! И все напрасно!
- Наверное, это и впрямь было очень досадно, - говорит Рэнди. - У вас до сих пор в голосе слышится обида.
- Я зол на Комстока.
- Это не тот, который...
- Нет, не генеральный прокурор Пол Комсток. Его отец. Эрл Комсток.
- Что?! Тот тип, которого Дуг Шафто сбросил с фуникулера? Который устроил Вьетнамскую войну?
- Нет, нет! То есть да. Эрл Комсток во многом определил вьетнамскую политику. И Дуг Шафто действительно заработал свои пятнадцать минут славы, выбросив его из фуникулера, если не ошибаюсь, в семьдесят девятом. Но весь вьетнамский бред был только эпилогом его настоящей карьеры.
- А в чем она тогда состояла?
- Эрл Комсток, под началом которого ваш дед служил во время Второй мировой войны, был одним из создателей АНБ и моим шефом с 49-го до примерно 60-го. Он был одержим «Аретузой».
- Почему?
- Он считал, что это шифр коммунистов. Что, взломав «Аретузу», мы сможем применить этот подход к последним советским шифрам, которые нам никак не давались. Нелепость, конечно. Однако он верил в это - или по крайней мере так утверждал, - и мы бились лбом об «Аретузу». Сильные люди зарабатывали нервный срыв. Гении убеждали себя в том, что они тупицы. В итоге все оказалось шуткой.
- Шуткой? Как это?
- Мы бесконечно гоняли перехваты через «Харвест». У нас говорили, что в Вашингтоне и Балтиморе пригасает свет, когда мы работаем над «Аретузой». До сих пор помню наизусть первые группы: AADAA FGTAA и так далее. Эти двойные А! Люди писали о них диссертации. В конце концов мы решили, что это просто флюктуации. Мы изобрели абсолютно новые системы криптоанализа, чтобы к ней подступиться - написали новые тома «Криптономикона». Данные были очень близки к случайным. Искать в них закономерности было все равно что читать книгу, которую сожгли, а пепел смешали с цементом в плотине Гувера. Мы ничего толком не получили.
Лет через десять мы стали использовать «Аретузу», чтобы сбить спесь с новичков. К тому времени АНБ фантастически разрослось, мы набирали лучших молодых математиков со всех концов Соединенных Штатов. Когда кто-нибудь из них слишком о себе мнил, его сажали за «Аретузу» - пусть не воображает. Многие обломались. Однако примерно в 59-м появился один парнишка - самый способный из всех, кого мы видели. Он ее расколол.
- Полагаю, вы позвонили не для того, чтобы раззадорить мое любопытство, - говорит Рэнди. - Что он выяснил?
- Что перехваты «Аретузы» - вовсе не шифрованные сообщения, а просто результаты определенной математической функции - римановской дзета-функции, которая применяется в разных целях, в частности, как генератор случайных чисел в некоторых криптосистемах. Парень доказал, что если задать определенные параметры и ввести некую ключевую последовательность, то функция выдаст в точности ту же последовательность, что и перехваты. Больше ничего она не пишет. И на этом карьера Комстока чуть не закончилась.
- Почему?
- Отчасти потому, что он вбухал в это дело безумное количество людских ресурсов и денег. Но главным образом потому, что ключевой последовательностью - затравкой для генератора случайных чисел - оказалась фамилия шефа. К-О-М-С-Т-О-К.
- Шутите.
- У нас были все доказательства, неопровержимые математически. Получалось, либо Комсток сам сгенерировал перехваты, причем имел глупость использовать для затравки собственную фамилию - поверьте, с него бы сталось, - либо над ним чудовищно подшутили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Рэнди говорит:
- Ты, наверное, еще свяжешься с Ави перед отлетом. Передашь ему от меня сообщение?
- Какое?
- Ноль.
- И все?
- Да.
Дебора, вероятно, не в курсе, что Ави и Рэнди, экономя пропускную способность канала, пользуются двоичным кодом, а-ля Пол Ревир со Старой Северной церковью. В данном случае «ноль» означает, что Рэнди не сумел стереть всю информацию с жесткого диска Гроба.
Как ни заманчиво выглядит зал ожидания первого класса компании «Эйр Кинакута» с бесплатной выпивкой и безупречным восточным сервисом, Рэнди туда не идет. Если он плюхнется в мягкое кресло, то неизбежно впадет в кому, и на самолет его придется доставлять автопогрузчиком. Он бредет по аэропорту, судорожно хватаясь за бок всякий раз, как не обнаруживает там сумки с ноутбуком. В голове все никак не уляжется, что большая часть ноутбука отправилась в помойку перед конторой дилера, где он освобождал «акуру». Пока дилер бегал в банк за пятью штуками, Рэнди отверткой от складного ножа вывинтил винчестер, а все остальное выбросил.
В большом зале висят под потолком огромные телевизоры, показывающие аэропортовский канал, на котором новости сменяются еще быстрее и отрывочнее, чем в обычных телевизионных выпусках, часто перемежаясь прогнозами погоды и биржевыми курсами. Рэнди потрясен, но не то чтобы по-настоящему, удивлен, когда начинается сюжет, в котором одетые по-ковбойски Тайные Обожатели осуществляют свое право носить оружие на улицах Лос-Альтоса, баррикада в «Ордо» рушится перед камерой и полицейские с автоматами врываются в офис. Показывают Лола Комстока - он, садясь в лимузин, отвечает на вопрос корреспондента, очень вальяжный и довольный собой. Общеизвестно, что для телевизионщиков главное - картинка; в таком случае «Ордо» крупно повезло. Все видели, как тупые копы громят высокотехнологическую компанию. «Эпифиту» это ничего не дает, потому что «Ордо», в сущности, ни при чем. Частный конфликт между Дантистом и «Эпифитом» превратился в публичный конфликт между Комстоком и «Ордо». Рэнди зол и растерян.
Он садится в самолет и начинает есть черную икру. Вообще-то не в его правилах налегать на бесплатную жрачку в самолете, но поглощение икры дает декадентское ощущение пира во время чумы, что сейчас как раз в жилу.
Как истинный технарь Рэнди обычно читает листки, засунутые между глянцевыми журналами и санитарными пакетами. На одном из листков написано, что пассажиры султанского класса (так называется первый класс в «Эйр Кинакута») могут не только звонить со своих мест, но и принимать входящие звонки. Поэтому Рэнди звонит Дугласу Макартуру Шафто на сотовый. Номер австралийский, но телефон должен работать в любой точке земного шара. На Филиппинах сейчас шесть утра, однако Дуг уже наверняка не спит. Он и впрямь отвечает со второго гудка. Судя по звукам, он застрял в манильской пробке, возможно, на заднем сиденье такси.
- Это Рэнди, из самолета, - говорит Рэнди. - «Эйр Кинакута».
- Рэнди! Мы только что видели тебя по телику, - говорит Дуг. Рэнди требуется примерно минута, чтобы осознать услышанное; он запил икру двумя стопками водки.
- Да, - продолжает Дуг. - Я, как проснулся, включил Си-эн-эн. Ты сидел на крыше машины и печатал. Что происходит.
- Ничего! Ровным счетом ничего! - До Рэнди доходит, что это большая удача. Увидев его по Си-эн-эн, Дуг скорее сподвигнется на какие-то радикальные подвиги. Он опрокидывает еще стопку и говорит: - Да, сервис в султанском классе просто обалденный. Вообще если ты поищешь в инете на «Ордо», то увидишь, что эта лабуда не имеет к нам ни малейшего отношения.
- Забавно, Комсток тоже отрицает, что это наезд на «Ордо». - Когда вьетнамские ветераны вроде Дуга говорят о правительственных заявлениях, они умеют изобразить скупую иронию, явную, как зубоврачебный бур, приставленный к твоему зубу, но куда более забавную. Рэнди давится водкой.
- Он говорит, это пустяковый гражданский иск, - продолжает Дуг вкрадчиво-шелковистым тоном оскорбленной невинности.
- То, что «Ордо» распространяет ненавистную правительству криптографию, - чистейшей воды совпадение, - догадывается Рэнди.
- Ага.
- Что ж, в таком случае я уверен, это просто наши нелады с Дантистом, - говорит Рэнди.
- Какие нелады?
- Все произошло глубокой ночью по вашему времени. Уверен, утром ты найдешь несколько занятных факсов.
- Ладно, взгляну, - говорит Дуг Шафто.
- Я, наверное, звякну тебе из Кинакуты, - говорит Рэнди.
- Счастливо долететь, Рэндалл.
- Удачного тебе дня, Дуглас.
Рэнди кладет телефон обратно в гнездо на ручке кресла и готовится впасть в заслуженную кому. Однако через пять минут телефон звонит. Так непривычно, чтобы тебе звонили в самолет, что он в первый миг совершенно ошарашен. Еще несколько секунд уходит на то, чтобы посмотреть в инструкции, как ответить на звонок.
Когда он наконец подносит включенную трубку к уху, голос говорит:
- По-вашему, это очень умно? Думаете, кроме вас и Дуга Шафто, никто в мире не знает, что пассажиры султанского класса могут принимать входящие звонки?
Рэнди убежден, что никогда не слышал этого голоса. Голос старческий, но не надтреснутый, а словно отполированный временем, как ступени церкви.
- Кто это?
- Вы рассчитываете, что мистер Шафто перезвонит вам из автомата, я правильно угадал?
- Пожалуйста, ответьте, кто это?
- Думаете, так безопаснее, чем по сотовому? Уверяю вас, нет. - Говорящий делает длинные паузы до, после и в середине фраз, как будто редко общается с людьми и никак не может набрать темп.
- Ладно, - говорит Рэнди. - Вы знаете, кто я и кому звонил. Очевидно, вы держите меня под наблюдением. Надо понимать, вы работаете не на Дантиста. Так на кого же? Правительство Соединенных Штатов? Агентство Национальной Безопасности, верно?
- Обычно ребята из Форт-Мида не звонят людям, чьи телефоны прослушивают. - Для американца неизвестный говорит чересчур четко; скорее он откуда-нибудь из Северной Европы. - Хотя в вашем случае АНБ могло бы сделать исключение - когда я был там, они все восхищались трудами вашего деда. До такой степени, что решили их украсть.
- Полагаю, это самый высокий комплимент.
- Вы могли бы стать миллиардером, Рэнди. Слава богу, этого не произошло.
- Чего ж тут хорошего?
- Вы были бы очень умным человеком, которому не приходится принимать трудных решений - не приходится упражнять свой мозг. Это куда хуже, чем быть тупицей.
- Дед работал на вас в АНБ?
- Ему это было неинтересно. Он говорил, что у него более высокое призвание. Поэтому, пока он строил все более и более мощные компьютеры, чтобы решить задачу Гарварда-Уотерхауза о разложении на простые сомножители, мои друзья из АНБ смотрели на него и учились.
- И вы тоже.
- Я? О нет, паять железки - не мой профиль. Я следил за тем, как АНБ следит за вашим дедом.
- По чьей указке? Погодите, не отвечайте - eruditorum.org?
- Молодцом, Рэнди.
- Как мне вас называть? Понтифик?
- Понтифик - хорошее слово.
- Да, - говорит Рэнди. - Я смотрел в словаре, искал подсказки в этимологии. Это старое латинское слово, и значит оно «священник».
- Католики зовут Папу «Pontifex Maximus», или «понтифик» для краткости, - соглашается понтифик, - но этим же словом язычники называли своих жрецов, а иудеи - раввинов, настолько оно внеконфессиональное.
- Однако буквальное его значение - «строитель мостов», поэтому прекрасно подходит для криптосистемы, - говорит Рэнди.
- И, надеюсь, для меня, - сухо отвечает понтифик. - Приятно, что вы так думаете, Рэнди. Для многих людей криптосистема скорее стена, чем мост.
- Да, черт возьми. Рад познакомиться с вами по телефону.
- Взаимно.
- Что-то последнее время от вас не было почты.
- Не хотел вас смущать. Вы могли подумать, будто я пытаюсь вас обратить.
- Ничуть. Кстати, знающие люди говорят, что ваша система чудная, но толковая.
- Она вовсе не чудная, если в ней разобраться, - вежливо отвечает понтифик.
- Ну... а чему я обязан этим звонком? Очевидно, ваши друзья меня прослушивают - по чьим указаниям?
- Не знаю, - говорит понтифик. - Но мне известно, что вы пытаетесь взломать «Аретузу».
Рэнди не помнит, чтобы когда-нибудь произносил это слово вслух. Оно было напечатано на обертках старых перфокарт, которые он прогонял через перфосчитыватель в Сиэтле. В памяти всплывает коробка из дедушкиного сундука, подписанная «ГАРВАРД-УОТЕРХАУЗ: ЗАДАЧА О РАЗЛОЖЕНИИ НА ПРОСТЫЕ СОМНОЖИТЕЛИ, 1949-1952». Теперь он по крайней мере может привязать понтифика к определенной дате.
- Вы работали в АНБ в конце сороковых - начале пятидесятых, - говорит Рэнди. - Вероятно, участвовали в разработке «Харвеста».
«Харвестом» назывался уникальный суперкомпьютер для взлома шифров, на три десятилетия опередивший свое время и построенный для АНБ инженерами «ЭТК».
- Как я упоминал, - говорит понтифик, - труды вашего деда пришлись очень кстати.
- У Честера работает бывший инженер «ЭТК», - вспоминает Рэнди. - Он помогал мне считывать перфокарты. Он ваш друг. Он вам позвонил.
Понтифик издает смешок.
- В нашей маленькой компании вряд ли найдется более памятное слово, чем «Аретуза». Бедняга чуть об пол не грохнулся, когда его увидел. Позвонил мне с моторки, Рэнди.
- В чем дело? Что в этой «Аретузе» такого особенного?
- Мы убили десять лет жизни, пытаясь ее взломать! И все напрасно!
- Наверное, это и впрямь было очень досадно, - говорит Рэнди. - У вас до сих пор в голосе слышится обида.
- Я зол на Комстока.
- Это не тот, который...
- Нет, не генеральный прокурор Пол Комсток. Его отец. Эрл Комсток.
- Что?! Тот тип, которого Дуг Шафто сбросил с фуникулера? Который устроил Вьетнамскую войну?
- Нет, нет! То есть да. Эрл Комсток во многом определил вьетнамскую политику. И Дуг Шафто действительно заработал свои пятнадцать минут славы, выбросив его из фуникулера, если не ошибаюсь, в семьдесят девятом. Но весь вьетнамский бред был только эпилогом его настоящей карьеры.
- А в чем она тогда состояла?
- Эрл Комсток, под началом которого ваш дед служил во время Второй мировой войны, был одним из создателей АНБ и моим шефом с 49-го до примерно 60-го. Он был одержим «Аретузой».
- Почему?
- Он считал, что это шифр коммунистов. Что, взломав «Аретузу», мы сможем применить этот подход к последним советским шифрам, которые нам никак не давались. Нелепость, конечно. Однако он верил в это - или по крайней мере так утверждал, - и мы бились лбом об «Аретузу». Сильные люди зарабатывали нервный срыв. Гении убеждали себя в том, что они тупицы. В итоге все оказалось шуткой.
- Шуткой? Как это?
- Мы бесконечно гоняли перехваты через «Харвест». У нас говорили, что в Вашингтоне и Балтиморе пригасает свет, когда мы работаем над «Аретузой». До сих пор помню наизусть первые группы: AADAA FGTAA и так далее. Эти двойные А! Люди писали о них диссертации. В конце концов мы решили, что это просто флюктуации. Мы изобрели абсолютно новые системы криптоанализа, чтобы к ней подступиться - написали новые тома «Криптономикона». Данные были очень близки к случайным. Искать в них закономерности было все равно что читать книгу, которую сожгли, а пепел смешали с цементом в плотине Гувера. Мы ничего толком не получили.
Лет через десять мы стали использовать «Аретузу», чтобы сбить спесь с новичков. К тому времени АНБ фантастически разрослось, мы набирали лучших молодых математиков со всех концов Соединенных Штатов. Когда кто-нибудь из них слишком о себе мнил, его сажали за «Аретузу» - пусть не воображает. Многие обломались. Однако примерно в 59-м появился один парнишка - самый способный из всех, кого мы видели. Он ее расколол.
- Полагаю, вы позвонили не для того, чтобы раззадорить мое любопытство, - говорит Рэнди. - Что он выяснил?
- Что перехваты «Аретузы» - вовсе не шифрованные сообщения, а просто результаты определенной математической функции - римановской дзета-функции, которая применяется в разных целях, в частности, как генератор случайных чисел в некоторых криптосистемах. Парень доказал, что если задать определенные параметры и ввести некую ключевую последовательность, то функция выдаст в точности ту же последовательность, что и перехваты. Больше ничего она не пишет. И на этом карьера Комстока чуть не закончилась.
- Почему?
- Отчасти потому, что он вбухал в это дело безумное количество людских ресурсов и денег. Но главным образом потому, что ключевой последовательностью - затравкой для генератора случайных чисел - оказалась фамилия шефа. К-О-М-С-Т-О-К.
- Шутите.
- У нас были все доказательства, неопровержимые математически. Получалось, либо Комсток сам сгенерировал перехваты, причем имел глупость использовать для затравки собственную фамилию - поверьте, с него бы сталось, - либо над ним чудовищно подшутили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83