— Куда это меня сбросили? — спросил он.
— В кладовку, где лежат клады, — пояснила демонесса, — кладовщик складывает туда все, что находит заслуживающим внимания. Радуйся тому, что угодил в кладовку, а не на кладбище, оттуда бы мне тебя не вытянуть.
— Спасибо, что помогла. Но не понимаю, зачем я мог понадобиться кладовщику, я ведь не драгоценность.
— Почем мне знать, может, у тебя характер золотой… или зубы. Пойдем дальше, и будь осторожен.
— Постараюсь.
Через некоторое время они вышли на поляну, где красовалось одно-единственное дерево, имевшее такой вид, будто оно в свое время пострадало, но теперь почти поправилось.
— О, вот и Страстное Древо! — воскликнула демонесса. — Теперь ясно, что мы на верном пути.
— Страстное? Оно испытывает страсть к чему-то?
— Не совсем: так зовут дриаду, которая в нем живет. Хиатус, должно быть, тоже где-то поблизости.
— Дриада! — позвала демонесса. — Страстная Дриада!
У дерева появилась хорошенькая, похожая на нимфу женщина.
— Я здесь. Кто меня звал?
— Д. Менция, сейчас наполовину в здравом уме. Я была здесь в прошлом году.
— Ну да, была, — припомнила Дриада. — С волшебницей, ребенком и горгулием. Ты доставила сюда Хиатуса.
— Да, да. Но на сей раз я просто иду мимо. Веду вот этого человека, его зовут Билли Джек, к Ричарду Уайту. Познакомься, — она обратилась к Биллу, — это Страстная Дриада. Если страдает ее дерево, страдает и она.
— Очень рад знакомству, — промолвил Билли Джек, явно ошеломленный всем, что на него навалилось.
— Дриада, тут не проходили мужчина с женщиной?
— Да. Они поссорились с древоволком, — она указала на росшее неподалеку дерево, которое выглядело слегка запачканным, — но ухитрились ускользнуть. Вообще-то древоволки народ смирный и очень любят воспитывать потерявшихся в лесу человеческих детенышей, однако здешнее безумие делает и их склонными к насилию. Так что когда варвар отпустил варварское замечание…
— Все ясно, — сказала Менция. — А твое Древо, я вижу, выглядит лучше.
— Да, благодаря Хиатусу, — подтвердила она. — К сожалению, сейчас он в отлучке, собирает белок,
— Здесь водятся белки? — удивился Билл.
— К сожалению, ему необходима белковая пища, — вздохнула Дриада.
— Ладно, рада была повидаться, но нам надо идти дальше, — промолвила Менция, боясь упустить Панихиду.
— Как думаешь, безумие скоро отступит?
— Область сужается, — ответила демонесса, — хоть и медленно, но сужается. Твоя поляна уже недалеко от границы. Может быть, через год…
— Какое облегчение!
Они продолжили путь, и на сей раз им удалось добраться до поляны Уайта без особых приключений. Менция видела впереди Панихиду, по-прежнему углублявшуюся в Безумие, но преследовать ее в настоящий момент не имела возможности.
По всему двору росли кучки разноцветных грибов, между которых красовались клумбы с причудливыми ирисами. Менция кивнула. Она знала, что грибы вырастают из кувшинов, наполненных чудными обыкновенскими бумажными деньгами, множество которых Ричард зарыл по всему двору, а ирисы растут там, куда ступает женщина по имени Джанет Хайнц. Если эти двое когда-либо разлучались, так же поступали и грибы с ирисами.
Менция постучалась в дверь аккуратной хижины.
— Привет, Ричард. Помнишь меня? Я Менция, временно здравомыслящая демонесса. Со мной еще один Ричард, он только что из Обыкновении, и ему, я думаю, не помешала бы твоя помощь.
Позади Ричарда Уайта показалась женщина.
— О, мы понимаем, каково это — неожиданно оказаться здесь. Мы поможем ему, чем сумеем.
Менция повернулась к Билли Джеку.
— Эти люди сделают для тебя все возможное, — сказала она. — Ты можешь во всем на них положиться. А мне пора в путь.
— Но я не собираюсь оставаться здесь, — принялся возражать Билли Джек. — Мне нужно побыстрее найти дорогу домой. Моя жена, дочь…
Ричард Уайт взял его за руку
— Заходи в дом, Билли. Знакомься, это моя жена Джанет. Боюсь, у нас для тебя неприятная новость…
Освободившись от обязательства, которым обременила ее совесть лучшей половины, Менция поспешила вдогонку за Панихидой. Она уже поняла, что случилось с Билли Джеком, но не хотела говорить, что ему более не суждено вернуться в Обыкновению. В конце концов, Ричард и Джанет уже прошли через это, так что смогут направить его, минуя безумие, к новой жизни.
Джордана и Панихиду она настигла на полянке, видимо наименее безумном месте в окрестностях. Сбить демонессу со следа им не удалось, а продолжать углубляться в Безумие они, вероятно, опасались.
— Я знакома с Безумием лучше вас, — промолвила она, приближаясь. — Я Менция, худшая половинка Метрии. В норме я малость чокнутая, но здесь пребываю в здравом уме. По моему разумению, вам лучше прекратить эту бесполезную беготню и принять повестку.
— Нет! — вскричала Панихида.
— Я понимаю, ты ненавидишь Метрию за то, что случилось четыреста тридцать лет назад. Но не лучше ли позабыть об этом, чем столько времени лелеять злобу?
— Никогда! — заявила Панихида.
— А тебе не приходило в голову, что у нее тоже может быть своя правда?
— Нет!
Менция задумалась.
— Позволь мне предложить тебе сделку. Мы рассмотрим ту давнюю историю с двух сторон и постараемся непредвзято решить, на чьей же стороне правда. Потом я выведу вас из Области Безумия и оставлю в покое.
Панихида вознамерилась было в очередной раз сказать «нет», но ее опередил Джордан: как человек полудикий, он именно в диких и дичайших обстоятельствах проявлял наибольшее здравомыслие:
— Ты сначала нас выведи.
— Нет. Это было бы с моей стороны безумием, а ведь я здесь вполне нормальна. Но я дам слово.
— От твоего слова никогда не было никакого проку!
— А вот и нет. Метрия всегда говорит правду, и я тоже. Это одна из наших слабостей.
— Все ты врешь!
Джордан снова слегка подтолкнул ее локтем. Стоит заметить, что варвары обладают инстинктивной проницательностью и, хотя частенько заблуждаются во всем, что касается близких им женщин, легко определяют, заслуживают ли доверия другие существа. Поскольку близкой женщиной, из-за которой Джордан терял (и порой подолгу не мог найти) голову, являлась Панихида, он нутром чуял, что демонесса не обманет.
— Ладно, — процедила Панихида сквозь зубы. — С обеих сторон так с обеих сторон. Но потом ты выведешь нас отсюда и оставишь в покое.
— Но ее сознание закрыто, — возразила Метрия. — Она просто хочет воспользоваться твоим предложением, чтобы выбраться отсюда.
— Несомненно, — согласилась Менция, — но она может и передумать.
— Держи карман шире! Она меня ненавидит!
— Мы в Области Безумия, и здесь, случается, происходят совершенно невероятные события. Вот проиграем два варианта от начала до конца, а там посмотрим.
Метрия, удивленная здравомыслием своей чокнутой половины, уступила, и Худшая, имевшая доступ к их общим воспоминаниям, начала осуществлять задуманное.
— Для полноты воссоздания картины нам потребуется участие Джордана, — заявила Менция.
— Мое? — удивился варвар.
— Ты ведь знал короля Громдена, не так ли?
— Виделся с ним перед самой его смертью. Славный был старикан.
— Ты выступишь в его роли.
— Но я же варвар, куда мне в короли.
— Безумие подскажет тебе, что да как. Ты просто подстраивайся под его лад.
— Ладно, — пожал плечами заинтригованный варвар. — Это будет даже забавно: почувствовать себя королем.
— А ты сыграешь роль королевы, — сказала Менция Панихиде, — ведь ее помнишь.
— Да уж не забыла! — буркнула Панихида.
— Ну а я буду демонессой.
— Роль как раз по тебе, — промолвила Панихида с таким ехидством, что Джордан вздрогнул, хотя колкость была направлена не против него.
Менция оставила этот выпад без внимания.
— Имейте в виду, все мы должны воспроизвести истину такой, какой мы ее видим. То есть, во-первых — с точки зрения Панихиды, а во-вторых — с моей. И каждый должен следовать разыгрываемому сценарию.
— Ты правда веришь, что из этого выйдет толк? — ехидно спросила Панихида.
— Верю. Начнем?
Панихида пожала плечами.
— В таком случае я опишу место действия. Основные события происходят в 657 году, в Ксанфе, в окрестностях замка Ругна. Громден восседает на престоле уже тридцать четыре года. Он женат, но его жена холодна, ибо брак был заключен не по любви, а по политическим соображениям. Король, человек хороший…
— ОЧЕНЬ хороший! — поправила ее Панихида.
— …но способный ошибаться, как и все смертные, — невозмутимо продолжила демонесса. — Он живет, не осознавая, что в его жизни чего-то недостает. А именно счастья.
Пока она говорила, Джордан приосанился, и безумие, сомкнувшись вокруг, придало ему облик древнего короля: коренастого мужчины средних лет, невзрачного с виду, но наделенного могуществом и властью.
Менция тоже начала играть свою роль, и они словно бы перенеслись в средневековый Ксанф. Демонесса предстала в облике несчастной девы в запыленном плаще с капюшоном, устало бредущей по дороге, на которую вышел прогуляться король.
Несмотря на неказистую внешность он, облаченный в мантию и увенчанный короной, по сравнению с бродяжкой выглядел внушительно и величаво.
— Могу ли я помочь тебе, добрая женщина? — просто спросил он, ибо был напрочь лишен высокомерия.
Женщина подняла измученные глаза и, поняв, кто перед ней, преклонила колени.
— Я не стою твоей заботы, Государь, — молвила она, — и хотя, будучи отверженной изгнанницей, действительно нуждаюсь в помощи и защите, не смею отягощать своими мелкими бедами самого короля.
— Милая, — поправил ее Громден, — о том, что стоит моих забот, а что не стоит, судить мне. Расскажи лучше, что у тебя за беда.
— О государь, мой отец вознамерился выдать меня за деревенского олуха, в то время как я умна и некоторые находят меня красивой. Не желая столь унизительного брака, я сбежала — ушла из дому, но соседи встали на сторону отца, так что мне пришлось покинуть деревню. То же самое повторилось и в соседней: своевольных дочерей сельчане не жалуют. Скитаясь от деревни к деревне, я забрела сюда в поисках хотя бы скудного пропитания. Мне ведь много не надо: найти бы сносное место для жилья да со временем выйти замуж за достойного человека. Но, увы, таких мне по дороге не попадалось, а вот олухами, подобными тому, от которого я сбежала, полна каждая деревня.
— Бедняжка, — посочувствовал ей король. — Дай-ка я на тебя взгляну.
Он откинул капюшон и увидел юную черноволосую красавицу, а приглядевшись, осознал, что даже грубый плащ не скрывает прекрасной фигуры, способной свести мужчину с ума и разбудить в нем страстное желание немедленно вызвать аиста. Так король сделал первый шаг к своему падению.
Подняв огромные глаза, она лишь на миг встретилась с ним взглядом и тут же скромно потупилась.
— О король, я недостойна твоего внимания. Позволь мне продолжить поиски пропитания и прости за то, что я своим жалким обличьем осквернила твой королевский взор.
— Что ты, милая, — молвил великодушный король, — тебе нет никакой нужды искать пропитание, и, уж конечно, было бы стыдно выдать такую умницу и красавицу, как ты, за грубого, невежественного мужлана. Мне же, как королю, долг повелевает заботиться обо всех без исключения своих подданных. Близ следующей деревни находится королевский гвардейский пост, который в настоящее время пустует. Я поселю тебя там, и у тебя будет кров до тех пор, пока ты не подыщешь что-нибудь получше.
Юная дева разразилась слезами, а равно и словами благодарности, но благородный Громден, заявив, что дело того не стоит, повел ее за собой к домику, когда-то служившему казармой маленького гвардейского отряда. Правда, в последнее десятилетие то ли нужда в охране, то ли королевская власть пошла на убыль, так что почти вся гвардия самораспустилась. Громден предпочитал править, не опираясь на силу, и старый пост сохранился лишь как воспоминание о суровых временах.
— Устраивайся поудобнее, а я загляну к тебе на той неделе, — сказал он, введя ее в дом, и уже повернулся к выходу, но юная дева взмолилась, чтобы он не оставлял ее так скоро. При этом она скинула дорожный плащ, и он увидел, как волнующе вздымается ее прекрасная грудь.
— Я еще не поблагодарила тебя за твою несравненную доброту, — с чувством промолвила она.
— О чем речь, я всегда рад помочь…— пробормотал король, но дева, привстав на цыпочки, прильнула к его губам и одарила страстным поцелуем.
Громден попятился, словно его огрели по башке дубиной, и в определенном смысле можно сказать, что нечто подобное с ним и произошло. Никогда в жизни ему не доводилось испытывать подобного ощущения. И хотя дева по возрасту годилась ему во внучки, в ней чувствовалась некая особая женская зрелость.
— Государь, — промолвила между тем она, — я вижу, у тебя кружится голова. Приляг на постель, чтобы я смогла окружить тебя достойной твоей доброты заботой.
Голова у Громдена и впрямь шла кругом по причине того, что столь нежный и сладкий поцелуй пробудил в ней разнообразные идеи, доселе ее не посещавшие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48