Сейчас происходило таинство превращения молодого регула в старого. Земляне спрашивали, предлагали помощь, надеясь узнать что-либо, чтобы установить контроль над кораблем регулов, но Сут приказал молчать.
Он ел. Кожа молодого регула уже начала сходить с него, и под ней виднелась новая темная морщинистая кожа. Сут ужасно страдал. Его новая кожа болела, как свежая рана. Все суставы болели, заставляя его постоянно есть и пить. Ему казалось, что он сойдет с ума от невыносимых страданий.
Приблизился молодой регул с губкой и принялся смачивать кожу. Сут едва выносил это и непрерывно пил сой, вытирая пот полотенцем.
Внезапно резкая боль пронзила его тело. Сут закричал и отшвырнул поднос. Что-то разбилось, а когда серая пелена спала с глаз, он увидел, что молодые регулы уже унесли труп. Сут довольно зашипел. Все его беспокойство исчезло.
— Докладывайте, — выдохнул Сут, стискивая ручку кружки с соем. Он отхлебнул из кружки, глядя на перепуганных юнцов. — Докладывайте, безмозглые.
— Досточтимый, докладывать нечего: над планетой буря.
— Буря…
— Свирепая буря. Мы пытались проникнуть под нее с помощью приборов, но ветер и пыль…
Сут испустил вздох облегчения:
— Может, Дункан умрет.
— Возможно, досточтимый.
Сут страстно желал этого. Этот человек убил бай Шарн, капитана «Шируга». Командор «Сабера» отпустил Дункана, как бы считая это происшествие незначительным. Сут тогда был молодым регулом, испуганным, охваченным ужасом, как и все остальные молодые регулы.
Теперь Сут желал смерти Дункана. Дункан стал какой-то аномалией. Никому не известно, кто он есть. Он убивал молодых регулов, когда те были союзниками мри, а теперь он убил старого регула. Одна мысль об этом заставила учащенно биться его сердце.
Сорок три года наемники-келы служили регулам в войне против землян. А теперь события повернулись по-другому: мри устанавливают контакт с землянами.
Сейчас был необходим старший регул, способный принимать решения. Ведь от этого зависит все будущее регулов. И здесь, и на Кесрит, и на их прародине.
Шарн убита, бай Хулаг находится на Кесрит. Кто-то должен принять решение.
«Боль…"
— Досточтимый, успокойся, — пробормотал молодой регул, протирая его кожу. Сут застонал, попробовал приподняться и снова упал, удивленный весом своего обновленного тела. Он закрыл глаза и начал делать глубокие вдохи, пока боль не отпустила его.
— Наступает кризис, — простонал молодой регул. — Если он не закончится быстро, то досточтимый умрет.
— Тихо! — крикнул Сут, и это помогло ему. Боль растаяла, мышцы расслабились, пульс участился и температура поднялась.
Да, Сут был в опасности. Он служил баю Хулагу, мужчине, и сейчас приближался к Изменению. С большей долей вероятности он мог стать женщиной и служить Хулагу, но мог стать и мужчиной и перейти в род Аланей, великий могущественный род.
Заменить бай Шарн… быть Шарн… — такая мысль билась в голове страдающего Сута.
Он выругался вслух, вспомнив землянина, который совершил это, который вступил в союз с мри и пытался обратить их в союзников землян. Сто двадцать три звезды… сто двадцать три… мертвых… системы… И даже после того, как мри совершили этот убийственный рейд по всей Галактике… земляне хотят заключить с ними мир.
Сут должен жить. Это требует его долг. Требует сама жизнь. И даже не из личных соображений. Он должен жить, чтобы возвысить род Хорагов, приблизиться к великому роду Аланей… он должен жить…
Но вот кто-то дотронулся до него. Это был Нань, самый старший из молодых регулов.
— Досточтимый! — крикнул он. — Я горю!
Это случилось! Следующий регул приближался к Изменению! Сут воскликнул с облегчением и закрыл глаза.
Боль опустилась ниже. Мускулы снова начали сокращаться, и все тело словно охватило огнем. Молодые регулы принесли пищу и стали прикладывать примочки к горящему телу.
Поддерживаемый молодыми регулами, досточтимый Нань приблизился и лег рядом, с трудом сдерживая рвущиеся крики боли.
Изменение продолжалось. И вот наконец один из регулов ахнул:
— Мужчина!
Обычная логика. Сут улыбнулся, преодолевая боль. Рядом корчился Нань в муках Изменения, но у него все происходило быстрее. В агонии закричал Тиаг, и Мокхаг — истерия Изменения охватила всех, кто становился старшим.
Боль постепенно затихала. Сут двинулся, поддерживаемый молодыми регулами. Теперь он всегда будет иметь помощь и поддержку. Тело его увеличилось вдвое. Прежде сильные ноги уже не могли удержать его. Скоро мышцы ног атрофируются, их заменят складки жира. Но руки его будут сильными всегда, поддерживаемые специально подобранными упражнениями. Все чувства, кроме зрения, притупятся. Останется только мозг, он будет доминировать надо всем. Память регулов стремительна и вечна. Он будет жить, если не случится ничего непредвиденного, лет триста, и будет с необыкновенной ясностью помнить каждое мгновение, каждую подробность, на которые обратил внимание.
Лишь тридцать процентов регулов становятся взрослыми — и ему удалось это. Он стал первым на корабле — лишь один процент регулов достигает такого высокого положения.
И теперь, благодаря Изменению, он станет не слугой бая Хулага… а его соперником из другого рода. Он был господином Нань, и Тиага, и Мокхага, что были Аланями. Он теперь стал старшим здесь, и, следовательно, «Шируг», гордость великого рода Аланей, стал территорией рода Хорагов. Хулаг из рода Аланей просчитался. Сут улыбнулся.
Затем он посмотрел на трех регулов, которые проходили Изменение. С ними это будет быстро. Это ему пришлось мучиться несколько дней.
— Прочь! — рявкнул он на молодых регулов.
Те повиновались. Он поднялся. Он не мог долго стоять на ослабевших ногах.
— Приветствую тебя, Нань, — сказал он.
— Приветствую, бай Сут, — она попыталась сесть. Он отослал регулов, которые могли бы помочь ей. Но она стала женщиной, а женщины всегда были более подвижны, чем мужчины.
Она наконец поднялась и подошла к нему. Она была моложе его, хотя различие во времени между их Изменениями исчислялось минутами. Она была следующей по возрасту и должна стать второй на корабле. Рядом лежали еще два регула, которые тоже проходили Изменение. Они станут его офицерами.
Необходимо увеличить количество молодых регулов на корабле. Ведь теперь юнцам придется переносить старших на носилках.
Сут с удовлетворением ощущал свое высокое положение после длительных страданий. Теперь на корабле, его корабле, будет новый порядок. А род Хорагов успешно завершит операцию, где великие Алани потерпели поражение… Его захлестнула волна самодовольства.
— Необязательно, — сказал он, — чтобы земляне знали о нашем появлении на «Шируге».
— Да, — согласилась Нань. — Пока они не поймут этого, они будут продолжать свою линию поведения, не консультируясь с нами.
— Если земляне умрут, — сказал он, — то свидетелей не останется.
— Ты хочешь ударить по ним?
— Обезопасить себя.
Нань подумала над этим. Ноздри ее раздувались в возбуждении.
— Но у них корабли более подвижные, чем наши.
— Если мри и земляне исчезнут, то исчезнет и угроза для регулов. Земляне, правда, могут задавать вопросы, но регулы могут не отвечать на них.
Нань ухмыльнулась. Глаза ее сузились.
5
Звери снова изменили положение, чтобы стряхнуть песок. Уже наступило утро, и Нэй'ай'ин сиял ярче, чем вчера. Дункан поднялся, разминая затекшие ноги. Он хорошо поспал, хотя дусы придавили его своими тяжелыми телами: инстинкт. Он понимал, что они хотят согреть его теплом своего меха. Дусы тоже проснулись и теперь фыркали, продувая ноздри. Дункан вздрогнул и обхватил себя руками. Холодный ветер быстро выдувал тепло, которое передали ему дусы.
Пора идти. Тревога охватила его, когда он увидел в облаках пыли горизонт. Ведь если он видит, то точно так же могут увидеть и его. Нужно было идти ночью, когда буря немного стихла. А он вместо этого спал.
«Глупость, — сказал бы ему брат мри, — это совсем не почетная смерть."
— Хэй, — шепнул он дусам, собрал сумку, перекинул ее через плечо и пошел, хотя каждый мускул в его теле отчаянно протестовал.
По дороге он съел немного сушеного мяса, доел остатки трубчатого дерева — и это было его завтраком. Муки голода ненадолго покинули его. Дусы хотели получить свою долю, и Дункан поделился с ними. Его дус взял мясо, а когда он протянул мясо второму дусу, то ощутил опасность.
Повернувшись, он увидел двух дусов, чужих, диких, которые стояли поодаль. Дусы Кесрит две тысячи лет жили рядом с мри, и некоторые из них выбирали себе келов. Они признавали лишь келов, ибо кат'ейны не нуждались в них, а разум сен'ейнов был слишком сложен. А этот дус, по какой-то, ему одному понятной причине, выбрал землянина, когда на Кесрит не осталось мри. Эти дусы, вероятно, тоже хотят выбрать себе кел'ейнов. Лишь бы только не того, что преследует его сейчас.
Он шел, держа руку на спине зверя и изредка оглядываясь назад. Дусы уже превратились в смутные тени. Через некоторое время в душу Дункана снова закрался холод и страх. Спина его между лопатками заледенела. Он оглянулся, отыскивая угрозу в янтарном мареве.
Дус тоже остановился и стал прощупывать пространство мысленными импульсами.
— Тихо, — сказал Дункан, упав на колени и обняв шею дуса. Он боялся, что преследователь может обнаружить их по этим импульсам.
Мри, который его преследует, почувствовал импульс дуса…
Зверь стоял возле него и мелко дрожал. Дункан повернулся и снова побрел навстречу ветру. Беспокойство дуса угнетало его.
Земля не давала права на ошибку. А он уже сделал одну, сегодня утром, из-за слабости.
Повернуться, — подумал он, — встретить преследователей и убедить, что он несет послание, от которого зависит судьба мри, их жизнь или смерть?
Один взгляд на него, на его оружие, в его глаза… и все будет ясно. Мри называли себя Народ; чужие и разумные животные у них были ци'мри, и он и дус равны в их глазах. И никакие слова не смогут их убедить.
Его преследовал какой-то кел'ен. И вовсе не из простого любопытства, ибо преследование не прекращалось и в бурю. Дункан был уверен в этом, и душа его была полна тревоги и гнетущего предчувствия.
Хлил остановился перед полузасыпанными песком развалинами города. Он смотрел на то, что оставили после себя ци'мри.
Ан-ихон. Его город. Он никогда не жил здесь, но это был его город — здесь жили все его предки. Он приходил сюда, когда был еще юн, по требованию госпожи. Он сидел возле стены, а Сены запирались в Святилище, и Мать изучала тайны, которые хранились в драгоценных записях города.
И вот теперь этот город, который существовал сто тысяч лет, уничтожен на его глазах в одно мгновение. Он видел, как рушились башни, как погибали его товарищи — и пока будет жить, он будет носить в своей душе этот кошмар.
Сейчас он должен сделать… больше, чем просто раскопать склады и забрать припасы, необходимые для поддержания жизни… он должен проникнуть в Святилище… и это наполняло его страхом. Новая госпожа поручила ему это, хотя он не имел права касаться тайн. Возможно, она знает, что делает. Но он не был уверен в этом. Ан-ихон уничтожен, и им приходится доверять этой пришлой, которая прибрала к рукам все тайны, кроме тех, что остались в городе.
«Мирей, — подумал в отчаянии он. — Мирей, что мне делать?"
Он стоял, размышляя, перед засыпанным песком городом. Когда началась буря, он отослал половину кел'ейнов обратно — может, роду потребуется помощь. Он нарушил закон и приказ госпожи. Возможно, она проклянет его за ослушание, прогонит прочь. Ну, что ж, это будет небольшая цена за то, что удастся спасти детей.
С тихим шелестом заструился песок. К нему подошла Рас. Затем появился Десаи, третий из келов, слепой на один глаз, но зато вторым он видел очень хорошо. А вот и Мирин, один из Мужей, и юноша Тэйз, у которого еще нет ни одного шрама. Как он упрашивал взять его с собой!
Где-то поблизости в дюнах были и остальные. Хлил помнил предупреждения Ньюна о западнях и держал свои силы рассредоточенными. Он подождал, пока остальные немного передохнут. Затем поднялся и пошел, стараясь держаться в низине. Остальные двигались за ним, выдерживая интервалы, чтобы не оказаться одной мишенью для оружия ци'мри.
Но когда он подошел к домам и увидел первого мертвого, гнев охватил его, и он остановился. Черная мантия: это был кел'ен. Хлил смотрел на обгоревшую мантию, на то, что осталось от этого кел'ена после хищников. Должно быть, у зверей был здесь праздник, в Ан-ихоне.
Остальные догнали его, и он тронулся дальше, не взглянув на них. Впереди виднелись развалины башен и домов. Все было мертво.
— Это Эхан, — сказал Десаи, когда они увидели второй труп.
— Риас, — сказал Мирин о следующим. Знаки Чести позволяли опознавать мертвецов, хотя хищники, ветер и песок сделали их неузнаваемыми.
Они называли имена погибших, проходя между развалинами. Это были не только кел'ейны, но и сен'ейны в золотых мантиях, чьи высохшие теперь черепа когда-то хранили мудрость Народа, и кат'ейны в голубых мантиях — воспитатели детей, и сами дети — будущее Народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31