Протянув переднюю лапу, он положил ее на плечо спящему.
— Ммф… шт?.. — Человек приоткрыл глаза. Потом выпучил их.
Алита наклонился и мягко проговорил:
— Уходи.
Совершенно проснувшись, голый постоялец натянул на себя простыни и одеяло и выскочил из постели.
— Меня уже нет. — И он действительно исчез, даже не остановившись, чтобы попенять хозяину. Приземистый владелец пансиона не стал задерживать его. Да и в любом случае он не смог бы этого сделать.
— Полагаю, я найду его внизу, в моей конторе. — Хозяин снова вздохнул. — Видимо, потребует вернуть деньги… — Войдя в комнату, он достал огниво и зажег две масляные лампы — одну на стене возле двери и вторую на небольшом письменном столике. — Во второй спальне есть еще одна кровать, поменьше. Пожалуйста, постарайтесь не шуметь. Сейчас уже очень поздно, и все в доме спят.
Эхомба заверил хозяина, что они улягутся совершенно бесшумно. Алита, свернувшись около незажженного камина, уже дремал.
— Пошли, — сказал усталый пастух своему другу, — уложим этого парня в другую постель.
— С какой это стати ему достанется кровать? — протестовал Симна, пока они тащили свой бормочущий багаж в другую комнату. — Почему бы не бросить его прямо здесь? Он, похоже, не очень-то хороший человек. Из него мог бы получиться вполне сносный дверной упор.
Эхомба сурово посмотрел на товарища:
— За ночлег заплачено его деньгами.
— Ага, правильно… только утром он об этом и не вспомнит — Симна вполголоса выругался. — Знаю, знаю. Делай, как считаешь нужным. Но меня это огорчает, и очень даже.
— Не стоит дуться, — упрекнул его пастух. — Можешь лечь на большую кровать. Судя по ее виду, она для меня слишком мягкая. — Он кивнул в сторону комнаты, откуда они пришли. — Там есть кушетка, а на полу толстые ковры. Так что мне будет удобно.
— Насчет тебя я и не беспокоился, длинный братец, — сказал северянин, однако голос его выдал, и попытка прикинуться бездушным не удалась.
Вдвоем они стащили с Накера грязные лохмотья. Без одежды тот выглядел еще более жалким, нежели в платье.
— — Интересно, когда он в последний раз ел? — пробормотал Эхомба, рассматривая чахлое тело.
Бросив в угол короткие изодранные сапоги, Симна проворчал:
— Ты хотел сказать, когда он в последний раз что-нибудь жевал? Этот пьянчуга свою еду последнее время пил.
— Может, утром удастся впихнуть в него что-нибудь твердое, — размышлял пастух.
Перестав раздеваться, Симна с любопытством поднял глаза на Эхомбу.
— Какое тебе дело? Он совершенно чужой нам человек, не слишком приятный, вне зависимости от того, знает он все или чуть меньше того. На свете немало людей, более заслуживающих твоего внимания.
— Без сомнения, — согласился Эхомба, — но их здесь нет. А он тут. — Пастух внимательно поглядел на бормочущего, погруженного в себя типа. — Накер, скажи мне кое-что.
— Что? — Посмотрев вверх, изможденный человечек, которого они отбили у ночных демонов, встретился взглядом со своим спасителем. — Ты кто такой?
Пока они укладывали пьяного на чистые простыни, Симна в непристойной форме излагал собственные наблюдения относительно неблагодарности алкоголиков.
Когда человек целыми днями стоит и не делает ничего, а лишь наблюдает, как скот и овцы щиплют траву, он становится терпеливым.
— Не имеет значения, — сказал ему Эхомба. Склонившись над кроватью, он прошептал: — Накер, в чем смысл жизни?
Их подопечный уже наполовину уснул. Губы его зашевелились, и Эхомба нагнулся ниже. Он стоял, наклонившись над постелью и ее единственным миниатюрным обитателем, и лицо его выражало напряженное внимание. Спустя мгновение он кивнул и выпрямился.
— Так я и думал. — В его голосе звучало тихое удовлетворение.
Симна ждал. Увидев, что больше ничего не произойдет, он громко выпалил:
— Ну?
Пастух через кровать взглянул на товарища. Накер уже крепко спал, и, насколько Эхомба мог судить, совершенно спокойно.
— Что «ну»?
— Братец, не надо со мной скрытничать. Так в чем же смысл жизни?
— Когда-нибудь я тебе скажу. — Пастух обогнул изножье кровати и направился в главную комнату.
— Когда-нибудь? Что ты имеешь в виду — «когда-нибудь»? — Симна последовал за Эхомбой, оставив маленького человечка в темноте и тишине.
В большой комнате Эхомба пристально оглядел кушетку и, сняв с плеч котомку и оружие, начал устраиваться на полу, устланном толстым ковром.
— Когда вырастешь. — Вытянувшись на спине, он закрыл глаза и сложил руки на груди.
— Вырасту? Послушай-ка меня, повелитель блеющих ягнят, я не из тех, кто добродушно относится к подобного рода замечаниям.
Пастух приоткрыл один глаз и поглядел на разгневанного Северянина.
— Относись к ним как угодно, только не кричи. Если мы будем слишком шуметь и разбудим других постояльцев, то хозяин скорее всего вышвырнет нас обратно на улицу.
— Ага, как же! Этот маленький надутый трактирщик не сумел вышвырнуть на улицу Накера, а тот был и вовсе без сознания.
— Ну, если не хочешь помолчать ради него, то успокойся ради меня, — раздраженно буркнул Эхомба. — Да и сам отдохни. Скоро уже начнет светать, а мне хотелось бы провести как можно меньше ночей в этой стране, нормальной и цивилизованной днем, а по ночам страшной и чудовищной.
Тихонько ворча, Симна освободился от мешка, меча и одежды и скользнул под одеяло в просторную постель. Она была еще теплой после поспешного отбытия предыдущего постояльца. Это не беспокоило Симну ибн Синда — ему доводилось спать на матрасах, по которым толпами шныряли одолеваемые бессонницей крысы.
Он заснул злой, и ему приснилось, будто он упал в бездонный колодец, наполненный бесконечными россыпями самоцветов и драгоценных металлов. Это был бы приятный сон, если бы не одна досадная подробность.
Эхомба тоже присутствовал во сне; наклонившись над краем колодца, он смотрел, как северянин хватает и подбрасывает камни и монеты, словно разноцветные леденцы. Пастух не насмехался над Симной и не корил его за то, что он от всей души радуется исполнению своих сокровенных желаний. Невозмутимый пастух лишь сочувственно улыбался.
Во сне Симна ибн Синд метался и бормотал, неизвестно от чего приходя в ярость.
Завтрак прислуга принесла в комнату. Сидя голым в огромной постели, Симна наградил призывной улыбкой хорошенькую горничную, которая принесла им еду. Почему-то она не обратила на него ни малейшего внимания. Но невнимание девушки не обидело Симну. Он никогда не обижался на подобные вещи.
— Неплохо, — сообщил Симна своим спутникам, поедая свежие булочки с маслом и джемом, яйцо эпиорниса, бекон и фрукты. По своему обыкновению, он совершенно забыл вчерашний короткий, но горячий спор с Эхомбой.
В углу Алита привередливо жевал большую сырую бычью ногу, которую хозяин ухитрился стянуть с кухни. Эхомба ел, сидя на полу и прислонившись спиной к кушетке. Время от времени он бросал взгляды в направлении задней спальни. Служанка отнесла туда завтрак, однако было неясно, проснулся ли уже достопочтенный постоялец и изволил ли откушать. Эхомба решил, что наведается к спасенному человеку, как только покончит с едой.
— Ты прав, Симна. Очень вкусно. — Пастух отставил в сторону почти пустой стакан молока. — Ты должен благодарить Накера. Это он за все заплатил.
— Благодарить его? — усмехнулся сидящий на кровати северянин. — Мы спасли его ничтожную жизнь, рискуя собственной шкурой. Это он должен нас благодарить! Только, разумеется, для разжиженных мозгов этого подлеца связать пару слов — непосильный труд.
— Совсем напротив, я не только способен связать вместе два слова, но и могу вязать их в самые разнообразные семантические узлы, буде возникнет подобная нужда.
Эхомба и Симна одновременно повернули головы к двери задней спальни. Лишь равнодушный Алита не оторвался от своей еды. То, что друзья увидели, чуть не лишило их дара речи.
В проеме двери стоял Накер Сведущий, однако это был не тот Накер, которого они знали. Как ему удалось помыться при помощи всего-навсего кувшина и умывальника в крохотной внутренней ванной, оставалось непонятным, и тем не менее он был чисто вымыт. Наряду со своим телом, Накеру каким-то образом удалось отчистить и одежду. То ли бритвой, то ли ножом он удалил с лица безобразную щетину. Возможно, это был тот же самый инструмент, который он применил, чтобы избавиться от зеленоватого нароста неопределенного происхождения на зубах, которые теперь, когда он улыбался своим спасителям, сверкали белизной.
— Я все помню. — Шагнув в комнату, человечек слегка покачнулся и оперся рукой о дверной косяк. Он указал пальцем: — Ты… ты — Этиоль Эхомба. Я слышал, как он, — Накер показал на ошеломленного северянина, — называл тебя по имени. А ты — Слумва… нет, Симна. Симна ибн Синд.
Отложив в сторону остатки завтрака, северянин выполз из постели и начал медленно одеваться, не сводя глаз с маленького человечка. Кот на мгновение поднял глаза и снова сосредоточился на кости, которую грыз, чтобы добраться до мозга. Подвыпившие или трезвые, люди для Алиты были более или менее одинаковы.
Натянув рубашку, Симна одобрительно кивнул человеку, стоявшему без посторонней помощи на пороге:
— Никогда бы такому не поверил. Отдаю тебе должное, маленький братец: ты взял, да и вытащил себя из грязи. Немногие сумели бы сделать это за одну ночь. Особенно люди, зашедшие так далеко, как ты.
— Теперь я все отчетливо вспоминаю. — Осторожно, но все более уверенно ступая, Накер подошел к Эхомбе и с чувством пожал пастуху руку. — Не знаю, как тебя и благодарить. Когда падешь так низко, как это случилось со мной, то становишься полубезумным и слепым и даже не знаешь, как выбраться назад. Тогда необходима помощь. Вы двое сделали мне этот подарок.
— Да благословит тебя Генден. — Закончив одеваться, Симна сел на край кровати и продолжил трапезу. — Беру свои слова, которые говорил о тебе вчера вечером, назад. Впрочем, ты, вероятно, их и не помнишь.
— Отнюдь, я все прекрасно помню. У меня исключительно хорошая память… когда она действует.
— Значит, ты ничего не имеешь против того, что мы вытащили у тебя из кармана деньги, чтобы заплатить за комнату и еду? — Симна, не испытывавший никакого раскаяния, сунул в рот последний кусок.
— Разумеется, нет. Я бы только растранжирил деньги на алкогольную отраву. Гораздо лучше истратить их на питание и кров. Я обязан вам большим, гораздо большим, нежели ночлег.
С трудом выговаривая слова полным ртом, Симна, рассыпая крошки, кивнул в сторону собеседника:
— Ага, вот это точно!
— И я бы хотел как-нибудь отплатить вам. — Накер застенчиво улыбнулся. — К несчастью, все мои деньги лежали в том кармане. Как вы понимаете, в последнее время у меня возникли некоторые трудности с получением оплачиваемой работы.
— Откуда же тогда у тебя взялись те деньги? — спросил его Эхомба.
Накер потупил глаза.
— За выпивку или за несколько монет, на которые можно ее купить, я готов на все. Пожалуйста, не заставляйте меня вспоминать подробности. Мое положение достаточно унизительно. Вас не должно касаться, до какой степени позора я докатился, чтобы достигнуть того состояния крайней гнусности. — Он поднял взгляд, и в его голосе зазвучала решимость. — Я отплачу за вашу доброту показав, как самым коротким и безопасным путем выбраться из Фана. Но я не знаю, куда вы отсюда направляетесь.
— Северо-северо-запад, — просто ответил пастух. Маленький человек, всем своим свежевыбритым лицом выбывая рвение, энергично закивал.
— Сначала вам надо пройти через Бондрессей. Я хорошо знаю эту страну и смогу значительно ускорить ваш переход. Я даже бывал у подножия горы Сказе, что в Хругарском хребте, и могу довести вас по крайней мере дотуда. — Он тревожно переводил взгляд с Эхомбы на Симну. — Что скажете?
Симна пожал плечами и показал пальцем на пастуха:
— Это затея волшебника. А я тут просто за компанию, вроде незапланированного багажа.
Накер широко раскрыл глаза и, повернувшись, уставился на Эхомбу:
— Ты действительно волшебник?
— Нет, — коротко ответил пастух. Он с неудовольствием посмотрел на Симну, но северянин все свое внимание обратил на остатки завтрака. — Я развожу крупный скот и овец. — Неожиданная мысль заставила его нахмуриться. — Впрочем, ты уже знаешь, кто я такой. Ведь ты знаешь все.
Маленький человек выглядел крайне озадаченным.
— Я? Знаю все? О чем ты говоришь? Я знаю только о себе, о тех местах, где побывал, да кое-какие куски и отрывки из нормальной жизни. Откуда мне знать, волшебник ты или нет:
Симна тихо кивал:
— Именно это я и говорил все время.
Эхомба прищурился и пристально посмотрел на собеседника. Если Накер, по причинам, известным только ему одному, разыгрывал спектакль под маской притворного неведения, то делал он это профессионально. На взгляд пастуха он ответил выражением полной искренности и невинности.
— В чем, — раздельно спросил Эхомба, — смысл жизни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Ммф… шт?.. — Человек приоткрыл глаза. Потом выпучил их.
Алита наклонился и мягко проговорил:
— Уходи.
Совершенно проснувшись, голый постоялец натянул на себя простыни и одеяло и выскочил из постели.
— Меня уже нет. — И он действительно исчез, даже не остановившись, чтобы попенять хозяину. Приземистый владелец пансиона не стал задерживать его. Да и в любом случае он не смог бы этого сделать.
— Полагаю, я найду его внизу, в моей конторе. — Хозяин снова вздохнул. — Видимо, потребует вернуть деньги… — Войдя в комнату, он достал огниво и зажег две масляные лампы — одну на стене возле двери и вторую на небольшом письменном столике. — Во второй спальне есть еще одна кровать, поменьше. Пожалуйста, постарайтесь не шуметь. Сейчас уже очень поздно, и все в доме спят.
Эхомба заверил хозяина, что они улягутся совершенно бесшумно. Алита, свернувшись около незажженного камина, уже дремал.
— Пошли, — сказал усталый пастух своему другу, — уложим этого парня в другую постель.
— С какой это стати ему достанется кровать? — протестовал Симна, пока они тащили свой бормочущий багаж в другую комнату. — Почему бы не бросить его прямо здесь? Он, похоже, не очень-то хороший человек. Из него мог бы получиться вполне сносный дверной упор.
Эхомба сурово посмотрел на товарища:
— За ночлег заплачено его деньгами.
— Ага, правильно… только утром он об этом и не вспомнит — Симна вполголоса выругался. — Знаю, знаю. Делай, как считаешь нужным. Но меня это огорчает, и очень даже.
— Не стоит дуться, — упрекнул его пастух. — Можешь лечь на большую кровать. Судя по ее виду, она для меня слишком мягкая. — Он кивнул в сторону комнаты, откуда они пришли. — Там есть кушетка, а на полу толстые ковры. Так что мне будет удобно.
— Насчет тебя я и не беспокоился, длинный братец, — сказал северянин, однако голос его выдал, и попытка прикинуться бездушным не удалась.
Вдвоем они стащили с Накера грязные лохмотья. Без одежды тот выглядел еще более жалким, нежели в платье.
— — Интересно, когда он в последний раз ел? — пробормотал Эхомба, рассматривая чахлое тело.
Бросив в угол короткие изодранные сапоги, Симна проворчал:
— Ты хотел сказать, когда он в последний раз что-нибудь жевал? Этот пьянчуга свою еду последнее время пил.
— Может, утром удастся впихнуть в него что-нибудь твердое, — размышлял пастух.
Перестав раздеваться, Симна с любопытством поднял глаза на Эхомбу.
— Какое тебе дело? Он совершенно чужой нам человек, не слишком приятный, вне зависимости от того, знает он все или чуть меньше того. На свете немало людей, более заслуживающих твоего внимания.
— Без сомнения, — согласился Эхомба, — но их здесь нет. А он тут. — Пастух внимательно поглядел на бормочущего, погруженного в себя типа. — Накер, скажи мне кое-что.
— Что? — Посмотрев вверх, изможденный человечек, которого они отбили у ночных демонов, встретился взглядом со своим спасителем. — Ты кто такой?
Пока они укладывали пьяного на чистые простыни, Симна в непристойной форме излагал собственные наблюдения относительно неблагодарности алкоголиков.
Когда человек целыми днями стоит и не делает ничего, а лишь наблюдает, как скот и овцы щиплют траву, он становится терпеливым.
— Не имеет значения, — сказал ему Эхомба. Склонившись над кроватью, он прошептал: — Накер, в чем смысл жизни?
Их подопечный уже наполовину уснул. Губы его зашевелились, и Эхомба нагнулся ниже. Он стоял, наклонившись над постелью и ее единственным миниатюрным обитателем, и лицо его выражало напряженное внимание. Спустя мгновение он кивнул и выпрямился.
— Так я и думал. — В его голосе звучало тихое удовлетворение.
Симна ждал. Увидев, что больше ничего не произойдет, он громко выпалил:
— Ну?
Пастух через кровать взглянул на товарища. Накер уже крепко спал, и, насколько Эхомба мог судить, совершенно спокойно.
— Что «ну»?
— Братец, не надо со мной скрытничать. Так в чем же смысл жизни?
— Когда-нибудь я тебе скажу. — Пастух обогнул изножье кровати и направился в главную комнату.
— Когда-нибудь? Что ты имеешь в виду — «когда-нибудь»? — Симна последовал за Эхомбой, оставив маленького человечка в темноте и тишине.
В большой комнате Эхомба пристально оглядел кушетку и, сняв с плеч котомку и оружие, начал устраиваться на полу, устланном толстым ковром.
— Когда вырастешь. — Вытянувшись на спине, он закрыл глаза и сложил руки на груди.
— Вырасту? Послушай-ка меня, повелитель блеющих ягнят, я не из тех, кто добродушно относится к подобного рода замечаниям.
Пастух приоткрыл один глаз и поглядел на разгневанного Северянина.
— Относись к ним как угодно, только не кричи. Если мы будем слишком шуметь и разбудим других постояльцев, то хозяин скорее всего вышвырнет нас обратно на улицу.
— Ага, как же! Этот маленький надутый трактирщик не сумел вышвырнуть на улицу Накера, а тот был и вовсе без сознания.
— Ну, если не хочешь помолчать ради него, то успокойся ради меня, — раздраженно буркнул Эхомба. — Да и сам отдохни. Скоро уже начнет светать, а мне хотелось бы провести как можно меньше ночей в этой стране, нормальной и цивилизованной днем, а по ночам страшной и чудовищной.
Тихонько ворча, Симна освободился от мешка, меча и одежды и скользнул под одеяло в просторную постель. Она была еще теплой после поспешного отбытия предыдущего постояльца. Это не беспокоило Симну ибн Синда — ему доводилось спать на матрасах, по которым толпами шныряли одолеваемые бессонницей крысы.
Он заснул злой, и ему приснилось, будто он упал в бездонный колодец, наполненный бесконечными россыпями самоцветов и драгоценных металлов. Это был бы приятный сон, если бы не одна досадная подробность.
Эхомба тоже присутствовал во сне; наклонившись над краем колодца, он смотрел, как северянин хватает и подбрасывает камни и монеты, словно разноцветные леденцы. Пастух не насмехался над Симной и не корил его за то, что он от всей души радуется исполнению своих сокровенных желаний. Невозмутимый пастух лишь сочувственно улыбался.
Во сне Симна ибн Синд метался и бормотал, неизвестно от чего приходя в ярость.
Завтрак прислуга принесла в комнату. Сидя голым в огромной постели, Симна наградил призывной улыбкой хорошенькую горничную, которая принесла им еду. Почему-то она не обратила на него ни малейшего внимания. Но невнимание девушки не обидело Симну. Он никогда не обижался на подобные вещи.
— Неплохо, — сообщил Симна своим спутникам, поедая свежие булочки с маслом и джемом, яйцо эпиорниса, бекон и фрукты. По своему обыкновению, он совершенно забыл вчерашний короткий, но горячий спор с Эхомбой.
В углу Алита привередливо жевал большую сырую бычью ногу, которую хозяин ухитрился стянуть с кухни. Эхомба ел, сидя на полу и прислонившись спиной к кушетке. Время от времени он бросал взгляды в направлении задней спальни. Служанка отнесла туда завтрак, однако было неясно, проснулся ли уже достопочтенный постоялец и изволил ли откушать. Эхомба решил, что наведается к спасенному человеку, как только покончит с едой.
— Ты прав, Симна. Очень вкусно. — Пастух отставил в сторону почти пустой стакан молока. — Ты должен благодарить Накера. Это он за все заплатил.
— Благодарить его? — усмехнулся сидящий на кровати северянин. — Мы спасли его ничтожную жизнь, рискуя собственной шкурой. Это он должен нас благодарить! Только, разумеется, для разжиженных мозгов этого подлеца связать пару слов — непосильный труд.
— Совсем напротив, я не только способен связать вместе два слова, но и могу вязать их в самые разнообразные семантические узлы, буде возникнет подобная нужда.
Эхомба и Симна одновременно повернули головы к двери задней спальни. Лишь равнодушный Алита не оторвался от своей еды. То, что друзья увидели, чуть не лишило их дара речи.
В проеме двери стоял Накер Сведущий, однако это был не тот Накер, которого они знали. Как ему удалось помыться при помощи всего-навсего кувшина и умывальника в крохотной внутренней ванной, оставалось непонятным, и тем не менее он был чисто вымыт. Наряду со своим телом, Накеру каким-то образом удалось отчистить и одежду. То ли бритвой, то ли ножом он удалил с лица безобразную щетину. Возможно, это был тот же самый инструмент, который он применил, чтобы избавиться от зеленоватого нароста неопределенного происхождения на зубах, которые теперь, когда он улыбался своим спасителям, сверкали белизной.
— Я все помню. — Шагнув в комнату, человечек слегка покачнулся и оперся рукой о дверной косяк. Он указал пальцем: — Ты… ты — Этиоль Эхомба. Я слышал, как он, — Накер показал на ошеломленного северянина, — называл тебя по имени. А ты — Слумва… нет, Симна. Симна ибн Синд.
Отложив в сторону остатки завтрака, северянин выполз из постели и начал медленно одеваться, не сводя глаз с маленького человечка. Кот на мгновение поднял глаза и снова сосредоточился на кости, которую грыз, чтобы добраться до мозга. Подвыпившие или трезвые, люди для Алиты были более или менее одинаковы.
Натянув рубашку, Симна одобрительно кивнул человеку, стоявшему без посторонней помощи на пороге:
— Никогда бы такому не поверил. Отдаю тебе должное, маленький братец: ты взял, да и вытащил себя из грязи. Немногие сумели бы сделать это за одну ночь. Особенно люди, зашедшие так далеко, как ты.
— Теперь я все отчетливо вспоминаю. — Осторожно, но все более уверенно ступая, Накер подошел к Эхомбе и с чувством пожал пастуху руку. — Не знаю, как тебя и благодарить. Когда падешь так низко, как это случилось со мной, то становишься полубезумным и слепым и даже не знаешь, как выбраться назад. Тогда необходима помощь. Вы двое сделали мне этот подарок.
— Да благословит тебя Генден. — Закончив одеваться, Симна сел на край кровати и продолжил трапезу. — Беру свои слова, которые говорил о тебе вчера вечером, назад. Впрочем, ты, вероятно, их и не помнишь.
— Отнюдь, я все прекрасно помню. У меня исключительно хорошая память… когда она действует.
— Значит, ты ничего не имеешь против того, что мы вытащили у тебя из кармана деньги, чтобы заплатить за комнату и еду? — Симна, не испытывавший никакого раскаяния, сунул в рот последний кусок.
— Разумеется, нет. Я бы только растранжирил деньги на алкогольную отраву. Гораздо лучше истратить их на питание и кров. Я обязан вам большим, гораздо большим, нежели ночлег.
С трудом выговаривая слова полным ртом, Симна, рассыпая крошки, кивнул в сторону собеседника:
— Ага, вот это точно!
— И я бы хотел как-нибудь отплатить вам. — Накер застенчиво улыбнулся. — К несчастью, все мои деньги лежали в том кармане. Как вы понимаете, в последнее время у меня возникли некоторые трудности с получением оплачиваемой работы.
— Откуда же тогда у тебя взялись те деньги? — спросил его Эхомба.
Накер потупил глаза.
— За выпивку или за несколько монет, на которые можно ее купить, я готов на все. Пожалуйста, не заставляйте меня вспоминать подробности. Мое положение достаточно унизительно. Вас не должно касаться, до какой степени позора я докатился, чтобы достигнуть того состояния крайней гнусности. — Он поднял взгляд, и в его голосе зазвучала решимость. — Я отплачу за вашу доброту показав, как самым коротким и безопасным путем выбраться из Фана. Но я не знаю, куда вы отсюда направляетесь.
— Северо-северо-запад, — просто ответил пастух. Маленький человек, всем своим свежевыбритым лицом выбывая рвение, энергично закивал.
— Сначала вам надо пройти через Бондрессей. Я хорошо знаю эту страну и смогу значительно ускорить ваш переход. Я даже бывал у подножия горы Сказе, что в Хругарском хребте, и могу довести вас по крайней мере дотуда. — Он тревожно переводил взгляд с Эхомбы на Симну. — Что скажете?
Симна пожал плечами и показал пальцем на пастуха:
— Это затея волшебника. А я тут просто за компанию, вроде незапланированного багажа.
Накер широко раскрыл глаза и, повернувшись, уставился на Эхомбу:
— Ты действительно волшебник?
— Нет, — коротко ответил пастух. Он с неудовольствием посмотрел на Симну, но северянин все свое внимание обратил на остатки завтрака. — Я развожу крупный скот и овец. — Неожиданная мысль заставила его нахмуриться. — Впрочем, ты уже знаешь, кто я такой. Ведь ты знаешь все.
Маленький человек выглядел крайне озадаченным.
— Я? Знаю все? О чем ты говоришь? Я знаю только о себе, о тех местах, где побывал, да кое-какие куски и отрывки из нормальной жизни. Откуда мне знать, волшебник ты или нет:
Симна тихо кивал:
— Именно это я и говорил все время.
Эхомба прищурился и пристально посмотрел на собеседника. Если Накер, по причинам, известным только ему одному, разыгрывал спектакль под маской притворного неведения, то делал он это профессионально. На взгляд пастуха он ответил выражением полной искренности и невинности.
— В чем, — раздельно спросил Эхомба, — смысл жизни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49