Очутившись в своей стихии, Симна вовсю приукрашивал правду о странствиях в дальних краях импровизированными выдумками. Всякий раз, когда северянин вываливал увлеченным слушателям особо вопиющие враки, Эхомба бросал на него осуждающие взгляды. Его словоохотливый товарищ их старательно избегал. Алита тем временем, уютно свернувшись в углу, продолжал дремать.
Благодарные и внимательные слушатели усердно потчевали путешественников освежающими напитками, и так за разговорами пролетел не только остаток дня, но и изрядная часть начинающегося вечера. Но в конце концов даже красочные рассказы Симны ибн Синда стали тускнеть, по мере того как их ранее пылкие поклонники врозь и парами начали расходиться и покидать магазин, прихватив сделанные днем покупки.
Когда же на улице наступила кромешная тьма, их аудитория сократилась до двоих: парочки здоровенных бородатых поденщиков примерно того же возраста, что и сами путешественники. Их уход, однако, был столь же неожиданным, сколь и стремительным.
Взглянув на почерневшую улицу, которая виднелась сквозь отдаленную главную дверь, тот из двоих, что был чуть ниже, внезапно встал. Он выпучил глаза и вцепился в плечо все еще сидевшего товарища:
— Надун! Посмотри наружу!
У второго парня отвалилась челюсть. Он повернулся к человеку, работавшему за маленькой стойкой. Этот достойный господин, ставя на полку последний протертый стакан, серьезно проговорил:
— Совершенно верно. Вы, ребятки, лучше поторапливайтесь, а не то придется возвращаться домой… после.
— Почему ж ты не предупредил нас? — Голос первого мужчины был напряженным и обвиняющим. На сей раз бармен оторвался от работы.
— Вы взрослые люди. Я торговец, а не нянька.
Если бы не ужас на их лицах, то было бы смешно смотреть, как эти двое с невероятной поспешностью натягивают свои прекрасные вечерние пиджаки и выскакивают из универмага. Тот, что поменьше, кинул хозяину пригоршню монет, не удосуживаясь ни пересчитать их, ни получить сдачу.
Причмокнув губами, Симна поставил на стол перед собой бокал и небрежно осведомился у бармена, нагнувшегося, чтобы собрать раскатившиеся по полу монеты:
— Что все это значит?
Дородный торговец щеголял роскошными черными усами, завивавшимися вверх на кончиках. Они разительно контрастировали с его сверкающей лысиной, на которой растительности было не больше, чем на керамической чаше. Видимо, в порядке компенсации у него были ужасающе густые брови.
— А вы не знаете? — Выпрямившись, он отправил урожай своей монетной жатвы в объемистый передний карман грубого хлопчатого фартука. — Правда, что ли, не знаете?
— Судя по всему, нет. — Эхомба водил пальцем по краю стакана. — Не могли бы вы несколько просветить наше неведение?
Недоверчиво покачав головой, хозяин вышел из-за стойки и приблизился к их столику. Выражение его лица было строгим и осуждающим. Насколько Эхомба мог судить, во всем заведении оставались только они да бармен. Все другие посетители и служащие давным-давно разошлись.
Толстым пальцем негостеприимный хозяин указал на деревянные часы, стоявшие на высокой деревянной полочке:
— Понимаете, что сие означает?
Эхомба, незнакомый с механическими часами, хранил молчание. Однако Симна бесцеремонно кивнул:
— Сие означает, что до полуночи осталось двадцать минут.
— И что?
Торговец посмотрел мимо них, в сторону парадной двери, и его тон стал немного мягче.
— Полночь — колдовской час.
— Это смотря где. — Откинувшись на спинку стула, северянин положил ноги на стол и скрестил их. — В Ввуалте, столице Дрелестана, в полночь поднимают общий тост. В Пулемате это час отхода ко сну.
— Большую часть вечера те двое отдыхали и развлекались нашей компании, — заметил Эхомба. — А когда они посмотрели на время, их охватил ужас. — Пастух повернулся на стуле, чтобы поглядеть наружу. На тихой, окутанной ночью улице никого не было. — Что происходит в колдовской час? Внезапно появляются колдуны?
— Все не так просто, дружок. — Немного раздраженный хозяин многозначительно посмотрел на обутые в сандалии ноги Симны, покоящиеся на столе. Северянин ответил дружелюбной улыбкой и оставил ноги там, где они находились. — Если бы речь шла только о каком-нибудь случайном колдуне, то это никого бы не беспокоило и не было бы нужды в Уставе.
— Что за Устав? — Неприятный холодок, который ощутил Эхомба, подсказал ему, что им придется спешно покинуть свое уютное пристанище. Он удостоверился, что котомка и оружие лежат рядом.
Опершись спиной на стойку и сложив руки на нижней части груди поверх выпирающего животика, бармен поглядел на друзей с сожалением.
— Вы раньше не бывали в Фане, так ведь, и не слышали о нем во время своих путешествий?
Пастух покачал головой:
— Мы впервые в этой части света.
В углу похрапывал Алита, безразличный к человеческой болтовне.
Хозяин глубоко вздохнул.
— Когда-то, в незапамятные времена, провинция Фан называлась Страной Призраков. Хотя она была, как и сейчас, окружена плодородными странами, населенными счастливыми людьми, сам Фан оставался безлюден, и лишь отчаянные странники проплывали через него по реке Шорнорай, что течет по северным районам. Но даже им грозило нападение.
— Нападение? — Глаза Симны заблестели, очевидно вследствие употребления трех бесплатных бокалов, преподнесенных разбежавшимися слушателями. — Со стороны кого?
Сведя вместе косматые брови, бармен сурово взглянул на него.
— Не кого, дружок, а чего. Хорошо известно, что Фан издавна служил обиталищем для всякого отребья и сброда Потусторонних Миров, той тошнотворной рвани, которая слишком порочна и испорченна, чтобы найти прибежище в тех областях, где обычно обитают подобные твари. — Он посмотрел на свои руки и фартук. — Всем духам и существам нужно какое-то место для обитания, даже самым отвратительным и гнусным. Фан и был таким местом. Они собирались здесь, истязали и мучили всякого, кто отваживался исследовать и обживать эти плодородные равнины и благодатные долины рек.
— Видимо, что-то произошло, и все изменилось, — заметил Эхомба.
Симна теперь слушал внимательнее, не только заинтересовавшись рассказом хозяина, но и чувствуя, что все это имеет какое-то отношение к поспешному уходу двух последних слушателей.
Бармен кивнул:
— Под предводительством Ио Крестелмара Непреложного, древнего и великого предка нынешнего герцога Тирахнара Просвещенного и основателя династии Фан, великое собрание авантюристов и переселенцев постановило испытать на прочность нечестивых захватчиков этой страны. Произошла величайшей важности битва. Многие погибли, но их место заняли движимые надеждой скитальцы из других земель. Нечестивцы и богохульники несли гораздо меньшие потери, поскольку мертвых трудно убить, однако они так и не сумели изгнать Ио и его последователей из Фана. Каждый раз, когда они уничтожали несколько убогих, недавно появившихся лачуг или повозок с будущими поселенцами, поблизости вырастал новый лагерь скваттеров.
Эхомба обвел рукой превосходный, наполненный товарами торговый зал:
— Тем не менее мы здесь сидим, причем весьма удобно, а проходя через вашу землю, мы не заметили никаких признаков бедствия, о котором вы рассказываете.
— Как я уже говорил, все это происходило очень давно. — Хозяин снова ушел за стойку. — Ни одна сторона не сумела полностью победить другую. В распоряжении выродков были все темные искусства, но они не могли сеять разорение и опустошение сразу повсюду. Последователи Ио были настойчивы и многочисленны. В конце концов, по взаимному соглашению, было достигнуто примирение. — Он покачал головой, удивляясь безрассудству такой затеи. — Ио Крестелмар был великим человеком. Только вообразите себе: сесть за стол переговоров с гоблинами, призраками и демонами, настолько мерзкими, что их не принимают даже в Аду.
Эхомба задумался:
— И в результате появился Устав, о котором вы упоминали?
— Да. Нелюди испробовали все, чтобы провести Ио, но его неспроста прозвали Непреложным, а Фан и соседние страны называются Мыслящими Королевствами. Условия Уложения были выработаны незыблемые, как камень, лежащий под самим Фаном, к которому оно и привинчено. Нечестивцы не в силах ни нарушить условий, ни изменить их.
— Эти условия?.. — Вопрос Симны повис в воздухе. Особых пояснений не требовалось.
— День был отдан последователям Ио — для жизни и любви, для обработки земли и заселения Фана. Демонам и всему их отродью была отдана самая глухая часть ночи, чтобы они могли свободно бродить, где пожелают, с полуночи до рассвета, не опасаясь нападений, обид или экзорцизма со стороны людей.
Симна мрачно рассмеялся, поглядев на недобрую темноту улицы, которая была видна через все еще не запертую дверь:
— Похоже, спится вам тут неспокойно.
— Ничего подобного. — Бармен тонко улыбнулся. — Нечестивцы соблюдают договор. Обратите внимание, когда будете путешествовать по Фану: у входа в каждое здание есть полоска из чистой меди шириной с палец. Ее ночные призраки пересекать не могут. Таково условие Уложения. За этой медной линией человек находится в безопасности, не только телесно, но и в своих снах. Однако стоит лишь ступить за эту линию между полуночью и рассветом, и тогда… — Его передернуло, словно порыв ледяного ветра окутал тело и проник в самую душу.
Симна больше не улыбался; он размышлял над словами хозяина.
— Что ж, это по-честному.
— Именно так, — согласился хозяин. — А теперь вы должны идти.
— Что?! — Северянин даже не снял, а рванул ноги со стола. — После того, что вы нам рассказали, вы собираетесь вышвырнуть нас ночью на улицу?
— Собираюсь, — твердо ответил хозяин. — Я не окажу вам большего гостеприимства, нежели той паре, что ушла несколько минут назад. Теперь вы знаете причину их торопливости. Здесь магазин, а не постоялый двор. — Он многозначительно посмотрел на часы, мягкое деревянное тиканье которых зазвучало гораздо громче. — У вас еще есть время. За углом, всего в квартале отсюда, стоит пансион — заведение скромное, однако чистое и недорогое. Его хозяева — мои добрые друзья; они привыкли предоставлять кров загулявшим клиентам, которым уже поздно добираться до дому. Если побежите что есть мочи, то через несколько секунд будете там. Улица пока совершенно пуста.
— Ради Гоболлобы, давай быстрее выбираться отсюда! — Северянин мгновенно накинул на плечи лямки мешка, не забыв схватить меч и допить из бокала последние капли.
Эхомба быстро, но без суеты встал, чтобы разбудить Алиту. Большой кот просыпался медленно. Пока Эхомба, опустившись возле него на колени, что-то тихо говорил, Симна около столика приплясывал от нетерпения, поглядывая то на своих спутников, то на улицу, окутанную тьмой.
— Во имя Гаджеона, поторапливайтесь! Да плюнь ты ему в ухо, наконец! Врежь как следует. Подними его! — Северянин, не желая пинать самого кота, довольствовался тем, что топал по полу.
Алита встал на четыре неверные лапы, потянулся и вяло зевнул, а Симна мог только смотреть на него и в бессилии скрежетать зубами.
— Если ваше волосатое величество соблаговолит присоединиться к нашему отбытию, — наконец рявкнул он, — то нам надлежит убираться отсюда к чертовой матери.
Кот еще раз зевнул и поплелся к выходу.
— Эхомба все уже объяснил.
— Тогда почему бы тебе не двигаться быстрее? — Зная, что это может только привести к ссоре и потере времени, Северянин удержался и не шлепнул кота мечом по заду.
Ему ответил Эхомба:
— Улица, судя по всему, пуста, к тому же полночь еще не наступила, однако умный человек сначала осмотрится, прежде чем ринется в темноту.
— Вы напрасно волнуетесь. — Хозяин шел позади них держа в руках тяжелое латунное кольцо с ключами. — Мертвецы очень пунктуальны.
Подойдя к двери, Эхомба выглянул наружу. У него под ногами поблескивала медная полоска. Вставленная в толстый порог и привинченная, она сверкала от постоянной полировки. Пастух перешагнул через нее.
Ничего не случилось. Ночь была безветренной и прохладной, неся облегчение после жаркого дня. В обоих направлениях на безмолвную улицу глядели лавочки, защищенные аккуратными ставнями. Растения на окнах от холода закрыли бутоны до следующего появления солнца. Кто-то подмел и помыл не только тротуары, но и дорогу. Повсюду были порядок, чистота и пустота.
Вслед за пастухом через порог перешагнули Симна и Алита. Чтобы доказать правоту своих слов, хозяин тоже вышел за ними на небольшое крыльцо под навесом перед магазином. Он не выказывал страха, и Симна позволил себе немного расслабиться, как и советовал бармен.
— Пройдете пять витрин в ту сторону и окажетесь на углу. Поверните направо. Четвертая дверь слева — пансион. Стучите погромче, а то вас могут не услышать. И спокойной ночи.
Шагнув назад, он захлопнул за путешественниками дверь. Сквозь стекло Эхомба увидел, как хозяин поворачивает в замке большой латунный ключ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Благодарные и внимательные слушатели усердно потчевали путешественников освежающими напитками, и так за разговорами пролетел не только остаток дня, но и изрядная часть начинающегося вечера. Но в конце концов даже красочные рассказы Симны ибн Синда стали тускнеть, по мере того как их ранее пылкие поклонники врозь и парами начали расходиться и покидать магазин, прихватив сделанные днем покупки.
Когда же на улице наступила кромешная тьма, их аудитория сократилась до двоих: парочки здоровенных бородатых поденщиков примерно того же возраста, что и сами путешественники. Их уход, однако, был столь же неожиданным, сколь и стремительным.
Взглянув на почерневшую улицу, которая виднелась сквозь отдаленную главную дверь, тот из двоих, что был чуть ниже, внезапно встал. Он выпучил глаза и вцепился в плечо все еще сидевшего товарища:
— Надун! Посмотри наружу!
У второго парня отвалилась челюсть. Он повернулся к человеку, работавшему за маленькой стойкой. Этот достойный господин, ставя на полку последний протертый стакан, серьезно проговорил:
— Совершенно верно. Вы, ребятки, лучше поторапливайтесь, а не то придется возвращаться домой… после.
— Почему ж ты не предупредил нас? — Голос первого мужчины был напряженным и обвиняющим. На сей раз бармен оторвался от работы.
— Вы взрослые люди. Я торговец, а не нянька.
Если бы не ужас на их лицах, то было бы смешно смотреть, как эти двое с невероятной поспешностью натягивают свои прекрасные вечерние пиджаки и выскакивают из универмага. Тот, что поменьше, кинул хозяину пригоршню монет, не удосуживаясь ни пересчитать их, ни получить сдачу.
Причмокнув губами, Симна поставил на стол перед собой бокал и небрежно осведомился у бармена, нагнувшегося, чтобы собрать раскатившиеся по полу монеты:
— Что все это значит?
Дородный торговец щеголял роскошными черными усами, завивавшимися вверх на кончиках. Они разительно контрастировали с его сверкающей лысиной, на которой растительности было не больше, чем на керамической чаше. Видимо, в порядке компенсации у него были ужасающе густые брови.
— А вы не знаете? — Выпрямившись, он отправил урожай своей монетной жатвы в объемистый передний карман грубого хлопчатого фартука. — Правда, что ли, не знаете?
— Судя по всему, нет. — Эхомба водил пальцем по краю стакана. — Не могли бы вы несколько просветить наше неведение?
Недоверчиво покачав головой, хозяин вышел из-за стойки и приблизился к их столику. Выражение его лица было строгим и осуждающим. Насколько Эхомба мог судить, во всем заведении оставались только они да бармен. Все другие посетители и служащие давным-давно разошлись.
Толстым пальцем негостеприимный хозяин указал на деревянные часы, стоявшие на высокой деревянной полочке:
— Понимаете, что сие означает?
Эхомба, незнакомый с механическими часами, хранил молчание. Однако Симна бесцеремонно кивнул:
— Сие означает, что до полуночи осталось двадцать минут.
— И что?
Торговец посмотрел мимо них, в сторону парадной двери, и его тон стал немного мягче.
— Полночь — колдовской час.
— Это смотря где. — Откинувшись на спинку стула, северянин положил ноги на стол и скрестил их. — В Ввуалте, столице Дрелестана, в полночь поднимают общий тост. В Пулемате это час отхода ко сну.
— Большую часть вечера те двое отдыхали и развлекались нашей компании, — заметил Эхомба. — А когда они посмотрели на время, их охватил ужас. — Пастух повернулся на стуле, чтобы поглядеть наружу. На тихой, окутанной ночью улице никого не было. — Что происходит в колдовской час? Внезапно появляются колдуны?
— Все не так просто, дружок. — Немного раздраженный хозяин многозначительно посмотрел на обутые в сандалии ноги Симны, покоящиеся на столе. Северянин ответил дружелюбной улыбкой и оставил ноги там, где они находились. — Если бы речь шла только о каком-нибудь случайном колдуне, то это никого бы не беспокоило и не было бы нужды в Уставе.
— Что за Устав? — Неприятный холодок, который ощутил Эхомба, подсказал ему, что им придется спешно покинуть свое уютное пристанище. Он удостоверился, что котомка и оружие лежат рядом.
Опершись спиной на стойку и сложив руки на нижней части груди поверх выпирающего животика, бармен поглядел на друзей с сожалением.
— Вы раньше не бывали в Фане, так ведь, и не слышали о нем во время своих путешествий?
Пастух покачал головой:
— Мы впервые в этой части света.
В углу похрапывал Алита, безразличный к человеческой болтовне.
Хозяин глубоко вздохнул.
— Когда-то, в незапамятные времена, провинция Фан называлась Страной Призраков. Хотя она была, как и сейчас, окружена плодородными странами, населенными счастливыми людьми, сам Фан оставался безлюден, и лишь отчаянные странники проплывали через него по реке Шорнорай, что течет по северным районам. Но даже им грозило нападение.
— Нападение? — Глаза Симны заблестели, очевидно вследствие употребления трех бесплатных бокалов, преподнесенных разбежавшимися слушателями. — Со стороны кого?
Сведя вместе косматые брови, бармен сурово взглянул на него.
— Не кого, дружок, а чего. Хорошо известно, что Фан издавна служил обиталищем для всякого отребья и сброда Потусторонних Миров, той тошнотворной рвани, которая слишком порочна и испорченна, чтобы найти прибежище в тех областях, где обычно обитают подобные твари. — Он посмотрел на свои руки и фартук. — Всем духам и существам нужно какое-то место для обитания, даже самым отвратительным и гнусным. Фан и был таким местом. Они собирались здесь, истязали и мучили всякого, кто отваживался исследовать и обживать эти плодородные равнины и благодатные долины рек.
— Видимо, что-то произошло, и все изменилось, — заметил Эхомба.
Симна теперь слушал внимательнее, не только заинтересовавшись рассказом хозяина, но и чувствуя, что все это имеет какое-то отношение к поспешному уходу двух последних слушателей.
Бармен кивнул:
— Под предводительством Ио Крестелмара Непреложного, древнего и великого предка нынешнего герцога Тирахнара Просвещенного и основателя династии Фан, великое собрание авантюристов и переселенцев постановило испытать на прочность нечестивых захватчиков этой страны. Произошла величайшей важности битва. Многие погибли, но их место заняли движимые надеждой скитальцы из других земель. Нечестивцы и богохульники несли гораздо меньшие потери, поскольку мертвых трудно убить, однако они так и не сумели изгнать Ио и его последователей из Фана. Каждый раз, когда они уничтожали несколько убогих, недавно появившихся лачуг или повозок с будущими поселенцами, поблизости вырастал новый лагерь скваттеров.
Эхомба обвел рукой превосходный, наполненный товарами торговый зал:
— Тем не менее мы здесь сидим, причем весьма удобно, а проходя через вашу землю, мы не заметили никаких признаков бедствия, о котором вы рассказываете.
— Как я уже говорил, все это происходило очень давно. — Хозяин снова ушел за стойку. — Ни одна сторона не сумела полностью победить другую. В распоряжении выродков были все темные искусства, но они не могли сеять разорение и опустошение сразу повсюду. Последователи Ио были настойчивы и многочисленны. В конце концов, по взаимному соглашению, было достигнуто примирение. — Он покачал головой, удивляясь безрассудству такой затеи. — Ио Крестелмар был великим человеком. Только вообразите себе: сесть за стол переговоров с гоблинами, призраками и демонами, настолько мерзкими, что их не принимают даже в Аду.
Эхомба задумался:
— И в результате появился Устав, о котором вы упоминали?
— Да. Нелюди испробовали все, чтобы провести Ио, но его неспроста прозвали Непреложным, а Фан и соседние страны называются Мыслящими Королевствами. Условия Уложения были выработаны незыблемые, как камень, лежащий под самим Фаном, к которому оно и привинчено. Нечестивцы не в силах ни нарушить условий, ни изменить их.
— Эти условия?.. — Вопрос Симны повис в воздухе. Особых пояснений не требовалось.
— День был отдан последователям Ио — для жизни и любви, для обработки земли и заселения Фана. Демонам и всему их отродью была отдана самая глухая часть ночи, чтобы они могли свободно бродить, где пожелают, с полуночи до рассвета, не опасаясь нападений, обид или экзорцизма со стороны людей.
Симна мрачно рассмеялся, поглядев на недобрую темноту улицы, которая была видна через все еще не запертую дверь:
— Похоже, спится вам тут неспокойно.
— Ничего подобного. — Бармен тонко улыбнулся. — Нечестивцы соблюдают договор. Обратите внимание, когда будете путешествовать по Фану: у входа в каждое здание есть полоска из чистой меди шириной с палец. Ее ночные призраки пересекать не могут. Таково условие Уложения. За этой медной линией человек находится в безопасности, не только телесно, но и в своих снах. Однако стоит лишь ступить за эту линию между полуночью и рассветом, и тогда… — Его передернуло, словно порыв ледяного ветра окутал тело и проник в самую душу.
Симна больше не улыбался; он размышлял над словами хозяина.
— Что ж, это по-честному.
— Именно так, — согласился хозяин. — А теперь вы должны идти.
— Что?! — Северянин даже не снял, а рванул ноги со стола. — После того, что вы нам рассказали, вы собираетесь вышвырнуть нас ночью на улицу?
— Собираюсь, — твердо ответил хозяин. — Я не окажу вам большего гостеприимства, нежели той паре, что ушла несколько минут назад. Теперь вы знаете причину их торопливости. Здесь магазин, а не постоялый двор. — Он многозначительно посмотрел на часы, мягкое деревянное тиканье которых зазвучало гораздо громче. — У вас еще есть время. За углом, всего в квартале отсюда, стоит пансион — заведение скромное, однако чистое и недорогое. Его хозяева — мои добрые друзья; они привыкли предоставлять кров загулявшим клиентам, которым уже поздно добираться до дому. Если побежите что есть мочи, то через несколько секунд будете там. Улица пока совершенно пуста.
— Ради Гоболлобы, давай быстрее выбираться отсюда! — Северянин мгновенно накинул на плечи лямки мешка, не забыв схватить меч и допить из бокала последние капли.
Эхомба быстро, но без суеты встал, чтобы разбудить Алиту. Большой кот просыпался медленно. Пока Эхомба, опустившись возле него на колени, что-то тихо говорил, Симна около столика приплясывал от нетерпения, поглядывая то на своих спутников, то на улицу, окутанную тьмой.
— Во имя Гаджеона, поторапливайтесь! Да плюнь ты ему в ухо, наконец! Врежь как следует. Подними его! — Северянин, не желая пинать самого кота, довольствовался тем, что топал по полу.
Алита встал на четыре неверные лапы, потянулся и вяло зевнул, а Симна мог только смотреть на него и в бессилии скрежетать зубами.
— Если ваше волосатое величество соблаговолит присоединиться к нашему отбытию, — наконец рявкнул он, — то нам надлежит убираться отсюда к чертовой матери.
Кот еще раз зевнул и поплелся к выходу.
— Эхомба все уже объяснил.
— Тогда почему бы тебе не двигаться быстрее? — Зная, что это может только привести к ссоре и потере времени, Северянин удержался и не шлепнул кота мечом по заду.
Ему ответил Эхомба:
— Улица, судя по всему, пуста, к тому же полночь еще не наступила, однако умный человек сначала осмотрится, прежде чем ринется в темноту.
— Вы напрасно волнуетесь. — Хозяин шел позади них держа в руках тяжелое латунное кольцо с ключами. — Мертвецы очень пунктуальны.
Подойдя к двери, Эхомба выглянул наружу. У него под ногами поблескивала медная полоска. Вставленная в толстый порог и привинченная, она сверкала от постоянной полировки. Пастух перешагнул через нее.
Ничего не случилось. Ночь была безветренной и прохладной, неся облегчение после жаркого дня. В обоих направлениях на безмолвную улицу глядели лавочки, защищенные аккуратными ставнями. Растения на окнах от холода закрыли бутоны до следующего появления солнца. Кто-то подмел и помыл не только тротуары, но и дорогу. Повсюду были порядок, чистота и пустота.
Вслед за пастухом через порог перешагнули Симна и Алита. Чтобы доказать правоту своих слов, хозяин тоже вышел за ними на небольшое крыльцо под навесом перед магазином. Он не выказывал страха, и Симна позволил себе немного расслабиться, как и советовал бармен.
— Пройдете пять витрин в ту сторону и окажетесь на углу. Поверните направо. Четвертая дверь слева — пансион. Стучите погромче, а то вас могут не услышать. И спокойной ночи.
Шагнув назад, он захлопнул за путешественниками дверь. Сквозь стекло Эхомба увидел, как хозяин поворачивает в замке большой латунный ключ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49