— Привет! — отозвался мистер Полли и едва не полетел в воду.
— Какой ты неловкий! — сказала девочка, а мистер Полли, сделав очередной рывок, приблизился к ней.
— Как тебя зовут? — спросила девочка.
— Полли.
— Врешь!
— Почему?
— Потому что Полли — это я.
— Тогда меня зовут Альфред. Но Полли — тоже мое имя.
— Меня раньше звали Полли.
— Ладно. Я буду у вас перевозчиком.
— Вижу. Только надо получше грести.
— Сейчас уже хорошо. А ты бы видела меня днем!
— Могу себе представить. Я видела, как начинали другие.
— Другие?
Мистер Полли причалил и теперь ставил на место шест.
— Да. Те, которых дядя Джим выгнал отсюда.
— Выгнал?
— Он приходит и всех выгоняет. Тебя он тоже выгонит, не беспокойся.
Таинственная черная тень упала на ясную солнечную картину благоденствия и покоя.
— Зачем же выгонять? — спросил мистер Полли.
— Дядя Джим знает зачем.
Девочка засвистела, как мальчишка, и стала бросать камешки в кусты таволги, нависшие над рекой.
— Когда дядя Джим вернется, он распорет тебе брюхо, — проговорила немного погодя девочка. — И, может быть, позволит мне посмотреть.
Наступило молчание.
— А кто такой дядя Джим? — спросил упавшим голосом мистер Полли.
— Он не знает, кто такой дядя Джим! Он тебе еще покажет! Он такой отчаянный, дядя Джим. Он вернулся совсем недавно, а уже выгнал отсюда троих. Он не любит посторонних. Очень не любит. И он здорово ругается. Он и меня научит ругаться, только сперва я должна научиться свистеть как следует.
— Научит тебя ругаться? — воскликнул в ужасе мистер Полли.
— И плеваться сквозь зубы, — гордо заявила девочка. — Он сказал, что я самая занятная маленькая тварь, какую он когда-либо видел.
Мистеру Полли показалось, что ни с чем более страшным ему раньше не доводилось встречаться. Перед ним стояла девочка, хорошенькая и задорная, прыгая на своих маленьких крепких ножках, и глядела на него глазами, которым еще не скоро будет знакомо выражение страха или возмущения.
— Послушай, — сказал мистер Полли, — а сколько тебе лет?
— Девять, — ответила девочка.
Она отвернулась и задумалась. В ней заговорило чувство справедливости, и она прибавила еще одну фразу:
— Правда, дядя Джим некрасивый, совсем некрасивый, — сказала она. — Но он очень отчаянный и все знает. Бабушка его терпеть не может.

Мистер Полли нашел толстуху в большой, сложенной из кирпича кухне, где она разжигала огонь, чтобы вскипятить чай, и без обиняков приступил к делу.
— Послушайте, — сказал он. — Кто такой дядя Джим?
Толстуха побелела как полотно и на мгновение замерла. Одно полено выпало из охапки дров, которую она держала в руках. Она этого и не заметила.
— Вам рассказала моя внучка? — слабым голосом проговорила она.
— Кое-что, — ответил мистер Полли.
— Ну что ж, рано или поздно я все равно должна была вам об этом сказать. Джим — это… это бич. Бич здешних мест — вот кто он! Я надеялась, что вы не так скоро о нем услышите… Но похоже, он ушел насовсем.
— Она другого мнения.
— Он уже не появлялся здесь более двух недель, — сказала толстуха.
— Но кто он такой, этот Джим?
— Да, наверное, я должна вам рассказать, — проговорила хозяйка.
— Девочка сказала, что он всех выгоняет отсюда, — заметил мистер Полли после небольшой паузы.
— Это сын моей сестры. — Толстуха несколько секунд наблюдала за разгоравшимся огнем. — Да, наверное, я должна вам рассказать, — повторила она.
На глазах у нее показались слезы.
— Я стараюсь выкинуть его из головы, но все равно думаю о нем днем и ночью. Я хочу забыть о нем. Я всю жизнь жила мирно и тихо. И вот теперь я в отчаянии, ибо мне грозит гибель и разорение. Такая беда! Я не знаю, что делать. И это сын моей сестры! А я вдова, я совсем беспомощна перед ним.
Она положила дрова на решетку, достала носовой платок и, заливаясь слезами, стала быстро рассказывать:
— Я хочу только одного: пусть он оставит в покое ребенка. А он приходит сюда, разговаривает с ней. Стоит мне отвернуться — учит ее ругаться, набивает ей голову всякими гадостями!
— Это плохо, — заметил мистер Полли.
— Плохо? — воскликнула хозяйка. — Это ужасно! А что я могу сделать? Он был здесь уже три раза, сначала шесть дней, потом неделю, потом еще несколько дней. И я денно и нощно молю бога, чтобы он больше не приходил сюда. Молю! А что толку? Он все равно придет. Он берет у меня деньги, забирает мои вещи. Он выгоняет отсюда всех, кто мог бы защитить меня, кто мог бы работать, выгоняет перевозчиков. А с перевозом прямо скандал. Люди приходят, кричат, вопят, ругаются… Если я иду жаловаться, мне говорят, что я не справляюсь с перевозом и что у меня отберут лицензию. А тогда мне придется уезжать отсюда. И нечем будет жить. Он это знает и играет на этом. Ему-то все равно. Я бы отослала куда-нибудь внучку, да у нас больше никого нет. Чтобы откупиться от Джима, я даю ему деньги. Он уходит и возвращается снова, еще более страшный, рыщет здесь вокруг, творит зло. И рядом со мной нет ни души, кто мог бы помочь. Ни души! Я так надеюсь, что придет избавление. Я так надеюсь… Такой уж у меня характер.
Мистер Полли думал о том, что нет на свете ничего идеального, во всем есть свои изъяны и минусы.
— Он сильный, наверное? — спросил мистер Полли, пытаясь со всех сторон оценить обстановку.
Но хозяйка не слыхала его слов. Она занималась огнем и расписывала ужасы, какими грозит появление дяди Джима.
— В нем всегда было что-то дурное, — говорила хозяйка, — но, в общем, ничего плохого никто не ожидал, пока его не взяли, и не отправили в исправительный дом… Он жестоко обращался с курицами и цыплятами, это верно, а однажды ударил ножом своего приятеля, но в то же время я видела, как он любит кошку — невозможно было любить больше. Я уверена: он никогда не причинил ей зла. Что бы об этом ни говорили, я никогда не слушала… Его испортил исправительный дом. Он жил там среди ужасных лондонских мальчишек, злых и жестоких. Джим никогда не боялся боли — я могу это подтвердить, — ну, они и внушили ему, что он герой. Мальчишки смеялись над воспитателями, смеялись и дразнили их, выводили их из себя — я думаю, что воспитатели в этом доме были не из лучших; да и то сказать, кто же поверит, что воспитатели, священники и надзиратели в исправительных домах — ангелы небесные, прости меня господи. Так о чем же это я?
— За что его отправили в исправительный дом?
— Бездельничал, воровал. Украл деньги у одной старушки. Меня спросили об этом на суде. А что я могла сказать, кроме правды? Он взглянул тогда на меня, как змея, а не как обыкновенный мальчишка. Облокотился на перила и поглядел. «Ладно же, тетушка Фло», — сказал он и больше не прибавил ни слова. Сколько раз я вспоминала его взгляд и слова. И вот он здесь. «Они исправили меня, — сказал он мне, — превратили меня в дьявола, и я буду дьяволом для тебя. Так и знай!» Вот что он мне сказал, когда вернулся.
— Что вы ему дали в последний раз? — спросил мистер Полли.
— Три фунта золотом, — ответила толстуха. — «Три фунта не будут длиться вечно, — сказал он мне. — Но спешки нет. Я вернусь через неделю». Если бы не мой характер… Я всегда надеюсь на лучшее.
Она замолчала, не докончив.
Мистер Полли задумался.
— Он сильный? — спросил он. — Я ведь не Геркулес, если уж на то пошло. Ничего особенного в смысле мускулатуры.
— Вам лучше уйти, — сказала хозяйка, и в тоне ее прозвучала не столько горечь, сколько покорность. — Вам лучше уйти сейчас же, а я уж где-нибудь раздобуду для него денег, чтобы он оставил нас в покое. Вам ничего не остается, как уйти. Я не вправе ожидать от вас другого. Но ведь понятно, что женщине в моем положении приходится искать защиты у мужчины и надеяться, надеяться.
— Как давно он на свободе? — спросил мистер Полли, не открывая пока своих намерений.
— Седьмого будет три месяца, как он вошел вот через эту самую дверь. Я не видела его целых семь лет. Он стоял в дверях и наблюдал за мной. Потом взвыл, как собака, и давай гоготать над моим испугом. «Добрая старая тетушка Фло, — сказал он, — разве вы не рады видеть меня? Теперь, когда меня исправили?»
Толстуха подошла к крану и набрала в чайник воды.
— Я никогда его не любила, — говорила она, стоя у раковины. — И, увидев его здесь на кухне с черными сломанными зубами… Я, видно, не очень приветливо его встретила. Не нашла доброго слова, а только сказала: «Боже мой! Да это Джим!» «Он самый, — ответил Джим. — Весь перед вами — темная личность, отпетая голова. Вы все хотели, чтобы я исправился. Вот и получайте меня в исправленном виде. В абсолютно исправленном, с гарантией и свидетельством. Что же ты, тетушка, не приглашаешь меня в дом?» «Входи, пожалуйста, — ответила я. — Я рада тебя видеть». Он вошел и затворил за собой дверь. Сел на этот стул. «Я пришел, чтобы мучить тебя, — сказал он, — ты, старая чертовка!» И стал обзывать меня такими словами, какими, наверное, никого никогда не называли. Я заплакала. «А теперь я тебе покажу, что мне ничего не стоит-причинить тебе боль», — сказал он, встал со стула и вывернул мне руки.
Мистер Полли задохнулся от возмущения.
— Я бы вынесла от него все, — сказала толстуха, — только бы он оставил в покое ребенка.
Мистер Полли подошел к окну и увидел свою тезку на дальней дорожке сада. Она стояла, заложив руки назад, с растрепавшимися волосами и сосредоточенно рассматривала утят.
— Вас двоих нельзя так оставить, — сказал мистер Полли.
Толстуха глядела на его спину глазами, горящими надеждой.
— Конечно, я не могу вмешиваться в ваши дела, — заметил мистер Полли.
Толстуха снова занялась чайником.
— Мне бы хотелось взглянуть на него, прежде чем я уйду, — сказал мистер Полли, вслух выражая свои мысли, и прибавил: — Конечно, это не мое дело.
В баре послышались чьи-то шаги.
— Боже! — воскликнул мистер Полли. — Кто там?
— Это всего-навсего посетитель, — успокоила его толстуха.

Мистер Полли решил не давать опрометчивых обещаний, а сначала все хорошенько обдумать.
— Да, — сказал себе мистер Полли, — недурное место. — И добавил: — Для того, кто ищет неприятностей.
Но он остался в гостинице «Потуэлл», приступил к обязанностям, которые я перечислил выше, и занимался перевозом. Дядю Джима он увидел только через четыре дня. Так уж человек устроен: чтобы поверить во что-нибудь, он должен увидеть это собственными глазами. И мистер Полли стал было сомневаться, существует ли вообще на свете дядя Джим. Толстуха после первого порыва откровенности не заводила больше разговора на эту тему, а маленькая Полли, по-видимому, истощила запас своих впечатлений в первой беседе и теперь с наивным простодушием занималась изучением и покорением нового живого существа, которое ей послало небо. Первое неблагоприятное впечатление от неумелого обращения с шестом очень скоро сгладилось. Мистер Полли умел придумывать такие смешные имена утятам, сооружать кораблики из щепок и, как никто из взрослых, прятаться и убегать от воображаемого тигра в саду. И, наконец, она пришла к заключению, что можно в ее честь, в честь мисс Полли, называть этого человека мистером Полли, так как ему, видно, этого очень хотелось.
Дядя Джим появился в сумерки.
Его появление не сопровождалось кровавым насилием, как боялся мистер Полли. Дядя Джим возник бесшумно. Мистер Полли шел по ведущей в гостиницу дорожке позади церкви, возвращаясь с почты, где он отправлял письмо торговцам лимонного сока. Он шел по привычке не спеша и размышлял об отвлеченных предметах, как вдруг у него напряглись мускулы, он почувствовал, что рядом с ним, неслышно ступая, кто-то идет.
В сумерках мистер Полли разглядел очень широкое лицо со щербатым ртом, раздвинутым в ухмылке, сутулую фигуру и волочащиеся ноги.
— Одну минутку, — хриплым шепотом произнес незнакомец как бы в ответ на движение мистера Полли. — Одну минуточку, мистер. Это вы новый парень из гостиницы «Потуэлл»?
Мистер Полли решил отвечать уклончиво.
— Допустим, — сказал он осевшим голосом и ускорил шаг.
— Одну минутку, — повторил дядя Джим, хватая мистера Полли за руку. — Мы (проклятие) не на марафоне. И здесь (виртуозная брань) не гаревая дорожка. Я хочу сказать вам пару слов, мистер. Понятно?
Мистер Полли вырвал руку и остановился.
— В чем дело? — спросил он и поглядел противнику прямо в лицо.
— Я хочу (виртуозное ругательство) сказать вам пару слов. Понятно? Всего-навсего два слова, по-приятельски. Надо кое-что уточнить. Вот и все, что мне нужно. Коли вы новый парень из гостиницы «Потуэлл» (сверхвиртуозное ругательство), то незачем так задирать нос. Я вам не советую. Понятно?
Да, дядю Джима красавчиком назвать было нельзя. Низкого роста, ниже, чем мистер Полли, с длинными руками и большими костлявыми ладонями, он был одет в серую фланелевую рубаху, из которой вылезала тощая жилистая шея, поддерживавшая большую голову; в его сросшихся кустистых бровях, асимметричном лице и заостренном подбородке было что-то змеиное. В сумерках его огромный, почти беззубый рот казался черной пещерой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34