- Без всяких исключений. Отделите ребенка от матери - или, если можно
так выразиться, удалите мать от него, - и чувство принуждения начнет
уменьшаться и постепенно исчезнет. Одним для этого требуется больше
времени, другим меньше, но происходит именно так.
- Но я не понимаю... я имею в виду, как это получается?
- Понятия не имею. Но точно знаю: Феррелин нельзя ехать с ребенком.
Зато если она решится уехать и оставить его здесь, ничто не сможет ей
помешать. Ваша задача - помочь ей решиться.
Алан задумался.
- Нечто вроде ультиматума - она должна выбрать между ребенком и мной?
Нелегко, правда?
- Дорогой мой, ребенок уже поставил ультиматум. Если вы не поставите
свой, вам останется только капитулировать перед его требованием и тоже
переехать жить сюда.
- Это невозможно.
- Хорошо. Феррелин уже несколько недель избегает этой темы, но рано
или поздно решать придется. Вы должны помочь ей - во-первых, увидеть этот
барьер, и затем - преодолеть.
- Говорить с ней об этом будет не просто, - медленно произнес Алан.
- Конечно, непросто, но ведь ребенок не ваш, - сказал Зеллаби. -
Собственно, это и не ее ребенок, иначе я бы с вами так не разговаривал.
Феррелин и все остальные - просто жертвы, втянутые в историю против воли.
Этот ребенок не имеет абсолютно никакого отношения к вам обоим, кроме
того, что в силу каких-то необъяснимых причин она вынуждена кормить и
растить его. Он настолько не имеет к вам никакого отношения, что не
принадлежит ни к одной из известных рас. Это отмечает даже Уиллерс.
- Ну, - заметил Алан, - я понял, что он просто не может пока
определить расу ребенка.
- Это означает, что он опять лукавит. Он пытался - и не сумел. Однако
у наших предков, не веривших слепо, как Уиллерс, в научные статьи, было
название для подобного явления; они бы назвали такого ребенка
"подкидышем". Многое из того, что кажется странным нам, отнюдь не казалось
странным нашим предкам; они страдали лишь от религиозного догматизма,
которому догматизм научный может еще и дать фору.
Идея о "подкинутых детях" далеко не нова и столь широко
распространена, что наверняка есть причины, из-за которых она, возникнув
однажды, продолжает существовать. О, да, подобное никогда не происходило в
таких масштабах, как у нас, но в данном случае количество не влияет на
качество, а лишь подтверждает его. Все наши шестьдесят золотоглазых Детей
- незваные гости, подкидыши. Кукушата.
Алан, нахмурившись, сказал:
- Я со многим могу согласиться - все эти странности, принуждения;
удивительное сходство друг с другом; и тот факт, что Уиллерс не может
определить их расу... Но откуда они взялись? Чем больше я об этом думаю,
тем труднее мне ответить на эти "как?" и "почему?".
- Пока мы можем позволить себе этого не касаться, - сказал Зеллаби. -
Самое главное не то, как яйцо кукушки попало в гнездо, и не то, почему
именно это гнездо она выбрала; настоящая проблема возникнет после того,
как вылупится птенец, - что, собственно, он будет делать дальше? А
поведение птенца основывается прежде всего на инстинкте самосохранения,
инстинкте, который характеризуется главным образом крайней жестокостью.
Алан немного подумал и неуверенно спросил:
- Вы действительно видите здесь прямую аналогию?
- Я в этом совершенно уверен. Смотрите, друг мой. Одиннадцать женщин
вынуждены были вновь вернуться в Мидвич, причем отнюдь не по своей воле, и
любая попытка снова увести Детей дальше, чем на несколько миль от Мидвича,
оказывалась тщетной. А этим Детям всего лишь несколько недель от роду. Вы,
несомненно, слышали о миссис Вельт, и о Харримане тоже. Вам это ни о чем
не говорит?
Некоторое время оба молчали. Зеллаби сидел, откинувшись на спинку
кресла и заложив руки за голову, Алан невидящим взглядом смотрел вдаль.
- Ну хорошо, - сказал он. - Многие надеялись, что с возвращением
Детей все станет на свои места. Выясняется, что это не так. Что же,
по-вашему, должно произойти?
- Я могу лишь предполагать, да и то... но я определенно не думаю, что
что-то приятное, - ответил Зеллаби. - Кукушка выживает потому, что все ее
поведение жестко подчинено единственной цели - выжить... Вот почему я
надеюсь, что вам удастся увезти Феррелин подальше от Мидвича. Сделайте
все, что в ваших силах, чтобы заставить ее забыть этого ребенка, чтобы у
нее была нормальная жизнь. Конечно, это будет трудно, но все же не так,
как если бы ребенок был ее собственным.
Алан нахмурился и потер лоб.
- Да, трудная задача, - сказал он. - Несмотря на все, она испытывает
к нему материнские чувства - почти физическую привязанность и чувство
ответственности, знаете ли.
- Естественно. Так и должно быть. Именно поэтому бедная птичка
выбивается из сил, пытаясь выкормить жадного кукушонка. Это просто обман,
бессердечная эксплуатация природных инстинктов. Эти инстинкты необходимы
для продолжения рода, но в данном случае Феррелин просто не имеет права
поддаваться на шантаж со стороны своих лучших чувств.
- Если, - медленно сказал Алан, - если бы ребенок Антеи оказался
одним из них, что бы вы стали делать?
- Я бы стал делать то же, что советую сделать вам. Я бы увез ее
отсюда. Я бы также порвал все наши связи с Мидвичем, продав этот дом, хотя
мы оба очень любим его. Может быть, мне все-таки придется это сделать,
хотя Антея и не оказалась прямо втянутой в эту историю. Посмотрим, как
будут развиваться события. Поживем - увидим. Потенциальные возможности
Детей мне неизвестны, и я не хочу строить логических предположений.
Поэтому, чем скорее здесь не будет Феррелин, тем лучше я буду себя
чувствовать. Я не хотел бы говорить с ней на эту тему сам. Во-первых, вы
должны решить все между собой; во-вторых, я, со своими не вполне ясными
опасениями, рискую быть просто неправильно понятым. Вы же можете
предложить ей позитивную альтернативу. Если возникнут трудности и вам
потребуется поддержка, можете полностью рассчитывать на Антею и на меня.
Алан медленно кивнул.
- Надеюсь, не потребуется. Мы оба прекрасно понимаем, что дальше так
продолжаться не может. Сейчас вы подтолкнули нас к окончательному решению.
Они продолжали молча сидеть, размышляя каждый о своем. Алан с
некоторым облегчением осознал, что наконец-то его неясные подозрения и
туманные ощущения сложились в единую картину, и теперь от него требовались
только четкие и конкретные действия. Большое впечатление произвела на него
и сама беседа - до сего дня он не мог припомнить ни одного разговора с
тестем, когда Зеллаби, отвергая одну за другой соблазнительные темы для
размышлений, столь четко держался бы своей линии. Более того, рассуждения
его были интересны и разнообразны. Алан уже собирался продолжить разговор,
как вдруг увидел Антею, которая шла к ним через лужайку.
Антея села в кресло напротив мужа и попросила сигарету. Зеллаби
поднес ей спичку.
- Что-нибудь случилось? - спросил он.
- По-моему, да. Мне только что звонила Маргарет Хаксби. Она уехала.
Зеллаби поднял брови.
- Совсем уехала?
- Да. Она звонила из Лондона.
- О, - сказал Зеллаби и задумался.
Алан спросил Антею, кто такая Маргарет Хаксби.
- О, извините. Вы ее, конечно, не знаете. Это одна из девушек мистера
Кримма - вернее, она работала у него раньше. Насколько я знаю, одна из
самых лучших. Доктор Маргарет Хаксби, Лондон.
- Она тоже из... э... пострадавших? - спросил Алан.
- Да. И одна из самых обиженных, - сказала Антея. - Теперь она
приняла решение и уехала, оставив ребенка в Мидвиче.
- Но при чем здесь ты, дорогая? - спросил Зеллаби.
- Она просто решила, что я - самое подходящее лицо для официального
заявления. Она сказала, что мистеру Кримму она звонила, но его не
оказалось на месте. Она хотела решить вопрос относительно ребенка.
- Где он теперь?
- Там, где она квартировала. В коттедже старшей миссис Дорри.
- И она просто взяла и ушла?
- Вот именно. Миссис Дорри пока ничего не знает. Придется мне пойти и
сказать ей об этом.
- Могут возникнуть сложности, - сказал Зеллаби. - Представляю, какая
начнется паника среди других хозяек, которые взяли к себе этих девушек.
Они вышвырнут их на улицу, пока те не успели сбежать, оставив их с детьми
на руках. Может быть, нам удастся протянуть время, пока Кримм не вернется
и что-нибудь не придумает? В конце концов, обязан нести ответственность за
его девушек не Мидвич - во всяком случае, не в первую очередь. Кроме того,
она еще может передумать.
Антея покачала головой.
- Не похоже. Эта женщина поступила так не под влиянием минутного
порыва - она все хорошо продумала. Ее позиция проста: в Мидвич она не
просилась, сюда ее просто назначили. Если бы ее направили в район, с
желтой лихорадкой, то за последствия отвечали бы те, кто ее послал; здесь
же с ней произошла неприятность безо всякой вины с ее стороны, и теперь
пусть они сами с этим и разбираются.
- Но тогда все расходы сваливаются на Мидвич. Или она намерена
платить за содержание ребенка сама?
- Естественно, я спросила ее об этом. Она сказала, что и поселок, и
Ферма могут сколько угодно спорить о том, кто из них несет
ответственность; ее же это никак не касается. Она отказывается что-либо
платить, поскольку считает, что факт оплаты может быть признан косвенным
доказательством ее вины. Тем не менее миссис Дорри или какая-нибудь другая
добрая душа, которая согласится приютить ребенка, будет получать два фунта
в неделю. Деньги будут посылаться анонимно и нерегулярно.
- Ты права, дорогая. Она действовала обдуманно и постаралась все
предусмотреть. Что будет, если отказ от ребенка сойдет ей с рук? Кажется,
закон предусматривает какую-то ответственность? Ты не знаешь, как это
делается? Сотрудник социального обеспечения обращается в суд?
- Не знаю, но она подумала и об этом. Она готова отстаивать свои
интересы в суде и утверждает, что медицинская экспертиза докажет, что
ребенок не может быть ее; из этого будет сделан вывод, что она оказалась в
роли матери-носительницы без своего ведома и согласия, а значит, не может
и нести ответственности за ребенка. Если такой ход не удастся, она
возбудит дело против правительства, обвинив его в халатности, из-за
которой ее здоровье было подвергнуто опасности; или это может быть
обвинение в потворстве насилию или даже в сводничестве - она еще не
уверена.
- Еще бы, - сказал Зеллаби. - Должно быть, весьма интересно -
построить такое обвинение!
- По-моему, она сомневается, что до этого может дойти, - заметила
Антея.
- Полагаю, она совершенно права, - согласился Зеллаби. - Мы сделали
все возможное, пытаясь сохранить тайну, а подобное судебное
разбирательство станет манной небесной для журналистов со всего света.
Надо полагать, доктор Хаксби будет от этого в восторге. Бедный мистер
Кримм и бедный полковник Уэсткотт. Боюсь, они будут очень обеспокоены.
Интересно, хватит ли тогда их влияния?..
Он на мгновение задумался и продолжал:
- Дорогая, я только что говорил с Аланом о том, чтобы он забрал
отсюда Феррелин. Теперь это, похоже, становится еще более срочным. Как
только поступок Маргарет Хаксби получит огласку, ее примеру могут
последовать и другие, ты согласна?
- Для некоторых это послужит толчком, - согласилась Антея.
- И если предположить, что в скором времени это может принять
характер массового бегства из Мидвича, то не потребуются ли определенные
меры, чтобы остановить его?
- Но если, как ты говоришь, они не хотят огласки...
- Дело не в огласке, дорогая. Меня интересует, что произойдет, если
окажется, что Дети так же не желают оставаться в Мидвиче в одиночестве,
как они не желали, чтобы их отсюда увозили?
- Но не думаешь же ты...
- Я не знаю. Я просто пытаюсь поставить себя на место кукушонка. В
такой ситуации я сопротивлялся бы всему, что, по моему мнению, уменьшало
бы заботу о моем комфорте и благополучии. Чтобы это понять, не надо быть
кукушонком. Вы, конечно, понимаете, что я высказываю только предположение,
но мне бы очень хотелось, чтобы Феррелин не оказалась здесь в ловушке,
если произойдет что-либо подобное.
- В любом случае ей лучше уехать, - согласилась Антея. - Для начала -
хотя бы на две-три недели, пока мы не увидим, что здесь происходит, -
сказала она Алану.
- Очень хорошо, - сказал Алан. - С этого я и начну. Где она сейчас?
- Я оставила ее на веранде.
Зеллаби и Антея смотрели, как Алан пересекает лужайку и исчезает за
углом дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32