Собственно, он и подал дельную идею, которая оживила замок и заставила его обитателей улыбнуться впервые за целые сутки, показавшиеся им мрачным столетием.

* * *
Проведя в грустных размышлениях всю ночь, Зелг решил помириться с Узандафом. Возможно, в чем-то дедушка бывал не прав, но все же свинство – грубить беззащитному старичку, хлопать дверями, устраивать безобразные сцены. Где его выдержка? Где его воспитание?
Молодой герцог рисовал себе картины одна безотраднее другой. Вот седобородая мумия, завернувшись в свой халат и шаркая туфлями, уходит в ночь, в бездну, в никуда. У него даже слезы на глаза навернулись, когда он представил себе последний, прощальный взгляд, брошенный бедным дедушкой на замок, в котором он испытал столько горя и радости.
А вот дедушка, бессильно свесив сухонькие ручки, сидит в своем любимом кресле, в библиотеке. Занимается рассвет, но Узандаф его больше не увидит, потому что его старое сердце разорвалось, не вынеся упреков жестокого и несправедливого внука. Широко открытые глаза мумии устремлены на двери – до последней минуты он ждал, что его мальчик, его кровинушка, придет, чтобы утешить старика. Но тщетно.
Или – еще того хуже: нелепый, комичный, едва передвигающийся в доспехах, которые он носил еще при Пыхштехвальде, Узандаф Ламальва да Кассар ковыляет в битву, волоча за собой неподъемный меч. И какой-то рогатый демон, жутко оскалившись…
Тут Зелг чуть не разрыдался, выскочил из своих апартаментов и со всех ног помчался в библиотеку, моля небеса только об одном – чтобы дорогой дедушка оказался жив, здоров и на месте.
Обычно люди жалуются, что в небесной канцелярии все время что-то путают, работают спустя рукава, заказы выполняют с огромными задержками и аховыми погрешностями. Поэтому наш случай логично будет занести во все анналы как уникальный в своем роде. Небеса прислушались к просьбе молодого некроманта и исполнили ее с небывалой старательностью.
Правда, сперва он этого не понял.
Из-за дверей доносились невнятные горестные крики и стоны, и сердце Зелга рухнуло куда-то вниз, а в животе образовалась огромная холодная дыра. «Все! Опоздал!» – мелькнула жуткая мысль. Сейчас он переступит порог и увидит, как безутешные друзья оплакивают бездыханное тело…
В отчаянии герцог даже не сообразил, что бездыханным тело престарелого родственника стало еще в незапамятные времена, так что, строго говоря, плакать по этому поводу сегодня в голову никому не придет. Но разве способен рассуждать здраво тот, кто вот-вот услышит горестное известие?
Он осторожно приоткрыл двери.
Крики усилились.
– Как ты мог?! – вопил доктор Дотт с такой тоской, что некромант попятился. – В такой момент, когда ты был нужен мне больше всего?
– Полно, полно благородный друг, – послышался другой голос, в котором герцог узнал Уэрта да Таванеля. – Крепитесь, вы же мужчина. Я тоже полон скорби и отчаяния, но это еще не конец.
– Это не конец?! – взвыл доктор. – Хотел бы я знать, что вы тогда считаете концом?
– Бывают обстоятельства и пострашнее, – ответила душа. Но без особого убеждения.
– Все бесполезно, господа, – произнес рокочущий голос Бедерхема. – Я говорил, я предупреждал. Но все напрасно.
Зелг застыл у входа, как мраморное изваяние, холодный и покаянный, не имея сил сделать последний шаг, который отнимет у него любимого, ненаглядного, мудрого, героического, веселого, остроумного, доброго, бескорыстного…
– Гони монету, – рявкнул Узандаф, – и прекрати убиваться.
– Легко сказать.
– Дедушка?! – возопил молодой герцог, привалясь к дверному косяку.
– А, внучек! – обрадовалась мумия. – Заходи к нам. Мы тут, пока суть да дело, слегка развлеклись.
И он выразительно потряс тугим мешочком. Мешочек неохотно звякнул.
– Кому как повезло, – проворчал Дотт. – Кто развлекся, а кто и разорился. Думгар меня теперь просто сгрызет. Он вообще полагает, что духам деньги не требуются, и всякий раз норовит сэкономить на моем содержании. Говорит, что есть-пить-одеваться мне не нужно, а тратиться после смерти на увеселительные заведения – это уже извращение. Опять станет лекцию читать. – И внезапно уставил палец на мумию. – Думаю, ты все-таки заколдовал моего таракана.
– Недоказуемо, – вздохнул Бедерхем. – Я внимательно наблюдал за всеми участниками гонок. Я ведь тоже лицо заинтересованное.
– Дедушка! – потрясенно повторил Зелг. – Какие бега? Какие тараканы?!
– Зомби, – ответил Узандаф, выразительно потряхивая своей коробочкой. – Элитные. Гордость конюшни.
– Если ты не слышал – у нас намечается война, – сказал герцог, – может, тебя это тоже заинтересует?
Мы уже говорили, что в горькие минуты он становился язвительным. Жестоко? Да. Обидно? Возможно. Несправедливо? Нет, нет и еще раз нет. Разве можно столь безответственно относиться к тому, что мир вот-вот рухнет в пропасть? И кто? Ладно бы, зеленый юнец, но не древний же чародей – кладезь мудрости и живой (до некоторой степени) пример потомкам.
«Ни бурдульки себе примерчик!» – как сказал бы по этому поводу генерал Топотан.
Видимо, этот гневный внутренний монолог огненными рунами был начертан на лице молодого некроманта, потому что мумия с любопытством на него уставилась.
– А что ты так нервничаешь? – спросил доктор Дотт, выныривая из бездонных пучин скорби по поводу оглушительного своего проигрыша. – Война начнется только через десять дней. Можно сказать, на том же месте, в тот же час – в Липолесье.
– Где?
– Сейчас принесу карту, – пообещал призрак.
Он поднялся к потолку, еще раз вздохнул о проигранных деньгах и отправился к дальним стеллажам в компании милейшего духа – заведующего картографическим отделением.
– В Липолесье, – охотно пояснил Узандаф. – Мы всегда воюем с демонами в Липолесье. Свежий воздух, чудные пейзажи. Ландшафт – пальчики оближешь: и холмы, и река, и лес, и равнина. Горная гряда опять же неподалеку. Живописное ущелье. Есть еще премилое озеро – вода прозрачная, чистая; рыбы… – И он широко повел рукой, показывая, что количество живности в водоеме невозможно описать словами. – Тебе обязательно понравится, – убежденно сказала мумия. – Давно мечтаю построить там какой-нибудь скромный загородный домик – два ряда крепостных укреплений, не больше. Для отдыха и уединения. Но где тогда воевать, чтобы никого не побеспокоить? Через десять дней, если я ничего не перепутал, армия Князя Тьмы будет ждать нас по ту сторону реки.
– А если они обманут? – вскричал внук, делая странные движения руками.
– Ты танцуешь? – подозрительно спросила мумия. – Зачем? Не стоит. У тебя нет к этому способностей.
– Я хорошо танцую.
– Неправда. Тебя кто-то обманул. Вероятно, не желал травмировать, зная твою, впечатлительность. Вот дядя Гигапонт вчера показал мне, как танцуют ластатупси, и я должен откровенно сказать, что мне понравилось. Правда, ластатупсям не хватает плавности – на мой взгляд, иные движения выглядят диковато, – зато сколько энергии, задора, первобытной красоты. Чего только стоит тридцать седьмая позиция «Ласковые ласты». И перлиплютики производят впечатление, особенно на неподготовленного зрителя. А вот эти, с позволения сказать, взмахи…
Зелг понял, что разговор заходит в глухой тупик.
– Я заламываю руки, – сухо пояснил он.
– Почему?
– Я удивляюсь твоей доверчивости. А вдруг они нас обманут? И пока мы станем дожидаться армии врага в этом самом Люболесье…
– Липолесье, – строго поправил судья Бедерхем.
– Один демон. Так вот, пока мы будем, как доверчивые и наивные пухнапейчики, ждать их в условленном месте, орды демонов хлынут на столицу, сметая все на своем пути, истребляя невинных граждан Тиронги, пожирая тысячи душ.
– Не хлынут, – ухмыльнулся Бедерхем. – Даже в Аду все уже знают про «душеньку Кукамуну» и мать ее – Анафефу.
– Вам смешно?! – задохнулся от негодования некромант.
– Скорее, забавно. Я смотрю на вас, милорд, и вспоминаю себя лет пять или шесть тысяч тому назад. Я был так же молод, горяч, полон энтузиазма. Ввязывался во всякие истории, спорил со старшими. – Демон шумно вздохнул, выпустив из ноздрей дым и пламя. – Многих, с кем я спорил, теперь вообще нет ни на каком свете. А мне все кажется, что это было вчера.
– Юношеский максимализм, – тоном опытного психолога подхватила мумия. – Как же, как же, помню.
– А я целиком и полностью поддерживаю милорда Зелга, – отважно заявила душа Таванеля, до сих пор предпочитавшая не вмешиваться в разговор. – Если все действительно случится так, как он предсказывает, что нам останется делать?
– Вы-то, милорд, лучше других должны знать, что никто никуда не хлынет, – проворчал Узандаф. – Зачем же демонам истреблять людей?
– То есть как – зачем? – даже оскорбился Зелг. – Для этого… самого… удовлетворения своих демонических инстинктов. Для – откуда я-то знаю, зачем им это? – того, чтобы причинить зло.
– Обалдеть! – сказал дедушка. – В жизни не слышал ничего подобного. Вы уж простите, ваша честь.
– Ничего, я понимаю, – закивал Бедерхем. – Издержки человеческого воспитания.
– Что ж ты, внучек, в таком случае не нашлешь мор и голод на людей? А потом не поднимешь их из мертвых и не поставишь себе на службу? Ты же потомственный некромант.
– Я…
Зелг хотел возразить, что он – «совсем другое дело», но внезапно прикусил язык.
Действительно, неудобно получилось.
– Если ваша светлость позволит, я бы хотел дать одну маленькую справочку по теме дискуссии, – заявил эльф, известный читателю под именем Залипс Многознай, появляясь из сгустка серого дыма.
– Подслушивал? – строго спросил Узандаф.
– Присутствовал неотлучно на рабочем месте, – поправил его Залипс. – Приказа затыкать уши не поступало.
– Надо еще найти, чем заткнуть эдакие уши, – съязвила мумия.
Эльф обиженно поджал губы, но огрызнуться не посмел.
Тем временем все обширное пространство библиотеки пришло в движение. Шустро забегали столики с разложенными на них толстенными фолиантами; уютные кресла подобрались поближе к гостям и взбили пышные подушки, приглашая сесть, устроиться поудобнее и обратиться в слух.
Кто-то робко поскребся в двери. Гном, вышедший прямо из книжного шкафа с миниатюрными изданиями, открыл их и посторонился, любезно пропуская внутрь верный Зелгов шестиногий столик для напитков. Тот радостно подбежал к хозяину и замер в ожидании приказов.
Молодой некромант подумал, что столик, верно, станет скучать по нему, когда он отправится на войну. Мелькнула мысль – взять его с собой, но стало страшно, а вдруг с малышом что-нибудь случится? И хотя «малыш» был раз в десять старше его самого, но все же Зелг не мог думать о нем как о старинном предмете обстановки, а считал кем-то вроде собаки или другого домашнего животного.
К великой радости Уэрта да Таванеля, спорхнула откуда-то с потолка фея Гризольда и, выпустив пару колечек дыма, заявила:
– Я тоже послушаю.
Эльф надел на нос круглые очки, аккуратно заправив дужки за огромные уши. Поправил воротничок, одернул манжеты и пригладил ладошкой лысину. Ни дать ни взять – университетский профессор на кафедре.
– Итак, господа, как вам должно быть хорошо известно, демонов в природе существует великое множество, и лишь немногие из них обитают в Преисподней, – начал он хорошо поставленным голосом.
Судья Бедерхем нетерпеливо шевельнул крылом, но промолчал.
С другой стороны, не каждому демону выпадает случай прослушать научную лекцию о демонах. С иллюстративным материалом.

* * *
«Демоны. Оптимистический взгляд со стороны».
Выдержки из монументального труда Бутусьи Поппиллиум герцогини да Кассар. Год девять тысяч семьсот двадцать седьмой от Сотворения Ниакроха. Собственный замок.
«Бесконечно опасаясь демонов и вменяя им в вину всякое печальное событие, катастрофу, войну либо собственное супружество, люди неизменно упускают из виду то обстоятельство, что если бы обитатели Преисподней задались целью извести род человеческий, то весь Ниакрох – за небольшим исключением – давно стал бы их царством.
Существа иного происхождения относятся к демонам с гораздо меньшим предубеждением, чему способствуют традиции, воспитание, хорошее образование и – несомненно – крепкие родственные связи.
Итак, попробуем рассмотреть демонов вблизи и приложим все старания к тому, чтобы оставаться объективными.
Что бросается в глаза прежде всего? Конечно же – суровая, своеобразная внешность, внушительная фигура и твердый характер. Почему-то большинство ученых, не говоря уже об обывателях, тем и ограничиваются, сводя свое общение с представителями этой расы к примитивному причитанию, плачу, завываниям и истерическому повизгиванию. Немудрено, что долгие столетия демоны полагали людей существами неразумными. И поскольку никто не удосужился поговорить с демоном о его любимых литературных произведениях, музыкальных вкусах или гастрономических пристрастиях, то эти подробности не известны народным массам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61