– Мне недостает эмпатического дара Приликлы, но я догадываюсь, что капитан вряд ли будет безумно счастлив, если мы узнаем о подробностях задания в его отсутствие.
– Верно, друг Конвей, – подтвердил Приликла. – Однако должен заметить, что сочетание наблюдательности, дедукции и жизненного опыта во многих случаях позволяет существам, не наделенным даром эмпатии, выявлять или достаточно точно предсказывать выброс эмоций.
– Может быть, – буркнула Нэйдрад. – Но если больше некому сказать что-либо важное, я лягу поспать.
– А я, – заявила Мерчисон, – прижмусь лицом, не лишенным привлекательности, к иллюминатору и буду смотреть во все глаза. Уже года три мне не удавалось взглянуть на госпиталь снаружи.
Кельгианка устроилась на кровати, уподобившись пушистому вопросительному знаку, а Мерчисон, Конвей и Прилипла перебрались к иллюминатору, в котором пока были видны только невыразительная металлическая обшивка да укороченная ферма одного из гидравлических причальных устройств. Однако вскоре все трое ощутили серию слабых толчков. Наружная обшивка госпиталя начала отодвигаться, причальная ферма сначала вытянулась во всю длину, отпустила корабль и оттолкнула его.
Расстояние увеличивалось, и в иллюминаторе появлялись все новые и новые подробности. Переходные туннели для персонала и грузов, имевшие вид выдвижных труб, сейчас уже были втянуты вовнутрь. Мигали или горели ровным светом причальные и габаритные маяки. Появилась цепочка зелено-желтых иллюминаторов – уровень, на котором обитали илленсиане, привыкшие к свету такого оттенка, затем стал виден большой грузовой звездолет, вплывавший в док. К нему протянулась причальная ферма.
Неожиданно картинка в иллюминаторе резко перевернулась вверх тормашками – «Ргабвар» набирал скорость. Это был осторожный, аккуратный маневр, предназначенный для вывода корабля по спиральному маршруту из зоны, непосредственно примыкающей к госпиталю и насыщенной транспортными средствами. Только оказавшись за пределами этой зоны, можно было набрать крейсерскую скорость без риска столкновения с другими звездолетами и опасного разогрева обшивки госпиталя. Подобный разогрев мог бы оказаться не просто неприятным происшествием, случись он вблизи от палат, где были размещены хрупкие, кристаллоподобные метанолюбивые пациенты, привычные к температурам, близким к абсолютному нулю. Картинка продолжала сжиматься, и наконец в иллюминаторе стала видна вся конструкция госпиталя целиком. По мере того как «Ргабвар» выписывал спираль, госпиталь медленно поворачивался. Наконец расстояние позволило перейти на крейсерскую скорость, и госпиталь скрылся за кормой.
Как только ярко освещенная конструкция этого удивительного учреждения исчезла из поля зрения, возникла проблема привыкания к темноте за иллюминатором. Все трое медиков молчали. Тишину нарушало только посапывание спящей кельгианки. Наконец на фоне черного неба начали появляться отдельные звезды.
Динамик коммуникатора, установленного на медицинской палубе, щелкнул, загудел, прокашлялся… и заговорил:
– Говорит отсек управления. Мы движемся при силе притяжения, равной одной земному g, и через сорок шесть минут достигнем точки, откуда будет совершен прыжок через гиперпространство. В течение этого промежутка времени устройства для поддержания искусственной гравитации будут отключены на всех палубах с целью проверки и обследования всех систем. Всем неземлянам, нуждающимся в особых параметрах гравитации, рекомендуется проверить исправность индивидуального оборудования и включить его.
Конвей удивился: почему капитан решил не мчаться к отправной точке на полной скорости, а предпочел плестись при одном g? Понятно – стартовать в гиперпространство слишком близко от госпиталя Флетчер не мог: создание искусственной вселенной, за счет которой можно было бы превысить скорость света, – даже совсем маленькой вселенной, внутри которой уместился бы «Ргабвар», для Главного Госпиталя Сектора могло стать более чем неудобством. При этом могли разлететься вдребезги все коммуникации, все контрольное оборудование, и результаты были бы плачевными и для пациентов, и для сотрудников. Однако Флетчер не реагировал с должной поспешностью на зов о помощи, и это было странно.
Конвей гадал: то ли Флетчер излишне осторожничал с прекрасным новым кораблем, то ли продвигался без спешки потому, что ко времени получения сигнала бедствия корабль не был окончательно готов к вылету?
Тревожные размышления Конвея вызвали дрожь у Приликлы, но цинрусскиец сказал только:
– Я осуществляю проверку своего антигравитационного устройства каждый час. Это крайне необходимо для особи моего вида. Но со стороны капитана на редкость любезно было позаботиться о моей безопасности. Он представляется мне образцовым офицером и существом, на которого можно положиться целиком и полностью в том, что касается управления кораблем.
– Я тут немного заволновался, – признался Конвей и рассмеялся – настолько потешной оказалась неуклюжая попытка эмпата подбодрить его. – Но откуда ты узнал, что я переживаю из-за корабля? Уж не стал ли ты, случаем, телепатом?
– Нет, друг Конвей, – ответил Приликла. – Я уловил твои чувства и сам уже успел обратить внимание на то, что особой поспешности в старте корабля не отмечается. Я размышлял о том, кто же проявляет осторожность – корабль или капитан.
– У гениев ход мыслей одинаков, – хмыкнула Мерчисон, отведя взгляд от иллюминатора, и с чувством добавила: – Я бы сейчас, между прочим, лошадь съела.
– Я также срочно нуждаюсь в потреблении пищи, – подхватил Приликла. – Что такое «лошадь», друг Мерчисон? Она удовлетворяет моему обмену веществ?
– Еда, – проговорила проснувшаяся Нэйдрад.
Медикам не было нужды упоминать о том, что в дальнейшем у них могло оказаться не так-то много возможностей перекусить, если бы раненые с «Тенельфи» оказались тяжелыми. «Кроме того, – подумал Конвей, – еда отвлекает от забот – хоть на какое-то время».
– Еда, – подтвердил Конвей и первым зашагал к центральной шахте, соединявшей восемь обитаемых уровней корабля.
Взбираясь по лесенке и ощущая гравитацию силой в один g, направленную от носа корабля к корме, Конвей припомнил план корабля на экране в кабинете у О'Мары. Первый уровень – отсек управления, второй и третий – каюты экипажа и медиков, не слишком просторные и не оборудованные сверхроскошными рекреационными помещениями, поскольку вылеты неотложки по определению не должны были быть долгими. Четвертый уровень представлял собой зону питания и отдыха, а пятый – склад, где хранились припасы немедицинского назначения. На шестом и седьмом уровнях располагалась медицинская палуба, а на восьмом – энергетический отсек. Ниже восьмого уровня лежал толстенный слой металлической изоляции, а за ним находились еще два уровня, проникнуть в которые можно было только в тяжелом скафандре. На девятом уровне стоял генератор гипердрайва, а на десятом – цистерны с топливом, ядерный реактор и обычные двигатели.
Работа этих самых двигателей вынуждала Конвея взбираться по лесенке очень осторожно и крепко держаться за скобы, поскольку при падении в этой шахте, где обычно царила невесомость, он бы быстренько превратился из врача в пациента, а то и в материал для патоморфологических исследований. Мерчисон также проявляла осторожность, а Нэйдрад, у которой лапок для хватания за скобы было в избытке, сердито шевелила шерстью, негодуя на людей за их нерасторопность. Приликла, включив свое персональное антигравитационное устройство, пролетел по шахте первым и сразу устремился к устройствам выдачи питания.
– Выбор довольно ограничен, – сообщил он остальным, как только те выбрались из шахты, – но надеюсь, качество будет получше, чем в госпитале.
– Хуже вряд ли будет, – проворчала Нэйдрад.
Конвей приступил к обширному хирургическому вмешательству на отбивной, а у всех остальных рты были заняты пережевыванием пищи, и тут из верхнего отверстия шахты показались две ноги в форменных темно-зеленых брюках. За ними появилась верхняя часть туловища, а потом и голова капитана Флетчера.
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – скованно, официально проговорил он. – Нам нужно как можно скорее прослушать материалы по «Тенельфи».
– Нисколько не возражаем, – в такой же, официальной, манере отозвался Конвей. – Прошу вас, садитесь, капитан.
В принципе, как знал Конвей, командиры корабля Корпуса Мониторов питались в гордом одиночестве в своих каютах. Таков был один из неписаных законов воинской службы. «Ргабвар» был первым кораблем, командовать которым было поручено Флетчеру, – и вот, пожалуйста, он уже нарушал это незыблемое правило, вознамерившись разделить трапезу с членами экипажа, которые даже не являлись служащими Корпуса Мониторов. Но как только капитан извлек поднос с едой из устройства для выдачи питания, стало ясно, что он изо всех сил старается вести себя свободно и дружелюбно – то есть старания капитана были настолько велики, что Приликла, порхавший над столом, начал дрожать всем тельцем и утратил стабильность полета.
Мерчисон улыбнулась капитану и сказала:
– Доктор Приликла утверждает, что потребление пищи в состоянии полета способствует лучшему ее усвоению у цинрусскийцев. Кроме того, махая крылышками, он остужает суп в тарелках у всех остальных.
– Если мой способ питания для вас оскорбителен, друг Флетчер, – стеснительно проговорил Приликла, – то смею заметить, что я способен потреблять пищу и в покое.
– Я… Я нисколько не оскорблен, доктор, – натянуто улыбнулся Флетчер. – Думаю, мои впечатления гораздо лучше передало бы слово «очарован». Хочу спросить: не скажется ли на чьем-либо пищеварении отрицательно прослушивание кассеты? В принципе можно начать прослушивание, когда вы все покончите с едой.
– Разговоры по делу, – заметил Конвей, стараясь говорить, как истинный профессионал, – также немало способствуют пищеварению.
Он вставил кассету в щель кассетоприемника, и помещение столовой наполнил сухой четкий голос О'Мары…
Разведывательный корабль Корпуса Мониторов «Тенельфи», в данное время выполнявший предварительное обследование Девятого Сектора Галактики, трижды не передал вовремя данные о своем местонахождении. Координаты звездных систем, исследование которых было поручено экипажу «Тенельфи», были известны, так же как и очередность их посещения кораблем. «Тенельфи» не посылал сигнала бедствия, потому особых причин тревожиться за судьбу экипажа пропавшего корабля не было. Вполне вероятно, загвоздка была в выходе из строя системы связи, а не в чем-то более драматичном.
Звездная активность в районе, о котором шла речь, намного превышала норму, и в итоге радиосвязь через подпространство была очень затруднена. Таким образом, передавали только очень важные сигналы, поскольку для передачи через совершенно особенную среду, каковой являлось гиперпространство, требовались недюжинные затраты энергии. Сообщения записывали и передавали несколько раз – столь долго, сколько было нужно и возможно по соображениям безопасности. В процессе передачи сигналов выделялось опасное излучение, от которого трудно было экранироваться в том случае, если сигнал получался продолжительным. Особые сложности в этом плане испытывали корабли-разведчики, не оснащенные слишком прочной обшивкой. В итоге короткое, до предела сжатое сообщение, приправленное звездными помехами, при приеме следовало собрать воедино из пятидесяти идентичных, но по отдельности нечитаемых посланий. Сообщения, содержащие исключительно сведения о координатах судна, были короткими, и потому их передача опасности не представляла, да и затраты энергии такого объема себе мог без труда позволить даже разведывательный корабль.
Но «Тенельфи» не отправлял сообщения о своем местонахождении. Вместо этого он несколько раз отправил сообщение о том, что обнаружен крупный реликтовый звездолет, с большой скоростью падающий в сторону солнца звездной системы. «Тенельфи» поравнялся с метеоритом, который должен был столкнуться с солнцем менее чем через двадцать восемь стандартных дней. Ни на одной из планет системы не обнаруживалось жизни – ну разве что только какие-то немыслимые экзоты, способные выжить на полурасплавленных камнях под маленьким, но свирепым стареющим солнцем. Поэтому был сделан вывод о том, что звездолет попал в эту звездную систему случайно, а не прилетел с определенной целью. Экипаж «Тенельфи» установил, что на звездолете остались кое-какие запасы энергии и несколько капсул воздуха различной плотности, но никаких признаков жизни не обнаруживалось. Экипаж «Тенельфи» принял решение проникнуть в звездолет и осмотреть его.
Невзирая на препаршивое качество сигнала, можно было нисколько не сомневаться в том, какая радость владела связистом «Тенельфи» из-за возможности прервать скучное, монотонное занятие по картированию района Галактики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Верно, друг Конвей, – подтвердил Приликла. – Однако должен заметить, что сочетание наблюдательности, дедукции и жизненного опыта во многих случаях позволяет существам, не наделенным даром эмпатии, выявлять или достаточно точно предсказывать выброс эмоций.
– Может быть, – буркнула Нэйдрад. – Но если больше некому сказать что-либо важное, я лягу поспать.
– А я, – заявила Мерчисон, – прижмусь лицом, не лишенным привлекательности, к иллюминатору и буду смотреть во все глаза. Уже года три мне не удавалось взглянуть на госпиталь снаружи.
Кельгианка устроилась на кровати, уподобившись пушистому вопросительному знаку, а Мерчисон, Конвей и Прилипла перебрались к иллюминатору, в котором пока были видны только невыразительная металлическая обшивка да укороченная ферма одного из гидравлических причальных устройств. Однако вскоре все трое ощутили серию слабых толчков. Наружная обшивка госпиталя начала отодвигаться, причальная ферма сначала вытянулась во всю длину, отпустила корабль и оттолкнула его.
Расстояние увеличивалось, и в иллюминаторе появлялись все новые и новые подробности. Переходные туннели для персонала и грузов, имевшие вид выдвижных труб, сейчас уже были втянуты вовнутрь. Мигали или горели ровным светом причальные и габаритные маяки. Появилась цепочка зелено-желтых иллюминаторов – уровень, на котором обитали илленсиане, привыкшие к свету такого оттенка, затем стал виден большой грузовой звездолет, вплывавший в док. К нему протянулась причальная ферма.
Неожиданно картинка в иллюминаторе резко перевернулась вверх тормашками – «Ргабвар» набирал скорость. Это был осторожный, аккуратный маневр, предназначенный для вывода корабля по спиральному маршруту из зоны, непосредственно примыкающей к госпиталю и насыщенной транспортными средствами. Только оказавшись за пределами этой зоны, можно было набрать крейсерскую скорость без риска столкновения с другими звездолетами и опасного разогрева обшивки госпиталя. Подобный разогрев мог бы оказаться не просто неприятным происшествием, случись он вблизи от палат, где были размещены хрупкие, кристаллоподобные метанолюбивые пациенты, привычные к температурам, близким к абсолютному нулю. Картинка продолжала сжиматься, и наконец в иллюминаторе стала видна вся конструкция госпиталя целиком. По мере того как «Ргабвар» выписывал спираль, госпиталь медленно поворачивался. Наконец расстояние позволило перейти на крейсерскую скорость, и госпиталь скрылся за кормой.
Как только ярко освещенная конструкция этого удивительного учреждения исчезла из поля зрения, возникла проблема привыкания к темноте за иллюминатором. Все трое медиков молчали. Тишину нарушало только посапывание спящей кельгианки. Наконец на фоне черного неба начали появляться отдельные звезды.
Динамик коммуникатора, установленного на медицинской палубе, щелкнул, загудел, прокашлялся… и заговорил:
– Говорит отсек управления. Мы движемся при силе притяжения, равной одной земному g, и через сорок шесть минут достигнем точки, откуда будет совершен прыжок через гиперпространство. В течение этого промежутка времени устройства для поддержания искусственной гравитации будут отключены на всех палубах с целью проверки и обследования всех систем. Всем неземлянам, нуждающимся в особых параметрах гравитации, рекомендуется проверить исправность индивидуального оборудования и включить его.
Конвей удивился: почему капитан решил не мчаться к отправной точке на полной скорости, а предпочел плестись при одном g? Понятно – стартовать в гиперпространство слишком близко от госпиталя Флетчер не мог: создание искусственной вселенной, за счет которой можно было бы превысить скорость света, – даже совсем маленькой вселенной, внутри которой уместился бы «Ргабвар», для Главного Госпиталя Сектора могло стать более чем неудобством. При этом могли разлететься вдребезги все коммуникации, все контрольное оборудование, и результаты были бы плачевными и для пациентов, и для сотрудников. Однако Флетчер не реагировал с должной поспешностью на зов о помощи, и это было странно.
Конвей гадал: то ли Флетчер излишне осторожничал с прекрасным новым кораблем, то ли продвигался без спешки потому, что ко времени получения сигнала бедствия корабль не был окончательно готов к вылету?
Тревожные размышления Конвея вызвали дрожь у Приликлы, но цинрусскиец сказал только:
– Я осуществляю проверку своего антигравитационного устройства каждый час. Это крайне необходимо для особи моего вида. Но со стороны капитана на редкость любезно было позаботиться о моей безопасности. Он представляется мне образцовым офицером и существом, на которого можно положиться целиком и полностью в том, что касается управления кораблем.
– Я тут немного заволновался, – признался Конвей и рассмеялся – настолько потешной оказалась неуклюжая попытка эмпата подбодрить его. – Но откуда ты узнал, что я переживаю из-за корабля? Уж не стал ли ты, случаем, телепатом?
– Нет, друг Конвей, – ответил Приликла. – Я уловил твои чувства и сам уже успел обратить внимание на то, что особой поспешности в старте корабля не отмечается. Я размышлял о том, кто же проявляет осторожность – корабль или капитан.
– У гениев ход мыслей одинаков, – хмыкнула Мерчисон, отведя взгляд от иллюминатора, и с чувством добавила: – Я бы сейчас, между прочим, лошадь съела.
– Я также срочно нуждаюсь в потреблении пищи, – подхватил Приликла. – Что такое «лошадь», друг Мерчисон? Она удовлетворяет моему обмену веществ?
– Еда, – проговорила проснувшаяся Нэйдрад.
Медикам не было нужды упоминать о том, что в дальнейшем у них могло оказаться не так-то много возможностей перекусить, если бы раненые с «Тенельфи» оказались тяжелыми. «Кроме того, – подумал Конвей, – еда отвлекает от забот – хоть на какое-то время».
– Еда, – подтвердил Конвей и первым зашагал к центральной шахте, соединявшей восемь обитаемых уровней корабля.
Взбираясь по лесенке и ощущая гравитацию силой в один g, направленную от носа корабля к корме, Конвей припомнил план корабля на экране в кабинете у О'Мары. Первый уровень – отсек управления, второй и третий – каюты экипажа и медиков, не слишком просторные и не оборудованные сверхроскошными рекреационными помещениями, поскольку вылеты неотложки по определению не должны были быть долгими. Четвертый уровень представлял собой зону питания и отдыха, а пятый – склад, где хранились припасы немедицинского назначения. На шестом и седьмом уровнях располагалась медицинская палуба, а на восьмом – энергетический отсек. Ниже восьмого уровня лежал толстенный слой металлической изоляции, а за ним находились еще два уровня, проникнуть в которые можно было только в тяжелом скафандре. На девятом уровне стоял генератор гипердрайва, а на десятом – цистерны с топливом, ядерный реактор и обычные двигатели.
Работа этих самых двигателей вынуждала Конвея взбираться по лесенке очень осторожно и крепко держаться за скобы, поскольку при падении в этой шахте, где обычно царила невесомость, он бы быстренько превратился из врача в пациента, а то и в материал для патоморфологических исследований. Мерчисон также проявляла осторожность, а Нэйдрад, у которой лапок для хватания за скобы было в избытке, сердито шевелила шерстью, негодуя на людей за их нерасторопность. Приликла, включив свое персональное антигравитационное устройство, пролетел по шахте первым и сразу устремился к устройствам выдачи питания.
– Выбор довольно ограничен, – сообщил он остальным, как только те выбрались из шахты, – но надеюсь, качество будет получше, чем в госпитале.
– Хуже вряд ли будет, – проворчала Нэйдрад.
Конвей приступил к обширному хирургическому вмешательству на отбивной, а у всех остальных рты были заняты пережевыванием пищи, и тут из верхнего отверстия шахты показались две ноги в форменных темно-зеленых брюках. За ними появилась верхняя часть туловища, а потом и голова капитана Флетчера.
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – скованно, официально проговорил он. – Нам нужно как можно скорее прослушать материалы по «Тенельфи».
– Нисколько не возражаем, – в такой же, официальной, манере отозвался Конвей. – Прошу вас, садитесь, капитан.
В принципе, как знал Конвей, командиры корабля Корпуса Мониторов питались в гордом одиночестве в своих каютах. Таков был один из неписаных законов воинской службы. «Ргабвар» был первым кораблем, командовать которым было поручено Флетчеру, – и вот, пожалуйста, он уже нарушал это незыблемое правило, вознамерившись разделить трапезу с членами экипажа, которые даже не являлись служащими Корпуса Мониторов. Но как только капитан извлек поднос с едой из устройства для выдачи питания, стало ясно, что он изо всех сил старается вести себя свободно и дружелюбно – то есть старания капитана были настолько велики, что Приликла, порхавший над столом, начал дрожать всем тельцем и утратил стабильность полета.
Мерчисон улыбнулась капитану и сказала:
– Доктор Приликла утверждает, что потребление пищи в состоянии полета способствует лучшему ее усвоению у цинрусскийцев. Кроме того, махая крылышками, он остужает суп в тарелках у всех остальных.
– Если мой способ питания для вас оскорбителен, друг Флетчер, – стеснительно проговорил Приликла, – то смею заметить, что я способен потреблять пищу и в покое.
– Я… Я нисколько не оскорблен, доктор, – натянуто улыбнулся Флетчер. – Думаю, мои впечатления гораздо лучше передало бы слово «очарован». Хочу спросить: не скажется ли на чьем-либо пищеварении отрицательно прослушивание кассеты? В принципе можно начать прослушивание, когда вы все покончите с едой.
– Разговоры по делу, – заметил Конвей, стараясь говорить, как истинный профессионал, – также немало способствуют пищеварению.
Он вставил кассету в щель кассетоприемника, и помещение столовой наполнил сухой четкий голос О'Мары…
Разведывательный корабль Корпуса Мониторов «Тенельфи», в данное время выполнявший предварительное обследование Девятого Сектора Галактики, трижды не передал вовремя данные о своем местонахождении. Координаты звездных систем, исследование которых было поручено экипажу «Тенельфи», были известны, так же как и очередность их посещения кораблем. «Тенельфи» не посылал сигнала бедствия, потому особых причин тревожиться за судьбу экипажа пропавшего корабля не было. Вполне вероятно, загвоздка была в выходе из строя системы связи, а не в чем-то более драматичном.
Звездная активность в районе, о котором шла речь, намного превышала норму, и в итоге радиосвязь через подпространство была очень затруднена. Таким образом, передавали только очень важные сигналы, поскольку для передачи через совершенно особенную среду, каковой являлось гиперпространство, требовались недюжинные затраты энергии. Сообщения записывали и передавали несколько раз – столь долго, сколько было нужно и возможно по соображениям безопасности. В процессе передачи сигналов выделялось опасное излучение, от которого трудно было экранироваться в том случае, если сигнал получался продолжительным. Особые сложности в этом плане испытывали корабли-разведчики, не оснащенные слишком прочной обшивкой. В итоге короткое, до предела сжатое сообщение, приправленное звездными помехами, при приеме следовало собрать воедино из пятидесяти идентичных, но по отдельности нечитаемых посланий. Сообщения, содержащие исключительно сведения о координатах судна, были короткими, и потому их передача опасности не представляла, да и затраты энергии такого объема себе мог без труда позволить даже разведывательный корабль.
Но «Тенельфи» не отправлял сообщения о своем местонахождении. Вместо этого он несколько раз отправил сообщение о том, что обнаружен крупный реликтовый звездолет, с большой скоростью падающий в сторону солнца звездной системы. «Тенельфи» поравнялся с метеоритом, который должен был столкнуться с солнцем менее чем через двадцать восемь стандартных дней. Ни на одной из планет системы не обнаруживалось жизни – ну разве что только какие-то немыслимые экзоты, способные выжить на полурасплавленных камнях под маленьким, но свирепым стареющим солнцем. Поэтому был сделан вывод о том, что звездолет попал в эту звездную систему случайно, а не прилетел с определенной целью. Экипаж «Тенельфи» установил, что на звездолете остались кое-какие запасы энергии и несколько капсул воздуха различной плотности, но никаких признаков жизни не обнаруживалось. Экипаж «Тенельфи» принял решение проникнуть в звездолет и осмотреть его.
Невзирая на препаршивое качество сигнала, можно было нисколько не сомневаться в том, какая радость владела связистом «Тенельфи» из-за возможности прервать скучное, монотонное занятие по картированию района Галактики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38