(Ин. XIII, 33, 34)
Дети! еще не много мне быть с вами; будете рассуждать о моем учении и, как я говорил иудеям, куда я иду, не придете и вам говорю теперь.
Завещание новое даю вам: чтобы вы любили друг друга, как я вас любил, так и вы любите друг друга.
Заповедь, завещание новое, то самое, которое у синоптиков выражено оставлением обид, здесь выражено любовью.
(Ин. XIII, 35; Мф. XXVI, 30)
Поэтому будут узнавать все, кто мои ученики, если будете иметь любовь друг к другу.
И воспев (псалмы), пошли на гору Масличную.
БОРЬБА С СОБЛАЗНАМИ ПРОТИВЛЕНИЯ НАСИЛИЕМ
(Мф. XXVI, 31, 33; Лк. XXII, 33; Мф. XXVI, 34 /Лк. XXII, 34/, 35)
Тогда Иисус говорит: все вы будете отмануты от меня нынче ночью. И в писании сказано: убьют пастуха, и овцы разбегутся.
И на ответ Петр сказал ему: если и все будут отмануты от тебя, я не дамся в обман.
С тобой, господин, готов я и в тюрьму и на смерть идти.
Иисус и говорит ему: истинно говорю тебе, в нынешнюю же ночь до петухов три раза отречешься от меня и скажешь, что не знаешь меня.
Говорит ему Петр: если бы мне и умереть с тобою, и то не откажусь. Также и все ученики сказали.
Значение места то, что только тот, кто как Иисус, уже отделился от мира и живет одним духом Божиим, может, не соблазнившись, перенести все страхи и мучения плоти, что представление об отречении от мира легко, но самое отречение трудно, и что вперед обещаться за себя нельзя. Нельзя клясться, нельзя обещаться за будущее, нельзя жизнь истинную, жизнь настоящую ставить порукой за жизнь временную. Сделать все можно в настоящем; в настоящем человек свободен, но будущее есть тьма, и его мы не знаем.
Обещаться нельзя, но бодрствовать и молиться надо всякую минуту. Место это находится в связи с молитвой в саду Гефсиманском. Петр и ученики легкомысленно здесь обещаются за будущее, за то, что они не отрекутся от него в саду Гефсиманском, там, где уже близко подходит минута искушения. Когда Иисус увещевает их молиться с ним, они падают духом и не хотят бодриться и, вследствие этого, не выдерживают искушения и отрекаются.
(Лк. XXII, 35-38)
И сказал им Иисус: когда я посылал вас без сумы и без мешка и без обуви, что вы нуждались ли в чем-нибудь? Они сказали: ни в чем.
И сказал им: но теперь у кого есть сума, тот пускай
забирает и мешок; а у кого нет, тот пускай продаст платье и покупает нож.
Потому что говорю вам, что еще на мне исполнится писание, что его сочтут беззаконником, и всем вокруг меня пришел конец.
Они сказали: господин, вот два ножа; он сказал им: ладно.
ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Сколько ни бились толкователи над этим местом, нет никакой возможности придать ему другого значения, как то, что Иисус собирается защищаться. Перед этим он говорит ученикам о том, что они отрекутся от него т.е. не защитят его, убегут от него. Потом он напоминает им то время, когда не было еще в них уголовного обвинения. Тогда, он говорит, не нужно было бороться. Вы тогда были без сумы и ни в чем не нуждались, но теперь пришло время борьбы, надо запасаться пищей и ножами, чтобы защищаться. Произошло это от того, что меня сочли за беззаконника.
Исайя LIII,12: Посему я дам ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу за то, что предал душу свою на смерть и к злодеям причтен был, тогда как он понес на себе грех многих и за преступников сделался ходатаем.
На это место ссылается Иисус. Он говорит о физической борьбе и что вам всем приходит конец. Понимать иначе никак нельзя, потому что ученики отвечают на это: вот у нас два ножа.И потому нельзя понимать так, что будто ученики не поняли его, потому что Иисус отвечает им ладно.
Церковные толкования так испортили Евангелие и так спутали нас, что ясное и глубокое, трогательное и значительное место это или теряется для нас, или, как бельмо на глазу, являет очевидное противоречие. Главная помеха пониманию этого места та, что Иисус – Бог и потому не мог ослабеть и впасть в соблазн. Здесь же прямо и ясно рассказана не такая внутренняя минута колебания, какая показана при беседе с греками, в саду Гефсиманском и на кресте, а рассказана минута колебания – упадка духа, перешедшая почти в дело. Он велит доставать ножи и одобряет учеников за то, что они припасли ножи. Он хочет бороться злом против зла и даже объясняет это тем, что он не боролся, когда его не преследовали, но что он не может не бороться, когда его считают беззаконником.
После той высоты любви, которую он высказал при обличении предателя на тайной вечере, ночью на него находит соблазн, и он говорит: давайте бороться, биться ножами, т.е. делать то, что противно его учению. Место это было бы соблазнительно, если бы оно не было связано с последующим, если бы оно не было необходимым вступлением и освещением минуты в саду Гефсиманском с поступками Иисуса при взятии его, когда ученики хотели ударить в ножи и отрубили ухо Малху; но в связи с этим оно не только не соблазнительно, но необходимо, и есть одно из высочайших и поучительнейших мест Евангелия. Две опасности предстоят тем, которые исповедуют учение Христа: соблазн трусости – отречения от учения, то самое, о чем Иисус предупреждает Петра, и соблазн насилия – борьбы зла со злом. Против первого зла Иисус борется всю свою жизнь. Он уходит, когда его гонят. Он отвечает на искушение фарисеев так, чтобы менее всего противоречить им. Сильнее всего соблазн этот проявляется в беседе в храме при язычниках; Иисус борется с соблазном и остается победителем. Теперь наступает второй соблазн – противления злу, и Иисус на мгновение отдается ему, но тотчас же он вдет молиться, борется с соблазном и побеждает его. Непонимание этого места происходит от того, что оно отделяется от молитвы в саду Гефсиманском, а отделенные одно от другого, как отделяет их церковь, оба места темны, особенно молитва в саду Гефсиманском.
(Ин. XVIII, 1; Мф. XXVI, 36-41)
Сказав это, пошел Иисус с учениками своими за реку Темную, и пришел в деревню Гефсиманию, где был сад. И вошел туда сам и ученики его.
И сказал Иисус ученикам: побудемте здесь, пока я помолюсь.
И, обратившись к Петру и двум братьям Зеведеевым, начал томиться и тосковать.
И сказал им: тяжко мне на душе до смерти. Побудьте здесь и поднимитесь духом со мною.
И, отойдя немного, пал на лицо, молился и говорил: Отец! тебе все возможно. Сделай, чтобы прошла мимо меня чаша эта, но не как я хочу, а как ты.
И встал к ученикам и видит, они унылы. Он и говорит Петру: так вы и не осилили на один час не поддаться унынию.
Поднимитесь духом и молитесь, чтобы не войти в искушение: дух силен, плоть слаба.
Какая же это чаша? По всем церковным толкованиям это – страдания и смерть. Но почему это значит страдания и смерть – не объяснено и не может быть объяснено. Сказано, что Иисус мучился и тревожился, но не сказано о том, что он ждал смерти. И потом говорится, что он просит Отца о том, чтобы эта чаша отошла от него. Какая же это чаша? Очевидно, чаша искушения,так я и понимаю это место.
Иисус просит о том, чтобы Бог избавил его от искушения борьбы, но прибавляет, что он просит об избавлении не так, как он хочет, т.е. чтобы не было того, что должно быть, но так, как ты хочешь, т.е. чтобы он перенес все, что должно, не войдя в искушение.
Войти в искушение значит прийти в то состояние слабости духа, в котором человек не может отвечать за себя.
(Мф. XXVI, 42-45)
И в другой раз отошел, стал молиться и говорит: Отец мой, если чаша эта не может миновать меня, чтобы я не пил ее, то да будет воля твоя.
И пришел и видит, опять унывают, потому что глаза у них печальны.
И он оставил их и отошел опять, и в третий раз помолился и сказал то же.
Тогда вернулся к ученикам и говорит: спите остальное время, отдохните. Близок час тот, в который сын человеческий предается в руки мирских.
Место это вызвало много разъяснений по противоречию того бессмысленного чтения, при котором выходило, что на учеников почему то нашел сон, и Иисус очень обижается на это. Иисус призывает их к возбуждению духовному и не видит в них его; потом уже говорит им: так засните, чтобы отдохнуть.
БОРЬБА С СОБЛАЗНАМИ. Общее изложение главы десятой
После этого стали пастыри, архиереи всеми силами подыскиваться под Иисуса, чтобы как-нибудь погубить его. Они собрались в совете и стали судить; они говорили: надо как-нибудь прекратить этого человека. Он так доказывает свое учение, что если оставим его, все поверят в него и бросят нашу веру. Уж и теперь половина народа поверила в него. А если иудеи поверят в его учение, что человек – сын Божий, никому не обязан повиноваться, что все народы – братья, что нет в нашем народе еврейском ничего особенного от других народов, то римляне уже совсем заберут нас и уничтожат все наши законы и всю нашу веру, и не будет больше еврейского царства.
И долго советовались пастыри, архиереи и ученые и не могли придумать, что с ним делать. Они не могли решиться убить его.
И тогда один из них, Каиафа, – он был первосвященник в этот год, – придумал вот что. Он сказал им: надо вот что помнить: одного человека полезно убить для того, чтобы не погиб весь народ. Если мы оставим этого человека, то народ погибнет, это я предсказываю вам, и потому лучше убить Иисуса.
Если даже и не погибнет народ, то все-таки он разбредется и отойдет от единой веры, если мы не убьем Иисуса, и потому лучше его убить.
И когда Каиафа сказал это, тогда все решили, что нечего думать, а надо непременно убить Иисуса. Они бы и сейчас взяли Иисуса и убили его, но он скрывался от них в пустыне.
Но в это время подходил праздник пасхи, и много народа всегда сходилось в Иерусалим к празднику. И пастыри, архиереи рассчитывали на то, что Иисус с народом придет к празднику. Вот они и повестили в народе, что если кто увидит Иисуса, то привел бы его к ним.
И точно, незадолго до пасхи сказал Иисус ученикам: пойдемте к Иерусалиму, и пошел с ними.
И сказали ему ученики: не ходи в Иерусалим. Архиереи решили теперь побить тебя камнями. Если придешь, они убьют тебя. Иисус сказал им: я ничего не могу бояться, потому что я живу в свете разумения. И как всякий человек, чтобы не спотыкаться, может ходить днем, а не ночью, так всякий человек, чтобы не, в чем не сомневаться и ничего не бояться, может жить разумением. Только тот сомневается и боится, кто живет плотью, а кто живет разумением, для того ничего нет ни сомнительного, ни страшного.
За 6 дней Иисус пришел в деревню Вифанию, подле Иерусалима, к Марфе и Марии, и сестры сделали ему там ужин. И когда он сидел за ужином, Марфа служила ему, а Мария взяла фунт дорогого, цельного пахучего масла и мазала им Иисусу ноги и вытирала их своими волосами. И когда по всей горнице разошелся дух от масла, Иуда Искариотский сказал: напрасно Мария потратила масло дорогое. Лучше бы это масло продать на 300 гривен и отдать нищим.
А Иисус сказал: нищие еще будут у вас, а меня уже скоро не будет. Она это хорошо сделала, она приготовила мое тело к погребению.
Поутру Иисус пошел в Иерусалим. Народа было много к празднику. И когда узнали Иисуса, то окружили его, стали срывать ветки с дерев и кидать ему одежду свою на дорогу, и все кричали: вот он наш истинный царь, тот, который научил нас истинному Богу. Иисус сел на осленка и ехал на нем, а народ бежал перед ним и кричал. И так въехал Иисус в Иерусалим. И когда он въехал так в город, взволновался весь народ и спрашивал: кто это такой? И те, кто знали его, отвечали: это Иисус, пророк из Назарета Галилейского.
И вошел Иисус в храм и опять повыгнал оттуда всех продавцов и покупателей.
И видели все это пастыри, архиереи и говорили друг другу: смотрите, что делает этот человек. Весь народ за ним идет.
Но не смели они его взять прямо из народа, потому что видели что народ пристал к нему, и придумывали, как бы им хитростью взять его.
Между тем Иисус был в храме и учил народ. В народе, кроме иудеев, были греки, язычники. Греки слышали про учение Иисуса и понимали его учение так, что он учит истине не одних евреев, но всех людей, и потому они хотели тоже быть его учениками, и сказали об этом Филиппу, а Филипп сказал Андрею.
Ученики боялись сводить Иисуса с греками. Они боялись, чтобы народ не озлобился на Иисуса за то, что он не признает разницы между евреями и другими народами, и не решались долго сказать это Иисусу, но потом оба вместе сказали это Иисусу.Услыхав то, что греки желают быть его учениками, Иисус сказал: знаю я, что народ возненавидит меня за то, что я не делаю разницы между иудеями и язычниками, за то, что сам признаю себя таким же, как язычник, но теперь настало время, когда должно признать учение о сыне Божьем во всех людях. И если я погибну за это, я должен говорить истину. Пшеничное зерно только тогда приносит плод, когда само погибнет. Тот, кто боится за свою плотскую жизнь, тот теряет жизнь истинную, а кто презирает жизнь плотскую, тот эту жизнь временную сделает истинною не во времени, а в Боге.
И, обратившись к Андрею и Филиппу, он сказал: кто хочет служить моему учению, тот пусть делает то же, что и я. А кто делает тоже, что и я, тот будет любим Отцом моим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68