У Зои Монроз он заведовал контрразведкой. Приносил ей советские жур-
налы и газеты, сообщал сведения, сплетни, слухи. Он был исполнителен,
боек и не брезглив.
Однажды Зоя Монроз показала Роллингу вырезку из ревельской газеты,
где сообщалось о строящемся в Петрограде приборе огромной разрушительной
силы. Роллинг засмеялся:
- Вздор, никто не испугается... У вас слишком горячее воображение.
Большевики ничего не способны построить.
Тогда Зоя пригласила к завтраку Семенова, и он рассказал по поводу
этой заметки странную историю:
"... В девятнадцатом году в Петрограде, незадолго до моего бегства, я
встретил на улице приятеля, поляка, вместе с ним кончил технологический
институт, - Стася Тыклинского. Мешок за спиной, ноги обмотаны кусками
ковра, на пальто цифры - мелом - следы очередей. Словом, все как полага-
ется. Но лицо оживленное. Подмигивает. В чем дело? "Я, говорит, на такое
золотое дело наскочил - ай люли! - миллионы! Какой там, - сотни миллио-
нов (золотых, конечно)!" Я, разумеется, пристал - расскажи, он только
смеется. На том и расстались. Недели через две после этого я проходил по
Васильевскому острову, где жил Тыклинский. Вспомнил про его золотое де-
ло, - думаю, дай попрошу у миллионера полфунтика сахару. Зашел. Тыклинс-
кий лежит чуть ли не при смерти, - рука и грудь забинтованы.
- Кто это тебя так отделал?
- Подожди, - отвечает, - святая дева поможет - поправлюсь - я его
убью.
- Кого?
- Гарина.
И он рассказал, правда, сбивчиво и туманно, не желая открывать под-
робности, про то, как давнишний его знакомый, инженер Гарин, предложил
ему приготовить угольные свечи для какого-то прибора необыкновенной раз-
рушительной силы. Чтобы заинтересовать Тыклинского, он обещал ему про-
цент с барышей. Он предполагал по окончании опытов удрать с готовым при-
бором в Швецию, взять там патент и самому заняться эксплуатацией аппара-
та.
Тыклинский с увлечением начал работать над пирамидками. Задача была
такова, чтобы при возможно малом их объеме выделялось возможно большее
количество тепла. Устройство прибора Гарин держал в тайне, - говорил,
что принцип его необычайно прост и потому малейший намек раскроет тайну.
Тыклинский поставлял ему пирамидки, но ни разу не мог упросить показать
ему аппарат.
Такое недоверие бесило Тыклинского. Они часто ссорились. Однажды Тык-
линский проследил Гарина до места, где он производил опыты, - в полураз-
рушенном доме на одной из глухих улиц Петербургской стороны. Тыклинский
пробрался туда вслед за Гариным и долго ходил по каким-то лестницам,
пустынным комнатам с выбитыми окнами и наконец в подвале услыхал
сильное, точно от бьющей струи пара, шипение и знакомый запах горящих
пирамидок.
Он осторожно спустился в подвал, но споткнулся о битые кирпичи, упал,
нашумел и, шагах в тридцати от себя, за аркой, увидел освещенное коптил-
кой, перекошенное лицо Гарина. "Кто, кто здесь?" - дико закричал Гарин,
и в это же время ослепительный луч, не толще вязальной иглы, соскочил со
стены и резнул Тыклинского наискосок через грудь и руку.
Тыклинский очнулся на рассвете, долго звал на помощь и на четве-
реньках выполз из подвала, обливаясь кровью. Его подобрали прохожие,
доставили на ручной тележке домой. Когда он выздоровел, началась война с
Польшей, - ему пришлось уносить ноги из Петрограда".
Рассказ этот произвел на Зою Монроз чрезвычайное впечатление. Роллинг
недоверчиво усмехался, он верил только в силу удушающих газов. Броненос-
цы, крепости, пушки, громоздкие армии - все это, по его мнению, были пе-
режитки варварства. Аэропланы и химия - вот единственные могучие орудия
войны. А какие-то там приборы из Петрограда - вздор и вздор!
Но Зоя Монроз не успокоилась. Она послала Семенова в Финляндию, чтобы
оттуда добыть точные сведения о Гарине. Белый офицер, нанятый Семеновым,
перешел на лыжах русскую границу, нашел в Петрограде Гарина, говорил с
ним и даже предложил ему совместно работать. Гарин держался очень осто-
рожно. Видимо, ему было известно, что за ним следят из-за границы. О
своем аппарате он говорил в том смысле, что того, кто будет владеть им,
ждет сказочное могущество. Опыты с моделью аппарата дали блестящие ре-
зультаты. Он ждал только окончания работ над свечами-пирамидками.
В дождливый воскресный вечер начала весны огни из окон и бесчисленные
огни фонарей отражались в асфальтах парижских улиц.
Будто по черным каналам, над бездной огней мчались мокрые автомобили,
бежали, сталкивались, крутились промокшие зонтики. Прелой сыростью буль-
варов, запахом овощных лавок, бензиновой гарью и духами была напитана
дождевая мгла.
Дождь струился по графитовым крышам, по решеткам балконов, по огром-
ным полосатым тентам, раскинутым над кофейнями. Мутно в тумане зажига-
лись, крутились, мерцали огненные рекламы всевозможных увеселений.
Люди маленькие - приказчики и приказчицы, чиновники и служащие -
развлекались, кто как мог, в этот день. Люди большие, деловые, солидные
сидели по домам у каминов. Воскресенье было днем черни, отданным ей на
растерзание.
Зоя Монроз сидела, подобрав ноги, на широком диване среди множества
подушечек. Она курила и глядела на огонь камина. Роллинг, во фраке, по-
мещался, с ногами на скамеечке, в большом кресле и тоже курил и глядел
на угли.
Его освещенное камином лицо казалось раскаленнокрасным, - мясистый
нос, щеки, заросшие бородкой, полузакрытые веками, слегка воспаленные
глаза повелителя вселенной. Он предавался хорошей скуке, необходимой раз
в неделю, чтобы дать отдых мозгу и нервам.
Зоя Монроз протянула перед собой красивые обнаженные руки и сказала:
- Роллинг, прошло уже два часа после обеда.
- Да, - ответил он, - я так же, как и вы, полагаю, что пищеварение
окончено.
Ее прозрачные, почти мечтательные глаза скользнули по его лицу. Тихо,
серьезным голосом, она назвала его по имени. Он ответил, не шевелясь в
нагретом кресла:
- Да, я слушаю вас, моя крошка.
Разрешение говорить было дано. Зоя Монроз пересела на край дивана,
обхватила колено.
- Скажите, Роллинг, химические заводы представляют большую опасность
для взрыва?
- О да. Четвертое производное от каменного угля - тротил - чрезвычай-
но могучее взрывчатое вещество. Восьмое производное от угля - пикриновая
кислота, ею начиняют бронебойные снаряды морских орудий Но есть и еще
более сильная штука, это - тетрил.
- А это что такое, Роллинг?
- Все тот же каменный уголь. Бензол (С6Н6), смешанный при восьмидеся-
ти градусах с азотной кислотой (НNO3), дает нитробензол. Формула нитро-
бензола - С6Н5NO2. Если мы в ней две части кислорода О2 заменим двумя
частями водорода Н2, то есть если мы нитробензол начнем медленно разме-
шивать при восьмидесяти градусах с чугунными опилками, с небольшим коли-
чеством соляной кислоты, то мы получим анилин (С6Н5NH2). Анилин, смешан-
ный с древесным спиртом при пятидесяти атмосферах давления, даст диме-
тиланилин. Затем выроем огромную яму, обнесем ее земляным валом, внутри
поставим сарай и там произведем реакцию диметил-анилин с азотной кисло-
той. За термометрами во время этой реакции мы будем наблюдать издали, в
подзорную трубу. Реакция диметил-анилина с азотной кислотой даст нам
тетрил. Этот самый тетрил - настоящий дьявол: от неизвестных причин он
иногда взрывается во время реакции и разворачивает в пыль огромные заво-
ды. К сожалению, нам приходится иметь с ним дело: обработанный фосгеном,
он дает синюю краску - кристалл-виолет. На этой штуке я заработал хоро-
шие деньги. Вы задали мне забавный вопрос... Гм... Я считал, что, вы бо-
лее осведомлены в химии. Гм... Чтобы приготовить из каменноугольной смо-
лы, скажем, облаточку пирамидона, который, скажем, исцелит вашу головную
боль, необходимо пройти длинный ряд ступеней... На пути от каменного уг-
ля до пирамидона, или до флакончика духов, или до обычного фотографичес-
кого препарата - лежат такие дьявольские вещи, как тротил и пикриновая
кислота, такие великолепные штуки, как бром-бензил-цианид, хлор-пикрин,
ди-фенил-хлор-арсин и так далее и так далее, то есть боевые газы, от ко-
торых чихают, плачут, срывают с себя защитные маски, задыхаются, рвут
кровью, покрываются нарывами, сгнивают заживо...
Так как Роллингу было скучно в этот дождливый воскресный вечер, то он
охотно предался размышлению о великом будущем химии.
- Я думаю (он помахал около носа до половины выкуренной сигарой), я
думаю, что бог Саваоф создал небо и землю и все живое из каменноугольной
смолы и поваренной соли. В Библии об этом прямо не сказано, но можно до-
гадываться. Тот, кто владеет углем и солью, тот владеет миром. Немцы по-
лезли в войну четырнадцатого года только потому, что девять десятых хи-
мических заводов всего мира принадлежали Германии. Немцы понимали тайну
угля и соли: они были единственной культурной нацией в то время. Однако
они не рассчитали, что мы, американцы, в девять месяцев сможем построить
Эджвудский арсенал. Немцы открыли нам глаза, мы поняли, куда нужно вкла-
дывать деньги, и теперь миром будем владеть мы, а не они, потому что
деньги после войны - у нас и химия - у нас. Мы превратим Германию прежде
всего, а за ней другие страны, умеющие работать (не умеющие вымрут ес-
тественным порядком, в этом мы им поможем), превратим в одну могучую
фабрику... Американский флаг опояшет землю, как бонбоньерку, по экватору
и от полюса до полюса...
- Роллинг, - перебила Зоя, - вы сами накликаете беду... Ведь они тог-
да станут коммунистами... Придет день, когда они заявят, что вы им
больше не нужны, что они желают работать для себя... О, я уже пережила
этот ужас... Они откажутся вернуть вам ваши миллиарды...
- Тогда, моя крошка, я затоплю Европу горчичным газом.
- Роллинг, будет поздно! - Зоя стиснула руками колено, подалась впе-
ред. - Роллинг, поверьте мне, я никогда не давала вам плохих советов...
Я спросила вас: представляют ли опасность для взрыва химические заво-
ды?.. В руках рабочих, революционеров, коммунистов, в руках наших вра-
гов, - я это знаю, - окажется оружие чудовищной силы... Они смогут на
расстоянии взрывать химические заводы, пороховые погреба, сжигать эскад-
рильи аэропланов, уничтожать запасы газов - все, что может взрываться и
гореть.
Роллинг снял ноги со скамеечки, красноватые веки его мигнули, некото-
рое время он внимательно смотрел на молодую женщину.
- Насколько я понимаю, вы намекаете опять на...
- Да, Роллинг, да, на аппарат инженера Гарина... Все, что о нем сооб-
щалось, скользнуло мимо вашего внимания... Но я-то знаю, насколько это
серьезно... Семенов принес мне странную вещь. Он получил ее из России...
Зоя позвонила. Вошел лакей. Она приказала, и он принес небольшой сос-
новый ящик, в нем лежал отрезок стальной полосы толщиною в полдюйма. Зоя
вынула кусок стали и поднесла к свету камина. В толще стали были проре-
заны насквозь каким-то тонким орудием полоски, завитки и наискосок,
словно пером - скорописью, было написано: "Проба силы... проба... Га-
рин". Кусочки металла внутри некоторых букв вывалились. Роллинг долго
рассматривал полосу.
- Это похоже на "пробу пера", - сказал он негромко, - как будто писа-
ли иглой в мягком тесте.
- Это сделано во время испытаний модели аппарата Гарина на расстоянии
тридцати шагов, - сказала Зоя. - Семенов утверждает, что Гарин надеется
построить аппарат, который легко, как масло, может разрезать дредноут на
расстоянии двадцати кабельтовых... Простите, Роллинг, но я настаиваю, -
вы должны овладеть этим страшным аппаратом.
Роллинг недаром прошел в Америке школу жизни. До последней клеточки
он был вытренирован для борьбы.
Тренировка, как известно, точно распределяет усилия между мускулами и
вызывает в них наибольшее возможное напряжение. Так у Роллинга, когда он
вступал в борьбу, сначала начинала работать фантазия, - она бросалась в
девственные дебри предприятий и там открывала что-либо, стоящее внима-
ния. Стоп. Работа фантазии кончилась. Вступал здравый смысл, - оценивал,
сравнивал, взвешивал, делал доклад: полезно. Стоп. Вступал практический
ум, подсчитывал, учитывал, подводил баланс: актив. Стоп. Вступала воля,
крепости молибденовой стали, страшная воля Роллинга, и он, как буйвол с
налитыми глазами, ломился к цели и достигал ее, чего бы это ему и другим
ни стоило.
Приблизительно такой же процесс произошел и сегодня. Роллинг окинул
взглядом дебри неизведанного, здравый смысл сказал: "Зоя права". Практи-
ческий ум подвел баланс: самое выгодное - чертежи и аппарат похитить,
Гарина ликвидировать. Точка. Судьба Гарина оказалась решенной, кредит
открыт, в дело вступила воля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42