Если бы мы не знали, что вы на той
стороне, то немедленно повернули бы обратно...
Петра прервала ее, испустив волну отчаяния. Мы не зна-
ли, что она проснулась. Не знаю, много ли она слышала, но,
очевидно, уловила последнюю мысль о возможном возвращении.
Мне пришлось некоторое время успокаивать ее, и женщина из
Цей-лона лишь тогда смогла, в свою очередь, успокоить пет-
ру. Тревога улеглась, и Петра стала слушать наш разговор.
Я спросил у подруги Петры, зачем им так нужны люди с
умением посылать мысленные образы, что они из-за них идут
на такой риск, и в чем заключается подвиг Кандида.
В ответ на мой вопрос и, видимо, под влиянием пейзажа,
который она наблюдала, женщина стала рассказывать предание
о подвиге Кандида:
"В то давнее время Кандид жил в одной из деревень ле-
са. Как он попал туда, и чем занимался раньше - нам не из-
вестно. Все началось с того, что рано утром одна женщина
подняла соседей истошным криком - она обнаружила следы раз-
двоенных копыт, принадлежащих какому-то неведомому доселе,
двуногому животному. Следы эти были четки и определенны. В
каждом дворе устроили западню, и через некоторое время за-
гадочный пришелец был пойман. Это произошло среди ночи, и
Кандида разбудил доносившийся из соседнего двора жуткий
плач, похожий на мычание молодого бычка. Когда он вышел
посмотреть, что случилось, то толпа мужчин уже снимала
чудовище с острых кольев, вбитых, по совету Кандида, в дно
ямы, прикрытой сухими листьями. Чудовище к тому времени уже
не мычало. Весило оно как добрый бык, хотя по величине не
превосходило мальчика-подростка, из ран сочилась зеленая,
вязкая кровь. Тело его было покрыто грубой, усеянной клеща-
ми, шерстью и струпьями. Убитый напоминал телом скорее не
человека, а захиревшего ангела: у него были чистые и тонкие
руки, сумрачные глаза, а на лопатках - две мозолистые куль-
ти, иссеченные рубцами - остатки мощных крыльев, которые,
по-видимому, были чем-то обрублены. Труп подвесили за щико-
лотки к одному из деревьев на площади, чтобы все могли пос-
мотреть, а когда он начал разлагаться, то сожгли на костре.
Вскоре после этого пошел дождь из крошечных желтых
цветов. Всю ночь они низвергались на деревню, подобно без-
звучному ливню, засыпали все крыши, завалили двери, удушили
людей, спавших под открытым небом. Нападало столько цветов,
что поутру вся деревня была выстлана ими, как плотным ков-
ром.
И тогда Кандид сделал вывод, что деревня уничтожила
своего хранителя и обречена. Поэтому он решился, собрал
уцелевших жителей деревни и повел их в направлении того
места, где когда-то потерял свою Наву.
Однако местность со времени его первого похода измени-
лась. Они вышли из той части леса, где жили, прошли через
желтую пустыню, где эхо повторяло мысли Кандида, добрались
до высохшей реки и спустились по каменистому берегу до тро-
пинки, ведущей в другую часть леса.
В течение следующих десяти дней они совсем не видели
солнечного света. Почва под ногами стала влажной и мягкой,
как вулканическй пепел, заросли с каждым шагом приобретали
все более угрожающий вид, временами казалось, что мир нав-
сегда утратил свою радость. В этом царстве сырости и без-
молвия, похожем на рай до свершения первородного греха,
ноги проваливались в глубокие ямы, наполненные чем-то мас-
лянистым и дымящимся. Целую неделю они брели как сомнамбулы
все вперед по мрачному миру скорби, озаряемые только мигаю-
щими огоньками светлячков. Пути обратно не было, потому что
тропа, которую они прорубали, тут же исчезала под новой
зеленью, выраставшей почти у них на глазах. Наконец, они
вышли на большую поляну. Их окружала темная, беззвездная
ночь, но эта тьма была насыщена новым чистым воздухом.
Измученные долгим переходом, люди подвесили гамаки и впер-
вые за две недели уснули глубоким, но беспокойным сном.
Кандиду приснилось, будто он входит в пустой дом с бе-
лыми стенами, испытывая тягостное чувство, что он первое
переступающее этот порог человеческое существо.
После этого нездорового сна он покрылся липкой испари-
ной. Сквозь слезы он заметил светящиеся оранжевым светом
диски, которые стремительно пересекали небо, подобные па-
дающим звездам, и решил, что это знамение смерти. Потом он
снова заснул и до утра снов не видел.
Кандид пробудился, когда солнце поднялось уже высоко,
и оцепенел от удивления. Прямо перед ним, нескладный и
обветшалый, высился огромный дом. Казалось, что это соору-
жение находится в каком-то своем, ограниченном пространстве
- в заповеднике одиночества и забвения, куда не имеют дос-
тупа ни время с его разрушительной силой, ни люди с их
суетой.
Спутники Кандида, сдерживая пылкое нетерпение, уже
обследовали дом снаружи и не обнаружили ничего, кроме гус-
того леса цветов. Однако никто не решался войти в дом.
Двери его, с из_еденными ржавчиной петлями, держались,
казалось, только на опутавшей их паутине, оконные рамы
набухли от сырости, в трещинах, избороздивших цементный
пол дворика, росли трава и полевые цветы, сновали ящерицы и
разные гады - все как-будто подтверждало, что здесь давно
никто не живет.
Тогда Кандид толкнул плечом парадную дверь, ее трухля-
вое дерево рухнуло к его ногам бесшумным обвалом из пыли и
земли. Он задержался у порога, ожидая, пока рассеется обла-
ко пыли, и, когда это произошло, он увидел большую комнату,
в которой был лишь мусор, грязь да кучи всякой дряни,
накопившейся после долгих лет запустения. На полках вдоль
стен стояли книги, которые давно уже никто не читал, и их
переплеты раскисли и были покрыты мертвенно-бледной расти-
тельностью. Из большой комнаты можно было пройти дальше
через несколько дверей. Все двери были открыты, кроме од-
ной, запертой на замок. Замок проржавел настолько, что ка-
залось, его части приросли друг к другу. Люди разбрелись
по дому через открытые двери, а Кандиду захотелось посмот-
реть, что находится за этой запертой. Когда он проник в
помещение за ней, то увидел, что там нигде не было видно ни
малейших следов пыли или паутины, все выглядело прибранным
и чистым. На столе стояли чернильницы, полные чернил, не
тронутые ржавчиной металические поверхности блестели, в
горне горел огонь. На полках стояли книги, переплетенные в
покоробившуюся от времени ткань, желтовато-коричневую, как
загорелая человеческая кожа. Несмотря на то, что, по всей
видимости, комната была закрыта уже много лет, воздух здесь
казался даже более свежим, чем на улице. А в стенном шкафу
он нашел исписанные пергаменты, целые и невредимые, в ок-
ружении доисторической растительности, затянутые дымкой ис-
парения каких-то луж, и светящихся насекомых, которые, ви-
димо, уничтожили в этой комнате всякий след пребывания
людей.
Кандид задался целью расшифровать манускрипты. Это
сначала показалось делом невозможным. Буквы напоминали
белье, повешенное на проволоку сушиться, и больше походили
на ноты, чем на обыкновенное письмо. Однако Кандид упорно
искал ключ к пониманию записанных текстов.
Тем временем люди, пришедшие с ним, обосновались вок-
руг старого дома, быстро построили себе хижины, так как,
кроме Кандида, жить в старом доме никто не решился.
Кандид же полностью погрузился в работу. Он выучил
наизусть фантастические легенды из растрепанных книг, сжа-
тое изложение учения Германа Паралитика, "Века" нострадаму-
са, учение бене гессери, отрицающее, что оно является рели-
гиозным течением, но стоящее за кулисами почти всепроникаю-
щего ритуального мистицизма, чья символика, организация и
методы действия были почти религиозными, так называемые
древние учения, включающие в себя то, что сохранили страни-
цы зензуки из первого ислама. Ваддисламические течения это-
го типа, книгу сочетаний Махайама Ланкивили, всепроникаю-
щий ових-ритуал и, наконец, бутлерианский джихад, обучающий
"увеличению и умножению, наполнению вселенной и покорению
ее", дающий "правление над всеми видами странных тварей и
живых существ в бесконечных мирах и под ними", утверждающий
"человека заменить невозможно!"
Это были книги чародеев, чья власть была реальностью.
Их роль видно и в том факте, что они никогда не хвастали
своими делами. Они жили во времена, насыщенные насилием,
когда люди смотрели на своих богов и талисманы и видели,
что они наполнены самыми ужасными уравнителями: страхом и
амбицией. У всех чародеев же было общее требование: "не
обезобразь дух своим "Я".
Наименее ясным было учение Бено Гессери, сосредотачи-
вающее все усилия вокруг чародейства, производимого сложны-
ми наркотиками, и развития исскуства праны-винду. Но оно
содержало молитву против страха и голубую книгу, это биб-
лиографическое чудо, сохранившее великие секреты самых
древних верований. Это учение действовало столетиями под
покровом мистики, проводя в то же время свою программу
скрещивания людей, имея реалью выведение личности, которое
оно называло "квизати хедерахом". Проще говоря, оно искало
человека, наделенного психической силой, которая позволила
бы ему понимать и использовать указания учения в самом их
высшем об_еме. Так должен был быть создан супер-ментата,
человек-машина, наделенный способностью предвиденья и пере-
дачи мысленных картинок.
Согласно учению Бена Гессери, религия есть ничто иное,
как самый древний и благородный путь, следуя которому, люди
старались увидеть смысл в божьей вселенной. Ученые ищут
законы, которым подчиняются события. Задача религии - пос-
вятить людей в эти законы. Там же отмечено, что многое из
того, что называет себя религией, несет на себе бессозна-
тельный отпечаток враждебности к жизни. Истинная религия
должна учить тому, что жизнь наполнена разумом, что знания
без действия - лишь пустота. Все люди должны понимать, что
сведение религии лишь к правилам и обрядам - это, в основ-
ном, обман. Истинное учение распознать очень легко, ибо оно
пробуждает чувства, которые говорят тебе, что эту истину ты
всегда знал. "Высказана ли мысль или она не высказана, она
реальна и имеет власть над реальностью".
Однако невозможно рассказать обо всем, что освоил кан-
дид в то время. По этому вопросу на Цей-лоне имеется полное
исследование. Поэтому, заканчивая эту часть предания о кан-
диде, я добавлю только, что изучая все приведенные выше
учения, Кандид лишь изредка выходил из старого дома, бесе-
довал с людьми, но случалось, что он ночевал у соседей,
пресытившись своим затворничеством. Постепенно такой образ
жизни полностью изменил характер и мировоззрения Кандида,
но это перерождение соответствовало настоящей его сути, оно
было равнозначно его пробуждению. Но об этом чуть позже.
Однажды ночью Кандид, ночевавший в очередной раз у
соседей вместе с их сыном, случайно проснулся и услышал
странный прерывистый звук, исходивший из угла. Потревожен-
ный, он вскочил с постели, опасаясь, не забралось ли в ком-
нату какое-нибудь животное, и увидел, что мальчик сидит в
качалке и держит палец во рту, а глаза у него светятся в
темноте, как у кошки. Оцепенев от ужаса, Кандид прочел в
этих глазах признаки той самой болезни, которой были под-
вержены жители лиловой деревни, встреченные им во время
путешествия с навой. Самое страшное в болезни было то, что
неминуемо наступала забывчивость. В памяти начинают сти-
раться сначала воспоминания детства, потом название и наз-
начение предметов, затем больной перестает узнавать людей и
даже утрачивает сознание своей собственной личности и, ли-
шенный всякой связи с прошлым, погружается в некое подобие
идиотизма. Об этом Кандид знал уже давно, так как расспро-
сил про эту болезнь многих еще тогда, после своего возвра-
щения.
И в самом деле - пришедшие с ним люди заболели. Снача-
ла никто, по обыкновению, не обеспокоился. Все собирались
вместе и болтали без умолку, стараясь восстановить забытое.
Но когда Кандид понял, что зараза охватила всех, кроме него
самого, то он собрал людей, чтобы поделиться с людьми свои-
ми знаниями об этой болезни и придумать, как бороться с бе-
дой, но ничего путного из этого не получилось.
Вскоре люди стали постепенно исчезать из деревни. Они
уходили и забывали дорогу назад. Дома, с такой стремитель-
ностью построенные вокруг старого дома, были покинуты.
Наконец в деревне осталось только два человека: Кандид
и мальчик, называвший себя внуком Бол-Кунаша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
стороне, то немедленно повернули бы обратно...
Петра прервала ее, испустив волну отчаяния. Мы не зна-
ли, что она проснулась. Не знаю, много ли она слышала, но,
очевидно, уловила последнюю мысль о возможном возвращении.
Мне пришлось некоторое время успокаивать ее, и женщина из
Цей-лона лишь тогда смогла, в свою очередь, успокоить пет-
ру. Тревога улеглась, и Петра стала слушать наш разговор.
Я спросил у подруги Петры, зачем им так нужны люди с
умением посылать мысленные образы, что они из-за них идут
на такой риск, и в чем заключается подвиг Кандида.
В ответ на мой вопрос и, видимо, под влиянием пейзажа,
который она наблюдала, женщина стала рассказывать предание
о подвиге Кандида:
"В то давнее время Кандид жил в одной из деревень ле-
са. Как он попал туда, и чем занимался раньше - нам не из-
вестно. Все началось с того, что рано утром одна женщина
подняла соседей истошным криком - она обнаружила следы раз-
двоенных копыт, принадлежащих какому-то неведомому доселе,
двуногому животному. Следы эти были четки и определенны. В
каждом дворе устроили западню, и через некоторое время за-
гадочный пришелец был пойман. Это произошло среди ночи, и
Кандида разбудил доносившийся из соседнего двора жуткий
плач, похожий на мычание молодого бычка. Когда он вышел
посмотреть, что случилось, то толпа мужчин уже снимала
чудовище с острых кольев, вбитых, по совету Кандида, в дно
ямы, прикрытой сухими листьями. Чудовище к тому времени уже
не мычало. Весило оно как добрый бык, хотя по величине не
превосходило мальчика-подростка, из ран сочилась зеленая,
вязкая кровь. Тело его было покрыто грубой, усеянной клеща-
ми, шерстью и струпьями. Убитый напоминал телом скорее не
человека, а захиревшего ангела: у него были чистые и тонкие
руки, сумрачные глаза, а на лопатках - две мозолистые куль-
ти, иссеченные рубцами - остатки мощных крыльев, которые,
по-видимому, были чем-то обрублены. Труп подвесили за щико-
лотки к одному из деревьев на площади, чтобы все могли пос-
мотреть, а когда он начал разлагаться, то сожгли на костре.
Вскоре после этого пошел дождь из крошечных желтых
цветов. Всю ночь они низвергались на деревню, подобно без-
звучному ливню, засыпали все крыши, завалили двери, удушили
людей, спавших под открытым небом. Нападало столько цветов,
что поутру вся деревня была выстлана ими, как плотным ков-
ром.
И тогда Кандид сделал вывод, что деревня уничтожила
своего хранителя и обречена. Поэтому он решился, собрал
уцелевших жителей деревни и повел их в направлении того
места, где когда-то потерял свою Наву.
Однако местность со времени его первого похода измени-
лась. Они вышли из той части леса, где жили, прошли через
желтую пустыню, где эхо повторяло мысли Кандида, добрались
до высохшей реки и спустились по каменистому берегу до тро-
пинки, ведущей в другую часть леса.
В течение следующих десяти дней они совсем не видели
солнечного света. Почва под ногами стала влажной и мягкой,
как вулканическй пепел, заросли с каждым шагом приобретали
все более угрожающий вид, временами казалось, что мир нав-
сегда утратил свою радость. В этом царстве сырости и без-
молвия, похожем на рай до свершения первородного греха,
ноги проваливались в глубокие ямы, наполненные чем-то мас-
лянистым и дымящимся. Целую неделю они брели как сомнамбулы
все вперед по мрачному миру скорби, озаряемые только мигаю-
щими огоньками светлячков. Пути обратно не было, потому что
тропа, которую они прорубали, тут же исчезала под новой
зеленью, выраставшей почти у них на глазах. Наконец, они
вышли на большую поляну. Их окружала темная, беззвездная
ночь, но эта тьма была насыщена новым чистым воздухом.
Измученные долгим переходом, люди подвесили гамаки и впер-
вые за две недели уснули глубоким, но беспокойным сном.
Кандиду приснилось, будто он входит в пустой дом с бе-
лыми стенами, испытывая тягостное чувство, что он первое
переступающее этот порог человеческое существо.
После этого нездорового сна он покрылся липкой испари-
ной. Сквозь слезы он заметил светящиеся оранжевым светом
диски, которые стремительно пересекали небо, подобные па-
дающим звездам, и решил, что это знамение смерти. Потом он
снова заснул и до утра снов не видел.
Кандид пробудился, когда солнце поднялось уже высоко,
и оцепенел от удивления. Прямо перед ним, нескладный и
обветшалый, высился огромный дом. Казалось, что это соору-
жение находится в каком-то своем, ограниченном пространстве
- в заповеднике одиночества и забвения, куда не имеют дос-
тупа ни время с его разрушительной силой, ни люди с их
суетой.
Спутники Кандида, сдерживая пылкое нетерпение, уже
обследовали дом снаружи и не обнаружили ничего, кроме гус-
того леса цветов. Однако никто не решался войти в дом.
Двери его, с из_еденными ржавчиной петлями, держались,
казалось, только на опутавшей их паутине, оконные рамы
набухли от сырости, в трещинах, избороздивших цементный
пол дворика, росли трава и полевые цветы, сновали ящерицы и
разные гады - все как-будто подтверждало, что здесь давно
никто не живет.
Тогда Кандид толкнул плечом парадную дверь, ее трухля-
вое дерево рухнуло к его ногам бесшумным обвалом из пыли и
земли. Он задержался у порога, ожидая, пока рассеется обла-
ко пыли, и, когда это произошло, он увидел большую комнату,
в которой был лишь мусор, грязь да кучи всякой дряни,
накопившейся после долгих лет запустения. На полках вдоль
стен стояли книги, которые давно уже никто не читал, и их
переплеты раскисли и были покрыты мертвенно-бледной расти-
тельностью. Из большой комнаты можно было пройти дальше
через несколько дверей. Все двери были открыты, кроме од-
ной, запертой на замок. Замок проржавел настолько, что ка-
залось, его части приросли друг к другу. Люди разбрелись
по дому через открытые двери, а Кандиду захотелось посмот-
реть, что находится за этой запертой. Когда он проник в
помещение за ней, то увидел, что там нигде не было видно ни
малейших следов пыли или паутины, все выглядело прибранным
и чистым. На столе стояли чернильницы, полные чернил, не
тронутые ржавчиной металические поверхности блестели, в
горне горел огонь. На полках стояли книги, переплетенные в
покоробившуюся от времени ткань, желтовато-коричневую, как
загорелая человеческая кожа. Несмотря на то, что, по всей
видимости, комната была закрыта уже много лет, воздух здесь
казался даже более свежим, чем на улице. А в стенном шкафу
он нашел исписанные пергаменты, целые и невредимые, в ок-
ружении доисторической растительности, затянутые дымкой ис-
парения каких-то луж, и светящихся насекомых, которые, ви-
димо, уничтожили в этой комнате всякий след пребывания
людей.
Кандид задался целью расшифровать манускрипты. Это
сначала показалось делом невозможным. Буквы напоминали
белье, повешенное на проволоку сушиться, и больше походили
на ноты, чем на обыкновенное письмо. Однако Кандид упорно
искал ключ к пониманию записанных текстов.
Тем временем люди, пришедшие с ним, обосновались вок-
руг старого дома, быстро построили себе хижины, так как,
кроме Кандида, жить в старом доме никто не решился.
Кандид же полностью погрузился в работу. Он выучил
наизусть фантастические легенды из растрепанных книг, сжа-
тое изложение учения Германа Паралитика, "Века" нострадаму-
са, учение бене гессери, отрицающее, что оно является рели-
гиозным течением, но стоящее за кулисами почти всепроникаю-
щего ритуального мистицизма, чья символика, организация и
методы действия были почти религиозными, так называемые
древние учения, включающие в себя то, что сохранили страни-
цы зензуки из первого ислама. Ваддисламические течения это-
го типа, книгу сочетаний Махайама Ланкивили, всепроникаю-
щий ових-ритуал и, наконец, бутлерианский джихад, обучающий
"увеличению и умножению, наполнению вселенной и покорению
ее", дающий "правление над всеми видами странных тварей и
живых существ в бесконечных мирах и под ними", утверждающий
"человека заменить невозможно!"
Это были книги чародеев, чья власть была реальностью.
Их роль видно и в том факте, что они никогда не хвастали
своими делами. Они жили во времена, насыщенные насилием,
когда люди смотрели на своих богов и талисманы и видели,
что они наполнены самыми ужасными уравнителями: страхом и
амбицией. У всех чародеев же было общее требование: "не
обезобразь дух своим "Я".
Наименее ясным было учение Бено Гессери, сосредотачи-
вающее все усилия вокруг чародейства, производимого сложны-
ми наркотиками, и развития исскуства праны-винду. Но оно
содержало молитву против страха и голубую книгу, это биб-
лиографическое чудо, сохранившее великие секреты самых
древних верований. Это учение действовало столетиями под
покровом мистики, проводя в то же время свою программу
скрещивания людей, имея реалью выведение личности, которое
оно называло "квизати хедерахом". Проще говоря, оно искало
человека, наделенного психической силой, которая позволила
бы ему понимать и использовать указания учения в самом их
высшем об_еме. Так должен был быть создан супер-ментата,
человек-машина, наделенный способностью предвиденья и пере-
дачи мысленных картинок.
Согласно учению Бена Гессери, религия есть ничто иное,
как самый древний и благородный путь, следуя которому, люди
старались увидеть смысл в божьей вселенной. Ученые ищут
законы, которым подчиняются события. Задача религии - пос-
вятить людей в эти законы. Там же отмечено, что многое из
того, что называет себя религией, несет на себе бессозна-
тельный отпечаток враждебности к жизни. Истинная религия
должна учить тому, что жизнь наполнена разумом, что знания
без действия - лишь пустота. Все люди должны понимать, что
сведение религии лишь к правилам и обрядам - это, в основ-
ном, обман. Истинное учение распознать очень легко, ибо оно
пробуждает чувства, которые говорят тебе, что эту истину ты
всегда знал. "Высказана ли мысль или она не высказана, она
реальна и имеет власть над реальностью".
Однако невозможно рассказать обо всем, что освоил кан-
дид в то время. По этому вопросу на Цей-лоне имеется полное
исследование. Поэтому, заканчивая эту часть предания о кан-
диде, я добавлю только, что изучая все приведенные выше
учения, Кандид лишь изредка выходил из старого дома, бесе-
довал с людьми, но случалось, что он ночевал у соседей,
пресытившись своим затворничеством. Постепенно такой образ
жизни полностью изменил характер и мировоззрения Кандида,
но это перерождение соответствовало настоящей его сути, оно
было равнозначно его пробуждению. Но об этом чуть позже.
Однажды ночью Кандид, ночевавший в очередной раз у
соседей вместе с их сыном, случайно проснулся и услышал
странный прерывистый звук, исходивший из угла. Потревожен-
ный, он вскочил с постели, опасаясь, не забралось ли в ком-
нату какое-нибудь животное, и увидел, что мальчик сидит в
качалке и держит палец во рту, а глаза у него светятся в
темноте, как у кошки. Оцепенев от ужаса, Кандид прочел в
этих глазах признаки той самой болезни, которой были под-
вержены жители лиловой деревни, встреченные им во время
путешествия с навой. Самое страшное в болезни было то, что
неминуемо наступала забывчивость. В памяти начинают сти-
раться сначала воспоминания детства, потом название и наз-
начение предметов, затем больной перестает узнавать людей и
даже утрачивает сознание своей собственной личности и, ли-
шенный всякой связи с прошлым, погружается в некое подобие
идиотизма. Об этом Кандид знал уже давно, так как расспро-
сил про эту болезнь многих еще тогда, после своего возвра-
щения.
И в самом деле - пришедшие с ним люди заболели. Снача-
ла никто, по обыкновению, не обеспокоился. Все собирались
вместе и болтали без умолку, стараясь восстановить забытое.
Но когда Кандид понял, что зараза охватила всех, кроме него
самого, то он собрал людей, чтобы поделиться с людьми свои-
ми знаниями об этой болезни и придумать, как бороться с бе-
дой, но ничего путного из этого не получилось.
Вскоре люди стали постепенно исчезать из деревни. Они
уходили и забывали дорогу назад. Дома, с такой стремитель-
ностью построенные вокруг старого дома, были покинуты.
Наконец в деревне осталось только два человека: Кандид
и мальчик, называвший себя внуком Бол-Кунаша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35