- Неправда, стихи «Большой Семерки» - это гениально, детка. В них использованы фрагменты из всех международных хитов двадцатого века, пропущенные через переводческую программу из четырехсот базовых английских слов. На нас работает высочайшая технология.
- Я выучила наизусть всю эту чепуху, освоила все танцевальные движения. Но со мной-то как быть? Как насчет меня?
- В каком смысле? - не понял Старлиц.
- В прямом. Как насчет меня, артистки Мелани Рей Айзенберг?
- Пойми, Мелани, проект «Большая Семерка» не имеет к тебе лично никакого отношения. Он сворачивается с наступлением двухтысячного года. После этого ты улетишь к себе в Бейкерсфилд с чеком на крупную сумму. Об этом мы и договорились, помнишь?
- Эта идиотская сделка не позволяет мне быть самой собой! Я чувствую себя персонажем из детской мультяшки, какой-то куклой, надутой воздухом...
- Ну и что? Зато ты поп-звезда. У тебя лимузины и массажистка.
- Я могла бы быть звездой и оставаться собой.
- А вот и нет! Ты уж прости. - Старлиц изо всех сил замотал головой. - И думать об этом забудь! Это совершенно невозможно по определению.
Мелани выпятила нижнюю губу.
- Это все твои речи, твои мысли. Я уже хлебнула музыкального бизнеса и считаю по-другому.
Старлиц поскреб в затылке.
- Учти, Мелани, ты хочешь сама подлезть под гильотину, которая мигом покончит с твоей карьерой. Позволь тебя предостеречь. Превратиться в самостоятельную певичку, сочиняющую для себя песенки, - все равно что поставить на себе крест. Ты для такой жизни не приспособлена. Ты - сама нормальность. Ты посредственность.
- Согласна, я была нормальной посредственностью до того, как за меня взялся ты. С тех пор я проехала с выступлениями Польшу, Таиланд, Словению. Моя жизнь превратилась в сплошной кретинизм.
Старлиц тяжко вздохнул.
- Послушай, я хочу тебе помочь. Давай, я набросаю сценарий твоего будущего. Так ты лучше поймешь, что тебя ждет. - Он выпрямился и хрустнул суставами пальцев. - Начнем с выигрышной предпосылки: предположим, ты очень талантлива. Будем исходить из того, что ты исполнительница собственных песен с колоссальным музыкальным дарованием. Сообразительная, упорная, блондинка, родом из Калифорнии, скулы у тебя такие высокие, что за них не жалко жизнь положить. Ну, выигрываешь ты несколько премий «Грэмми», критики тебя обожают, твои записи расходятся лучше хот-догов...
- Да? - От интереса Мелани привстала. - До чего заманчиво звучит! Класс!
- Сними розовые очки: время не стоит на месте. Вкалываешь, вкалываешь, расходуешь себя, а потом внешность становится уже не той, голос пропадает. Глядь - а тебе уже сорок. Как женщина ты можешь рассчитывать прожить после этого еще целых сорок пять лет. И годы эти выглядят уже совсем не симпатично, детка. Ты будешь сидеть взаперти в своем замке в Малибу, жечь тайские палочки и малевать плохие абстрактные картины, чтобы совсем не сбрендить. Будешь бродить, от всех скрываясь, как Говард Хьюз, слушать старые альбомы Билли Холидей и размышлять, не сделать ли косметическую операцию.
Мелани пожала плечами.
- Но мне уже стукнет сорок! Я уже буду старой.
- Ничего подобного, какая же это старость? Просто с тобой будет покончено. Журналы уже на захотят помещать тебя на обложках. Твоя жаркая ночь - это ссора и увольнение горничной. Твоя поп-жизнь в прошлом, никто тебя не слушает, никто не покупает твои песни. Для искренних фолк- и рок-песен в исполнении стареющих миллионерш нет рынка сбыта. Тебе остается судиться с владельцами твоей торговой марки, ругаться с критиками, уволить агента и рекламщика. Претензий ко всем вокруг у тебя больше, чем у Сербии. Осталась ты одна, твои старые часы, твой худеющий кошелек. Разве это успех? А все потому, что ты выбрала путь настоящей поп-певицы! Все потому, что всегда сохраняла верность себе.
- Ты нарочно сгущаешь краски. Я так плохо не кончу.
Старлиц внимательно на нее посмотрел и пожал плечами.
- Действительно, ты права, Мелани. С тобой этого никогда не произойдет. Ведь у тебя нет таланта. Более того, у тебя неважное образование и не густо с мозгами. Но все это не беда! Ты молода, у тебя впереди еще шестьдесят долгих лет в новом веке. В «Большой Семерке» у тебя закружилась голова, но непоправимого вреда это тебе еще не причинило. Ты способна оставить этот мелкий эпизод позади.
От ужасного подозрения она побелела.
- Что ты имеешь в виду?
- То, как могло бы сложиться твое будущее. Как ты могла бы его выстроить, ни о чем не сожалея. Как много могла бы получить. Пробудешь с «Большой Семеркой», с нами до конца, до наступления двухтысячного года. Заберешь деньги - большие деньги. И мотаешь домой, а там выходишь замуж за студента-медика.
- Что?! - От неожиданности она разинула рот.
- Муж-врач - это большая удача, детка. Достойный итог карьеры поп-исполнительницы. Всю последующую жизнь ты будешь ослепительной звездой, занимающейся шоу-бизнесом для него одного. У тебя хватит денег, чтобы он мог выучиться на доктора. Замечательная возможность, которой глупо не воспользоваться. Ты сможешь выбрать себе самого умного и старательного студента. А уж он-то будет рад до беспамятства, это я почти гарантирую. Ты будешь жить припеваючи, детка!
- Мне предстоит превратиться в домохозяйку! Я звезда!
- Забудь ты всю эту чушь, Мелани! Лучше нарожай детей. Ты сейчас очень далека от реальности, но дети вернут тебя с небес на землю. Когда ты женщина с детьми, ты всегда знаешь, кто ты такая и что от тебя требуется. Это именно то, что нужно для посредственности. Два-три малыша, милый домик, муж, который благодарен тебе по гроб жизни и без ума от тебя. У тебя появятся корни, ты будешь полноценным человеком, важным для людей, которые важны тебе. Это и есть счастье.
- Ты меня пугаешь, - сказала Мелани.
- Теперь ты знаешь свой наилучший сценарий. Прямой бросок. А наихудший сценарий тебе лучше не знать.
Она смело уставилась ему в лицо.
- Знаю я, что ты затеял! Другие не догадываются, а я знаю. Мне сердце подсказывает, что ты меня обкрадываешь. Не знаю, что именно ты у меня воруешь, но уже чувствую себя обворованной. Ты нас подобрал, собрал вместе, разрекламировал и продал, но мы все равно ненастоящие. Мы - пустое место. Ты не позволяешь нам себя проявить.
- Тебя это не устраивает?
- Не устраивает, потому что все это подделка. Ненастоящее! Пустота! Мне наплевать, сколько у меня будет денег. К чертям деньги, я не могу больше этого выносить!
- Как хочешь, - проговорил Старлиц с усталым вздохом. - Позволь, я переведу тебе то, что слышу от тебя. Ты твердишь, что тебе подавай честность.
- Вот именно! - просияла она. - Именно это я и говорю.
- Ты хочешь быть искренней с самой собой и отбросить всю эту пустую, бессмысленную, корыстную суету.
- Да!
- Что ж, в моем проекте это недостижимо. Я этого с самого начала совершенно не скрывал. Так что ты уволена.
- Ты не можешь меня уволить, я сама ухожу.
- Чудесно, так даже лучше. - Старлиц полез в задний карман. - Со счета «Большой Семерки» я не смогу снять для тебя ни гроша, потому что бухгалтер Ник этого не допустит. Но я не зверь, я окажу тебе личную услугу. Держи сто долларов. Этого тебе хватит, чтобы добраться до Стамбула. Оттуда самолеты летают во все концы света. Позвонишь родителям и купишь билет, куда захочешь.
Она смотрела на смятую стодолларовую бумажку, не веря своим глазам.
- Минуточку! Ты не можешь просто так дать мне пинка и бросить в чужой стране.
- Еще как могу! Только этим и занимаюсь.
- Не путай меня с Японкой, понял? Я американка. Я тебя засужу.
- Ты будешь не первой, кто попытается это сделать. Но я бы тебе не советовал тратить мамины и папины денежки на панамскую юридическую систему. Хочешь быть честной с собой - умей нести ответственность за свои поступки. Ты внесла хаос в мои дела, подкинула мне массу лишней работенки и беготни, но я это переживу. Я не помню зла. Всего хорошего.
Старлиц был вне себя. Он разыскал Тургута Алтимбасака и попросил поменять замки в номерах Американки и ее личного персонала. Владелец казино был воплощением любезности и готовности услужить.
- Я понимаю ваши трудности, мистер Старлиц. Мы все сделаем так, как вы говорите.
- Миссис Динсмор и ее помощники вышвырнут сегодня на улицу много вещей. Пусть привратники не обращают на это внимания.
Алтимбасак бесстрастно перебирал четки.
- Как настроение у мистера Озбея?
- Почему вы меня спрашиваете?
- Вы могли бы поговорить с ним обо мне... Вы его деловой партнер, я знаю, что он к вам прислушивается.
Старлиц нахмурился.
- Вы предоставили Озбею ваш лучший пентхаус, соседние комнаты для его охраны, личный будуар для любовницы? Лимузины под рукой, факсы гудят, выпивки хоть залейся?
- Разумеется, все именно так и сделано, как же иначе!
- Ну, если его даже это не смягчило, значит, его уже ничем не проймешь.
- У мистера Озбея очень могущественные друзья. - Алтимбасак понизил голос до шепота. - У него много друзей в MHP, в ANAP. Не хочу, чтобы он считал, что я состою в DHKC, тем более в PKK!
- Конечно, - с готовностью покивал Старлиц. - Вполне оправданное беспокойство. Я сегодня же переговорю с Мехметом и попытаюсь все уладить.
- Огромное спасибо. - В нетрезвых глазках Алтимбасака забрезжила смутная надежда. - Это было бы так чудесно...
Старлиц поспешил возвратиться в атмосферу праздника. Гонка Уц заканчивала выступление. Она получила записанный аккомпанемент, микрофон и белое атласное платье и ни о чем больше не мечтала. Исполнив наконец свою давнюю мечту - оказавшись в свете рампы, - она, полуприкрыв веками сверкающие глаза, открывала людям глубины своего естества. Ее проникновение в таинство песни напоминало просовывание пальцев в тесную лайковую перчатку: от издаваемых ею томных звуков у людей во всем здании вставали дыбом волосы. У Старлица и без того бегали по коже табунки мурашек.
Озбей стоял в окружении вооруженной охраны, в задумчивости сложив на груди руки.
- Старинная песня, - молвил он.
- Черт! - выдавил Стариц.
- У нее настоящий талант, - продолжил Озбей с торжествующей улыбкой. - Разве не блестящая идея - отыскать по-настоящему талантливую турчанку? Теперь я ее отыскал - и что же мне с ней делать? Понимаешь, она - глас народа.
Старлиц заставил себя согласно кивнуть.
- Турки - великий народ. Надеюсь, теперь ты это видишь. Душа народа - вот что я в ней раскопал.
- Разумеется, - прохрипел Старлиц и закашлялся от лицемерия. - Я все понимаю. Как не понять!
- Я рад, что ты со мной согласен. А ты со мной согласен, как может быть иначе! Ты понимающий человек. Гонка Уц - истинная турецкая звезда. Она - новая Сафие Айла. Или вторая Хамиет Юкисес.
- Да, ты столкнулся с нешуточной проблемой.
Лицо Озбея затуманилось.
- Напрасно я взял ее себе в любовницы. Я совершил ошибку. Теперь это и мое дело.
- Да, ты здорово влип.
- Да. - Влажный взор Озбея выражал откровенность и доверчивость. - Предзнаменования самые дурные. Великое искусство, великая судьба, великая трагедия. Турки - трагический народ. Великую певицу ждет несчастье. Деньги, бизнес мало значат в жизни. Существует честь. Существует гордость. Кто я такой, чтобы перечеркнуть судьбу народной артистки? Ты только прислушайся к ее пению!
Напоследок Гонка разразилась высокой трелью. Аудитория была покорена: ее энтузиазм не знал пределов. Казалось, теперь вся жизнь слушателей пойдет совсем по-другому. Юные поклонники «рейва» недоверчиво таращились на сцену, бессильно уронив руки: происшедшее было выше их понимания. Финские бойцы миротворческих сил ООН даже отвернулись от бара: удивление помешало им пить. Турецкие политики средних лет не стеснялись слез.
Гонка с мечтательной улыбкой уплыла со сцены. Она оставляла слушателей голодными: им хотелось еще. Гонка могла бы петь ночи напролет, месяцы, годы. Ее голос запечатлелся бы на пыльном виниле, и многие годы после ее кончины люди при звуках ее голоса удивленно приподнимались бы с кресел, судорожно цепляясь за подлокотники... Но теперь Гонка, к счастью, шагала в сторону гримерной.
- Мехметкик, - молвил Старлиц, - разработкой этих алмазных копей кто-то непременно должен заняться. Но это не обязательно должен быть ты.
- Конечно, я знаю, - с достоинством ответствовал Озбей. - У меня есть выбор. Но если любовь и преданность обрекают меня на служение моему народу, значит, я обречен. - На это Старлицу нечего было сказать. - Великий человек, - продолжал Озбей, - избранник судьбы, владыка... Он обязан быть львом. Ему непозволительно оборачиваться свиньей. Ты не согласен? Это же правда, та самая глубинная реальность.
Озбей ненадолго отвлекся, чтобы выслушать сообщение громадного Али, которое тот прошептал ему на ухо.
Озбей кивнул и отдал сдержанные распоряжения. Али побежал исполнять приказание, а Озбей вернулся к полюбившейся теме.
- А теперь, Старлиц, я жду от тебя ценного совета. Признайся, что в этой жизни по-настоящему важно, скажи, что есть реальность. Должно же в твоей жизни существовать что-то, кроме наличности!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38