— Или не обнаружишь. Дверь незаметно вскрыть сможете?
— Сможем, замки знакомые, — заверил Михаил.
— А соседи? — зачем-то спросил Никольский. Ну не мог он не проконтролировать подчиненного, хотя и знал: Лепилов — опер более чем грамотный.
— Одни шумно гуляют, других вообще нет, — с готовностью доложил Миша.
— Тогда действуйте, — приказал наконец Никольский. — Как осмотритесь, сразу позвони. Только свет не вздумайте включать!
— О господи! — возмутился наконец и Лепилов, вешая трубку.
— Хороший у тебя парень Лепилов, — сказал просто так Котов.
— Угу, — согласился Никольский, глядя на шахматную доску. — А я ладьей закроюсь.
— Думаешь, спасешься? — хихикнул Котов.
— Не только спасусь, но и атаковать буду, — заверил Сергей. — Куда теперь ты своего ферзя денешь?
— Не хвались идучи на рать… — Котов размышлял. Вдруг встрепенулся. — Да, кстати. Мне сообщили сведения о мокрых висяках с голубыми.
— Что ж ты молчал?! — едва не заорал Никольский.
— Все не по делу вроде бы… — с сомнением сказал Котов. — Два глиномеса, задушенных удавкой…
— У него тогда пистолета не было! — азартно воскликнул Сергей.
— Считаешь, он? — спросил Слава.
— Почти не сомневаюсь. Яростная вера сестры в то, что он убил Андрианова, возникла не на пустом месте! — убежденно заявил майор. — Она, видимо, давно его подозревала.
— Уж очень свиреп для пидора… — вновь засомневался Слава.
— Задницей он только заманивал денежных глиномесов. Он не пидор, он тварь. — Никольский посмотрел на часы. — Конец второго акта.
— Какого еще акта? — удивился Котов.
— Я на сегодня в театр приглашен. Теперь Анюта мне башку отвинтит… — с наигранной тоской и затаенной гордостью сообщил Сергей.
— Дела! — еще раз удивился Котов. — Ишь как у тебя серьезно!
Никольский не успел отреагировать — зазвонил телефон.
— Лепилов? — спросил Никольский.
— Мы в квартире, — Лепилов замолк, ожидая следующего вопроса.
— Он туда придет? — поинтересовался майор.
— Да, твердое да, Сергей Васильевич! — заверил Миша радостно. — В комнате две сумки, в которых все для дальнего и длительного путешествия.
— Соображения, — предельно кратко спросил начальник.
— Мы в засаде до упора. С голода не помрем и от жажды тоже. Втроем мы возьмем его… — Лепилов прыснул и добавил голосом Папанова: — Без шума и пыли.
— Не кривляйся, — велел Сергей строго. — Клягин на пределе. Или уже в беспределе. Вас подстраховать?
— Нас трое, Сергей Васильевич, — устало сказал Миша, как малому ребенку. — Не надо, только толкаться будем.
— Разговор — шепотом. Разуйтесь и ходите на цыпочках, — опять начал было Никольский.
— Шеф! — укоряя, перебил Лепилов.
Сергей понял, мысленно сам посмеялся над собой.
— Чуть что — звони немедленно! — Никольский положил трубку. — Ну нам и ночка предстоит!
— Не нам, а вам. Я — начальник. Я спать пойду, — Котов встал, потянулся.
— Сдаешь партию? — съехидничал Сергей.
— Партия будет доиграна завтра, — Котов приблизился к дверям. — От Шевелева ничего нет?
— Пока нет, — ответил Никольский.
— Плакали наши пять тысяч… — вздохнул Слава.
В серой полумгле рассвета Вешняков, мягко ступая босыми ногами, отошел от входной двери и приблизился к комнатному окну.
— Тебе кто разрешил пост покинуть? — просвистел шепотом Лепилов. Он полулежал в кресле. А Климов дрых на кушетке.
— Все, — сказал Вешняков, тоже шипя. — Он до семи не объявится. Теперь только за компанию с теми, кто на работу торопится. Мое время закончилось. Буди Жорку.
Лепилов посмотрел на часы — было ровно четыре. Он осторожно положил ладонь на острое плечо Климова, который, отвернувшись к стене, тихо спал.
— А? Что? — на испуганном выдохе вскинулся плохо соображавший Климов.
— Тихо, Жора, — по-матерински успокоил его Лепилов. — Твоя смена.
— А-а-а, — с трудом понял свою задачу Климов и, скинув ноги, сел на кушетке.
— Ты придиванный коврик захвати, — посоветовал Вешняков. — Из-под дверей сквозняком тянет, ноги сильно мерзнут.
Климов, прихватив коврик, направился к дверям.
— Спи, — с завистью приказал Лепилов. Вешняков опрокинулся спиной на кушетку, вытянул ноги и заворчал недовольно:
— Заснешь тут, — и помечтал: — Сейчас бы сто пятьдесят в два глотка и супчику горячего!
— Заткнись, — мечтательно протянул Лепилов. Сто пятьдесят и горячий супчик пленили и его воображение.
— Эх, ты, — Вешняков зевнул. — А Владимир Ильич Ленин что говорил? Надо мечтать.
— Он этого не говорил. Он говорил, что из всех искусств для нас важнейшим является кино.
Тот самый, дивный город на воде уже проснулся. Прошли по главной улице к пристани служащие порта; рабочие — к консервному заводу, мелкие чиновники расползлись по многочисленным конторам районной власти.
Музей открывался в одиннадцать. В половине двенадцатого Иван Степанович Коломиец, сняв пломбу с парадных дверей, открыл их массивным ключом.
Без двадцати пять с черного хода, который караулил бутафорский сторож-дед, в музей деловито прошагали двое краснопиджачников. Правда пиджаки их посерели от пыли.
Незаметно доведший их до места работы Шевелев развернулся и прогулочным шагом добрался до гостиницы, где на тротуаре у подъезда притулилась «Ока». Он все уже подготовил к отъезду, и «Ока» резво побежала из плавучего городка. На шоссе Шевелев дал скорость: машин там пока почти не наблюдалось. Только один раз «Оке» пришлось принять на обочину: навстречу пронеслись, уверенно занимая середину проезжей части, темно-синий «Мерседес» и бежевый шестидверный «Линкольн».
…На переговорном телефонном пункте города Торжка Шевелев зашел в кабину и, дождавшись соединения, доложил:
— Оба работают в городском музее, Валентин Поливанов — экскурсоводом, а Олег Дьячков — плотником. Сейчас на рабочих местах и, судя по всему, никуда больше не собираются… — Помолчал, слушая собеседника, затем продолжал: — Кое-что узнал мимоходом. Они вчера втроем вместе с директором в ресторане отдыхали. Ну и я тоже, за столиком со здешним бизнесменом одним. Так вот, директор музея Коломиец — бывший секретарь райкома комсомола, а Поливанов у него инструктором был. Дьячков из местных пижонов. Правда, в последнее время поутих, не высовывается. Все трое — при деньгах… — Опять помолчал. — Еду.
…Из музея вышла оживленная, жизнерадостная компания и подошла к двум богатым иномаркам. Три упитанных иностранца, директор музея Иван Коломиец и — добрым дядюшкой — Алексей Тарасов составляли это отнюдь не голодное и не нищее сборище.
— Вы, Иван Степанович, уже были гостеприимным хозяином, — Тарасов под локоток подвел Коломийца к «Линкольну» и усадил на переднее сиденье рядом с важным шофером. — А теперь вы наш дорогой гость.
Он тут же открыл дверцу для двух американцев, которые вольготно устроились в обширном салоне. Обернулся к третьему:
— А вы, мистер Сильверстайн?
— Я хочу катиться с вами, — сказал мистер Сильверстайн с немыслимым акцентом и заржал заразительно и тупо, сугубо по-американски. — Литл разговор. Интим конфиденс.
Поехали. «Мерседес» впереди, «Линкольн» сзади. Сидя рядом с Тарасовым, бойкий американец спросил без всякого акцента:
— Лешка, а этот Коломиец по-английски сечет?
— Вряд ли, — презрительно фыркнул дородный полуседой Лешка. — Из комсомольцев. Ну, да на всякий случай я его за стекло усадил.
— Лады, — Сильверстайн мелко закивал. — Ты знаешь, во сколько прямо навскидку оценил эту сову Гиге?
— Во сколько? — после короткой — для солидности — паузы лениво спросил Тарасов. Спокоен он был, ох, спокоен.
— Триста тысяч, — коротко взлаял Сильверстайн.
— Пятьсот, Гриша, пятьсот, — снисходительно хохотнул Алексей. — Я краем уха все-таки услышал, — Тарасов на миг повернул лицо к мистеру Сильверстайну, язвительно улыбнулся. — Хотя ты теперь и американский миллионер без дураков, Гришка, а как был ломщиком, так и остался.
— А ты ангел без крыльев, — с американского миллионера Гришки все скатывалось как с гуся вода. — Лады. Триста твои. С директором рассчитываешься сам?
— Зачем же все усложнять? — опять снисходительно и вновь лениво усмехнулся Лешка. — Лучше уж я прямо к мистеру Гигсу…
— Врешь! — взвизгнул Гришка. — Не пойдешь! Поостережешься неподкованного по российским делам купца! Окончательно — сколько?!
— Все пятьсот, — Тарасов был просто убийственно спокоен.
— А я без навара? — окрысился Гришка.
— Совесть поимей, Гриша, — урезонил его Тарасов. — Ведь знаешь, что в штатах наваришь другую половину.
Машины остановились — доехали до места. Казалось, вот он, рай земной. Путешественники вывалились из автомобилей у монументальной роскошной русской избы.
— О! — восхитился избой мистер Гиге. Обернулся к заливу и снова: — О!
Второй настоящий американец, без восклицаний оглядев окрестности, улыбнулся Тарасову:
— О'кей, мистер Тарасов!
Солнце било в окно квартиры, где томились оперативники. Все трое бодрствовали, но Климов горестно прошептал Вешнякову:
— Вот когда по-настоящему спать захотелось.
Лепилов, дежуривший у дверей, вдруг резко вскинул руку. Синхронно и бесшумно Вешняков и Климов брызнули по углам, затаились там, чтобы быть невидимыми из дверей. Заскрежетал в замочной скважине ключ. Дверь тихонько отворилась внутрь, прикрывая собой Лепилова с пистолетом в руке. Кто-то шагнул в прихожую, остановился, прислушался. Казалось, его встречает лишь тишина пустого помещения. Человек сделал второй шаг и вдруг шейными позвонками ощутил холод металла.
— Руки в гору! Не дергаться! — страшным голосом прокричал Лепилов.
Человек все-таки дернулся, за что и получил удар рукояткой «Макарова» по затылку. Ему не дали упасть: подскочили Вешняков с Климовым. Подхватили, скрутили, завалили, защелкнули на запястьях задержанного наручники.
… — Взяли, — устало доложил по телефону Лепилов. Никольский провел рукой по лицу, словно паутину снял. Отлегло от сердца.
— Молодцы! — от души похвалил он оперативников.
— Молодцы, да не очень… — поспешил огорчить начальника Миша.
— Что — постороннего повязали? — догадываясь, ужаснулся Никольский.
— Не совсем постороннего. Посланца, — чуть успокоил отца-командира Лепилов. — Он за вещами приехал.
— Где Клягин?! — яростно взревел Сергей.
— Клягин ждет его с вещами в «Макдональдсе» на Добрынинской в четырнадцать ноль-ноль, — доложил Михаил. — Паренек оставляет машину, оставляет ключи в машине и вещи. А сам только извещает Клягина и остается в «Макдональдсе».
— Вы с пареньком поработали? — спросил Никольский грозно.
— Ага, — беспечно отозвался Лепилов.
— С гарантией? Ничего не выкинет? — забеспокоился Никольский.
— Он уже ручной, Сергей Васильевич! — со смехом заверил Миша.
— Я с группой захвата жду вас на Добрынинской. Подъезжайте ровно в четырнадцать ноль-ноль! — суровым голосом отдал приказ Сергей.
…Никольский, гуляя, обошел «Макдональдс» кругом. Мужички из группы захвата выглядели вполне прилично: усредненные москвичи занимались суетными повседневными делами: жевали, беседовали, ждали любимых девушек.
…Верткий кореец «Дэу» остановился за два квартала до «Макдональдса» у института Вишневского. Опера выскочили из машины. Было без трех минут два.
— Ты все запомнил, Денис? — спросил водителя Лепилов.
— Все помню, — кивнул Денис — среднестатистический представитель «поколения некст»: американизированный, жадноватый и трусоватый.
— Главное, не забывай о сроке, который будет или которого не будет, — не преминул еще раз пугнуть «тинейджера» Лепилов. — Поехал!
«Дэу» остановился на углу Садового, уперевшись в хвост нагло стоявшего радиатором чуть ли не на проезжей части джипа «Гранд Чероки». Денис, не выключая мотора, захлопнул дверцу и, обойдя «Чероки», свернул к входу в ресторан. Парень шел через зал к столику у окна, за которым сидел скучающий Сергей Клягин и потягивал через соломинку молочный коктейль. Денис сел за столик, доложил:
— Направо, за углом. Вторая. Ключ на месте, мотор не выключен.
— Почему вторая? — вскинул глаза бандит.
— Что я, на проезжей части должен был ее оставить? — трусовато полувозмутился Денис. — Сразу за джипом.
— Проводи меня до дверей, — предложил Клягин и поднялся.
Они не дошли до дверей, потому что Клягин метрах в пяти от них остановился.
— Ну, прощай, Денис, — сказал он, будто чего-то ожидая.
— Счастливо тебе, Серега… — Малый едва подавил вздох облегчения.
Однако бандит не торопился уходить, сверля взглядом приятеля. Денис заволновался, принялся неуклюже переминаться с ноги на ногу, пряча глаза. Постояли еще, помолчали малость. Потом Клягин тихо так произнес:
— Ты о гонораре своем забыл. А я не забыл. Получай!
Ребром ладони он ударил Дениса по открытому горлу. Обхватив ладонями шею, Денис осел на пол, а Клягин метнулся к дверям, в которые входила хорошо одетая мама с хорошо одетым пятилетним сыном. Клягин подхватил малыша на руки и, выскочив из предбанника, остановился на гранитных плитах подъезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Сможем, замки знакомые, — заверил Михаил.
— А соседи? — зачем-то спросил Никольский. Ну не мог он не проконтролировать подчиненного, хотя и знал: Лепилов — опер более чем грамотный.
— Одни шумно гуляют, других вообще нет, — с готовностью доложил Миша.
— Тогда действуйте, — приказал наконец Никольский. — Как осмотритесь, сразу позвони. Только свет не вздумайте включать!
— О господи! — возмутился наконец и Лепилов, вешая трубку.
— Хороший у тебя парень Лепилов, — сказал просто так Котов.
— Угу, — согласился Никольский, глядя на шахматную доску. — А я ладьей закроюсь.
— Думаешь, спасешься? — хихикнул Котов.
— Не только спасусь, но и атаковать буду, — заверил Сергей. — Куда теперь ты своего ферзя денешь?
— Не хвались идучи на рать… — Котов размышлял. Вдруг встрепенулся. — Да, кстати. Мне сообщили сведения о мокрых висяках с голубыми.
— Что ж ты молчал?! — едва не заорал Никольский.
— Все не по делу вроде бы… — с сомнением сказал Котов. — Два глиномеса, задушенных удавкой…
— У него тогда пистолета не было! — азартно воскликнул Сергей.
— Считаешь, он? — спросил Слава.
— Почти не сомневаюсь. Яростная вера сестры в то, что он убил Андрианова, возникла не на пустом месте! — убежденно заявил майор. — Она, видимо, давно его подозревала.
— Уж очень свиреп для пидора… — вновь засомневался Слава.
— Задницей он только заманивал денежных глиномесов. Он не пидор, он тварь. — Никольский посмотрел на часы. — Конец второго акта.
— Какого еще акта? — удивился Котов.
— Я на сегодня в театр приглашен. Теперь Анюта мне башку отвинтит… — с наигранной тоской и затаенной гордостью сообщил Сергей.
— Дела! — еще раз удивился Котов. — Ишь как у тебя серьезно!
Никольский не успел отреагировать — зазвонил телефон.
— Лепилов? — спросил Никольский.
— Мы в квартире, — Лепилов замолк, ожидая следующего вопроса.
— Он туда придет? — поинтересовался майор.
— Да, твердое да, Сергей Васильевич! — заверил Миша радостно. — В комнате две сумки, в которых все для дальнего и длительного путешествия.
— Соображения, — предельно кратко спросил начальник.
— Мы в засаде до упора. С голода не помрем и от жажды тоже. Втроем мы возьмем его… — Лепилов прыснул и добавил голосом Папанова: — Без шума и пыли.
— Не кривляйся, — велел Сергей строго. — Клягин на пределе. Или уже в беспределе. Вас подстраховать?
— Нас трое, Сергей Васильевич, — устало сказал Миша, как малому ребенку. — Не надо, только толкаться будем.
— Разговор — шепотом. Разуйтесь и ходите на цыпочках, — опять начал было Никольский.
— Шеф! — укоряя, перебил Лепилов.
Сергей понял, мысленно сам посмеялся над собой.
— Чуть что — звони немедленно! — Никольский положил трубку. — Ну нам и ночка предстоит!
— Не нам, а вам. Я — начальник. Я спать пойду, — Котов встал, потянулся.
— Сдаешь партию? — съехидничал Сергей.
— Партия будет доиграна завтра, — Котов приблизился к дверям. — От Шевелева ничего нет?
— Пока нет, — ответил Никольский.
— Плакали наши пять тысяч… — вздохнул Слава.
В серой полумгле рассвета Вешняков, мягко ступая босыми ногами, отошел от входной двери и приблизился к комнатному окну.
— Тебе кто разрешил пост покинуть? — просвистел шепотом Лепилов. Он полулежал в кресле. А Климов дрых на кушетке.
— Все, — сказал Вешняков, тоже шипя. — Он до семи не объявится. Теперь только за компанию с теми, кто на работу торопится. Мое время закончилось. Буди Жорку.
Лепилов посмотрел на часы — было ровно четыре. Он осторожно положил ладонь на острое плечо Климова, который, отвернувшись к стене, тихо спал.
— А? Что? — на испуганном выдохе вскинулся плохо соображавший Климов.
— Тихо, Жора, — по-матерински успокоил его Лепилов. — Твоя смена.
— А-а-а, — с трудом понял свою задачу Климов и, скинув ноги, сел на кушетке.
— Ты придиванный коврик захвати, — посоветовал Вешняков. — Из-под дверей сквозняком тянет, ноги сильно мерзнут.
Климов, прихватив коврик, направился к дверям.
— Спи, — с завистью приказал Лепилов. Вешняков опрокинулся спиной на кушетку, вытянул ноги и заворчал недовольно:
— Заснешь тут, — и помечтал: — Сейчас бы сто пятьдесят в два глотка и супчику горячего!
— Заткнись, — мечтательно протянул Лепилов. Сто пятьдесят и горячий супчик пленили и его воображение.
— Эх, ты, — Вешняков зевнул. — А Владимир Ильич Ленин что говорил? Надо мечтать.
— Он этого не говорил. Он говорил, что из всех искусств для нас важнейшим является кино.
Тот самый, дивный город на воде уже проснулся. Прошли по главной улице к пристани служащие порта; рабочие — к консервному заводу, мелкие чиновники расползлись по многочисленным конторам районной власти.
Музей открывался в одиннадцать. В половине двенадцатого Иван Степанович Коломиец, сняв пломбу с парадных дверей, открыл их массивным ключом.
Без двадцати пять с черного хода, который караулил бутафорский сторож-дед, в музей деловито прошагали двое краснопиджачников. Правда пиджаки их посерели от пыли.
Незаметно доведший их до места работы Шевелев развернулся и прогулочным шагом добрался до гостиницы, где на тротуаре у подъезда притулилась «Ока». Он все уже подготовил к отъезду, и «Ока» резво побежала из плавучего городка. На шоссе Шевелев дал скорость: машин там пока почти не наблюдалось. Только один раз «Оке» пришлось принять на обочину: навстречу пронеслись, уверенно занимая середину проезжей части, темно-синий «Мерседес» и бежевый шестидверный «Линкольн».
…На переговорном телефонном пункте города Торжка Шевелев зашел в кабину и, дождавшись соединения, доложил:
— Оба работают в городском музее, Валентин Поливанов — экскурсоводом, а Олег Дьячков — плотником. Сейчас на рабочих местах и, судя по всему, никуда больше не собираются… — Помолчал, слушая собеседника, затем продолжал: — Кое-что узнал мимоходом. Они вчера втроем вместе с директором в ресторане отдыхали. Ну и я тоже, за столиком со здешним бизнесменом одним. Так вот, директор музея Коломиец — бывший секретарь райкома комсомола, а Поливанов у него инструктором был. Дьячков из местных пижонов. Правда, в последнее время поутих, не высовывается. Все трое — при деньгах… — Опять помолчал. — Еду.
…Из музея вышла оживленная, жизнерадостная компания и подошла к двум богатым иномаркам. Три упитанных иностранца, директор музея Иван Коломиец и — добрым дядюшкой — Алексей Тарасов составляли это отнюдь не голодное и не нищее сборище.
— Вы, Иван Степанович, уже были гостеприимным хозяином, — Тарасов под локоток подвел Коломийца к «Линкольну» и усадил на переднее сиденье рядом с важным шофером. — А теперь вы наш дорогой гость.
Он тут же открыл дверцу для двух американцев, которые вольготно устроились в обширном салоне. Обернулся к третьему:
— А вы, мистер Сильверстайн?
— Я хочу катиться с вами, — сказал мистер Сильверстайн с немыслимым акцентом и заржал заразительно и тупо, сугубо по-американски. — Литл разговор. Интим конфиденс.
Поехали. «Мерседес» впереди, «Линкольн» сзади. Сидя рядом с Тарасовым, бойкий американец спросил без всякого акцента:
— Лешка, а этот Коломиец по-английски сечет?
— Вряд ли, — презрительно фыркнул дородный полуседой Лешка. — Из комсомольцев. Ну, да на всякий случай я его за стекло усадил.
— Лады, — Сильверстайн мелко закивал. — Ты знаешь, во сколько прямо навскидку оценил эту сову Гиге?
— Во сколько? — после короткой — для солидности — паузы лениво спросил Тарасов. Спокоен он был, ох, спокоен.
— Триста тысяч, — коротко взлаял Сильверстайн.
— Пятьсот, Гриша, пятьсот, — снисходительно хохотнул Алексей. — Я краем уха все-таки услышал, — Тарасов на миг повернул лицо к мистеру Сильверстайну, язвительно улыбнулся. — Хотя ты теперь и американский миллионер без дураков, Гришка, а как был ломщиком, так и остался.
— А ты ангел без крыльев, — с американского миллионера Гришки все скатывалось как с гуся вода. — Лады. Триста твои. С директором рассчитываешься сам?
— Зачем же все усложнять? — опять снисходительно и вновь лениво усмехнулся Лешка. — Лучше уж я прямо к мистеру Гигсу…
— Врешь! — взвизгнул Гришка. — Не пойдешь! Поостережешься неподкованного по российским делам купца! Окончательно — сколько?!
— Все пятьсот, — Тарасов был просто убийственно спокоен.
— А я без навара? — окрысился Гришка.
— Совесть поимей, Гриша, — урезонил его Тарасов. — Ведь знаешь, что в штатах наваришь другую половину.
Машины остановились — доехали до места. Казалось, вот он, рай земной. Путешественники вывалились из автомобилей у монументальной роскошной русской избы.
— О! — восхитился избой мистер Гиге. Обернулся к заливу и снова: — О!
Второй настоящий американец, без восклицаний оглядев окрестности, улыбнулся Тарасову:
— О'кей, мистер Тарасов!
Солнце било в окно квартиры, где томились оперативники. Все трое бодрствовали, но Климов горестно прошептал Вешнякову:
— Вот когда по-настоящему спать захотелось.
Лепилов, дежуривший у дверей, вдруг резко вскинул руку. Синхронно и бесшумно Вешняков и Климов брызнули по углам, затаились там, чтобы быть невидимыми из дверей. Заскрежетал в замочной скважине ключ. Дверь тихонько отворилась внутрь, прикрывая собой Лепилова с пистолетом в руке. Кто-то шагнул в прихожую, остановился, прислушался. Казалось, его встречает лишь тишина пустого помещения. Человек сделал второй шаг и вдруг шейными позвонками ощутил холод металла.
— Руки в гору! Не дергаться! — страшным голосом прокричал Лепилов.
Человек все-таки дернулся, за что и получил удар рукояткой «Макарова» по затылку. Ему не дали упасть: подскочили Вешняков с Климовым. Подхватили, скрутили, завалили, защелкнули на запястьях задержанного наручники.
… — Взяли, — устало доложил по телефону Лепилов. Никольский провел рукой по лицу, словно паутину снял. Отлегло от сердца.
— Молодцы! — от души похвалил он оперативников.
— Молодцы, да не очень… — поспешил огорчить начальника Миша.
— Что — постороннего повязали? — догадываясь, ужаснулся Никольский.
— Не совсем постороннего. Посланца, — чуть успокоил отца-командира Лепилов. — Он за вещами приехал.
— Где Клягин?! — яростно взревел Сергей.
— Клягин ждет его с вещами в «Макдональдсе» на Добрынинской в четырнадцать ноль-ноль, — доложил Михаил. — Паренек оставляет машину, оставляет ключи в машине и вещи. А сам только извещает Клягина и остается в «Макдональдсе».
— Вы с пареньком поработали? — спросил Никольский грозно.
— Ага, — беспечно отозвался Лепилов.
— С гарантией? Ничего не выкинет? — забеспокоился Никольский.
— Он уже ручной, Сергей Васильевич! — со смехом заверил Миша.
— Я с группой захвата жду вас на Добрынинской. Подъезжайте ровно в четырнадцать ноль-ноль! — суровым голосом отдал приказ Сергей.
…Никольский, гуляя, обошел «Макдональдс» кругом. Мужички из группы захвата выглядели вполне прилично: усредненные москвичи занимались суетными повседневными делами: жевали, беседовали, ждали любимых девушек.
…Верткий кореец «Дэу» остановился за два квартала до «Макдональдса» у института Вишневского. Опера выскочили из машины. Было без трех минут два.
— Ты все запомнил, Денис? — спросил водителя Лепилов.
— Все помню, — кивнул Денис — среднестатистический представитель «поколения некст»: американизированный, жадноватый и трусоватый.
— Главное, не забывай о сроке, который будет или которого не будет, — не преминул еще раз пугнуть «тинейджера» Лепилов. — Поехал!
«Дэу» остановился на углу Садового, уперевшись в хвост нагло стоявшего радиатором чуть ли не на проезжей части джипа «Гранд Чероки». Денис, не выключая мотора, захлопнул дверцу и, обойдя «Чероки», свернул к входу в ресторан. Парень шел через зал к столику у окна, за которым сидел скучающий Сергей Клягин и потягивал через соломинку молочный коктейль. Денис сел за столик, доложил:
— Направо, за углом. Вторая. Ключ на месте, мотор не выключен.
— Почему вторая? — вскинул глаза бандит.
— Что я, на проезжей части должен был ее оставить? — трусовато полувозмутился Денис. — Сразу за джипом.
— Проводи меня до дверей, — предложил Клягин и поднялся.
Они не дошли до дверей, потому что Клягин метрах в пяти от них остановился.
— Ну, прощай, Денис, — сказал он, будто чего-то ожидая.
— Счастливо тебе, Серега… — Малый едва подавил вздох облегчения.
Однако бандит не торопился уходить, сверля взглядом приятеля. Денис заволновался, принялся неуклюже переминаться с ноги на ногу, пряча глаза. Постояли еще, помолчали малость. Потом Клягин тихо так произнес:
— Ты о гонораре своем забыл. А я не забыл. Получай!
Ребром ладони он ударил Дениса по открытому горлу. Обхватив ладонями шею, Денис осел на пол, а Клягин метнулся к дверям, в которые входила хорошо одетая мама с хорошо одетым пятилетним сыном. Клягин подхватил малыша на руки и, выскочив из предбанника, остановился на гранитных плитах подъезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44