скрежетать зубами каждую минуту? В такое
вино нужно периодически добавлять пузырьков, дорогая, иначе много не
проглотишь. Нет, то что я сделал с Армандом Блуэттом было только начало. Я
собираюсь заставить его самого это сделать. Я не сказал ему кто я. Кей вне
игры; он не знает, кто она и кто я или, кстати, кто он сам. - Он
рассмеялся; это был неприятный звук. - Все, что я дал ему, это была мощная
ассоциация с тремя давным-давно покалеченными пальцами. Она будет работать
у него во сне. Следующее, что я с ним сделаю будет таким же хорошим и
совершенно непохоже на это.
- Тебе придется несколько изменить свои планы.
- Почему?
- Кей не вне игры. Я теперь начинаю понимать. Она приехала в
карнавал, чтобы повидаться с Людоедом.
- Кей? Но почему?
- Я не знаю. В любом случае судья последовал за нею туда. Она ушла, а
Блуэтт и Людоед встретились. Однако, одну вещь я знаю. Гавана сказал мне -
судья панически боится Кей Хэллоувелл.
Горти хлопнул по столу.
- С ее неповрежденной рукой! Ох как чудесно! Ты можешь представить,
что это должно было быть?
- Горти, дорогой - это совсем не смешно. Неужели ты не понимаешь, что
с этого все и началось - что именно это заставило Людоеда заподозрить, что
"Малышка" была не просто девочкой-лилипуткой? Ты что, не понимаешь, что
Людоед думает, что ты и Кей это один человек, что бы ни думал судья?
- О, Боже.
- Ты запоминаешь все, что слышишь, - сказала Зина. - Но ты не слишком
быстро соображаешь, дорогой.
- Но - но - то, что тебя так избили... Зина, это моя вина! Это как
если бы я сам это сделал!
Она обошла вокруг стола и обняла его, притянув его голову к своей
груди.
- Нет, дорогой. Это ожидало меня, уже много лет. Если ты хочешь
обвинять кого-то - кроме Людоеда - обвиняй меня. Это я виновата в том, что
взяла тебя к себе двенадцать лет назад.
- Зачем ты это сделала? Я ведь никогда толком не знал.
- Чтобы уберечь тебя от Людоеда.
- Уберечь ме... но ты держала меня прямо возле него!
- Это было последнее место в мире, где он стал бы искать.
- Ты говоришь, что он искал меня уже тогда.
- Он ищет тебя с тех пор, как тебе исполнился один год. И он найдет
тебя. Он найдет тебя, Горти.
- Надеюсь, что найдет, - проскрипел Горти.
Позвонили в дверь.
Последовала ледяная тишина. Снова прозвенел звонок.
- Я пойду, - сказала Зина, поднимаясь.
- Черта с два, - сказал Горти грубо. - Сядь.
- Это Людоед, - вскрикнула она. Она села.
Горти стоял там, где он мог смотреть через гостиную на входную дверь.
Изучая ее он сказал:
- Нет. Это - это - ну, кто бы мог подумать! Встреча старых друзей!
Он подошел к двери и распахнул ее.
- Банни!
- Пр... Извините ме... я могу здесь в... - Банни не слишком
изменилась. Она была немного круглее и может быть чуть-чуть застенчивее.
- О, Банни... - Спотыкаясь выбежала Зина, споткнувшись о подол
купального халата. Горти подхватил ее до того, как она упала. Они с Банни
стали обниматься, как обезумевшие, раздавались их радостные восклицания на
фоне голоса Горти, который с облегчением смеялся.
- Но дорогая, как ты нашла... Как хорошо, что... Я думала, что ты...
Куколка моя! Я никогда не думала, что я...
- Хватит! - проревел Горти. - Банни, заходи и будем завтракать.
Испугавшись, она посмотрела на него своими круглыми глазами
альбиноса. Ласково он спросил:
- Как Гавана?
Не отводя глаз от его лица, Банни нашла рукой Зину и ухватилась за
нее.
- Он знает Гавану?
- Дорогая, - сказала Зина. - Это Горти.
Банни бросила на Зину взгляд, как у кролика, вытянула шею, что бы
заглянуть за Горти, и вдруг похоже поняла, что именно сказала Зина.
- Это? - спросила она, показывая. - Он? - Она смотрела. - Он и
"Малышка", тоже?
Горти заулыбался.
- Правильно.
- Он вырос, - сказала Банни глупо. Зина и Горти зашлись от смеха, и,
как это делал Горти когда-то очень давно, так Банни переводила взгляд с
одного на другого, почувствовала, что они смеются с ней, а не над ней, и
присоединила свое звонкое хихиканье к общему шуму. Все еще смеясь Горти
пошел на кухню и крикнул оттуда:
- Ты все еще пьешь сгущенное молоко и пол чайной ложки сахара, Банни?
- и Банни начала плакать.
У Зины на плече, и слезы эти были счастливыми.
- Это Малышка, правда, правда...
Горти поставил горячую чашку на тумбочку и сел возле девушек.
- Банни, каким образом тебе удалось найти меня?
- Я не тебя нашла. Я нашла Зину, Зи, может быть Гавана умрет.
- Я помню, - прошептала Зина. - Ты уверена.
- Людоед сделал, что смог. Он даже позвал другого врача.
- Он? С каких пор он стал доверять врачам?
Банни сделала глоток кофе.
- Ты просто не можешь знать, как он изменился, Зи. Я сама не могла в
это поверить, пока он это не сделал, я имею ввиду, не позвал доктора. Ты
же знаешь обо мне и Гаване. Ты знаешь, что я чувствовала, когда Людоед
сделал это с ним. Но - это выглядит так, как будто бы он вышел из-под
тучи, под которой жил многие годы. Он действительно изменился. Зи, он
хочет, чтобы ты вернулась. Он очень сожалеет о том, что случилось. Он
совсем разбит.
- Не достаточно, - пробормотал Горти.
- А он хочет, чтобы Горти тоже вернулся?
- Горти - о, Малышка. - Банни посмотрела на него; - Он сейчас не
сможет выступать. Я не знаю, Зи. Он не говорил.
Горти заметил быструю удивительную морщинку на лбу Зины. Она взяла
Банни за предплечье и похоже нетерпеливо его сжала.
- Дорогая - начни с начала. Это Людоед послал тебя?
- О нет. Ну, не совсем. Он так изменился, Зи. Ты не веришь мне... Ну
ты сама увидишь. Ты нужна ему и я пришла, чтобы вернуть тебя, сама по
себе.
- Почему?
- Из-за Гаваны! - воскликнула Банни. - Может быть Людоеду удастся
спасти его, разве ты не понимаешь? Но не тогда, когда он весь расстроен
из-за того, что он сделал с тобой.
Зина повернула озабоченное лицо к Горти. Он встал:
- Я приготовлю тебе поесть, Банни, - сказал он. Легкое движение
головы в сторону было предназначено Зине; она опустила веки, показав, что
поняла его и повернулась обратно к Банни.
- Но как ты узнала где я, дорогая?
Альбиноска наклонилась вперед и коснулась щеки Зины.
- Бедняжка. Сильно болит?
Горти, из кухни, крикнул:
- Зи! Куда ты дела табаско?
- Сейчас вернусь, Бан, - сказала Зи. Она поковыляла в кухню. - Он
должен быть прямо на... да. О - ты еще не начал делать тост! Я сама
сделаю, Горти.
Они стояли рядом возле плиты, занятые делом. Чуть слышно Горти
сказал:
- Мне это не нравится, Зи.
Она кивнула.
- Есть что-то... мы спросили ее два, три раза, как она нашла это
место, а она не сказала. - Она добавила громко: - Понятно? Вот как надо
делать тост. Надо только смотреть.
И мгновение спустя:
- Горти. Как ты узнал, кто стоит за дверью?
- Я не узнал. Не совсем. Я знал, кто там не стоит. Я знаю сотни
людей, и я знал, что это не один из них. - Он пожал плечами. - Оставалась
Банни. Понятно?
- Я этого не умею. Никто, кого я знаю, не умеет. Может быть за
исключением Людоеда. - Она подошла к раковине и загремела посудой.
- А ты не можешь сказать, о чем думают люди? - прошептала она, когда
снова подошла близко к нему.
- Иногда, немного. Я никогда не пробовал, особенно.
- Попробуй сейчас, - сказала она, кивая в сторону гостиной.
На его лице появилось то спокойное, глубоко сосредоточенное
выражение. И в тот же момент какое-то движение промелькнуло мимо двери в
кухню. Горти, который был спиной к двери, повернулся и прыгнул через нее в
гостиную.
- Банни!
Розовые губы Банни искривились и обнажили ее зубы, как у животного,
она бросилась к входной двери, распахнула ее и скрылась. Зина закричала:
- Моя сумочка! Она забрала мою сумочку!
В два огромных прыжка Горти был в холле. Он бросился на Банни на
верхней площадке лестницы. Она завизжала и зубами впилась ему в руку.
Горти зажал ее голову у себя под мышкой, прижав ее подбородок к своей
груди. Сделав укус она была вынуждена сохранять его, а тем временем это
был эффективный кляп.
Внутри он ногой захлопнул дверь и бросил Банни на диван, как мешок
опилок. Ее челюсти не разжались; ему пришлось наклониться над ней и
раздвинуть их. Она лежала с красными сверкающими глазами, у нее на губах
была кровь.
- Ну вот, как ты думаешь, что заставило ее убежать так? - спросил он,
почти небрежно.
Зина стала на колени возле Банни и прикоснулась к ее лбу.
- Банни. Банни, с тобой все в порядке?
Ответа не было. Она казалось была в сознании. Ее безумные рубиновые
глаза остановились на Горти. Ее дыхание выходило ритмичными мощными
толчками, как у медленно идущего товарного поезда. Ее рот был открыт и
неподвижен.
- Я ничего ей не делал, - сказал Горти. - Просто поднял ее.
Зина подняла с пола свою сумочку и порылась в ней. Похоже
удовлетворенная, она поставила ее на кофейный столик.
- Горти, что ты только что делал в кухне?
- Я как бы... - Он нахмурился. - Я думал о ее лице, и я заставил его
открыться как дверь, или ну, улететь, как туман, чтобы я мог заглянуть
внутрь. Я ничего не увидел.
- Совсем ничего?
- Она побежала, - сказал он просто.
Зина начала растирать свои руки.
- Попробуй еще раз.
Горти подошел к дивану. Глаза Банни следовали за ним. Горти скрестил
руки. Его лицо расслабилось. Глаза Банни немедленно закрылись. Ее челюсти
расслабились. Зина предостерегла:
- Горти будь осторожен!
Не делая никаких других движений, Горти кивнул.
Какое-то мгновение ничего не происходило. Затем Банни задрожала. Она
выбросила руку, крепко сжала кулак. Между ее веками появились слезы, и она
обмякла. Через несколько секунд она начала двигаться слабо, бесцельно, как
если бы незнакомая рука проверяла ее моторные центры. Дважды она открывала
глаза; один раз наполовину села, а затем легла обратно. Наконец она издала
долгий, сотрясающий тело вздох, почти такой же низкий, как голос Зины, и
лежала неподвижно, глубоко дыша.
- Она спит, - сказал Горти. - Она боролась со мной, но сейчас она
спит.
Он упал в кресло и закрыл лицо руками на мгновение. Зина смотрела,
как он восстанавливается, также как он восстановил свою отбеленную руку
раньше. Он бодро сел и сказал, его голос был снова сильным:
- Это была не только ее сила, Зи. Она была до краев полна чем-то, что
не было ее.
- А сейчас оно все ушло?
- Конечно. Разбуди ее и увидишь.
- Ты никогда ничего такого раньше не делал, Горти? Ты кажешься таким
же уверенным в себе, как старый Айвазян.
Айвазян был фотографом в карнавале. Ему нужно было только сделать
снимок, чтобы знать удался ли он; он никогда не смотрел на фотографию.
- Ты продолжаешь говорить такие вещи, - сказал Горти с оттенком
нетерпения. - Есть вещи, которые человек может делать и вещи, которые он
делать не может. Когда он что-то делает, какой смысл интересоваться делал
или нет он это раньше? Неужели ты думаешь, что он не знает?
- Извини, Горти. Я продолжаю недооценивать тебя. - Она села возле
лилипутки альбиноса. - Банни, - позвала она. - Банни...
Банни повернула голову, повернула ее в другую сторону, открыла глаза.
Ее взгляд казался рассеянным, несфокусированным. Она посмотрела на Зину, и
в них появилось узнавание. Она оглядела комнату вскрикнула от страха. Зина
крепко обняла ее.
- Все в порядке, дорогая, - сказала она. - Это Малышка, и я здесь, и
с тобой теперь все в порядке.
- Но как - где...
- Ш-ш-ш. Расскажи нам, что случилось. Ты помнишь карнавал? Гавану?
- Гавана умрет.
- Мы попробуем помочь, Банни. Ты помнишь, как ты пришла сюда?
- Сюда. - Она огляделась вокруг, как если бы одна часть ее мозга
пыталась угнаться за остальными. - Людоед велел мне. У него были одни
глаза. Спустя какое-то время я даже не могла видеть его глаза. Его голос
был внутри моей головы. Я не помню, - сказала она с сожалением. - Гавана
умрет. - Она сказала это, как будто в первый раз.
- Мы лучше не будем задавать ей сейчас вопросов, - сказала Зина.
- Нет, - сказал Горти. - Мы лучше спросим и побыстрее. - Он
наклонился над Банни. - Как ты нашла это место?
- Я не помню.
- После того, как Людоед говорил у тебя в голове, что ты делала?
- Я была в поезде. - Ее ответы были почти неслышными; казалось, что
она не скрывает информацию - скорее казалось, что она не может извлечь ее.
Ее нужно было добывать.
- Куда ты пошла, когда сошла с поезда?
- В бар. Ой, Клуб... Немо. Я спросила человека, где я могу найти
парня, который поранил руку.
Зина и Горти переглянулись.
- Людоед сказал, что Зина будет с этим парнем.
- Он сказал, что этот человек Малышка? Или Горти?
- Нет. Он не говорил. Я есть хочу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25