— Я думал, работа летописца — как можно точнее описывать происходящее, — вставил Ураган Смит.
— Самая великая летопись — Книга Добра, которую преподобный Билли Карма таскает в кармане, — ответил Бард. — Как ты думаешь, насколько она точна?
— Достаточно точна для того, чтобы узнать факты.
— Иногда, чтобы докопаться до истины, надо отмести факты в сторону.
— Я думал, что факты и истина — одно и то же, — удивился Бейкер.
Бард покачал головой.
— Если я что-то и почерпнул, выслушивая истории «Аванпоста», то лишь одно: зачастую факты — враги Истины. И я говорю про истину с большой буквы.
— Ты хочешь сказать, что я могу и дальше рассказывать свои истории, а ты будешь переписывать их, чтобы они соответствовали твоему видению истины? — спросил Бейкер.
— Я тебе уже говорил: я не переписываю, я приукрашиваю.
— Какая разница?
— Я сохраняю каркас ваших историй: кто, что, где, когда, с кем. Но я стараюсь сделать их более значимыми, чтобы будущие поколения понимали величие того, что вершилось сейчас.
— А если ничего великого не вершилось? — спросил Макс.
— Они все равно проникнутся гордостью за ваши достижения, какими бы тривиальными они сейчас ни казались, — ответил Бард. — Разве это грешно?
— Я и не говорил, что грешно, — напомнил Макс. — Просто нечестно.
— Ну почему мне не удается доказать тебе, что есть разница между ложью и приукрашиванием? — В голосе Барда слышалось раздражение.
— Может, потому, что в своей жизни он не разделяет первое и второе? — предположил Бейкер.
— Послушай, он — историк, летописец, — гнул свое Макс. — Он должен говорить правду. Он лжет. Это неправильно. Все просто.
— Тебе приходилось убивать из пистолета, спрятанного в твоей третьей руке? — спросил Бейкер.
— Конечно, — кивнул Макс. — Но это совсем другое.
— Но ты же поступал нечестно.
— Вопрос стоял о жизни и смерти.
— Вот об этом и пишет Вилли.
— С чего ты так решил?
— Только это не его жизнь и смерть, — пояснил Бейкер. — Наша. Кто-то возьмет эту книгу через пару сотен лет, и я буду жить до тех пор, пока обо мне будут читать. Как только закроется книга, я снова умру. Это я тебе про жизнь. А смерть наступит, если он не продаст рукопись или никто никогда не откроет книгу.
— Сукин ты сын, я себе такого и представить не мог. — Он повернулся к Барду. — Разрешаю тебе писать, что вздумается.
— Приукрашивать, — настаивал Бард.
— Как ни назови.
— Есть одна история, которую у меня не было возможности приукрасить, потому что я ее еще не слышал. Как насчет нее, Катастрофа?
— А я тут при чем?
— Ты же участвовал в войне, не так ли?
— Самую малость, даже не успел вспотеть.
— Все равно я хочу об этом слышать. — Бард уже приготовил блокнот.
— Как скажешь, — пожал плечами Бейкер.
КАТАСТРОФА БЕЙКЕР И КОРАБЛЬ, КОТОРЫЙ МУРЛЫКАЛ
Я решил, что именно мне по силам закончить эту войну (начал Бейкер). Подумал, что лучший способ — нанести удар в самое сердце. Я знал, что главный лагерь пришельцев расположен на Генрихе III, вот и полетел туда, как только покинул «Аванпост».
Я не пытался подкрасться к ним незаметно. Наоборот, вошел в лагерь, сказал, кто я есть, и предложил сразиться с их чемпионом в рукопашном бою.
Я исходил из того, что победитель боя выиграет и войну, но их командир со мной не согласился, прежде всего потому, что не располагал необходимой властью. Во время разговора с ним меня представили миловидной женщине, которая занималась торговлей оружием, и я выдвинул контрпредложение: если их чемпион победит, я буду всю войну сражаться на их стороне, а если победа останется за мной, они отдадут мне королеву Элеонор Прованскую, такое имя я дал этой женщине.
Они решили, что при моей силе я должен одновременно драться с двумя их чемпионами, а поскольку в росте и габаритах они уступали людям, я согласился. Насколько я помню, поединок занял не больше двух минут. Я уверен, что тощий когда-нибудь снова сможет ходить, а вот насчет плотного, коренастого, сильно сомневаюсь.
Пришельцы повели себя благородно и отдали мне королеву Элеонор. Ее это не очень порадовало, но я повел ее к своему кораблю, чтобы не дать ей сбежать. Оставался на земле, пока она открывала люк и входила в воздушный шлюз. А потом, прежде чем я успел остановить ее, Элеонор задраила люк и взлетела, оставив меня на земле с отвисшей челюстью.
Пришельцы смеялись до слез, а я так разозлился, что уже хотел вызвать их всех на бой без правил, но потом сообразил: нет их вины в том, что я нашел лимон в саду любви. Я попросил их показать мне ее корабль, которому теперь предстояло стать моим.
Выглядел звездолет на удивление странно, таких мне видеть еще не доводилось, но я не видел причин отказываться от него, звездолет есть звездолет, поэтому, раздав двадцать автографов, попрощался с хихикающими пришельцами и поднялся на борт.
Такого пульта управления с надписями на непонятном мне языке я тоже никогда не видел, кресла и переборки казались живыми, впрочем, я не обращал на них особого внимания. Куда больше меня занимало другое: как активировать корабль и взлететь.
* * *
Ураган Смит встал и направился к двери.
— Ты уж меня извини, Катастрофа, но я все время поглядываю на часы и чувствую, что мне пора. Иначе Шеба, оставшаяся на Аделаиде Лувайн, израсходует весь запас воздуха.
— Нет проблем, — ответил Бейкер. — Будет нехорошо, если твоя дама задохнется, пока ты пьешь и проводишь время в свое удовольствие.
— Я рад, что ты меня понимаешь. Увидимся через день-другой.
* * *
Одна кнопка на пульте управления привлекла мое внимание (продолжил Бейкер). Она выделялась своей яркостью, вот я и нажал на нее, поскольку не мог весь день таращиться на пульт управления.
И услышал пронзительный женский вскрик.
— Кто здесь? — Я выхватил лучевик, огляделся.
— Я, — ответил женский голос.
— Где ты прячешься?
— Я не прячусь, — ответил голос. — Я — корабль.
— Ты — киборг или искусственный интеллект?
— Ни то и ни другое.
— У меня больше вариантов нет.
— Я — живое существо, созданное с помощью генной инженерии.
— По голосу ты — женщина.
— Я — женщина.
* * *
Бейкер поднял голову и увидел стоящего в дверях Урагана Смита.
— Я думал, ты ушел.
— Ушел, — кивнул Смит, — но услышал, что ты рассказываешь, и вернулся, чтобы дослушать до конца.
— Я рассказываю об инопланетном звездолёте. Или об инопланетянине, который был звездолетом.
— Инопланетянке.
— Я думал, у тебя есть инопланетянка.
— Ты про Шебу?
— Да. Разве у нее не заканчивается воздух на Аделаиде Лувайн?
— У нее большие легкие. — Смит пожал плечами. Вернулся к своему столику, сел, наклонился вперед, чтобы не пропустить ни единого слова. — Продолжай.
Бейкер долго смотрел на него.
— Как скажешь.
* * *
— Эти кнопки помогут нам взлететь? — спросил я, нажимая на две или три.
— О Боже! — выдохнула она.
— Я причинил тебе боль, мэм?
— Сделай это еще раз.
Я вновь нажал на кнопки, и корабль замурлыкал, как кошка.
— У тебя есть имя?
— Леонора, — прошепталa в ответ.
— Так вот, Леонора, мэм, можешь ты сказать, как мне убраться с Генриха III до того, как пришельцы нарушат заключенное мной и ими перемирие.
— Сядь, — сказала она. — Я обо всем позабочусь.
Я сел и не успел пристегнуть ремни безопасности, как они сами притянули меня к спинке кресла, а взглянув на обзорный экран, я увидел, что мы уже за пределами стратосферы.
Ремни освободили меня и кое-где погладили, прежде чем уползти в пазы. Я встал, огляделся.
— Как тебя зовут? — спросила Леонора.
— Бейкер, — ответил я. — Катастрофа Бейкер.
— Какое романтичное имя, — проворковала она.
— Ты действительно так думаешь? Мне-то казалось, что лучшие имена расхватали Ураган Смит и Могильщик Гейнс. — Я отошел к дальней стене рубки. — А где камбуз? Последний раз я поел еще до того, как приземлился на Генрихе III.
Стена отошла в сторону.
— Иди по коридору. Первая комната налево.
Едва я ступил в коридор, корабль чуть задрожал, словно мы попали в легкий ионный шторм, и я уперся руками в переборки, чтобы не упасть.
— О! — вскрикнула Леонора. А потом. — О! О! О!
— Извини, если сделал что-то не так, мэм, — сказал я. — Я не хотел доставлять тебе неудобств.
— Ты не доставляешь мне неудобств, — ответила она, и я мог поклясться, что услышал учащенное дыхание.
Что ж, я продолжал идти по коридору, а она вскрикивала при каждом моем шаге. Наконец я подошел к дверному проему по левую руку, вошел и очутился на камбузе, хотя такой камбуз я увидел впервые. По центру стояли стол и стул, а всю стену занимал пульт управления.
— Что будешь есть, Катастрофа Бейкер? — спросила Леонора.
— Сандвич и пиво, если тебя это не затруднит, мэм, — ответил я.
— Не затруднит. Видишь розовую кнопку, левее голографической надписи?
— Да.
— Нажми.
— А не надо говорить ей, что мне надо?
— Просто нажми, — повторила Леонора.
Я подошел и нажал.
— Bay! — промурлыкала Леонора.
— Что мне делать теперь, мэм? — спросил я.
— Теперь ты поешь.
— А где моя еда?
— На столе, — ответила Леонора.
Я сел, принялся за сандвич.
— Ты куда заботливее моей последний владелицы, — сообщила она.
— Я не твой владелец, мэм. Скорее, временный пользователь.
— Мы составили бы замечательную пару! Ты так не думаешь?
— Да, конечно, если ты захочешь, чтобы я и дальше пользовался тобой.
— О да! — прошептала она.
— А теперь, раз уж мы мужчина и корабль, как насчет того, чтобы проложить курс к Барликорну II?
— Исполнено.
— Так просто?
— Ну, мы могли бы добраться туда быстрее, настроив навигационный управляющий блок.
— Как это сделать?
Стенная панель ушла в пол, открыв новые мигающие лампочки, кнопки, диски приборов и тому подобное.
— Видишь маленькое колесо над Кью-клапаном? — спросила она.
— Да.
— Поверни налево.
— Как скажешь, мэм.
Я подошел, повернул.
— О, о, о! — вскричала она.
— Я причинил тебе боль, мэм!
— Не-е-ет!
— Это все или мне надо сделать что-то еще?
Я не представлял себе, что настройка навигационного компьютера требует стольких телодвижений, но в конце концов я, должно быть, причинил ей боль, так как она сказала, что больше не может, и я отошел от панели со словами, что задержка на пару часов — не проблема.
Полет занял два дня, но в ее компании я мог бы лететь и дольше. Она настаивала, чтобы я ел три раза в день, а я при первой возможности настраивал навигационный блок. Наконец мы приземлились на Барликорне II и вот тут я уловил нотки озабоченности в голосе Леоноры.
— Куда ты идешь?
— Хочу навестить давнего друга.
— Я еще увижу тебя?
— Конечно. Я не собираюсь провести остаток дней на Барликорне II.
В общем-то я намеревался провести здесь одну ночь, возобновив знакомство с Вечерней Звездой, большим специалистом по чужим сейфам, которая в свободное от основного занятия время танцевала в ночных клубах, благо внешность позволяла. Я пригласил ее на обед, мимоходом упомянул про Леонору, и, конечно же, она уговорила меня в тот вечер показать ей живой корабль.
— Она мила, — отметила Вечерняя Звезда, оглядев Леонору с носа до кормы.
— Как и ты. — Я поцеловал ее в шею, потом в ушко и начал раздевать. — А формы у тебя более возбуждающие.
— О, да ты шустрик! — Она захихикала и шлепнула меня по руке, но не так сильно, чтобы я ее убрал.
— Возможно, — ответил я, — потому что не видел своего свидетельства о рождении, — но друзья зовут меня Катастрофой.
В общем, мы возобновили близкое знакомство друг с другом в тени корабля, а когда я вез ее домой, она заявила, что ни одна женщина в здравом уме не назвала бы меня Катастрофой.
Но по возвращении на корабль меня ждал неприятный сюрприз.
— Никогда в жизни меня так не оскорбляли! — заявила Леонора.
— О чем ты говоришь?
— Стоило мне повернуться к тебе спиной, как ты соблазнил эту уродливую шлюху!
— Во-первых, она не уродливая, во-вторых, я от тебя не прятался. — Я решил, что должен заступиться за Вечернюю Звезду, поскольку она, в силу своего отсутствия, ничего не могла сказать в свое оправдание.
— И ты грязный! — продолжила Леонора. — Сними эту одежду и немедленно прими ванну!
— Можно подумать, что ты — мать, а не корабль.
— Ты сердишься?
— Да, есть немного.
— Хорошо! — фыркнула она. — Тогда мы квиты.
С того момента ситуация стала изменяться от плохого к худшему. Всякий раз, когда я говорил ей, куда надо лететь, она устраивала мне допрос с пристрастием на предмет женщин, с которыми я хотел повидаться. Она не посылала и не принимала субпространственные сообщения, если адресатом и, соответственно, отправителем значилась женщина. Если я разговаривал во сне и упоминал женское имя, она будила меня, чтобы узнать, о ком я говорил.
Наконец через три или четыре дня она объявила, что везет меня в звездную систему Плантагенет.
— Что происходит? — пожелал узнать я.
— Я так больше не могу! — ответила она. — Не могу сосредоточиться на навигации! Не могу рассчитать потребление топлива! Не могу вовремя засечь метеорные дожди и ионные штормы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48