Гвоздь был облачен в тот самый наряд, который Кэссин ежевечерне созерцал в Крысильне. Став настоящим взрослым вором, Гвоздь ни в чем не изменил своим былым мечтаниям.
Гвоздь, он же господин Айго, затворил за собой дверь и быстрым цепким взглядом оглядел комнату.
– Помело и есть Помело, – хмыкнул он. – Я думал, ты уже давно магом заделался, а ты как был чучелом, так и остался.
– А ты по-прежнему Гвоздище колючий, – радостно огрызнулся Кэссин.
Кенет молча поклонился вновь прибывшему, и Гвоздь так же молча ответил на поклон гостя.
– Покойник где? – спросил он у Кэссина.
– Здесь я, – сообщил Покойник, появляясь из погреба. – Что за спешка? Я тебя часа через два ждал, не раньше…
– Я услышал… – Гвоздь осекся, впился в Покойника долгим взглядом, а потом добавил изумленно: – Правду я услышал.
Он протянул руку и слегка встряхнул Покойника за плечо.
– И в самом деле здоров. – Как всегда, мера мнимого хладнокровия Гвоздя точно соответствовала мере его подлинного изумления. Судя по тому, как ровен и невыразителен был его голос, Кэссин заподозрил, что Гвоздь изумлен и обрадован почти до полной потери соображения.
– Что ж, – произнес Гвоздь, устраиваясь на ковре, – представь мне гостя. А заодно уж объясни, как это с тобой произошло.
– Да как произошло, – пожал плечами Покойник. – Иду это я по улице, и вдруг меня исцеляют. Вот этот самый гость и исцеляет. – Покойник указал на Кенета. – Кенет, если я правильно запомнил?
– Правильно, – заверил его Кенет. – Только не вдруг. Меня Кэссин привел.
Кэссин даже снова засмущаться не успел, ибо Гвоздь устроил такую штуку: сначала он выпрямился и сложил руки, а потом совершил полный земной поклон – перед Кенетом, а затем и перед ним самим. Кэссин так обалдел, что не догадался даже кивнуть в ответ. Зато Кенет ответил Гвоздю глубоким дружеским поклоном честь по чести.
– Я у тебя в долгу, – торжественно возгласил Гвоздь.
– Какое там, – запротестовал Кенет. – Я ведь говорил уже господину Тайгэну, что мы с ним в расчете.
– С ним – да, но не со мной, – отрезал Гвоздь. – Господин Тайгэн, видишь ли, мой близкий друг. Сколько лекарей за него брались, сколько магов-целителей… а ведь ему от силы полгода жить оставалось.
– Не больше недели, – поправил его Кенет. Кэссин подумал о том, что неизбежно произошло бы, помучайся он дурью в доме Гобэя еще недельку-друтую, и похолодел.
– Тем более, – кивнул Гвоздь. – Так что если какая помощь нужна, ты только скажи.
– В другом случае я бы стал отнекиваться, – улыбнулся Кенет, – но теперь… мне и в самом деле нужна помощь, и я не в том положении, чтоб отказываться.
– Вот и ладно, – удовлетворенно произнес Гвоздь. – Сейчас мы отпразднуем воскрешение Покойника, а ты тем временем расскажешь, что за помощь тебе нужна.
– Спрятаться нам нужно с Кэссином, – сказал Кенет, ловко расставляя еду из коробов на низком столике.
– Сделаем, – пообещал Гвоздь, берясь за чашку с вином. Он совершил поклон с чашей по всем правилам – даже царедворец не смог бы проделать этого лучше, – выпил за несокрушимое здоровье Покойника и его целителя и принялся закусывать. – Ну а еще что? Спрятаться – это ведь такая малость.
– А если не малость… – Кенет ненадолго задумался. – Вообще-то мне нужно проникнуть в королевский дворец без помощи магии. Или хотя бы заиметь там своего человека.
– Ого! – уважительно протянул Гвоздь. – Для тебя, господин маг, слова «невозможно» не существует. Ты, как я вижу, из любителей змею обувать.
– Да нет, – хладнокровно отпарировал Кенет. – Если уж говорить о невозможном, то я как человек деревенский предпочитаю подоить курицу.
Кэссин ожидал, что Гвоздь рассердится в своей обычной ледяной манере, но тот только расхохотался.
– А ты за словом в карман не лезешь, – заметил он. – Ну а тебе, Помело, тоже нужен свой человек во дворце?
– Тоже, – ответил за него Кенет. – Это очень важно.
Он замолчал и отхлебнул немного вина.
– Ну-ну, говори, – подбодрил его Гвоздь.
– Ты как к королю относишься? – осведомился Кенет.
– Как всякий вор с головой, – удивленно откликнулся Гвоздь. – Неплохо. Он не знает меня, а я – его, и все довольны. А что?
– Ты бы не хотел сменить его на другого? – Кенет вновь ответил вопросом на вопрос.
– Ни в коем разе! – ужаснулся Гвоздь. – Смена власти – это всегда мутное времечко.
– Так ведь и пожива неплохая, – подначил его Кенет.
– Для бандитов неплохая, – отрезал Гвоздь. – А я – вор. И главарь шайки, между прочим. И никто из моих людей никогда не был под судом. Даже схвачен не был. Я еще ни одного человека не потерял, ясно? И мне неохота видеть, как половина моих парней ради этой самой легкой наживы уйдет в бандиты, а другую половину те же самые бандиты на блеск поднимут.
Гвоздь был так взволнован, что употребил, забывшись, поэтически-воровское «поднимут на блеск» вместо обычного «прирежут», но и Кэссин, и Кенет его отлично поняли.
– Тогда тебе самый прямой резон помочь мне, – откровенно произнес Кенет. – Зреет тут один заговор. Если он преуспеет, дело закончится сменой династии и войной.
– Упаси Боги, – искренне воскликнули в один голос Гвоздь и Покойник.
– Вот потому-то мне и нужен свой человек во дворце, – добавил Кенет.
– Сделаем, – коротко кивнул Гвоздь и выпил чашку вина единым глотком.
Дружеская пирушка затянулась далеко за полночь. Когда Гвоздь и Покойник – почти трезвые, невзирая на все выпитое, – удалились, оставив Кенета и Кэссина ночевать в бывшем обиталище Порченого, те настолько устали, что повалились спать на разноцветные циновки, едва лишь закрылась дверь за гостеприимными хозяевами.
Кэссин уснул, едва коснувшись циновки щекой. Снилось ему что-то странное, спутанное, сбивчивое. Даже если бы он запомнил свой сон, он ни за что не смог бы его связно пересказать. Одно он знал наверняка: Юкенна в его сне присутствовал. Да и странно было бы ожидать обратного: ведь все или почти все события ближайшего будущего накрепко связаны с Юкенной – а если еще нет, так наверняка будут. Принц-гадальщик прочно завладел воображением Кэссина. Кенет на него, даром что маг, подобного впечатления не произвел: он был слишком прост и одновременно непонятен. Юкенна же, напротив, был личностью совершенно загадочной и оттого куда более понятной. Принц, посол, гадальщик… игрок, авантюрист. Он словно создан для того, чтобы им грезили юнцы, мечтающие о великих свершениях. Вот Кэссин им и грезил, видя себя в мечтах столь же опытным, хитроумным и неуловимым. Кенет, в конце концов, почти сверстник. Друг, готовый выручить из беды. И штаны стирает сам. Врага могущественного министра, коварно околдованного с помощью наговорного перстня, можно сделать своим идеалом. Но как обвести романтическим ореолом приятеля, стирающего штаны? Совершенно даже никак. Того, что и Юкенна умел стирать штаны, а за время своих скитаний под видом гадальщика наверняка так и делал, Кэссин покуда не уразумел.
Утро началось с посещения Покойника. Кэссин еще спал, когда дверь тихо отворилась и в комнату вошел господин Тайгэн.
– Ну ты и храпишь! – ухмыльнулся он. – На улице слыхать. Словно якорная цепь грохочет.
Кэссин попытался смущенно улыбнуться, но вместо этого широко и сладко зевнул.
– Отчего так рано? – удивился Кенет. Сам он хотя и успел проснуться, но разве что минуту-другую назад.
– Гостинец принес, – объявил Покойник. – И весточку. Он положил на столик объемистый пакет.
– Айго просил передать, что с дворцом все улажено. Есть у нас один приятель-стражник, он вам и поможет.
– Кастет? – сообразил Кэссин.
– Кастет, Кастет, – кивнул Покойник.
Он поддел ножом веревки, стягивающие сверток, и перерезал их.
– Как вам гостинец, нравится?
– Тайгэн, да ты нас за кого принимаешь? – ахнул Кенет, когда из свертка показался великолепный шелковый кафтан. – Мы… нет, спасибо тебе, конечно, но мы не можем этого принять.
– Не обижай мою жену, – хмыкнул Покойник. – Это вам от нее. Она сказала, что раз уж благодаря вам ей не придется тратиться в ближайшее время на траурный наряд, то она с большой радостью истратит эти деньги на одежду для вас.
Кенет засмеялся.
– Похоже, повезло тебе с женой, – заметил он.
Кэссин не мог понять, что позволило Кенету сделать подобный вывод: Покойник ведь ни единым словом не обмолвился, любит ли его жена или он – ее, живут ли они в ладу или ссорятся. Он даже удивился немного. Мгновением спустя он удивился еще больше, ибо по устам Покойника скользнула удивительная улыбка, нежная и даже какая-то беззащитная.
– А ты, я вижу, тоже женат. – Покойник хлопнул Кенета по плечу. Это движение выражало нечто большее, чем простое дружеское расположение, – скорее некую непонятную для Кэссина общность.
Кенет кивнул.
– Разве твоя жена поступила бы иначе? – И снова Кэссин не понял смысла тех взглядов, которыми обменялись Кенет и Покойник. Зато он понял, что Кенету с женой повезло наверняка.
– Так же, – вновь кивнул Кенет. – Но пойми, это ведь такой дорогой подарок. Вот если бы сразу спросил…
– По-моему, маг, ты спросонья туго соображаешь, – хмыкнул Покойник. – Да кто тебя спрашивать станет! Подарок не дорогой, а в самый раз. Вам ведь спрятаться надо. Вот эта одежда вас и укроет. Не смотрятся на тебе лохмотья, понимаешь? Стать у тебя не та. Ты не ходишь, как оборванец, не жмешься к стене, чтобы пропустить вперед богатого господина, как сделал бы оборванец… да что уж там, ты и кланяешься, как человек, которому во всю его жизнь ни разу не приходилось унижаться. Твое тело никогда не знало настоящего голода, и это заметно. Ты хоть какую рвань на себя натяни, а ходишь ты с достоинством мага и выправкой воина. В богатой одежде это не будет бросаться в глаза, а в лохмотьях ты похож на двухпалубное судно, которое пытается притвориться самодельным плотиком. И друг мой Помело тоже позабыл, как подобает вести себя человеку, который бывает сыт от силы раз в три дня.
– К хорошему быстро привыкаешь, – вздохнул Кенет. – Правда твоя. В деревне меня уважали… да и потом мне в лохмотьях ходить не доводилось. Я носил хайю или плащ мага. Ты прав, нищий из меня не получится. Я еще мог зарабатывать поденщиной в предместье, но в городе, да притом что мне нельзя быть приметным… будь по-твоему.
– Гляди-ка ты, впору! – восхитился Кэссин, когда они с Кенетом облачились в подаренные одежды.
– Еще бы, – бросил Кенет, завязывая пояс. – Что такое для опытного вора снять мерку на глазок? Ничего не скажешь, мастер своего дела. Покойник широко ухмыльнулся.
– Вот, держи. – Кенет высыпал ему в ладонь горстку гадальных бирок. – Пусть ваш человек во дворце найдет посла Юкенну и незаметно передаст ему это. Говорить ничего не надо. Тот и так все поймет. Да, и вот еще что… если он спросит у твоего парня, как его зовут, пусть назовет свое имя без опаски. Спрашивать будут не из пустого любопытства. Лучшего гадателя по именам, чем Юкенна, я еще не видел.
– Ладно. – Покойник ссыпал бирки в привесной кошель. – Вечерком я к вам наведаюсь, а покуда посидите тут. Хоть вы и приоделись, а самим вам по первому времени лучше в город не выходить.
– Не понимаю, – изрек Кэссин, когда Покойник удалился. – Они ведь парни не из доверчивых – что Гвоздь, что Покойник. Конечно, меня они знают, а тебе благодарны… но все же я понять не могу, почему они так легко согласились тебе помочь.
Кенет устремил на Кэссина ясный спокойный взгляд.
– Повезло, наверное, – ответил он. – Мне и вообще везет, а на хороших людей – особенно.
Глава 4
ЛИЦОМ К ЛИЦУ
– Не тревожься, – посоветовал Юкенна, пристально разглядывая ногти на левой руке. – Никуда мы не опоздаем.
– Это я никуда не опоздаю, – возразил Хакарай. – Если ты не будешь готов вовремя, я отправлюсь во дворец один и скажу королю, что хотя ты и нашелся, но болен и прийти засвидетельствовать свое почтение не можешь.
– Ни в коем случае! – Юкенна даже привстал чуть-чуть, и охранник, массирующий его ноги, сделал неловкое движение.
– Прошу простить, ваше высочество, – пробормотал он.
– Ничего страшного, – произнес Юкенна, – продолжай.
– Не пойму, зачем тебе это, – недовольно пробурчал Хакарай.
– Я тоже, – осмелился встрять в разговор охранник. – У вашего высочества крепкие сильные ноги.
– Это тебе так кажется. – Охранник слишком сильно нажал на колено, и Юкенна поморщился. – Твои ноги куда крепче моих. Я могу идти хоть два дня без передышки, могу проскакать верхом больше, чем любой уроженец Загорья… но я не смог бы отстоять неподвижно в карауле и двух часов. А ведь мне сегодня предстоит провести на ногах не два часа, а куда больше.
Он отстранил готового продолжить охранника и осторожно встал.
– Отвык я, понимаешь? – обернулся Юкенна к Хакараю. – В Загорье церемониал совсем другой, там подолгу стоять не приходится. А у гадальщиков и вообще ремесло сидячее. Привык я за это время сидеть, а не стоять.
– Ну допустим, – ворчливо уступил Хакарай, глядя, как Юкенна перед зеркалом собственноручно закладывает свои еще слегка влажные волосы в подобающую случаю прическу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Гвоздь, он же господин Айго, затворил за собой дверь и быстрым цепким взглядом оглядел комнату.
– Помело и есть Помело, – хмыкнул он. – Я думал, ты уже давно магом заделался, а ты как был чучелом, так и остался.
– А ты по-прежнему Гвоздище колючий, – радостно огрызнулся Кэссин.
Кенет молча поклонился вновь прибывшему, и Гвоздь так же молча ответил на поклон гостя.
– Покойник где? – спросил он у Кэссина.
– Здесь я, – сообщил Покойник, появляясь из погреба. – Что за спешка? Я тебя часа через два ждал, не раньше…
– Я услышал… – Гвоздь осекся, впился в Покойника долгим взглядом, а потом добавил изумленно: – Правду я услышал.
Он протянул руку и слегка встряхнул Покойника за плечо.
– И в самом деле здоров. – Как всегда, мера мнимого хладнокровия Гвоздя точно соответствовала мере его подлинного изумления. Судя по тому, как ровен и невыразителен был его голос, Кэссин заподозрил, что Гвоздь изумлен и обрадован почти до полной потери соображения.
– Что ж, – произнес Гвоздь, устраиваясь на ковре, – представь мне гостя. А заодно уж объясни, как это с тобой произошло.
– Да как произошло, – пожал плечами Покойник. – Иду это я по улице, и вдруг меня исцеляют. Вот этот самый гость и исцеляет. – Покойник указал на Кенета. – Кенет, если я правильно запомнил?
– Правильно, – заверил его Кенет. – Только не вдруг. Меня Кэссин привел.
Кэссин даже снова засмущаться не успел, ибо Гвоздь устроил такую штуку: сначала он выпрямился и сложил руки, а потом совершил полный земной поклон – перед Кенетом, а затем и перед ним самим. Кэссин так обалдел, что не догадался даже кивнуть в ответ. Зато Кенет ответил Гвоздю глубоким дружеским поклоном честь по чести.
– Я у тебя в долгу, – торжественно возгласил Гвоздь.
– Какое там, – запротестовал Кенет. – Я ведь говорил уже господину Тайгэну, что мы с ним в расчете.
– С ним – да, но не со мной, – отрезал Гвоздь. – Господин Тайгэн, видишь ли, мой близкий друг. Сколько лекарей за него брались, сколько магов-целителей… а ведь ему от силы полгода жить оставалось.
– Не больше недели, – поправил его Кенет. Кэссин подумал о том, что неизбежно произошло бы, помучайся он дурью в доме Гобэя еще недельку-друтую, и похолодел.
– Тем более, – кивнул Гвоздь. – Так что если какая помощь нужна, ты только скажи.
– В другом случае я бы стал отнекиваться, – улыбнулся Кенет, – но теперь… мне и в самом деле нужна помощь, и я не в том положении, чтоб отказываться.
– Вот и ладно, – удовлетворенно произнес Гвоздь. – Сейчас мы отпразднуем воскрешение Покойника, а ты тем временем расскажешь, что за помощь тебе нужна.
– Спрятаться нам нужно с Кэссином, – сказал Кенет, ловко расставляя еду из коробов на низком столике.
– Сделаем, – пообещал Гвоздь, берясь за чашку с вином. Он совершил поклон с чашей по всем правилам – даже царедворец не смог бы проделать этого лучше, – выпил за несокрушимое здоровье Покойника и его целителя и принялся закусывать. – Ну а еще что? Спрятаться – это ведь такая малость.
– А если не малость… – Кенет ненадолго задумался. – Вообще-то мне нужно проникнуть в королевский дворец без помощи магии. Или хотя бы заиметь там своего человека.
– Ого! – уважительно протянул Гвоздь. – Для тебя, господин маг, слова «невозможно» не существует. Ты, как я вижу, из любителей змею обувать.
– Да нет, – хладнокровно отпарировал Кенет. – Если уж говорить о невозможном, то я как человек деревенский предпочитаю подоить курицу.
Кэссин ожидал, что Гвоздь рассердится в своей обычной ледяной манере, но тот только расхохотался.
– А ты за словом в карман не лезешь, – заметил он. – Ну а тебе, Помело, тоже нужен свой человек во дворце?
– Тоже, – ответил за него Кенет. – Это очень важно.
Он замолчал и отхлебнул немного вина.
– Ну-ну, говори, – подбодрил его Гвоздь.
– Ты как к королю относишься? – осведомился Кенет.
– Как всякий вор с головой, – удивленно откликнулся Гвоздь. – Неплохо. Он не знает меня, а я – его, и все довольны. А что?
– Ты бы не хотел сменить его на другого? – Кенет вновь ответил вопросом на вопрос.
– Ни в коем разе! – ужаснулся Гвоздь. – Смена власти – это всегда мутное времечко.
– Так ведь и пожива неплохая, – подначил его Кенет.
– Для бандитов неплохая, – отрезал Гвоздь. – А я – вор. И главарь шайки, между прочим. И никто из моих людей никогда не был под судом. Даже схвачен не был. Я еще ни одного человека не потерял, ясно? И мне неохота видеть, как половина моих парней ради этой самой легкой наживы уйдет в бандиты, а другую половину те же самые бандиты на блеск поднимут.
Гвоздь был так взволнован, что употребил, забывшись, поэтически-воровское «поднимут на блеск» вместо обычного «прирежут», но и Кэссин, и Кенет его отлично поняли.
– Тогда тебе самый прямой резон помочь мне, – откровенно произнес Кенет. – Зреет тут один заговор. Если он преуспеет, дело закончится сменой династии и войной.
– Упаси Боги, – искренне воскликнули в один голос Гвоздь и Покойник.
– Вот потому-то мне и нужен свой человек во дворце, – добавил Кенет.
– Сделаем, – коротко кивнул Гвоздь и выпил чашку вина единым глотком.
Дружеская пирушка затянулась далеко за полночь. Когда Гвоздь и Покойник – почти трезвые, невзирая на все выпитое, – удалились, оставив Кенета и Кэссина ночевать в бывшем обиталище Порченого, те настолько устали, что повалились спать на разноцветные циновки, едва лишь закрылась дверь за гостеприимными хозяевами.
Кэссин уснул, едва коснувшись циновки щекой. Снилось ему что-то странное, спутанное, сбивчивое. Даже если бы он запомнил свой сон, он ни за что не смог бы его связно пересказать. Одно он знал наверняка: Юкенна в его сне присутствовал. Да и странно было бы ожидать обратного: ведь все или почти все события ближайшего будущего накрепко связаны с Юкенной – а если еще нет, так наверняка будут. Принц-гадальщик прочно завладел воображением Кэссина. Кенет на него, даром что маг, подобного впечатления не произвел: он был слишком прост и одновременно непонятен. Юкенна же, напротив, был личностью совершенно загадочной и оттого куда более понятной. Принц, посол, гадальщик… игрок, авантюрист. Он словно создан для того, чтобы им грезили юнцы, мечтающие о великих свершениях. Вот Кэссин им и грезил, видя себя в мечтах столь же опытным, хитроумным и неуловимым. Кенет, в конце концов, почти сверстник. Друг, готовый выручить из беды. И штаны стирает сам. Врага могущественного министра, коварно околдованного с помощью наговорного перстня, можно сделать своим идеалом. Но как обвести романтическим ореолом приятеля, стирающего штаны? Совершенно даже никак. Того, что и Юкенна умел стирать штаны, а за время своих скитаний под видом гадальщика наверняка так и делал, Кэссин покуда не уразумел.
Утро началось с посещения Покойника. Кэссин еще спал, когда дверь тихо отворилась и в комнату вошел господин Тайгэн.
– Ну ты и храпишь! – ухмыльнулся он. – На улице слыхать. Словно якорная цепь грохочет.
Кэссин попытался смущенно улыбнуться, но вместо этого широко и сладко зевнул.
– Отчего так рано? – удивился Кенет. Сам он хотя и успел проснуться, но разве что минуту-другую назад.
– Гостинец принес, – объявил Покойник. – И весточку. Он положил на столик объемистый пакет.
– Айго просил передать, что с дворцом все улажено. Есть у нас один приятель-стражник, он вам и поможет.
– Кастет? – сообразил Кэссин.
– Кастет, Кастет, – кивнул Покойник.
Он поддел ножом веревки, стягивающие сверток, и перерезал их.
– Как вам гостинец, нравится?
– Тайгэн, да ты нас за кого принимаешь? – ахнул Кенет, когда из свертка показался великолепный шелковый кафтан. – Мы… нет, спасибо тебе, конечно, но мы не можем этого принять.
– Не обижай мою жену, – хмыкнул Покойник. – Это вам от нее. Она сказала, что раз уж благодаря вам ей не придется тратиться в ближайшее время на траурный наряд, то она с большой радостью истратит эти деньги на одежду для вас.
Кенет засмеялся.
– Похоже, повезло тебе с женой, – заметил он.
Кэссин не мог понять, что позволило Кенету сделать подобный вывод: Покойник ведь ни единым словом не обмолвился, любит ли его жена или он – ее, живут ли они в ладу или ссорятся. Он даже удивился немного. Мгновением спустя он удивился еще больше, ибо по устам Покойника скользнула удивительная улыбка, нежная и даже какая-то беззащитная.
– А ты, я вижу, тоже женат. – Покойник хлопнул Кенета по плечу. Это движение выражало нечто большее, чем простое дружеское расположение, – скорее некую непонятную для Кэссина общность.
Кенет кивнул.
– Разве твоя жена поступила бы иначе? – И снова Кэссин не понял смысла тех взглядов, которыми обменялись Кенет и Покойник. Зато он понял, что Кенету с женой повезло наверняка.
– Так же, – вновь кивнул Кенет. – Но пойми, это ведь такой дорогой подарок. Вот если бы сразу спросил…
– По-моему, маг, ты спросонья туго соображаешь, – хмыкнул Покойник. – Да кто тебя спрашивать станет! Подарок не дорогой, а в самый раз. Вам ведь спрятаться надо. Вот эта одежда вас и укроет. Не смотрятся на тебе лохмотья, понимаешь? Стать у тебя не та. Ты не ходишь, как оборванец, не жмешься к стене, чтобы пропустить вперед богатого господина, как сделал бы оборванец… да что уж там, ты и кланяешься, как человек, которому во всю его жизнь ни разу не приходилось унижаться. Твое тело никогда не знало настоящего голода, и это заметно. Ты хоть какую рвань на себя натяни, а ходишь ты с достоинством мага и выправкой воина. В богатой одежде это не будет бросаться в глаза, а в лохмотьях ты похож на двухпалубное судно, которое пытается притвориться самодельным плотиком. И друг мой Помело тоже позабыл, как подобает вести себя человеку, который бывает сыт от силы раз в три дня.
– К хорошему быстро привыкаешь, – вздохнул Кенет. – Правда твоя. В деревне меня уважали… да и потом мне в лохмотьях ходить не доводилось. Я носил хайю или плащ мага. Ты прав, нищий из меня не получится. Я еще мог зарабатывать поденщиной в предместье, но в городе, да притом что мне нельзя быть приметным… будь по-твоему.
– Гляди-ка ты, впору! – восхитился Кэссин, когда они с Кенетом облачились в подаренные одежды.
– Еще бы, – бросил Кенет, завязывая пояс. – Что такое для опытного вора снять мерку на глазок? Ничего не скажешь, мастер своего дела. Покойник широко ухмыльнулся.
– Вот, держи. – Кенет высыпал ему в ладонь горстку гадальных бирок. – Пусть ваш человек во дворце найдет посла Юкенну и незаметно передаст ему это. Говорить ничего не надо. Тот и так все поймет. Да, и вот еще что… если он спросит у твоего парня, как его зовут, пусть назовет свое имя без опаски. Спрашивать будут не из пустого любопытства. Лучшего гадателя по именам, чем Юкенна, я еще не видел.
– Ладно. – Покойник ссыпал бирки в привесной кошель. – Вечерком я к вам наведаюсь, а покуда посидите тут. Хоть вы и приоделись, а самим вам по первому времени лучше в город не выходить.
– Не понимаю, – изрек Кэссин, когда Покойник удалился. – Они ведь парни не из доверчивых – что Гвоздь, что Покойник. Конечно, меня они знают, а тебе благодарны… но все же я понять не могу, почему они так легко согласились тебе помочь.
Кенет устремил на Кэссина ясный спокойный взгляд.
– Повезло, наверное, – ответил он. – Мне и вообще везет, а на хороших людей – особенно.
Глава 4
ЛИЦОМ К ЛИЦУ
– Не тревожься, – посоветовал Юкенна, пристально разглядывая ногти на левой руке. – Никуда мы не опоздаем.
– Это я никуда не опоздаю, – возразил Хакарай. – Если ты не будешь готов вовремя, я отправлюсь во дворец один и скажу королю, что хотя ты и нашелся, но болен и прийти засвидетельствовать свое почтение не можешь.
– Ни в коем случае! – Юкенна даже привстал чуть-чуть, и охранник, массирующий его ноги, сделал неловкое движение.
– Прошу простить, ваше высочество, – пробормотал он.
– Ничего страшного, – произнес Юкенна, – продолжай.
– Не пойму, зачем тебе это, – недовольно пробурчал Хакарай.
– Я тоже, – осмелился встрять в разговор охранник. – У вашего высочества крепкие сильные ноги.
– Это тебе так кажется. – Охранник слишком сильно нажал на колено, и Юкенна поморщился. – Твои ноги куда крепче моих. Я могу идти хоть два дня без передышки, могу проскакать верхом больше, чем любой уроженец Загорья… но я не смог бы отстоять неподвижно в карауле и двух часов. А ведь мне сегодня предстоит провести на ногах не два часа, а куда больше.
Он отстранил готового продолжить охранника и осторожно встал.
– Отвык я, понимаешь? – обернулся Юкенна к Хакараю. – В Загорье церемониал совсем другой, там подолгу стоять не приходится. А у гадальщиков и вообще ремесло сидячее. Привык я за это время сидеть, а не стоять.
– Ну допустим, – ворчливо уступил Хакарай, глядя, как Юкенна перед зеркалом собственноручно закладывает свои еще слегка влажные волосы в подобающую случаю прическу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52