– Я знал это! – заорал Альберт. – Спасать его! Очень глубокая мысль, ничего не скажешь! Так, ладно! Я отправлюсь сам и во всем разберусь. Хозяин думает, что ему удасться скрыться, так? Но не от Альберта! Вы двое, ждите здесь!

Плакаты уже украшали Псевдополис. Новости распространяются быстро, особенно когда за лошадей платит С.Р.Б.Н. Достабль…
«Привет, Псевдополис!»
Им пришлось вызвать Городскую Стражу. Им пришлось организовать живую цепочку с ведрами от реки. Асфальту пришлось встать на часах у комнаты Бадди с заточкой в руках. Из напильника.

Альберт, стоя перед зеркалом в своей спальне, яростно расчесывал волосы. Они были седыми. По крайней мере, в свое время они были седыми. Сейчас цветом они напоминали указательный палец курильщика.
– Это просто мой долг, вот что, – бормотал он. – Не понимаю, что бы он без меня делал? Может, он и способен помнить будущее, да только плохо у него это получается. О, конечно, он может позволить себе переживать по поводу вечных истин, но кто будет исправлять все что сказано и сделано?… Простофиля, вот кто.
Он осмотрел себя в зеркале.
– Отлично! – сказал он.
Под кроватью скрывалась ветхая коробка из-под обуви. Крайне осторожно он вытащил ее оттуда и откинул крышку. Она была наполовину заполнена ватой; в вате, как яйцо редкой птицы, покоился жизнеизмеритель.
На стекле было выгравировано имя: Альберто Малих.
Песок внутри неподвижно застыл. В верхней колбе его было совсем немного.
Время здесь не двигалось.
Это было частью Договора. Он прислуживал Смерти, и его время стояло на месте, за исключением тех случаев, когда он выходил в Мир.
Вместе с часами здесь имелся и клочок бумаги. Число 91 была выведена в самом верху, однако ниже следовали другие цифры: 73-68-37-Девятнадцать!
Должно быть, он дурак. Он позволял своей жизни утекать по минутам и часам, и в последнее время – особенно много. Это все эти дела с водопроводом, конечно. И ходьба по магазинам. Хозяин не любил ходить по магазинам. Его сложновато обслужить. И еще Альберт брал несколько выходных, потому что было замечательно снова увидеть солнце, любое солнце, и ощутить ветер и дождь. И приличные овощи – здесь они никогда не получались. Никогда не вырастали вкусными.
Девятнадцать дней в Мире ему оставалось. Более чем достаточно.
Альберт опустил жизнеизмеритель в карман, накинул пальто и затопал вниз по ступеням.
– Ты! – он ткнул пальцем в Смерть Крыс. – Можешь взять его след? Что-то должно остаться. Сконцентрируйся.
– ПИСК.
– Что он сказал?
– Он говорит, все, что он может разобрать – это песок.
– Песок? – повторил Альберт. – Ладно. Неплохо для начала. Мы обыщем все пески.
– ПИСК?
– Где бы Хозяин не побывал, он должен оставить по себе воспоминания.

Клифф проснулся от какого-то шуршания. Силуэт Глода вырисовывался в лучах рассвета. Глод водил кистью.
– Что ты делаешь, гном?
– Я попросил Асфальта принести немного краски, – сказал Глод. – Эти комнаты просто позорны.
Клифф приподнялся на локтях и огляделся вокруг.
– Как называется цвет, в который ты выкрасил двери?
– Eau de Nil.
– Прелестно.
– Спасибо, – отозвался Глод.
– Шторы тоже неплохо получились.
Дверь со скрипом отворилась. Вошел Асфальт с корзиной и пинком захлопнул ее за собой.
– Ох, извиняюсь, – сказал он.
– Я закрашу след, – сказал Глод.
Асфальт поставил корзину на пол, подпрыгивая от возбуждения.
– Все вокруг только о вас и говорят, парни, – сообщил он. – Говорят, что они все равно собирались строить новый театр. Я принес вам яйца с беконом, яйца с крысой, яйца с коксом и… и… что ж это было-то? Ах, да! Капитан Стражи просил передать, что если вы не уберетесь до восхода солнца, то он лично закопает вас в землю живьем. Я держу телегу в полной готовности у черного хода. Девушки всю ее исписали губной помадой. Кстати, отличные шторы.
Все трое посмотрели на Бадди.
– Он не двигается, – сказал Глод. – Плюхнулся на кровать сразу после шоу и выключился, как свет.
– Он здорово напрыгался прошлым вечером, – сказал Клифф.
Бадди продолжал тихо похрапывать.
– Когда мы вернемся, – сказал Глод, – нам надо будет всем вместе хорошенько отдохнуть.
– Точно, – сказал Клифф. – Если мы вернемся живыми, я закину свою каменную установку на спину и пойду куда глаза глядят, и буду идти до тех пор, пока кто-нибудь меня не спросит: «А что это у вас за спиной?». Там-то я и поселюсь.
Асфальт уставился через окно на улицу.
– Вы не могли бы поесть побыстрее? – спросил он. – Я вижу каких-то мужчин в форме. С лопатами.

Далеко от них, в Анк-Морпорке, мистер Клит остолбенел.
– Но мы же наняли вас! – воскликнул он.
– Я бы употребил выражение «обратились к нам». Так будет точнее, – сказал лорд Дауни, глава Гильдии Убийц. Он смотрел на мистера Клита с нескрываемым отвращением. – К несчастью, мы не можем выполнить наш контракт.
– Но они же музыканты! – сказал мистер Клит. – Что сложного убить их?
– Мои коллеги как-то не расположены говорить об этом, – ответил лорд Дауни. – Они, кажется, почувствовали, что клиенты каким-то образом защищены. Безусловно, мы вернем вам аванс.
– Защищены, – пробормотал мистер Клит, когда они невредимыми вышли за ворота Гильдии Убийц.
– Ну, я же рассказывал вам, как это было в «Барабане», когда… – начал Сумкоротый.
– Это просто суеверие! – отрезал мистер Клит. Он посмотрел на стену, на которой красовались три фестивальных плаката, сверкая основными цветами.
– Это был идиотизм с твоей стороны, – пробормотал он, – думать, что от Убийц будет какой-то толк за пределами города.
– С моей? Я никогда…
– Удали их на пять миль от приличного портного и от зеркала, – добавил мистер Клит, – и они рассыпаются на кусочки.
Он уставился на плакат.
– Свободный, – пробормотал он. – Ты предупредил всех, что каждый, кто выступит на этом фестивале, вылетит из Гильдии?
– Да, сэр. Но я не думаю, что их это волнует, сэр. Я хочу сказать, некоторые из них начали собираться вместе, сэр. Он говорят, что если играть музыку хочет гораздо больше народу, чем может позволить Гильдия, то мы должны…
– Это психология толпы! – заявил мистер Клит. – Сбиваться в шайки, чтобы заставить беззащитный город принять неприемлимые законы!
– Проблема вот в чем, сэр, – сказал Сумкоротый. – Если слишком большая толпа отправится… если они захотят поговорить с властью… ну, вы же знаете Патриция, сэр…
Клит мрачно кивнул. Всякая Гильдия что-то значила до тех пор, пока имела достаточно власти, чтобы говорить от лица всего своего электората. Он подумал о сотнях музыкантов, стекающихся ко дворцу. Сотнях не имеющих отношения к Гильдии музыкантов…
Патриций же известный прагматик. Он никогда не пытался исправлять то, что и так работает. То же, что не работает, должно быть уничтожено.
Единственным обнадеживающим обстоятельством было то, что они, занятые всей этой возней вокруг музыки, не видели общей картины. Это было на руку мистеру Клиту.
Тут он вспомнил, что в дело втянут проклятый Достабль.
Ожидать от Достабля, что он забудет о чем-то, что касается денег, было все равно что ожидать от камней, что они забудут о гравитации.

– Есть кто живой? Альберт!
Сьюзан приоткрыла дверь в комнату. Огромное помещение было пусто.
– Альберт!
Он поднялась на второй этаж. Здесь была ее собственная спальня и корридор со множеством дверей, которые никогда не открывались и не могли открыться, потому что, судя по всему, косяки и двери были выполнены из одного куска. Предположительно, у самого Смерти тоже была спальня, хотя тот факт, что Смерть никогда не спит – общеизвестен. Возможно, он просто валялся в постели с книгой.
Она дергала дверные ручки одну за другой, пока наконец очередная не повернулась.
У Смерти была спальня.
Он правильно воспроизвел довольно много деталей. Безусловно. В конце концов, он повидал достаточно спален. В центре многоакрового пространства пола высилась четырехспальная кровать, однако когда Сьюзан потыкала постель рукой, она убедилась, что простыни тверды, как камень.
Еще здесь было зеркало в рост и гардероб. Она заглянула в него – вдруг там окажется коллекция плащей – но внутри не оказалось ничего, за исключением нескольких старых ботинок[Note 31 - На дне каждого гардероба обязательно оказывается несколько пар старой обуви. Если у русалки есть гардероб, то они обнаружатся и там.].
На туалетном стоилке стояли кувшин и чашка с орнаментом из костей и черепов, а также разнообразные бутылочки и мелкие вещицы.
Она осмотрела их одну за другой. Лосьон после бритья. Помада. Освежитель дыхания. Пара серебряных помазков.
Все это было довольно печально. Смерть в точности воспроизвел то, что должно стоять на туалетном столике джентльмена, не пытаясь учесть одно-два фундаментальных обстоятельства.
В конце концов она нашла маленькую, узкую лестницу.
– Альберт?
Лесенка привела к двери.
– Альберт? Есть здесь кто-нибудь?
Раз я сначала позвала, это не будет невежливостью, сказала она себе, и толкнула дверь.
Это была очень маленькая комнатка. Действительно маленькая. Здесь стояла какая-то мебель и маленькая низкая кровать. Небольшой книжный шкаф содержал несколько неинтересных с виду книг. На полу валялся клочок ветхой бумаги, и когда она подняла его, она обнаружила, что он весь покрыт цифрами и все они перечеркнуты, за исключением одной записи: 19.
Одна из книг называлась «Садоводство в Экстремальных Условиях».
Она вернулась назад, в кабинет. Теперь она убедилась, что в доме вообще никого нет.
Воздух был пропитан каким-то мертвящим чувством.
И в точно так же – в саду. Смерть был способен на создание почти всего, за исключением водопровода. Но жизнь как таковую он создать не мог. А она должна присутствовать, как дрожжи в хлебе. Без нее все казалось чрезвычайно аккуратным, опрятным и скучным, скучным, скучным.
Вот как это было, подумала она. И тогда, в один прекрасный день, он приручил мою мать. Он был любопытен.
Она двинулась дальше среди фруктовых деревьев.
А когда я родилась, мама и папа так боялись, что я буду чувствовать себя здесь как дома, и воспитали меня так, что я стала… ну… Сьюзан. Какое имя подходит внучке Смерти? Внучка Смерти должна иметь высокие скулы, прямые волосы и имя с массой В и КС.
И тут она опять набрела на ту штуку, которую он сделал для нее. Совершенно самостоятельно. От начала и до конца.
Качели. Обычные качели.

В пустыне между Клатчем и Хершебой царил почти испепеляющий жар.
Воздух вдруг заколебался и что-то хлопнуло. На песчаной дюне материализовался Альберт. На горизонте виднелся форт из необожженного кирпича.
– Клатчский Иностранный Легион, – пробормотал он. Песок начал неостановимо заполнять его башмаки.
Альберт, с сидящим у него на плече Смертью Крыс, потащился к форту. Он постучал в дверь, в которой торчало несколько стрел. Через некоторое время в ней открылся небольшой глазок.
– Чего тебе надо, неффенди? – спросил голос из-за двери.
Альберт показал карточку.
– Видели вы кого-нибудь, кто был бы похож на этого типа? – спросил он в ответ.
Настала тишина.
– Тогда скажем по-другому: не встречался ли вам незнакомец, не желающий говорить о своем прошлом?
– Это же Клатчский Иностранный Легион, неффенди. Люди здесь не говорят о своем прошлом. Они вступают, чтобы… чтобы…
Когда пауза слишком затянулась, до Альберта дошло, что надо бы подбодрить беседу.
– Чтобы забыть?
– Точно. Забыть. Да.
– Ну так были ли в последние время новобранцы, которые казались, скажем так, странными?
– Очень даже может быть, – ответил голос медленно. – Не могу припомнить.
Глазок захлопнулся.
Альберт постучался еще раз. Глазок открылся.
– Да, в чем дело?
– Вы уверены, что не можете припомнить?
– Припомнить что?
Альберт глубоко вдохнул.
– Немедленно позовите вышестоящего офицера!
Глазок закрылся. Глазок открылся.
– Прошу прощения. Оказалось, что это я и есть вышестоящий офицер. Вы не д-рег и не хершебец, случайно?
– Так вы не знаете?
– Я… почти уверен, что видел такого. Однажды. Он был, понимаете ли… голова как… эта штука, понимаете?… С дырками… в таких еще сушат салат… э-э-э…
Раздались звуки отодвигаемых засовов и дверь раскрылась, обнаружив прихожую.
Вероятный офицер оказался сержантом, насколько Альберт разбирался в клатчских званиях. У него был вид человека, который, в числе прочего, забыл хорошенько выспаться. Если, конечно, он помнил, как это делают.
Кроме него в форте оказалось несколько клатчских солдат, сидящих или едва стоящих на ногах. Некоторые были перевязаны. Кроме того, здесь было гораздо больше солдат, сваленых в кучу на утоптанном песке, которым уже никогда не понадобится ночной сон.
– Что здесь произошло? – спросил Альберт таким властным тоном, что сержант неожиданно для себя отдал честь.
– Нас атаковали д-реги, сэр, – доложил он, слегка покачиваясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45