Молодая женщина вернула мне выигрышный билет, я сложил его и убрал в портмоне.
– И когда начнется лечение?
– Не знаю. Вероятно, вскоре после моего прибытия на Коллажо. Но я еще окончательно не решил.
– Правда? Вы сомневаетесь?
– Нет, но я все еще не определился окончательно.
Постепенно мне стало неудобно разговаривать о таких вещах в полном неизвестных мне людей баре. В минувшие недели я, к скуке своей, выслушал множество чужих мнений и предположений по поводу главного выигрыша и, поскольку, как и остальные, не зная почти никаких подробностей, все время говорил об этом и задавал вопросы.
Я полагал, что во время долгого, неспешного плавания по этому миру островов у меня будет возможность подумать, и надеялся, что успею разрешить все сомнения. Море и острова давали мне пространство, время и досуг. Но корабль все еще стоял на якоре в Сиэле, а Джетра находилась в часе пути отсюда.
Может быть, женщина почувствовала мою сдержанность, потому что представилась. Ее звали Матильда Энглен, и у нее была докторская степень в биохимии. Она заключила двухгодичный контракт с одной из сельскохозяйственных исследовательских групп на острове Семелл и некоторое время рассказывала о проблемах островов. Из-за войны в некоторых частях Архипелага возникли трудности со снабжением продовольствием. Но, кроме того, на множестве незаселенных островов были основаны сельскохозяйственные поселения, которые только теперь начали давать прибыль. Однако им не хватало посевного материала, рабочей силы и машин. Они специализировались на выращивании зерновых, и к этому времени в большинстве своем – принимая во внимание климатические условия на островах – развивались неплохо. Матильда сомневалась, хватит ли двух лет исследовательской работы, однако было предусмотрено продление договоров на следующий двухлетний период.
В бар приходило все больше пассажиров, прошедших проверку, и когда мы опустошили свои стаканы, я предложил пойти пообедать. Мы пришли в обеденный зал первыми, но обслуживание было медленным, а еда довольно скверной. Главное блюдо состояло из листьев пагуа, фаршированных рубленой рыбой с пряностями; при всей остроте специй блюдо, когда его нам подали, было чуть теплым. В Джетре я частенько ел в ресторанах, специализировавшихся на кухнях различных островов, и привык к такой пище, но в столице между ресторанами существовала сильная конкуренция в качестве приготовления блюд и обслуживания. На борту корабля такой конкуренции не было. Поначалу, разочарованные, мы не видели никакого смысла в том, чтобы жаловаться на это, и полностью сосредоточились на беседе.
Пока мы обедали, корабль отплыл и путешествие продолжилось. Я поднялся на ахтердек и стоял на солнышке у поручней, наблюдая, как темные очертания Сиэла, тающие в дымке, остаются далеко позади. Ночью мне приснился яркий сон, в котором Матильда играла главную роль, и, снова увидев ее на завтраке, я стал воспринимать ее несколько иначе.
Глава шестая
Корабль направился на юг, день ото дня становилась теплее, а у меня не было времени взвесить все «за» и «против» главного выигрыша. Меня отвлекали постоянно меняющиеся панорамы островов, да и Матильда все больше занимала мои мысли.
Я действительно не ожидал, что с кем-нибудь познакомлюсь на борту, однако со второго дня пути почти непрерывно думал только о Матильде. Она, казалось, была рада моему обществу и польщена моим к ней интересом, но и только. Я должен был признаться себе, что настойчиво преследую ее, и наконец это начало меня мучить. Вскоре мне стало трудно придумывать предлоги, которые позволили бы мне быть с ней; к сожалению, она была из тех женщин, кому нужны такие предлоги. Во всяком случае, приходя к ней, я должен был предложить ей что-нибудь новое: стаканчик в баре, прогулку по палубе, короткую вылазку на сушу в ближайшем порту. Но, невзирая на эти с таким трудом найденные предлоги, она регулярно находила причины для отказа: небольшой послеобеденный сон, необходимость вымыть голову, письмо, которое надо дописать. Я знал, что она все еще не интересуется мной по-настоящему, как и я ею, но не видел в этом причин создавать трудности.
Конечно, часть времени мы неизбежно проводили вместе. Мы были примерно одних лет – ей был тридцать один год, на два года больше, чем мне, – оба жили в столице и даже принадлежали к одному социальному слою. Ее тоже угнетало большое количество пожилых супружеских пар на борту, однако в отличие от меня она со многими подружилась. Я находил ее интеллигентной и остроумной, а в легком хмелю она обнаруживала неожиданные для нее глубокомыслие и чувство юмора. Эта стройная блондинка много читала, в Джетре проявляла сдержанную активность (мы обнаружили, что у нас есть общие знакомые) и в некоторых случаях, когда длительные остановки давали нам возможность совершать недолгие вылазки на берег, обнаружила хорошую осведомленность об обычаях отдельных островов.
Сон, взволновавший мои чувства, был одним из тех редких снов, которые помнишь после пробуждения. Он был сравнительно прост. Я был с молодой женщиной, в которой легко было узнать Матильду, на одном из островов, и мы были влюблены друг в друга.
Когда я утром увидел Матильду, я ощутил такой сильный прилив чувств и спасительного тепла, что мне показалось, будто мы знакомы уже много лет, а не один день. Вероятно от удивления она отреагировала столь же тепло, но мы ничего не смогли поделать, и каждый из нас вновь вернулся к своей роли: я преследовал ее, а она уклонялась – с прежним упорством, тактом и осторожным юмором.
Другим моим главным занятием на борту было открывать острова. Я не уставал стоять у поручней, любоваться постоянно меняющейся картиной, а частые остановки в портах по курсу следования давали мне возможность делать интересные наблюдения.
Стену большой кают-компании украшала огромная стилизованная карта Срединного моря со всеми основными островами и маршрутами кораблей. Тут впервые открывалось все необозримое многообразие Архипелага и необычно большое количество островов, открывалось – и ошеломляло: как экипажи кораблей могут столь уверенно вести суда в этих водах! Кроме того, навигация здесь была очень оживленной: за один день, проведенный на палубе, я видел примерно два-три десятка грузовых судов, пару пассажирских пароходов вроде нашего и бесчисленное множество мелких судов, обеспечивающих сообщение между соседними островами. Вокруг некоторых островов плавало множество прогулочных яхт и парусников, а также, как и повсюду, знакомые флотилии рыболовецких баркасов.
В общем и целом можно сказать, что пересчитать все острова Архипелага невозможно, ведь их более десяти тысяч. В Срединном море протяженность его давно измерена и острова нанесены на карты, однако, кроме населенных и крупных ненаселенных островов, существовали крошечные островки, рифы и скалы, которые временами то появлялись, то исчезали.
На обзорной карте было видно, что острова южнее Джетры принадлежали к группе Торкви; главного острова этой группы, Дерилла, мы должны были достигнуть на третий день. Еще южнее находилась небольшая группа островов под названием Серквес. Острова эти развитием техники и географически были связаны воедино, но каждый из них, хотя бы теоретически, в политическом и хозяйственном отношении был независим от остальных.
Срединное море опоясывало планету по экватору, однако по площади было значительно больше, чем оба континентальных массива, на севере и на юге. В одном месте море подходило почти вплотную к южному полюсу, а в северном полушарии на материке находилась страна под названием Комлин, одна из тех, с которыми мы постоянно воевали, чья территория простиралась на юг до экватора; нужно сказать, что континент этот находился в умеренной зоне, тогда как на большинстве островов климат был тропический.
Анекдотический факт, который изучали в школах на Архипелаге Мечты, – и другие пассажиры часто повторяли его – состоял в том, что острова были так многочисленны и так близко расположены друг к другу, что с любого острова видны были по меньшей мере семь других. Я никогда не сомневался в этом, но теперь решил, что это, вероятно, преуменьшение: ведь с относительно низко расположенной палубы я зачастую мог видеть больше дюжины различных островов.
Можно было удивительно живо представить себе, что я всю жизнь мог провести в Джетре, так никогда и не узнав этот чужой для меня край. В двух днях пути от Джетры у меня появилось чувство, что я попал в какой-то другой мир. И все же до родины было ближе, чем до горных перевалов на севере Файандленда.
Если двинуться дальше на юг, запад или восток по Архипелагу, можно месяцами плыть на корабле и все время наблюдать такое же разнообразие, многообразие, которое невозможно описать, невозможно даже представить. Острова большие, маленькие, скалистые, плодородные, гористые и низменные; эти простые вариации целыми днями сменяли друг друга то по правому, то по левому борту. Огромное количество красивейших видов притупляло чувства, а фантазия усиливала увиденное. Мне острова представлялись картинками на панораме, так спокойно и ровно плыл меж ними корабль, картинками со множеством деталей, тщательно выписанных.
Но мы заходили в порты, и тогда впечатления дня наслаивались друг на друга.
Наши короткие посещения островов были регулярными и реальными событиями, они прерывали монотонное течение времени на борту. Порты давали все: как меня научили, я отказался от попыток питаться или спать по часам. Спать стоило только в море, корабельные машины работали в мерном, усыпляющем ритме. Есть было выгоднее в ресторане в то время, когда там обедал экипаж.
Корабль всегда выжидал до полудня или полуночи, а его прибытие в порт, очевидно, было не столь уж рядовым событием. На большинстве островов на пирсах нас ждали толпы людей, а позади них стояли ряды грузовиков и телег, чтобы забрать груз и почту, которые мы привезли. Потом происходил хаотический обмен пассажирами, который сопровождался приходами и уходами, бесконечными громкими спорами, приветствиями, сценами прощания и передачей в последнюю минуту известий, которые выкрикивались с берега и на берег. Все это вносило беспокойство в нашу чрезвычайно мирную жизнь. В портах мы вспоминали о том, что мы – на борту корабля, транспортного средства, перевозящего грузы и людей, пришедшего издалека и вторгшегося во внутриостровную жизнь.
Когда было возможно, я сходил с корабля в порту и отправлялся на небольшие прогулки по маленьким островам. Мои впечатления были поверхностными, и я вел себя как турист, который охотится за достопримечательностями и памятниками искусства, а также за красивыми видами и у него нет времени посмотреть на людей. Но Архипелаг не был предназначен для туристов и в городах не было ни гидов, ни обменных пунктов, ни музеев местной культуры. Кое-где я пытался купить открытки с видами, чтобы послать домой, но когда наконец нашел искомое, то узнал, что почту на север отправляют только по особому разрешению. После многих блужданий мне удалось самостоятельно уяснить ряд особенностей: использование для пересчета архаичной, основанной не на десятичной системе счисления валюты, разницу между различными сортами хлеба и мяса, которые здесь продавались, и кулачное право.
Иногда на этих экскурсиях меня сопровождала Матильда, и ее присутствия было достаточно, чтобы я не сразу начинал замечать окружающее. Я знал, что напрасно теряю с ней время, однако сопротивляться ее очарованию не мог. Я думаю, нам обоим стало легче – в моем случае это был извращенный вид облегчения – когда на четвертый день мы зашли в гавань Семелла на острове того же названия и Матильда сошла с корабля. На прощание мы заключили что-то вроде договора, и в ее голосе не было и следа неискренности. Когда она сошла на берег, я стоял у поручней и смотрел, как она идет по бетонным плитам пирса. Светлые волосы блестели на солнце. В конце пирса ждала машина. Мужчина, ждавший Матильду, погрузил в багажник ее чемодан, и, прежде чем сесть в машину, она еще раз повернулась и коротко махнула мне рукой. Потом она уехала.
Семелл был сухим островом. На каменистых холмах росли оливы. В скудной тени сидели старики; где-то позади них я услышал крик осла.
После Семелла корабль и это богатое остановками и поворотами путешествие начали мне надоедать. Мне наскучили размеренность жизни и однообразные звуки: звон якорных цепей, непрекращающийся пульсирующий гул машин и насосов, говоры – язык вывихнешь – пассажиров. Еда на борту мне показалась дрянной, я отказался от обедов в судовой столовой и вместо этого во время стоянок на островах покупал свежий хлеб, вареное мясо, овощи и фрукты. Я много пил. Редкие беседы, которые я вел с другими пассажирами, были пустячными, бессодержательными, а темы их все время повторялись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36