То же с сердечно-сосудистыми заболеваниями, слепотой, старческим слабоумием, вызванным атеросклерозом, с язвой желудка и дюжиной других болезней, которые отравили и сократили жизнь миллионам. Общество Лотереи утверждало, что их дорогостоящее и сложное лечение доступно не каждому. Единственный справедливый метод, демократичный и беспристрастный – розыгрыш в Лотерею.
Едва ли выдавался месяц, когда Лотерею не критиковали. Разве не существовало таких по-настоящему достойных людей, которые всю жизнь посвятили служению другим и вполне могли претендовать на ее продление? Художники, музыканты, ученые, чью работу впрямую ограничивал процесс старения и продлевала жизнь? Знаменитые религиозные вожди, изобретатели, борцы за мир? Судьба часто ставила на карту имена политиков и других заслуживающих уважения лиц, которые провозгласили своей целью улучшение условий окружающей среды и тому подобное.
Под таким нажимом Общество Лотереи несколько лет назад выработало план отбора в эту клинику. Ежегодно в обязательном порядке должно было собираться интернациональное конкурсное жюри и объявлять список лиц, которым, по их мнению, стоило даровать бессмертие. Общество Лотереи обеспечивало их лечением.
К удивлению большинства обычных людей, почти все названные лауреаты отказались от лечения. Самым известным стал случай со знаменитым писателем Вискером Делуаном.
После того как Делуан отклонил свою кандидатуру, он написал книгу, вышедшую под названием «Отказ». В ней он доказывал, что принять бессмертие означает отречься от смерти, и поскольку жизнь и смерть неразрывно связаны, он видел в этом отречение от жизни. Вся его работа, писал он, основана на знании неизбежности смерти, и без этого знания он не мог бы писать. Он самовыражается через свои произведения, но это в сущности ничем не отличается от тех способов, которыми выражают себя другие люди. Стремление к вечной жизни, к сожалению, увеличивает стоимость самой жизни.
Делуан умер от рака спустя два года после опубликования этой книги. Сегодня она признана самой значительной работой, его самым выдающимся трудом, как философским, так и литературным. Я прочитал ее еще в школе, и тогда она произвела на меня глубокое впечатление, но теперь я был здесь, на пути к Коллажо, туда, где мне дадут вечную жизнь.
На другом конце бюро Сери положила трубку и повернулась ко мне.
– Отель не сохранил вашу бронь, – сказала она. – Но мы подыщем для вас что-нибудь в каком-нибудь другом отеле.
– Вы можете сказать, где мне его найти?
Она взяла с пола плетеную корзину и поставила перед собой на стол. Потом сняла красную блузку и, сложив, убрала в корзинку.
– Я тоже ухожу. Могу показать вам, где отель.
Она заперла ящики письменного стола, убедилась, что внутренние двери заперты, и мы вышли на улицу. Жара ударила нам в лицо, я огляделся, посмотрел вверх и в первый момент подумал, что где-то поблизости выдувают горячий воздух. Но это был всего лишь обычный влажный, горячий воздух тропиков. На мне были легкие брюки и рубашка с короткими рукавами, но со своим чемоданом я чувствовал себя в местных условиях совершенно не в своей тарелке.
Мы спустились к главной улице и нырнули в поток пешеходов. Ставни магазинов и двери домов были открыты, горели фонари, машины с ревом проносились мимо. Все, казалось, было исполнено целеустремленности, которой я никогда не замечал дома; каждый знал, куда ему нужно, и потому все пешеходы очень спешили. Тут, казалось, не было никаких правил, сплошной хаос.
Сери шла впереди, прокладывая путь в толпе. Существенную часть моего внимания отвлекали на себя рестораны, магазины, кинотеатры и места развлечений, мимо которых мы проходили. Толпа отбирала все силы. Все напирали, толкались, кричали, смеялись, никто не шел медленно и не стоял на месте. На углу жарили кусочки мяса и вместе с рисом заворачивали в бумажные трубочки; в таком виде все это продавалось. На открытых лотках магазинов были разложены мясо, хлеб и фрукты, оставленные на произвол жары и мух. На деревянных косяках магазинов и на опорах навесов у лоточников (или внутри магазинов) висели транзисторы, и рвущие барабанные перепонки потоки пульсирующей поп-музыки умножали всеобщий хаос. По улице прогремел поливальщик, обдавая улицу потоками воды и не обращая внимания на людей на проезжей части и тротуарах; в сточных канавах скопились объедки, обрывки бумаги, окурки и другие отходы. И над всем этим висел всепроникающий отвратительный смрад, сладковатый и тошнотворный: может быть, это был запах тухлого мяса или благовоний, которые жгли неподалеку, перекрываемый зловонием грязи.
За несколько минут я взмок. Мне чудилось, что на моем теле конденсируется влага из воздуха. Я захотел переложить чемодан в другую руку, но должен был сделать это на ходу, потому что боялся потерять из вида Сери или быть сбитым прохожими, если остановлюсь. Когда мы наконец достигли отеля и вошли в приятную прохладу холла с кондиционером, я был утомлен и весь вспотел.
Заполнение карточки прибытия было простой формальностью, однако прежде чем мне вручили ключ от номера, служащий отеля попросил паспорт. Я протянул ему документы, и мужчина положил их в ящик за стойкой.
Я ждал, но ничто не указывало на то, что паспорт мне вернут.
– Зачем вам понадобился мой паспорт? – спросил я.
– Он должен быть зарегистрирован в полиции. При убытии вы сможете получить его.
Что-то вызвало у меня подозрение, поэтому я отвел Сери в сторону и спросил, что все это значит.
– У вас есть мелочь?
– Весьма возможно.
– Суньте ему! Старый прием.
– Вымогательство, хотите сказать?
– Нет… это с одобрения полиции. Они перечисляют ей двадцать пять процентов.
Я снова вернулся к стойке, протянул служащему банкноту и в обмен получил паспорт и ключ; никакого выражения сожаления, никаких извинений. Служащий поставил печать возле визы.
– Останетесь выпить стаканчик? – спросил я Сери.
– Разве вы не хотите распаковаться?
– Я охотно приму душ, это займет приблизительно четверть часа. Встретимся в баре?
– Пожалуй. Я схожу домой, переоденусь, – ответила она. – Я живу недалеко отсюда.
Я пошел в номер, полежал несколько минут на кровати с закрытыми глазами, потом скинул пропотевшую одежду и принял душ. Вода из кранов лилась бурой и казалась очень жесткой; мыло едва мылилось. Двадцатью минутами позже я, в чистой одежде и освеженный, спустился в бар, двери которого открывались на улицу. К счастью, там было много мощных вентиляторов, которые гнали к столикам прохладный воздух. Тем временем стемнело. Я заказал побольше пива, а вскоре пришла Сери. На ней была длинная юбка и темная кофточка из муслина, и она теперь меньше походила на служащую и больше на женщину.
Она задала мне несколько вопросов обо мне: как у меня возникла мысль купить билет Лотереи Коллажо, кто я по профессии, откуда родом моя семья и много других вопросов, какие люди задают друг другу, если они только что познакомились. Было совсем непросто хитрить с ней. Я не в состоянии был судить, были ли эти безобидные личные вопросы чисто вежливо-риторическими или она интересовалась мной с личной точки зрения. Я должен был постоянно напоминать себе, что она мой контакт с Обществом Лотереи и это только ее работа, даже если она сейчас сидит за столиком рядом со мной. После Матильды с ее уклончивостью, портившей морское путешествие, было приятно оказаться в обществе привлекательной, дружески расположенной к тебе женщины. Я не мог рассматривать ее не оценивающе: у нее была миниатюрная прелестная фигурка и приятное лицо. Сери производила впечатление умной и сдержанной, и даже то, что она при всех обстоятельствах соблюдала определенную дистанцию, я находил весьма привлекательным. Беседа, очевидно, ее интересовала – Сери сидела подавшись ко мне, часто улыбалась, но, когда она откидывалась назад или оглядывалась по сторонам, я чувствовал в ней равнодушие и усталость. Может быть, она сейчас работала сверхурочно, опекая беспомощного клиента Общества, может быть, просто была сдержанна с незнакомым мужчиной.
На мои вопросы она ответила, что она родом с Сиэла, мрачного, соседнего с Джетрой острова. Ее родители из Джетры, но еще перед войной переселились на Сиэл. Ее отец был администратором Высшей Школы Геологии, но Сери покинула отчий дом уже в пятнадцать, или шестнадцать лет. С тех пор она странствовала по миру островов, работая иногда здесь, иногда там. Она мало говорила об этом и быстро меняла тему. Вероятно, у нее была нелегкая юность.
Мы выпили еще по два стаканчика, и я проголодался. Провести остаток вечера с Сери было очень заманчиво, поэтому я спросил у нее, где мы можем найти приличный ресторан.
Но она сказала:
– Мне очень жаль, но сегодня вечером я занята. Вы можете поесть в отеле или заказать еду в номер. Или зайти в один из салайских ресторанов здесь, неподалеку. Они все великолепны. Вы знаете салайскую кухню?
– По Джетре, – это было не совсем то. Но не все ли равно, что есть в одиночестве?
Я пожалел, что предложил поужинать вместе: это, очевидно, напомнило ей о собственных планах на вечер. Она допила вино и встала.
– Очень жаль, но мне пора. Очень приятно было с вами познакомиться.
– Как и мне, – ответил я.
– Приходите завтра до полудня в бюро. А я попытаюсь достать вам билет до Коллажо. Корабли туда отходят раз в неделю, но на предыдущий вы опоздали. Однако есть и другие пути; я посмотрю, что можно сделать.
На мгновение снова появилась другая Сери, та, что в униформе.
Я пообещал, что завтра до полудня приду в бюро, и мы попрощались. Она вышла наружу, в пахучую тропическую ночь, ни разу не оглянувшись. Я в одиночку поел в переполненном салайском ресторане. Столик был накрыт на двоих, но никто ко мне не подсел и я почувствовал себя таким одиноким, каким не чувствовал себя с тех пор, как покинул родной город. С моей стороны было неразумно сосредоточить внимание на первых же дамах, которые появились на моем пути, но сделанного не воротишь, и я мог отступить. Общество Сери освободило меня от мыслей о Матильде, однако в действительности она казалась мне второй Матильдой. Не были ли ее планы на сегодняшний вечер всего лишь уловкой, чтобы уйти от меня?
После еды я отправился бродить по грязным, жалким улицам Марисея, заблудился, потом снова сориентировался и вернулся в отель. Кондиционер в моей комнате был поставлен на охлаждение, поэтому я открыл окно и целый час не мог заснуть, прислушиваясь к спорящим голосам, музыке и треску мотоциклов.
Глава восьмая
Я проспал и пришел в бюро Лотереи только после полудня. Проснулся я равнодушным к Сери, решив не продолжать ухаживания. Я хотел принимать ее за ту, кем она была – за служащую Лотереи, выполнявшую свою работу. Когда я вошел в бюро, Сери там не оказалось и я почувствовал нарастающее разочарование – наказание за новую решимость лгать.
Две другие молодые женщины, обе в красной униформе Общества Лотереи, были заняты работой: одна звонила по телефону, другая печатала на машинке.
Я обратился к той, которая печатала на машинке:
– Извините, Сери Фальтен здесь?
– Сери сегодня не придет. Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Я договорился с ней встретиться здесь.
– Вы Питер Синклер?
– Да.
Выражение ее лица изменилось; казенную вежливость сменила предупредительность.
– Она оставила вам записку, – девушка вырвала листок из одного из блокнотов. – Ступайте по этому адресу.
Я прочитал адрес – он ничего мне не сказал.
– Как туда попасть?
– Это у самой площади. За автостанцией.
Во время вчерашней вечерней прогулки я пересек площадь, но не знал, где она находится.
– Придется взять такси, – сказал я.
– Вызвать? – она сняла трубку.
Пока мы ждали такси, она спросила:
– Вы выиграли в Лотерею?
– Да, конечно.
– Этого Сери не сказала, – с легкой улыбкой, довольная, что ее предположение подтвердилось, она снова взялась за работу. Я перешел в другую часть бюро и сел за стеклянный столик.
Немного позже из глубины бюро вышел мужчина. Он бросил на меня быстрый взгляд и прошел к письменному столу, который накануне занимала Сери. Деятельность этого бюро вызывала у меня непонятную неприязнь, и я вспомнил, как во время вчерашнего посещения бюро пестрые эстампы и фотографии на стене пробудили во мне сомнения. Дружеская и радостно-ободряющая манера держаться персонала напомнила мне, как экипаж самолета порой пытается с заученной бодростью поддержать нервничающих пассажиров. Но зачем подбадривать выигравших в Лотерею? Ведь везде и всюду доказывается, что лечение абсолютно надежно.
Наконец прибыло такси; оно отвезло меня по адресу, указанному Сери, и высадило неподалеку от центра.
Длинная боковая улица, отражающая солнце, сдвижные ставни магазинов закрыты, грузовик стоит у обочины, в тени подъездов копошатся дети. Когда такси уехало, я заметил, что в канавах по обе стороны мостовой течет чистая вода;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36