И прежде всего
они могли сразу вылететь в командном корабле и не тратить силы на смену
судов. Если бы подумали... Если бы заподозрили... Если было бы хоть
малейшее указание...
Но ничего этого не было. Да и как можно было догадаться. Даже по
галактическому времени прошло всего несколько десятилетий с последней
вылазки из укрытия в центре - мгновение астрономического времени, и разве
можно было поверить, что за это время так много произойдет?
Капитан порылся в пищевых пакетах, нашел самую вкусную и легко
усваиваемую еду и с любовью скормил ее Дважды. У нее не было аппетита.
Движения ее стали еще медленнее и неувереннее, с каждым часом ей все
труднее двигаться. Но свою работу она выполняет. Когда наконец огромные
крылья фотонного корабля свернулись, раскрылась большая пасть грузового
пузыря, капсула с экипажем парусника скользнула в нее, Капитан вздохнул с
облегчением. Для Дважды наиболее трудная работа кончилась. Теперь у нее
есть возможность отдохнуть - может, даже удастся совершить вместе с ним
то, чего требуют ее тело и душа.
Так как экипаж парусника ответил немедленно - для него немедленно, -
ответ пришел до того, как захлопнулась большая сфера. Связист, Башмак,
нажал клавишу, и на экране появилось сообщение:
Мы признаем, что должны прервать свой полет.
Мы просим доставить нас в такое место, где мы будем в безопасности.
Мы спрашиваем: возвращаются Убийцы?
Капитан сочувственно поджал живот. Башмаку он сказал:
- Передай им: "Мы временно возвращаем вас в вашу систему. Если будет
возможно, позже привезем вас снова сюда".
На лице Башмака появилось напряженное выражение.
- А как же их вопрос об Убийцах?
Капитан ощутил легкую дрожь в животе:
- Скажи им: еще нет.
Но на первом месте в сознании Капитана был не страх перед другими и
даже не тревога о Дважды. У хичи было много общих с человечеством черт:
любознательность, двуполая любовь, привязанность к семье, преданность
детям, удовольствие от манипулирования символами. Но объем этих общих
особенностей оказался неодинаков. Одной психологической характеристикой
хичи обладали в гораздо более выраженном виде, чем люди.
Совестью.
Хичи почти физически не могли нарушить обещания или позволить злу
остаться неисправленным. Для хичи обитатели парусника представляли собой
особый случай. Хичи были у них в долгу. Именно от них они узнали самый
страшный факт, какой только приходилось им узнавать.
Хичи и обитатели парусников хорошо знали друг друга, хотя
познакомились сравнительно недавно. И взаимоотношения их обернулись для
медленных существ бедой. А для хичи тем более. Они никогда не могли забыть
об этом.
В медлительных долгих эддах этого народа рассказывалось о том, как в
сладкой грязи их родной планеты неожиданно появились конические корабли
хичи, ужасно твердые и ужасно быстрые. Они пронеслись через плавучие дома,
вызвав кавитацию и значительный подъем температуры. Многие погибли. Много
вреда было причинено, прежде чем хичи поняли, что здесь есть живые и
разумные существа, хотя и очень медлительные.
Хичи были ужасно шокированы тем, что натворили. Они пытались
исправить положение. Первым шагом послужило установление коммуникации, но
это оказалось очень трудным. И решение этой задачи заняло много времени -
много для хичи, хотя для самих обитателей планеты прошел короткий период,
и прямо посреди одного жилища осторожно и медленно опустилась жесткая
горячая восьмиугольная призма. И сразу заговорила понятным, хотя и
смехотворно неправильным языком.
После этого события стали развиваться с молниеносной скоростью - для
жителей грязи. Для хичи же следить за их жизнью - все равно что наблюдать
рост лишайников. Капитан сам однажды побывал на их планете - газовом
гиганте. Он был тогда не капитаном, а скорее юнгой, молодым, горячим,
любителем приключений, с тем неистощимым оптимизмом, с каким хичи смотрели
в необозримое будущее, пока оно не обрушилось на них так ужасно. Он дважды
посещал Землю и нашел там австралопитеков, он наносил на карты газовые
облака и квазары, он отвозил строителей и экипажи на дальние объекты.
Проходили годы. Проходили десятилетия. Медленно продвигалась работа по
переводу с языка обитателей грязевых жилищ. Она могла бы идти и побыстрее,
если бы хичи считали ее важной; но они так не считали. Но очень намного
быстрее она все равно не пошла бы: не справились бы жители планеты.
Но работа оказалась интересной - в историческом, антиквариальном
смысле. Ведь эти существа жили долго, очень долго. Их биохимические
процессы протекали примерно в триста раз медленнее, чем у хичи или у
людей. Исторические записи хичи уходили в прошлое на пять-шесть
тысячелетий. Письменная история жителей грязи - в триста раз дольше. Почти
два миллиона непрерывных последовательных исторических данных. А самые
ранние народные сказания, предания и эдды уходили в прошлое еще в десять
раз дальше. Их переводить было не труднее современных, потому что у
обитателей планеты грязи все, в том числе и язык, изменяется медленно, но
соединенные умы, занимавшиеся переводом, считали их не очень интересными.
И все откладывали работу над ними... пока не обнаружили, что в двух из них
говорится о посещении из космоса.
Когда я думаю о всех тех годах, когда человечество жило под гнетом
комплекса неполноценности - потому что хичи достигли многого и намного
раньше, - я испытываю множество сожалений. Мне кажется, больше всего я
жалею, что мы не знали о двух эддах. Я имею в виду не сами эдды, потому
что они добавили бы нам забот, правда, довольно отдаленных. Я говорю о
том, как эти эдды отразились на моральном состоянии хичи.
Первая песнь была создана на самом рассвете цивилизации обитателей
грязи и оказалась очень неясной и двусмысленной. В ней рассказывалось о
посещении богов. Они явились, сверкая так ярко, что даже рудиментарные
оптические органы жителей грязи смогли их увидеть; их окружало море
энергии, грязь вскипала, и многие умерли. Больше они ничего не сделали, а
улетев, не возвращались. Сама по себе песнь не имела особого значения; в
основном в ней рассказывалось о некоем грязевом герое, который осмелился
бросить вызов богам и в качестве награды получил целую болотистую область
планеты.
Вторая песнь оказалась более ясной. Она датировалась миллионом лет
позже - почти в пределах исторического периода. В ней тоже рассказывалось
о посетителях извне плотного домашнего мира, но на этот раз посетители
оказались не просто туристами. Но и не завоевателями. Это были беженцы. На
болотистую почву опустился один корабль, плохо подготовленный для жизни в
холодном плотном ядовитом газе.
Здесь они скрывались. И оставались долго - по своим стандартам,
больше ста лет. Настолько долго, что обитатели планеты успели их
обнаружить и даже вступить в коммуникацию. На беженцев напали
чужаки-убийцы, горящие, как пламя, владеющие оружием, которое давит и
сжигает. Вся их родная планета обгорела. Все их космические корабли
подверглись преследованию и были уничтожены.
И вот, когда поколения беглецов сумели выжить и даже умножиться, всем
им пришел конец. Пылающие Убийцы отыскали их и испарили целый район
планеты, чтобы погубить их.
Услышав эту песнь, хичи могли бы подумать, что это вымысел, если бы
не один термин. Его оказалось нелегко перевести. Ему пришлось пережить и
несовершенный языковой обмен, и прошедшие два миллиона лет. Но он их
пережил.
Именно он заставил хичи бросить все свои дела и сосредоточиться на
одном: подтверждении истинности старой эдды. Они искали планету беглецов и
нашли ее - сгоревшую в лучах взорвавшегося солнца. Они искали и нашли
артефакты предшествующей космической цивилизации. Немного. И не в очень
хорошем состоянии. Но около сорока обломков и кусков расплавленных машин.
Изотопный анализ показал, что они относятся к двум разным эпохам. Одна
совпадала по времени с прилетом беглецов на планету грязи. Другая - на
много миллионов лет древнее.
Они заключили, что рассказ правдив: существует раса Убийц; они
уничтожают любую найденную космическую цивилизацию на протяжении более чем
двадцати миллионов лет.
И хичи пришли к выводу, что эта раса существует по-прежнему. Потому
что трудно поддававшийся переводу термин описывал расширение неба, которое
пламенные существа остановили и повернули назад, чтобы звезды и галактики
начали сталкиваться. Сделали они это с целью. И было невозможно поверить,
что эти титаны, кем бы они ни были, не захотят увидеть результаты своих
действий.
И яркая мечта хичи рухнула, и обитатели грязи запели новую сагу -
сагу о хичи, которые навестили их, познали страх и убежали.
И вот хичи установили свои ловушки, скрыли большинство свидетельств
своего существования и отступили в дыру-убежище в центре Галактики.
В определенном смысле жители грязи были одной из таких ловушек.
Ла-Дзха-Ри знал это; все они знали; именно поэтому он выполнил завет
предков и сразу сообщил о соприкосновении с чуждым разумом. Он ожидал
ответа, хотя прошли годы, даже во времени Ла-Дзха-Ри, с тех пор как
последний раз появлялись хичи, да и то это была обычная быстрая проверка с
помощью ТПП. Он также думал, что, получив ответ, не обрадуется ему. Весь
эпический труд строительства и запуска межзвездного корабля, все столетия
уже затраченные на это долгое путешествие, - все зря! Правда, тысячелетний
путь для Ла-Дзха-Ри не больше обычного плавания для капитана нантакетского
китобоя; но и китобою не понравится, если его остановят посреди Тихого
океана и отправят домой с пустыми руками. Весь экипаж был расстроен.
Возбуждение было настолько велико, что часть членов экипажа невольно
перешла в повышенное состояние, жидкая грязь настолько нагрелась, что
началась кавитация. Одна из самок погибла. Один из самцов, Тсу-Тсу-Нга,
был настолько деморализован, что стал хватать выживших самок, и совсем не
для еды.
- Не делай глупостей, - взмолился Ла-Дзха-Ри. Для самца осеменение
самки - а именно это и собирался сделать Тсу-Тсу-Нга - связано с такой
затратой энергии, что угрожает жизни. Для самок в этом нет угрозы - их
тело для того и предназначено, чтобы нести оплодотворенное семя, но они,
конечно, этого не знают, они в сущности вообще ничего не знают. Но
Тсу-Тсу-Нга упрямо сказал:
- Если я не могу стать бессмертным в полете к другой звезде, по
крайней мере могу стать отцом сына.
- Нет! Пожалуйста! Подумай, мой друг, - взмолился Ла-Дзха-Ри, - мы
можем вернуться домой, если захотим. Вернемся героями в свои жилища, споем
эдды, которые услышит весь мир... - Звук в грязи их домов передается, как
в море, и их песни разносятся далеко, как голоса китов.
Тсу-Тсу-Нга коснулся Ла-Дзха-Ри, кратко, почти презрительно.
- Мы не герои, - сказал он. - Уходи и дай мне закончить с этой
самкой.
И Ла-Дзха-Ри неохотно оставил его и, уходя, прислушивался к
затихающим звукам. Это правда. Они не герои, а неудачники.
Экипаж корабля не был лишен такой человеческой черты, как гордость.
Им не нравилось быть... кем? Рабами хичи? Нет. Единственная служба,
которой от них ждали, это сообщение о всяком контакте с космическим
разумом. Они рады были сделать это и из-за самих себя, а не ради хичи.
Если не рабы, то кто?
Подходило только одно слово - домашние любимцы, животные.
И поэтому в расовом сознании жителей грязи навсегда остался некий
налет, который они так и не смогли устранить, сколь бы героические подвиги
ни совершали в межзвездных полетах в своих огромных медленных кораблях.
Они знали, что они домашние животные. И не впервые. Задолго до хичи они
уже были имуществом существ, не похожих ни на хичи, ни на людей, ни на них
самих; и вот, когда поколения спустя сказители прокричали в слушающие
машины свои эдды, обитатели газовой планеты увидели, что хичи убегают. Так
что домашнее животное - это еще не самое плохое.
Итак, любовь и страх жили во всей вселенной. Потому что любовь (то,
что служит любовью жителям грязи) повредила здоровью Тсу-Тсу-Нга и
угрожала его жизни. Видя сны о любви, я лежал в своей палате, просыпаясь
ежедневно меньше чем на час, пока мои новые внутренности срастались с
организмом. В ужасе от любви Капитан смотрел, как худеет и темнеет Дважды.
Потому что после отправления грузового корабля Дважды не стало легче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
они могли сразу вылететь в командном корабле и не тратить силы на смену
судов. Если бы подумали... Если бы заподозрили... Если было бы хоть
малейшее указание...
Но ничего этого не было. Да и как можно было догадаться. Даже по
галактическому времени прошло всего несколько десятилетий с последней
вылазки из укрытия в центре - мгновение астрономического времени, и разве
можно было поверить, что за это время так много произойдет?
Капитан порылся в пищевых пакетах, нашел самую вкусную и легко
усваиваемую еду и с любовью скормил ее Дважды. У нее не было аппетита.
Движения ее стали еще медленнее и неувереннее, с каждым часом ей все
труднее двигаться. Но свою работу она выполняет. Когда наконец огромные
крылья фотонного корабля свернулись, раскрылась большая пасть грузового
пузыря, капсула с экипажем парусника скользнула в нее, Капитан вздохнул с
облегчением. Для Дважды наиболее трудная работа кончилась. Теперь у нее
есть возможность отдохнуть - может, даже удастся совершить вместе с ним
то, чего требуют ее тело и душа.
Так как экипаж парусника ответил немедленно - для него немедленно, -
ответ пришел до того, как захлопнулась большая сфера. Связист, Башмак,
нажал клавишу, и на экране появилось сообщение:
Мы признаем, что должны прервать свой полет.
Мы просим доставить нас в такое место, где мы будем в безопасности.
Мы спрашиваем: возвращаются Убийцы?
Капитан сочувственно поджал живот. Башмаку он сказал:
- Передай им: "Мы временно возвращаем вас в вашу систему. Если будет
возможно, позже привезем вас снова сюда".
На лице Башмака появилось напряженное выражение.
- А как же их вопрос об Убийцах?
Капитан ощутил легкую дрожь в животе:
- Скажи им: еще нет.
Но на первом месте в сознании Капитана был не страх перед другими и
даже не тревога о Дважды. У хичи было много общих с человечеством черт:
любознательность, двуполая любовь, привязанность к семье, преданность
детям, удовольствие от манипулирования символами. Но объем этих общих
особенностей оказался неодинаков. Одной психологической характеристикой
хичи обладали в гораздо более выраженном виде, чем люди.
Совестью.
Хичи почти физически не могли нарушить обещания или позволить злу
остаться неисправленным. Для хичи обитатели парусника представляли собой
особый случай. Хичи были у них в долгу. Именно от них они узнали самый
страшный факт, какой только приходилось им узнавать.
Хичи и обитатели парусников хорошо знали друг друга, хотя
познакомились сравнительно недавно. И взаимоотношения их обернулись для
медленных существ бедой. А для хичи тем более. Они никогда не могли забыть
об этом.
В медлительных долгих эддах этого народа рассказывалось о том, как в
сладкой грязи их родной планеты неожиданно появились конические корабли
хичи, ужасно твердые и ужасно быстрые. Они пронеслись через плавучие дома,
вызвав кавитацию и значительный подъем температуры. Многие погибли. Много
вреда было причинено, прежде чем хичи поняли, что здесь есть живые и
разумные существа, хотя и очень медлительные.
Хичи были ужасно шокированы тем, что натворили. Они пытались
исправить положение. Первым шагом послужило установление коммуникации, но
это оказалось очень трудным. И решение этой задачи заняло много времени -
много для хичи, хотя для самих обитателей планеты прошел короткий период,
и прямо посреди одного жилища осторожно и медленно опустилась жесткая
горячая восьмиугольная призма. И сразу заговорила понятным, хотя и
смехотворно неправильным языком.
После этого события стали развиваться с молниеносной скоростью - для
жителей грязи. Для хичи же следить за их жизнью - все равно что наблюдать
рост лишайников. Капитан сам однажды побывал на их планете - газовом
гиганте. Он был тогда не капитаном, а скорее юнгой, молодым, горячим,
любителем приключений, с тем неистощимым оптимизмом, с каким хичи смотрели
в необозримое будущее, пока оно не обрушилось на них так ужасно. Он дважды
посещал Землю и нашел там австралопитеков, он наносил на карты газовые
облака и квазары, он отвозил строителей и экипажи на дальние объекты.
Проходили годы. Проходили десятилетия. Медленно продвигалась работа по
переводу с языка обитателей грязевых жилищ. Она могла бы идти и побыстрее,
если бы хичи считали ее важной; но они так не считали. Но очень намного
быстрее она все равно не пошла бы: не справились бы жители планеты.
Но работа оказалась интересной - в историческом, антиквариальном
смысле. Ведь эти существа жили долго, очень долго. Их биохимические
процессы протекали примерно в триста раз медленнее, чем у хичи или у
людей. Исторические записи хичи уходили в прошлое на пять-шесть
тысячелетий. Письменная история жителей грязи - в триста раз дольше. Почти
два миллиона непрерывных последовательных исторических данных. А самые
ранние народные сказания, предания и эдды уходили в прошлое еще в десять
раз дальше. Их переводить было не труднее современных, потому что у
обитателей планеты грязи все, в том числе и язык, изменяется медленно, но
соединенные умы, занимавшиеся переводом, считали их не очень интересными.
И все откладывали работу над ними... пока не обнаружили, что в двух из них
говорится о посещении из космоса.
Когда я думаю о всех тех годах, когда человечество жило под гнетом
комплекса неполноценности - потому что хичи достигли многого и намного
раньше, - я испытываю множество сожалений. Мне кажется, больше всего я
жалею, что мы не знали о двух эддах. Я имею в виду не сами эдды, потому
что они добавили бы нам забот, правда, довольно отдаленных. Я говорю о
том, как эти эдды отразились на моральном состоянии хичи.
Первая песнь была создана на самом рассвете цивилизации обитателей
грязи и оказалась очень неясной и двусмысленной. В ней рассказывалось о
посещении богов. Они явились, сверкая так ярко, что даже рудиментарные
оптические органы жителей грязи смогли их увидеть; их окружало море
энергии, грязь вскипала, и многие умерли. Больше они ничего не сделали, а
улетев, не возвращались. Сама по себе песнь не имела особого значения; в
основном в ней рассказывалось о некоем грязевом герое, который осмелился
бросить вызов богам и в качестве награды получил целую болотистую область
планеты.
Вторая песнь оказалась более ясной. Она датировалась миллионом лет
позже - почти в пределах исторического периода. В ней тоже рассказывалось
о посетителях извне плотного домашнего мира, но на этот раз посетители
оказались не просто туристами. Но и не завоевателями. Это были беженцы. На
болотистую почву опустился один корабль, плохо подготовленный для жизни в
холодном плотном ядовитом газе.
Здесь они скрывались. И оставались долго - по своим стандартам,
больше ста лет. Настолько долго, что обитатели планеты успели их
обнаружить и даже вступить в коммуникацию. На беженцев напали
чужаки-убийцы, горящие, как пламя, владеющие оружием, которое давит и
сжигает. Вся их родная планета обгорела. Все их космические корабли
подверглись преследованию и были уничтожены.
И вот, когда поколения беглецов сумели выжить и даже умножиться, всем
им пришел конец. Пылающие Убийцы отыскали их и испарили целый район
планеты, чтобы погубить их.
Услышав эту песнь, хичи могли бы подумать, что это вымысел, если бы
не один термин. Его оказалось нелегко перевести. Ему пришлось пережить и
несовершенный языковой обмен, и прошедшие два миллиона лет. Но он их
пережил.
Именно он заставил хичи бросить все свои дела и сосредоточиться на
одном: подтверждении истинности старой эдды. Они искали планету беглецов и
нашли ее - сгоревшую в лучах взорвавшегося солнца. Они искали и нашли
артефакты предшествующей космической цивилизации. Немного. И не в очень
хорошем состоянии. Но около сорока обломков и кусков расплавленных машин.
Изотопный анализ показал, что они относятся к двум разным эпохам. Одна
совпадала по времени с прилетом беглецов на планету грязи. Другая - на
много миллионов лет древнее.
Они заключили, что рассказ правдив: существует раса Убийц; они
уничтожают любую найденную космическую цивилизацию на протяжении более чем
двадцати миллионов лет.
И хичи пришли к выводу, что эта раса существует по-прежнему. Потому
что трудно поддававшийся переводу термин описывал расширение неба, которое
пламенные существа остановили и повернули назад, чтобы звезды и галактики
начали сталкиваться. Сделали они это с целью. И было невозможно поверить,
что эти титаны, кем бы они ни были, не захотят увидеть результаты своих
действий.
И яркая мечта хичи рухнула, и обитатели грязи запели новую сагу -
сагу о хичи, которые навестили их, познали страх и убежали.
И вот хичи установили свои ловушки, скрыли большинство свидетельств
своего существования и отступили в дыру-убежище в центре Галактики.
В определенном смысле жители грязи были одной из таких ловушек.
Ла-Дзха-Ри знал это; все они знали; именно поэтому он выполнил завет
предков и сразу сообщил о соприкосновении с чуждым разумом. Он ожидал
ответа, хотя прошли годы, даже во времени Ла-Дзха-Ри, с тех пор как
последний раз появлялись хичи, да и то это была обычная быстрая проверка с
помощью ТПП. Он также думал, что, получив ответ, не обрадуется ему. Весь
эпический труд строительства и запуска межзвездного корабля, все столетия
уже затраченные на это долгое путешествие, - все зря! Правда, тысячелетний
путь для Ла-Дзха-Ри не больше обычного плавания для капитана нантакетского
китобоя; но и китобою не понравится, если его остановят посреди Тихого
океана и отправят домой с пустыми руками. Весь экипаж был расстроен.
Возбуждение было настолько велико, что часть членов экипажа невольно
перешла в повышенное состояние, жидкая грязь настолько нагрелась, что
началась кавитация. Одна из самок погибла. Один из самцов, Тсу-Тсу-Нга,
был настолько деморализован, что стал хватать выживших самок, и совсем не
для еды.
- Не делай глупостей, - взмолился Ла-Дзха-Ри. Для самца осеменение
самки - а именно это и собирался сделать Тсу-Тсу-Нга - связано с такой
затратой энергии, что угрожает жизни. Для самок в этом нет угрозы - их
тело для того и предназначено, чтобы нести оплодотворенное семя, но они,
конечно, этого не знают, они в сущности вообще ничего не знают. Но
Тсу-Тсу-Нга упрямо сказал:
- Если я не могу стать бессмертным в полете к другой звезде, по
крайней мере могу стать отцом сына.
- Нет! Пожалуйста! Подумай, мой друг, - взмолился Ла-Дзха-Ри, - мы
можем вернуться домой, если захотим. Вернемся героями в свои жилища, споем
эдды, которые услышит весь мир... - Звук в грязи их домов передается, как
в море, и их песни разносятся далеко, как голоса китов.
Тсу-Тсу-Нга коснулся Ла-Дзха-Ри, кратко, почти презрительно.
- Мы не герои, - сказал он. - Уходи и дай мне закончить с этой
самкой.
И Ла-Дзха-Ри неохотно оставил его и, уходя, прислушивался к
затихающим звукам. Это правда. Они не герои, а неудачники.
Экипаж корабля не был лишен такой человеческой черты, как гордость.
Им не нравилось быть... кем? Рабами хичи? Нет. Единственная служба,
которой от них ждали, это сообщение о всяком контакте с космическим
разумом. Они рады были сделать это и из-за самих себя, а не ради хичи.
Если не рабы, то кто?
Подходило только одно слово - домашние любимцы, животные.
И поэтому в расовом сознании жителей грязи навсегда остался некий
налет, который они так и не смогли устранить, сколь бы героические подвиги
ни совершали в межзвездных полетах в своих огромных медленных кораблях.
Они знали, что они домашние животные. И не впервые. Задолго до хичи они
уже были имуществом существ, не похожих ни на хичи, ни на людей, ни на них
самих; и вот, когда поколения спустя сказители прокричали в слушающие
машины свои эдды, обитатели газовой планеты увидели, что хичи убегают. Так
что домашнее животное - это еще не самое плохое.
Итак, любовь и страх жили во всей вселенной. Потому что любовь (то,
что служит любовью жителям грязи) повредила здоровью Тсу-Тсу-Нга и
угрожала его жизни. Видя сны о любви, я лежал в своей палате, просыпаясь
ежедневно меньше чем на час, пока мои новые внутренности срастались с
организмом. В ужасе от любви Капитан смотрел, как худеет и темнеет Дважды.
Потому что после отправления грузового корабля Дважды не стало легче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43