Эта Гвеннан, которая когда-то была Ортой, она не из прошлого – из будущего!
Из будущего! Орта глубоко вздохнула. Неужели она действительно сказала неправду, не выдержала напряжения? Мир, уничтожение которого она видела, не может иметь будущего. Как в нем можно выжить? Человечество слишком хрупко, чтобы выжить в ужасах разрывающейся земли.
И все же – в ней достаточно способностей, чтобы узнать ту, что стоит у камней в ночи. Хотя эти камни и далеко от времени Орты. Она поняла, что это тоже способ извлечения Силы, только очень грубый. Их могли установить те, кто сохранил очень смутное воспоминание о прошлом. И все же, хоть это и очень грубое приспособление, оно родственно тем, что окружали ее. И если храм, каким она его знает, исчез, стерт с лица земли – а она это видела, – то, что в нем хранилось, забыто не окончательно.
Она постаралась изгнать из сознания все мысли о камнях и полностью сосредоточиться на женщине – как-то узнать у нее, что произошло между временем их рождения/жизни и возврата/смерти.
Ей предстоит стать Гвеннан – много времени спустя. Поэтому – должны быть выжившие. Орта с сожалением вздохнула: способности ее ограничены, она не может полностью раскрыть двери сознания той женщины. И ничто из того, что она узнала, не разрешает загадки: почему ее назвали лжепророчицей?
Но она чувствовала изменение внутри себя самой. Эта борьба за мозг другой женщины, за возможность читать в нем, изменила ее. Ее тренировали очень узко и целенаправленно, готовили выполнять единственную роль в храме. Она никогда не вышла бы за пределы своих обязанностей, не стала бы задавать вопросы. Но теперь она это сделала, и перед ней раскрылись новые горизонты. Она чувствовала новый подъем своего духа. Конечно, она не Голос, она не может пользоваться Силой как одеждой и оружием. Но она вышла за предназначенные ей пределы, воззвала к Силе, и та ответила ей.
Она страшно устала, тело ее дрожало, она была опустошена, слаба, и то, что несколько мгновений было в ней, ушло, как кровь уходит в незажившую рану. Возможно, ответом на ее дерзость будет смерть, она лишится не только того, что недавно приобрела, но и вообще всего. И от нее останется пустая оболочка. И таким образом Голос, обвинившая ее, будет права.
Если это так, Орта не боялась, она чувствовала только глубокое разочарование. Но даже думать ей стало тяжело. Она погрузилась в состояние, которое не было ни сном, ни забвением – только усталым безразличием.
Могли пройти часы, она этого не замечала. Она проголодалась и давно не получала обычного подкрепления пророчицы. Голод и жажда ощущались все сильнее, усталость ее росла. Иногда ей казалось, что она не здесь, что это она стоит у камней, держит в руках предмет, который бьется, как сердце, и только это биение сохраняет ей жизнь.
Она даже не слышала, как открылась дверь ее камеры. Ее привел в себя свет переносной лампы. Девушка прислонилась головой к стене; но вот она чуть повернула голову и посмотрела на того, кто принес свет. Насколько она могла судить, он пришел один. Но не жрец-воин пришел за ней, чтобы отвести на суд.
Он отбросил капюшон ночного плаща, как будто хотел, чтобы она узнала его. Свет отразился в кудрях его высоко поднятой головы, превратив их в золотой ореол, показывая, что в нем, как всегда, живет Сила.
Не жрец – сам Рука пришел к ней. Орта бесстрастно смотрела на него. Неужели ее преступление таково (хотя в чем оно заключается, она так и не знает), что он должен сам тайно проникнуть к ней и убить?
И как она умрет? От того огня, который он может вызывать по своей воле? Возможно, через мгновение она исчезнет, ее тело превратится в пепел, она уйдет в ничто.
Глава седьмая
Он не нарушил молчание и не стал, угрожая, поднимать руку. Скорее, смотрел на нее, будто хотел задать вопрос, который еще не сформулировал. Первый порыв страха рассеялся, и Орта почувствовала негодование. Неужели он заговорит и осудит ее – без возможности оправдания, как это сделала Голос? Но он не услышит ее мольбы о пощаде.
Рука сделал один шаг, другой, потом улыбнулся, медленно, почти лениво, как будто встретились они солнечным днем в водяных садах – самом прохладном месте во всем храме.
– Итак, сестричка… – говорил он очень тихо, почти шепотом, – ты обнаружила, что есть правда и правда, и одна правда не так приемлема, как другая.
Орта продолжала упрямо молчать. Он пользовался словом, применяемым к неопытному прорицателю, ответы которого можно толковать по-всякому, чтобы они могли послужить ответами на разные вопросы. Таких прорицателей в храме не любят. Они настолько лишены подлинной Силы – так говорит традиция, – что их предсказания – это ложь, с помощью которой Тьма обманывает людей. И чтобы он так говорил с ней!..
– Да, – он кивнул, будто мысли ее были открыты ему. – Это правда, сестрица, что тебя слишком долго защищали от мира, каков он есть, от людей, каковы они на самом деле, даже от тяжелых времен, которые предстоят нам. Жаль, что ты так невежественна. Еще более жаль, что тебе позволили пророчествовать сегодня и не сказали, что нужно скрывать увиденное, оттягивать время…
Теперь Орта обрела дар речи.
– Не понимаю тебя. Я смотрела в зеркало… то, что я увидела, правда. Нас ждет смерть… смерть всего мира… – Она вздрогнула, ей стало холодно, и не только от промозглости камеры. Ее пророчество правдиво, это несомненно, и точно так же верно, что она никогда не давала возможности Тьме действовать через нее – в чем бы ни обвиняла ее Голос.
– Да, ты видела правду. – Он не насмехается над ней, как она сперва подумала, нет, он согласен с ней. Но если это так – почему же Голос, обладающая равной с ним властью, обернулась против нее? Она ведь справедливо предупредила, что приближается опасность, от которой не спасется никто.
– Однако спасение есть, сестрица. – Он опять придвинулся ближе. В гнилом грибковом воздухе подземелья она чувствовала аромат его одежды, запах благородных масел, которые втирают ему в кожу.
Орта покачала головой.
– Я видела. Море поглотило землю, земля раскрылась, из ее ран вырвался огонь. Земля поднималась и опускалась, город был сметен. Кто может выжить в таком?
– Те, кто предупрежден, кто предвидел, кто подготовился, – сразу же ответил он. – Звездочеты много лет назад заподозрили, что этот небесный бродяга может ворваться в нашу систему. Первое такое прорицание было получено во времена Эйден. Тогда и начались тайные приготовления…
– Эйден? Но ведь это было пять поколений назад.
– Совершенно верно. Именно таким способом появилась на нашем небе и нынешняя луна – Лилит. Так утверждают древние записи. Похоже, теперь второй небесный странник приближается к нам. И его сопровождает метеорный поток. Там, куда упадут метеоры, все взорвется – и земля, и море. У нас остается мало времени. Послушай, сестрица. – Он стоял прямо перед ней, одной рукой обхватив подбородок. Их глаза встретились, и она почувствовала присутствие живущей в нем Силы. Но Сила не стремилась уничтожить ее, она ждала. – Ты обладаешь даром. Я давно слежу за тобой, хотя ты этого не замечала.
– Я прорицательница. До сих пор никто не сомневался в правдивости моих предсказаний, – упрямо возразила она.
– Ты лучшая из прорицательниц, – ответил он. – В наших записях есть объяснение: в своих других жизнях ты тоже смотрела в зеркало, сестрица. И с каждой такой жизнью Сила в тебе росла. Так тот, кто создает прекрасные вещи, в новой жизни рождается с таким умением, обостренным его прежними знаниями. Твой внутренний дар рос от инкарнации к инкарнации.
Да, ты прорицательница, и такая, что тебе не нужно зеркало, к которому привязывает тебя обычай. Тебя никогда не учили полностью пользоваться своей Силой. То, чем ты можешь овладеть, какие двери сумеешь открыть, поразит тебя – и других. – Он улыбнулся – не ей, Орта была в этом уверена, а каким-то своим тайным мыслям.
– Но тогда почему Голос назвала меня лгуньей, существом Тьмы? – вырвалось у нее. – Если тебе, Рука, известна правда обо мне, может ли она быть скрыта от Голоса?
– Она не скрыта. Голос не допустила бы тебя к зеркалу. Но обычай и закон помешали ей. Да, она хорошо знает, что ты сказала правду… а также, что ты…
– Но тогда почему? – прервала Орта.
– Потому что иногда правда выгодна Тьме. Что, по-твоему, произойдет в мире, когда все живущие узнают, что их ждет гибель?
Орта перевела дыхание. Впервые подумала она о чем-то, кроме своей беды.
– Голос пыталась предотвратить твое пророчество, – продолжал он, – но советники Вахала настаивали, что имеют на это право. Теперь нам нужно, чтобы все поверили, что ты сошла с ума или совращена Тьмой. Не заблуждайся: слуги Голоса будут с тобой безжалостны. Первым следствием будет твоя смерть, внешне вызванная Силой, которую ты использовала неверно. Понимаешь ли, сестрица, тебе первой придется умереть, чтобы скрыть то, что будет делаться… делается…
– А что делается?
– Готовится убежище для спасения в изуродованном и истерзанном мире, каким ты его и видела. Из миллионов жизней спасти можно лишь несколько… возможно. Это и есть цель, ради которой они трудятся. Если всем станет известно, что мир ждет смерть, но некоторые спасутся, в мире воцарится кровь, смерть и безумие. Вот это и нужно предотвратить. Поэтому ты останешься лживой пророчицей, а Голос выиграет свое сражение… или первую стычку.
– Сражение Голоса? Но ведь нельзя разделить Голос и Руку?
Он сжал губы.
– В течение многих лет спор идет о двух путях. В словах сторонников Голоса есть смысл. Да, мы не можем спасти много искр жизни в этом мире. Но не все из нас согласны, что катастрофа будет такой сокрушительной. Если кто-то выживет, нам понадобятся подготовленные люди, обладающие Талантом, – такие, как ты. Ты обладаешь силой, которую никогда не осознавала. У меня Сила по наследству и благодаря подготовке. Но один тип Силы нуждается в другом. Кто знает, чего тогда можно достигнуть? Я пришел к тебе, потому что, как ты знаешь, один талант может соединиться с другим только добровольно. Я хотел бы использовать твой талант в моем способе выживания.
Мы с помощью всех доступных нам способов искали такие места на земле, где разрушения будут не так велики. Одно из таких мест подготовлено поблизости. Я хотел бы, чтобы ты нашла для меня это место…
– Нашла его? – Орта была удивлена. – Но ты ведь и так должен его знать.
Он нахмурился.
– Я не знаю! Я противостоял таким планам. Мы не решили, кого включить в горстку тех, кто должен выжить. В прошлый благовест Дня Наименований я обнаружил, что то, что я считал таким убежищем, на самом деле ложное убежище, что Голос победила в своих планах. Но такая прорицательница, как ты, умеющая заглядывать во времени не только вперед, но и назад, может отыскать подлинное убежище. Ты можешь заглянуть вперед, увидеть тех, кто там спасается, куда они пойдут. И тогда я и те, что со мною, смогут быть среди них. Правда, что из настоящего, известного нам, не сохранится ничего. Разве не нужно, чтобы те, кто умеет призывать Силу, передали это умение будущим векам?
Она подумала, что он говорит правду, какой ее видит, что для него это дело величайшей важности. Она также понимала, почему он считает ее такой необходимой для себя. Но противоречия в самом сердце Силы – это что-то чуждое и неправильное. Орта отшатнулась от этой мысли, как отшатываются от тех чудовищных порождений Тьмы, что иногда прорываются в этот мир, когда ослабевает защита на скрещениях линий Силы.
– Безопасность, – негромко и убедительно говорил он. – Не только для тебя, сестрица, но для других, для многих. Среди них есть обладающие великими талантами и способностями. Разве ты не понимаешь, что если мир погрузится во Тьму, как ты видела это в зеркале, должны найтись такие, кто поведет выживших, когда смерть и разрушения кончатся?
– Но я видела… – Орта медленно покачала головой. – В том, что я видела, никто не может выжить.
– Не обязательно. – Если Рука и испытывал неуверенность, он никак этого не показывал. Губы его снова сжались, в глазах горело пламя его собственного дара. – Поднимется новая земля, и кто лучше подготовлен к правлению ею, чем те, кто может вызывать Силу, в ком она живет врожденно? Существует давнее пророчество…
Орта застыла в напряжении. Пророчество, иное, чем то, что она сделала в храме? Почему она о нем не знала? Ее собственный дар, даже если она не перед зеркалом, мгновенно ожил, если бы кто-то попытался идти той же тропой. И кто мог воспользоваться зеркалом, кроме нее самой? Ибо хорошо известно, что зеркало составляет единое целое с прорицательницей. Когда она умрет, ее зеркало разобьется. Ее воля удерживала его в целости. Нужно будет найти другую девственницу и подготовить ее для треугольного стула.
– Кто видел это? – резко спросила она, забыв о своем несчастье.
Рука негромко рассмеялся.
– Это тебя заботит, малышка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Из будущего! Орта глубоко вздохнула. Неужели она действительно сказала неправду, не выдержала напряжения? Мир, уничтожение которого она видела, не может иметь будущего. Как в нем можно выжить? Человечество слишком хрупко, чтобы выжить в ужасах разрывающейся земли.
И все же – в ней достаточно способностей, чтобы узнать ту, что стоит у камней в ночи. Хотя эти камни и далеко от времени Орты. Она поняла, что это тоже способ извлечения Силы, только очень грубый. Их могли установить те, кто сохранил очень смутное воспоминание о прошлом. И все же, хоть это и очень грубое приспособление, оно родственно тем, что окружали ее. И если храм, каким она его знает, исчез, стерт с лица земли – а она это видела, – то, что в нем хранилось, забыто не окончательно.
Она постаралась изгнать из сознания все мысли о камнях и полностью сосредоточиться на женщине – как-то узнать у нее, что произошло между временем их рождения/жизни и возврата/смерти.
Ей предстоит стать Гвеннан – много времени спустя. Поэтому – должны быть выжившие. Орта с сожалением вздохнула: способности ее ограничены, она не может полностью раскрыть двери сознания той женщины. И ничто из того, что она узнала, не разрешает загадки: почему ее назвали лжепророчицей?
Но она чувствовала изменение внутри себя самой. Эта борьба за мозг другой женщины, за возможность читать в нем, изменила ее. Ее тренировали очень узко и целенаправленно, готовили выполнять единственную роль в храме. Она никогда не вышла бы за пределы своих обязанностей, не стала бы задавать вопросы. Но теперь она это сделала, и перед ней раскрылись новые горизонты. Она чувствовала новый подъем своего духа. Конечно, она не Голос, она не может пользоваться Силой как одеждой и оружием. Но она вышла за предназначенные ей пределы, воззвала к Силе, и та ответила ей.
Она страшно устала, тело ее дрожало, она была опустошена, слаба, и то, что несколько мгновений было в ней, ушло, как кровь уходит в незажившую рану. Возможно, ответом на ее дерзость будет смерть, она лишится не только того, что недавно приобрела, но и вообще всего. И от нее останется пустая оболочка. И таким образом Голос, обвинившая ее, будет права.
Если это так, Орта не боялась, она чувствовала только глубокое разочарование. Но даже думать ей стало тяжело. Она погрузилась в состояние, которое не было ни сном, ни забвением – только усталым безразличием.
Могли пройти часы, она этого не замечала. Она проголодалась и давно не получала обычного подкрепления пророчицы. Голод и жажда ощущались все сильнее, усталость ее росла. Иногда ей казалось, что она не здесь, что это она стоит у камней, держит в руках предмет, который бьется, как сердце, и только это биение сохраняет ей жизнь.
Она даже не слышала, как открылась дверь ее камеры. Ее привел в себя свет переносной лампы. Девушка прислонилась головой к стене; но вот она чуть повернула голову и посмотрела на того, кто принес свет. Насколько она могла судить, он пришел один. Но не жрец-воин пришел за ней, чтобы отвести на суд.
Он отбросил капюшон ночного плаща, как будто хотел, чтобы она узнала его. Свет отразился в кудрях его высоко поднятой головы, превратив их в золотой ореол, показывая, что в нем, как всегда, живет Сила.
Не жрец – сам Рука пришел к ней. Орта бесстрастно смотрела на него. Неужели ее преступление таково (хотя в чем оно заключается, она так и не знает), что он должен сам тайно проникнуть к ней и убить?
И как она умрет? От того огня, который он может вызывать по своей воле? Возможно, через мгновение она исчезнет, ее тело превратится в пепел, она уйдет в ничто.
Глава седьмая
Он не нарушил молчание и не стал, угрожая, поднимать руку. Скорее, смотрел на нее, будто хотел задать вопрос, который еще не сформулировал. Первый порыв страха рассеялся, и Орта почувствовала негодование. Неужели он заговорит и осудит ее – без возможности оправдания, как это сделала Голос? Но он не услышит ее мольбы о пощаде.
Рука сделал один шаг, другой, потом улыбнулся, медленно, почти лениво, как будто встретились они солнечным днем в водяных садах – самом прохладном месте во всем храме.
– Итак, сестричка… – говорил он очень тихо, почти шепотом, – ты обнаружила, что есть правда и правда, и одна правда не так приемлема, как другая.
Орта продолжала упрямо молчать. Он пользовался словом, применяемым к неопытному прорицателю, ответы которого можно толковать по-всякому, чтобы они могли послужить ответами на разные вопросы. Таких прорицателей в храме не любят. Они настолько лишены подлинной Силы – так говорит традиция, – что их предсказания – это ложь, с помощью которой Тьма обманывает людей. И чтобы он так говорил с ней!..
– Да, – он кивнул, будто мысли ее были открыты ему. – Это правда, сестрица, что тебя слишком долго защищали от мира, каков он есть, от людей, каковы они на самом деле, даже от тяжелых времен, которые предстоят нам. Жаль, что ты так невежественна. Еще более жаль, что тебе позволили пророчествовать сегодня и не сказали, что нужно скрывать увиденное, оттягивать время…
Теперь Орта обрела дар речи.
– Не понимаю тебя. Я смотрела в зеркало… то, что я увидела, правда. Нас ждет смерть… смерть всего мира… – Она вздрогнула, ей стало холодно, и не только от промозглости камеры. Ее пророчество правдиво, это несомненно, и точно так же верно, что она никогда не давала возможности Тьме действовать через нее – в чем бы ни обвиняла ее Голос.
– Да, ты видела правду. – Он не насмехается над ней, как она сперва подумала, нет, он согласен с ней. Но если это так – почему же Голос, обладающая равной с ним властью, обернулась против нее? Она ведь справедливо предупредила, что приближается опасность, от которой не спасется никто.
– Однако спасение есть, сестрица. – Он опять придвинулся ближе. В гнилом грибковом воздухе подземелья она чувствовала аромат его одежды, запах благородных масел, которые втирают ему в кожу.
Орта покачала головой.
– Я видела. Море поглотило землю, земля раскрылась, из ее ран вырвался огонь. Земля поднималась и опускалась, город был сметен. Кто может выжить в таком?
– Те, кто предупрежден, кто предвидел, кто подготовился, – сразу же ответил он. – Звездочеты много лет назад заподозрили, что этот небесный бродяга может ворваться в нашу систему. Первое такое прорицание было получено во времена Эйден. Тогда и начались тайные приготовления…
– Эйден? Но ведь это было пять поколений назад.
– Совершенно верно. Именно таким способом появилась на нашем небе и нынешняя луна – Лилит. Так утверждают древние записи. Похоже, теперь второй небесный странник приближается к нам. И его сопровождает метеорный поток. Там, куда упадут метеоры, все взорвется – и земля, и море. У нас остается мало времени. Послушай, сестрица. – Он стоял прямо перед ней, одной рукой обхватив подбородок. Их глаза встретились, и она почувствовала присутствие живущей в нем Силы. Но Сила не стремилась уничтожить ее, она ждала. – Ты обладаешь даром. Я давно слежу за тобой, хотя ты этого не замечала.
– Я прорицательница. До сих пор никто не сомневался в правдивости моих предсказаний, – упрямо возразила она.
– Ты лучшая из прорицательниц, – ответил он. – В наших записях есть объяснение: в своих других жизнях ты тоже смотрела в зеркало, сестрица. И с каждой такой жизнью Сила в тебе росла. Так тот, кто создает прекрасные вещи, в новой жизни рождается с таким умением, обостренным его прежними знаниями. Твой внутренний дар рос от инкарнации к инкарнации.
Да, ты прорицательница, и такая, что тебе не нужно зеркало, к которому привязывает тебя обычай. Тебя никогда не учили полностью пользоваться своей Силой. То, чем ты можешь овладеть, какие двери сумеешь открыть, поразит тебя – и других. – Он улыбнулся – не ей, Орта была в этом уверена, а каким-то своим тайным мыслям.
– Но тогда почему Голос назвала меня лгуньей, существом Тьмы? – вырвалось у нее. – Если тебе, Рука, известна правда обо мне, может ли она быть скрыта от Голоса?
– Она не скрыта. Голос не допустила бы тебя к зеркалу. Но обычай и закон помешали ей. Да, она хорошо знает, что ты сказала правду… а также, что ты…
– Но тогда почему? – прервала Орта.
– Потому что иногда правда выгодна Тьме. Что, по-твоему, произойдет в мире, когда все живущие узнают, что их ждет гибель?
Орта перевела дыхание. Впервые подумала она о чем-то, кроме своей беды.
– Голос пыталась предотвратить твое пророчество, – продолжал он, – но советники Вахала настаивали, что имеют на это право. Теперь нам нужно, чтобы все поверили, что ты сошла с ума или совращена Тьмой. Не заблуждайся: слуги Голоса будут с тобой безжалостны. Первым следствием будет твоя смерть, внешне вызванная Силой, которую ты использовала неверно. Понимаешь ли, сестрица, тебе первой придется умереть, чтобы скрыть то, что будет делаться… делается…
– А что делается?
– Готовится убежище для спасения в изуродованном и истерзанном мире, каким ты его и видела. Из миллионов жизней спасти можно лишь несколько… возможно. Это и есть цель, ради которой они трудятся. Если всем станет известно, что мир ждет смерть, но некоторые спасутся, в мире воцарится кровь, смерть и безумие. Вот это и нужно предотвратить. Поэтому ты останешься лживой пророчицей, а Голос выиграет свое сражение… или первую стычку.
– Сражение Голоса? Но ведь нельзя разделить Голос и Руку?
Он сжал губы.
– В течение многих лет спор идет о двух путях. В словах сторонников Голоса есть смысл. Да, мы не можем спасти много искр жизни в этом мире. Но не все из нас согласны, что катастрофа будет такой сокрушительной. Если кто-то выживет, нам понадобятся подготовленные люди, обладающие Талантом, – такие, как ты. Ты обладаешь силой, которую никогда не осознавала. У меня Сила по наследству и благодаря подготовке. Но один тип Силы нуждается в другом. Кто знает, чего тогда можно достигнуть? Я пришел к тебе, потому что, как ты знаешь, один талант может соединиться с другим только добровольно. Я хотел бы использовать твой талант в моем способе выживания.
Мы с помощью всех доступных нам способов искали такие места на земле, где разрушения будут не так велики. Одно из таких мест подготовлено поблизости. Я хотел бы, чтобы ты нашла для меня это место…
– Нашла его? – Орта была удивлена. – Но ты ведь и так должен его знать.
Он нахмурился.
– Я не знаю! Я противостоял таким планам. Мы не решили, кого включить в горстку тех, кто должен выжить. В прошлый благовест Дня Наименований я обнаружил, что то, что я считал таким убежищем, на самом деле ложное убежище, что Голос победила в своих планах. Но такая прорицательница, как ты, умеющая заглядывать во времени не только вперед, но и назад, может отыскать подлинное убежище. Ты можешь заглянуть вперед, увидеть тех, кто там спасается, куда они пойдут. И тогда я и те, что со мною, смогут быть среди них. Правда, что из настоящего, известного нам, не сохранится ничего. Разве не нужно, чтобы те, кто умеет призывать Силу, передали это умение будущим векам?
Она подумала, что он говорит правду, какой ее видит, что для него это дело величайшей важности. Она также понимала, почему он считает ее такой необходимой для себя. Но противоречия в самом сердце Силы – это что-то чуждое и неправильное. Орта отшатнулась от этой мысли, как отшатываются от тех чудовищных порождений Тьмы, что иногда прорываются в этот мир, когда ослабевает защита на скрещениях линий Силы.
– Безопасность, – негромко и убедительно говорил он. – Не только для тебя, сестрица, но для других, для многих. Среди них есть обладающие великими талантами и способностями. Разве ты не понимаешь, что если мир погрузится во Тьму, как ты видела это в зеркале, должны найтись такие, кто поведет выживших, когда смерть и разрушения кончатся?
– Но я видела… – Орта медленно покачала головой. – В том, что я видела, никто не может выжить.
– Не обязательно. – Если Рука и испытывал неуверенность, он никак этого не показывал. Губы его снова сжались, в глазах горело пламя его собственного дара. – Поднимется новая земля, и кто лучше подготовлен к правлению ею, чем те, кто может вызывать Силу, в ком она живет врожденно? Существует давнее пророчество…
Орта застыла в напряжении. Пророчество, иное, чем то, что она сделала в храме? Почему она о нем не знала? Ее собственный дар, даже если она не перед зеркалом, мгновенно ожил, если бы кто-то попытался идти той же тропой. И кто мог воспользоваться зеркалом, кроме нее самой? Ибо хорошо известно, что зеркало составляет единое целое с прорицательницей. Когда она умрет, ее зеркало разобьется. Ее воля удерживала его в целости. Нужно будет найти другую девственницу и подготовить ее для треугольного стула.
– Кто видел это? – резко спросила она, забыв о своем несчастье.
Рука негромко рассмеялся.
– Это тебя заботит, малышка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28