Он
думает, что нашел исключение, в соответствии с которым можно установить
новые принципы, а я утверждаю, что он просто добрался до самой дальней
точки совершенно обычной кривой. Теория вероятности утверждает, что ты
существуешь. Утверждает она и то, что когда ты в очередной раз бросишь
вверх монету, то, как все прочие, будешь иметь равные шансы на выигрыш и
проигрыш. У счастья нет памяти.
Тила села с громким вздохом.
- Что ж, я действительно оказалась невероятной счастливицей. Бедный
Несс, он обманулся во мне.
- Это пойдет ему на пользу.
Уголки ее губ подозрительно задрожали.
- Мы можем это проверить прямо сейчас.
- Что?
- Закажи бутерброд с маслом. Побросаем.
Черный прямоугольник был чернее самой черной темноты, с большим
трудом получаемой во время лабораторных экспериментов. Один его угол
слегка закрывал голубую ленту Кольца. Используя его как образец, можно
было дорисовать остальное - чернота на фоне черноты Космоса, отличающаяся
только тем, что в ней не мерцали звезды. Он заслонял уже изрядный кусок
неба и продолжал расти.
Глаза Луиса были закрыты очками из необычайно сильно поляризующего
материала. В тех местах, где на них попадал самый яркий свет, появлялись
черные пятна. Поляризации корпуса было уже недостаточно. Говорящий все
время сидел в рубке и управлял тем, что осталось от корабля. Он тоже надел
очки. Нашли они и два отдельных стекла, каждое с короткой резинкой, и
совместными усилиями надели их на Несса.
Луис видел удаленную на двадцать миллионов миль звезду как черный
диск, окруженный ярко-оранжевой короной. Внутри корабля все сильно
нагрелось, хотя климатизатор работал в максимальном режиме.
Тила открыла дверь кабины, мгновенно захлопнула ее, и через минуту
появилась с очками на глазах.
Прямоугольник был теперь просто чудовищной пустотой, будто кто-то
протер тряпкой часть покрытой белыми точками доски.
Рев климатизатора делал невозможным какой-либо разговор.
Каким образом он избавлялся от тепла, если снаружи горячее, чем
внутри? А он вовсе не избавлялся, сообразил Луис. Он его накапливал.
Где-то внутри климатизатора была маленькая точка с температурой звезды,
растущая с каждой минутой.
Еще один повод для беспокойства.
Черная пустота увеличивалась непрерывно.
Это из-за ее размеров казалось, что они приближаются медленно.
Прямоугольник имел ширину, по крайней мере равную диаметру звезды, то есть
около миллиона миль. Длина его составляла, самое малое, два с половиной
миллиона миль. Они вдруг увидели его истинные размеры. Край его вошел
между ними и солнцем, и воцарилась темнота.
Черный прямоугольник закрывал половину вселенной. Его края, черные на
черном фоне, простирались слишком далеко, чтобы их можно было увидеть.
Часть корабля, находившаяся за кабинами, была раскалена добела - это
климатизатор избавлялся от накопленного тепла. Луис, как будто очнувшись
от дурного сна, повернулся к чудовищному прямоугольнику.
Вой климатизатора внезапно смолк, оставив после себя звон в ушах.
- Но... - неуверенно сказала Тила.
В дверях рубки появился Говорящий с Животными.
- Жаль, что от телескопа остался только экран, - сказал он. - Он мог
бы многое показать.
- Что, например? - крикнул Луис, забыв, что в корабле тихо.
- Например то, почему прямоугольники движутся со скоростью большей,
чем орбитальная. Действительно ли это генераторы энергии? Что удерживает
их в одинаковом положении? Если бы действовал телескоп, мы могли бы
получить ответы на все вопросы, которые задал этот пожиратель листьев.
- Мы упадем на звезду.
- Разумеется, нет. Ведь я уже говорил. Полчаса мы будем лететь в тени
этого прямоугольника, а потом пройдем между Солнцем и следующим
прямоугольником. Если станет слишком жарко, можно будет выключить
статическое поле.
Снова вернулась звенящая тишина. Прямоугольник был теперь
бесформенным, безграничным полем идеальной полноты. Человеческий глаз был
не в силах выделить из идеальной черноты никаких деталей.
Через некоторое время на них снова обрушился ливень солнечного света,
и вскоре после этого завыл климатизатор.
Луис напряженно вглядывался в небо - наконец-то он разглядел
следующий прямоугольник. Он как раз следил, как приближается непроницаемо
черная поверхность, когда ударила молния.
Во всяком случае, именно так это выглядело. Вспыхнуло, как молния,
без предупреждения, взрываясь страшным блеском, словно они вдруг оказались
в сердце Сверхновой. Корабль задрожал... и свет погас. Луис потянулся к
очкам, чтобы протереть слезящиеся глаза.
- Что это было? - воскликнула Тила.
Способность видеть медленно возвращалась. Когда, наконец, исчезли
разноцветные пятна, Луис увидел, что Несс выставил одну защищенную очками
голову, что кзин ищет что-то в ящике, а Тила смотрит прямо на него.
Нет, не на него. На что-то прямо за его спиной. Он повернулся.
Солнце было черным кружком, меньшим, чем прежде, окруженным
желто-белым сиянием. За то мгновение, что они были в статическом поле, оно
сильно сжалось. Вероятно, это "мгновение" длилось несколько часов. Рев
климатизатора перешел в негромкое, но раздражающее пофыркивание.
Снаружи что-то горело.
Это была черная тонкая нить, окруженная бледно-фиолетовым сиянием.
Один ее конец исчезал в солнце, второй - где-то впереди, перед "Лгуном",
слишком далеко, чтобы его можно было заметить.
Она извивалась, как разрезанный пополам червяк.
- Кажется, мы обо что-то ударились, - спокойно сказал Несс. Можно
было подумать, что все это время он контролировал ситуацию. - Говорящий,
тебе придется выйти наружу. Надевай скафандр.
- Мы находимся в состоянии войны, - ответил кзин, - здесь командую я.
- Отлично. И что же ты собираешься делать?
Кзин был достаточно умен, чтобы ничего не ответить. Он как раз кончал
вытаскивать свой скафандр - вероятно, сам он тоже решил пойти на разведку.
Он взял один из скутеров - экипажей, похожих формой на торпеду, с
удобным, углубленным в корпусе креслом для пилота.
Они смотрели, как он маневрирует вокруг извивающейся черной нити. Она
уже несколько остыла - цветной ореол вокруг нее потемнел и светился теперь
темно-оранжевым. Массивная фигура кзина вылезла из скутера и поплыла к
нити. Они слышали его дыхание. Один раз он что-то удивленно фыркнул, но не
сказал ни слова. Снаружи он был около получаса.
Когда он вернулся на борт "Лгуна", они сосредоточенно ждали, что он
скажет.
- Она действительно имеет толщину нити, - сказал он. - Как видите, у
меня только половина грейфера.
Он показал им изувеченный инструмент. Рукоять была чисто обрезана.
Металл на срезе был отполирован, как зеркало.
- Когда я приблизился, чтобы разглядеть ее толщину, то коснулся ее
грейфером. Она прошла сквозь него, как сквозь воздух. Я почти не
почувствовал сопротивления.
- То же самое сделал бы твой меч.
- Но меч сделан из провода, заключенного в поле Славера, и не может
изгибаться. Эта же... нить извивается во все стороны.
- Значит, это что-то новое. Что-то, что может резать, как меч кзина,
небывало легкое, тонкое и крепкое. Что-то, остающееся неизменным при
температуре, которая любой естественный материал давно превратила бы в
плазму. Что-то, действительно новое. Но откуда оно взялось?
- Подумай. Пролетая между двумя прямоугольниками, мы обо что-то
ударились. Затем мы видим вокруг нас гигантской длины нить, разогретую до
температуры звездных недр. Именно с ней мы и столкнулись, это ясно.
Температура - это результат столкновения. По-моему, можно считать, что она
была протянута между двумя прямоугольниками.
- Возможно. Но зачем?
- Мы можем только догадываться. Создатели Кольца разместили черные
прямоугольники на околосолнечной орбите затем, чтобы на его внутренней
поверхности получить цикл день-ночь. Прямоугольники, чтобы выполнять свою
роль, должны находиться точно между Кольцом и звездой и не должны
поворачиваться к нему ребром. Строители Кольца использовали нить для
соединения прямоугольников в единую цепь и придали им скорость выше
орбитальной, чтобы нить все время была натянута.
Луис мысленно представил странную картину: двадцать черных
прямоугольников, размещенных как для игры в "зубчатое колесо" и
соединенных кусками нити, каждый длиной в пять миллионов миль...
- Мы должны получить эту нить, - сказал Луис. - Трудно даже
представить все области, в которых ее можно использовать.
- Я не мог принести ее на борт или хотя бы отрезать кусочек.
- Из-за столкновения наш курс мог серьезно измениться, - сказал
кукольник. - Есть какой-нибудь способ проверить, столкнемся ли мы с
Кольцом?
Никто не смог предложить такого способа.
- Мы могли бы его миновать, но столкновение отняло у нас значительную
часть скорости. Возможно, мы навсегда останемся на эллиптической орбите
вокруг этого солнца, - посетовал кукольник. - Тила, твое счастье обмануло
нас.
Она пожала плечами.
- Я никогда не называла себя талисманом.
- Это вина Лучше-Всех-Спрятанного. Будь он здесь, я нашел бы резкие
слова для своей партнерши.
В тот вечер ужин почти напоминал какой-то ритуал. Экипаж "Лгуна" ел
последний ужин на борту своего корабля. Тила Браун, одетая в просторный
черно-оранжевый наряд, который наверняка весил не более нескольких
граммов, была просто болезненно красива. Кольцо за ее спиной росло
буквально на глазах, и время от времени Тила поворачивалась, чтобы на него
посмотреть. Смотрели, конечно, все, но только догадываясь о чувствах
кукольника и кзина, Луис не видел в Тиле ничего, кроме интереса и
ожидания. Она чувствовала то же, что и он: им не миновать Кольца.
Той ночью он любил ее со страстью, которая сперва удивила ее, а потом
восхитила.
- Так вот как действует на тебя страх! Нужно будет запомнить!
Он не мог ответить улыбкой на ее улыбку.
- Я все время думаю, что это, быть может, в последний раз.
Вообще последний, добавил он мысленно.
- Ох, Луис! Мы же все-таки в корпусе "Дженерал Продактс"!
- А если что-то случится и статическое поле подведет? Корпус,
конечно, выдержит падение, но от нас останется только студень!
- О, глаза финагла, перестань паниковать! - Ее ладони поползли вниз
по его телу, и он прижал ее покрепче, чтобы она случайно не увидела его
лица...
Когда она заснула, сама похожая на чудесный сон, Луис вышел из
кабины. Он принял горячую ванну, потягивая из стакана холодный бурбон.
Существовали наслаждения, от которых трудно было отказаться.
Ясная голубизна с белыми полосками, чистая синева, снова голубизна...
Кольцо закрывало уже почти все небо. Сначала подробности можно было
разглядеть только на участках, покрытых тучами: бури, атмосферные фронты,
осадки. Потом появились контуры морей. Поверхность Кольца примерно
наполовину была покрыта водой.
Все лежали в своих койках: кзин, Тила и Луис - пристегнутые
противоперегрузочными ремнями, Несс - еще и свернутый в клубок.
- Лучше бы немного посмотрел, - посоветовал ему Луис. - Знание
топографии может нам пригодиться.
Несс послушался: высунулась одна голова, чтобы посмотреть на мчащийся
на них пейзаж.
Океаны, изогнутые линии рек, горные цепи...
Никаких признаков жизни. Только с высоты менее тысячи миль можно
заметить следы цивилизации. Поверхность Кольца проносилась под ними,
быстро менялись детали, их едва успевали распознавать. Впрочем, это было
не важно. Все равно они упадут в чужом, незнакомом районе.
Корабль мчался со скоростью около двухсот миль в секунду - этого
вполне хватило бы, чтобы вынести их за пределы системы, если бы на пути не
было Кольца...
Оно приближалось. Сбоку выползло навстречу какое-то море, мелькнуло и
исчезло. Внезапно ударила ослепительно фиолетовая молния.
10. ПОВЕРХНОСТЬ КОЛЬЦА
Ослепительная ярко-фиолетовая вспышка... Сто миль атмосферы, за долю
секунды спрессованной в тонкий слой плазмы, ударили корабль прямо в лоб.
Луис машинально моргнул. Они были уже внизу.
- Ненис! - услышал он гневное восклицание Тилы. - Я ничего не видела!
- Наблюдение за титаническими событиями всегда опасно, иногда
болезненно, и часто кончается фатально, - ответил кукольник. - Благодари
статическое поле Славера или свое счастье.
Луис едва слушал его. Он чувствовал себя как-то странно. Глаза его
пытались найти какой-нибудь горизонтальный или вертикальный ориентир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
думает, что нашел исключение, в соответствии с которым можно установить
новые принципы, а я утверждаю, что он просто добрался до самой дальней
точки совершенно обычной кривой. Теория вероятности утверждает, что ты
существуешь. Утверждает она и то, что когда ты в очередной раз бросишь
вверх монету, то, как все прочие, будешь иметь равные шансы на выигрыш и
проигрыш. У счастья нет памяти.
Тила села с громким вздохом.
- Что ж, я действительно оказалась невероятной счастливицей. Бедный
Несс, он обманулся во мне.
- Это пойдет ему на пользу.
Уголки ее губ подозрительно задрожали.
- Мы можем это проверить прямо сейчас.
- Что?
- Закажи бутерброд с маслом. Побросаем.
Черный прямоугольник был чернее самой черной темноты, с большим
трудом получаемой во время лабораторных экспериментов. Один его угол
слегка закрывал голубую ленту Кольца. Используя его как образец, можно
было дорисовать остальное - чернота на фоне черноты Космоса, отличающаяся
только тем, что в ней не мерцали звезды. Он заслонял уже изрядный кусок
неба и продолжал расти.
Глаза Луиса были закрыты очками из необычайно сильно поляризующего
материала. В тех местах, где на них попадал самый яркий свет, появлялись
черные пятна. Поляризации корпуса было уже недостаточно. Говорящий все
время сидел в рубке и управлял тем, что осталось от корабля. Он тоже надел
очки. Нашли они и два отдельных стекла, каждое с короткой резинкой, и
совместными усилиями надели их на Несса.
Луис видел удаленную на двадцать миллионов миль звезду как черный
диск, окруженный ярко-оранжевой короной. Внутри корабля все сильно
нагрелось, хотя климатизатор работал в максимальном режиме.
Тила открыла дверь кабины, мгновенно захлопнула ее, и через минуту
появилась с очками на глазах.
Прямоугольник был теперь просто чудовищной пустотой, будто кто-то
протер тряпкой часть покрытой белыми точками доски.
Рев климатизатора делал невозможным какой-либо разговор.
Каким образом он избавлялся от тепла, если снаружи горячее, чем
внутри? А он вовсе не избавлялся, сообразил Луис. Он его накапливал.
Где-то внутри климатизатора была маленькая точка с температурой звезды,
растущая с каждой минутой.
Еще один повод для беспокойства.
Черная пустота увеличивалась непрерывно.
Это из-за ее размеров казалось, что они приближаются медленно.
Прямоугольник имел ширину, по крайней мере равную диаметру звезды, то есть
около миллиона миль. Длина его составляла, самое малое, два с половиной
миллиона миль. Они вдруг увидели его истинные размеры. Край его вошел
между ними и солнцем, и воцарилась темнота.
Черный прямоугольник закрывал половину вселенной. Его края, черные на
черном фоне, простирались слишком далеко, чтобы их можно было увидеть.
Часть корабля, находившаяся за кабинами, была раскалена добела - это
климатизатор избавлялся от накопленного тепла. Луис, как будто очнувшись
от дурного сна, повернулся к чудовищному прямоугольнику.
Вой климатизатора внезапно смолк, оставив после себя звон в ушах.
- Но... - неуверенно сказала Тила.
В дверях рубки появился Говорящий с Животными.
- Жаль, что от телескопа остался только экран, - сказал он. - Он мог
бы многое показать.
- Что, например? - крикнул Луис, забыв, что в корабле тихо.
- Например то, почему прямоугольники движутся со скоростью большей,
чем орбитальная. Действительно ли это генераторы энергии? Что удерживает
их в одинаковом положении? Если бы действовал телескоп, мы могли бы
получить ответы на все вопросы, которые задал этот пожиратель листьев.
- Мы упадем на звезду.
- Разумеется, нет. Ведь я уже говорил. Полчаса мы будем лететь в тени
этого прямоугольника, а потом пройдем между Солнцем и следующим
прямоугольником. Если станет слишком жарко, можно будет выключить
статическое поле.
Снова вернулась звенящая тишина. Прямоугольник был теперь
бесформенным, безграничным полем идеальной полноты. Человеческий глаз был
не в силах выделить из идеальной черноты никаких деталей.
Через некоторое время на них снова обрушился ливень солнечного света,
и вскоре после этого завыл климатизатор.
Луис напряженно вглядывался в небо - наконец-то он разглядел
следующий прямоугольник. Он как раз следил, как приближается непроницаемо
черная поверхность, когда ударила молния.
Во всяком случае, именно так это выглядело. Вспыхнуло, как молния,
без предупреждения, взрываясь страшным блеском, словно они вдруг оказались
в сердце Сверхновой. Корабль задрожал... и свет погас. Луис потянулся к
очкам, чтобы протереть слезящиеся глаза.
- Что это было? - воскликнула Тила.
Способность видеть медленно возвращалась. Когда, наконец, исчезли
разноцветные пятна, Луис увидел, что Несс выставил одну защищенную очками
голову, что кзин ищет что-то в ящике, а Тила смотрит прямо на него.
Нет, не на него. На что-то прямо за его спиной. Он повернулся.
Солнце было черным кружком, меньшим, чем прежде, окруженным
желто-белым сиянием. За то мгновение, что они были в статическом поле, оно
сильно сжалось. Вероятно, это "мгновение" длилось несколько часов. Рев
климатизатора перешел в негромкое, но раздражающее пофыркивание.
Снаружи что-то горело.
Это была черная тонкая нить, окруженная бледно-фиолетовым сиянием.
Один ее конец исчезал в солнце, второй - где-то впереди, перед "Лгуном",
слишком далеко, чтобы его можно было заметить.
Она извивалась, как разрезанный пополам червяк.
- Кажется, мы обо что-то ударились, - спокойно сказал Несс. Можно
было подумать, что все это время он контролировал ситуацию. - Говорящий,
тебе придется выйти наружу. Надевай скафандр.
- Мы находимся в состоянии войны, - ответил кзин, - здесь командую я.
- Отлично. И что же ты собираешься делать?
Кзин был достаточно умен, чтобы ничего не ответить. Он как раз кончал
вытаскивать свой скафандр - вероятно, сам он тоже решил пойти на разведку.
Он взял один из скутеров - экипажей, похожих формой на торпеду, с
удобным, углубленным в корпусе креслом для пилота.
Они смотрели, как он маневрирует вокруг извивающейся черной нити. Она
уже несколько остыла - цветной ореол вокруг нее потемнел и светился теперь
темно-оранжевым. Массивная фигура кзина вылезла из скутера и поплыла к
нити. Они слышали его дыхание. Один раз он что-то удивленно фыркнул, но не
сказал ни слова. Снаружи он был около получаса.
Когда он вернулся на борт "Лгуна", они сосредоточенно ждали, что он
скажет.
- Она действительно имеет толщину нити, - сказал он. - Как видите, у
меня только половина грейфера.
Он показал им изувеченный инструмент. Рукоять была чисто обрезана.
Металл на срезе был отполирован, как зеркало.
- Когда я приблизился, чтобы разглядеть ее толщину, то коснулся ее
грейфером. Она прошла сквозь него, как сквозь воздух. Я почти не
почувствовал сопротивления.
- То же самое сделал бы твой меч.
- Но меч сделан из провода, заключенного в поле Славера, и не может
изгибаться. Эта же... нить извивается во все стороны.
- Значит, это что-то новое. Что-то, что может резать, как меч кзина,
небывало легкое, тонкое и крепкое. Что-то, остающееся неизменным при
температуре, которая любой естественный материал давно превратила бы в
плазму. Что-то, действительно новое. Но откуда оно взялось?
- Подумай. Пролетая между двумя прямоугольниками, мы обо что-то
ударились. Затем мы видим вокруг нас гигантской длины нить, разогретую до
температуры звездных недр. Именно с ней мы и столкнулись, это ясно.
Температура - это результат столкновения. По-моему, можно считать, что она
была протянута между двумя прямоугольниками.
- Возможно. Но зачем?
- Мы можем только догадываться. Создатели Кольца разместили черные
прямоугольники на околосолнечной орбите затем, чтобы на его внутренней
поверхности получить цикл день-ночь. Прямоугольники, чтобы выполнять свою
роль, должны находиться точно между Кольцом и звездой и не должны
поворачиваться к нему ребром. Строители Кольца использовали нить для
соединения прямоугольников в единую цепь и придали им скорость выше
орбитальной, чтобы нить все время была натянута.
Луис мысленно представил странную картину: двадцать черных
прямоугольников, размещенных как для игры в "зубчатое колесо" и
соединенных кусками нити, каждый длиной в пять миллионов миль...
- Мы должны получить эту нить, - сказал Луис. - Трудно даже
представить все области, в которых ее можно использовать.
- Я не мог принести ее на борт или хотя бы отрезать кусочек.
- Из-за столкновения наш курс мог серьезно измениться, - сказал
кукольник. - Есть какой-нибудь способ проверить, столкнемся ли мы с
Кольцом?
Никто не смог предложить такого способа.
- Мы могли бы его миновать, но столкновение отняло у нас значительную
часть скорости. Возможно, мы навсегда останемся на эллиптической орбите
вокруг этого солнца, - посетовал кукольник. - Тила, твое счастье обмануло
нас.
Она пожала плечами.
- Я никогда не называла себя талисманом.
- Это вина Лучше-Всех-Спрятанного. Будь он здесь, я нашел бы резкие
слова для своей партнерши.
В тот вечер ужин почти напоминал какой-то ритуал. Экипаж "Лгуна" ел
последний ужин на борту своего корабля. Тила Браун, одетая в просторный
черно-оранжевый наряд, который наверняка весил не более нескольких
граммов, была просто болезненно красива. Кольцо за ее спиной росло
буквально на глазах, и время от времени Тила поворачивалась, чтобы на него
посмотреть. Смотрели, конечно, все, но только догадываясь о чувствах
кукольника и кзина, Луис не видел в Тиле ничего, кроме интереса и
ожидания. Она чувствовала то же, что и он: им не миновать Кольца.
Той ночью он любил ее со страстью, которая сперва удивила ее, а потом
восхитила.
- Так вот как действует на тебя страх! Нужно будет запомнить!
Он не мог ответить улыбкой на ее улыбку.
- Я все время думаю, что это, быть может, в последний раз.
Вообще последний, добавил он мысленно.
- Ох, Луис! Мы же все-таки в корпусе "Дженерал Продактс"!
- А если что-то случится и статическое поле подведет? Корпус,
конечно, выдержит падение, но от нас останется только студень!
- О, глаза финагла, перестань паниковать! - Ее ладони поползли вниз
по его телу, и он прижал ее покрепче, чтобы она случайно не увидела его
лица...
Когда она заснула, сама похожая на чудесный сон, Луис вышел из
кабины. Он принял горячую ванну, потягивая из стакана холодный бурбон.
Существовали наслаждения, от которых трудно было отказаться.
Ясная голубизна с белыми полосками, чистая синева, снова голубизна...
Кольцо закрывало уже почти все небо. Сначала подробности можно было
разглядеть только на участках, покрытых тучами: бури, атмосферные фронты,
осадки. Потом появились контуры морей. Поверхность Кольца примерно
наполовину была покрыта водой.
Все лежали в своих койках: кзин, Тила и Луис - пристегнутые
противоперегрузочными ремнями, Несс - еще и свернутый в клубок.
- Лучше бы немного посмотрел, - посоветовал ему Луис. - Знание
топографии может нам пригодиться.
Несс послушался: высунулась одна голова, чтобы посмотреть на мчащийся
на них пейзаж.
Океаны, изогнутые линии рек, горные цепи...
Никаких признаков жизни. Только с высоты менее тысячи миль можно
заметить следы цивилизации. Поверхность Кольца проносилась под ними,
быстро менялись детали, их едва успевали распознавать. Впрочем, это было
не важно. Все равно они упадут в чужом, незнакомом районе.
Корабль мчался со скоростью около двухсот миль в секунду - этого
вполне хватило бы, чтобы вынести их за пределы системы, если бы на пути не
было Кольца...
Оно приближалось. Сбоку выползло навстречу какое-то море, мелькнуло и
исчезло. Внезапно ударила ослепительно фиолетовая молния.
10. ПОВЕРХНОСТЬ КОЛЬЦА
Ослепительная ярко-фиолетовая вспышка... Сто миль атмосферы, за долю
секунды спрессованной в тонкий слой плазмы, ударили корабль прямо в лоб.
Луис машинально моргнул. Они были уже внизу.
- Ненис! - услышал он гневное восклицание Тилы. - Я ничего не видела!
- Наблюдение за титаническими событиями всегда опасно, иногда
болезненно, и часто кончается фатально, - ответил кукольник. - Благодари
статическое поле Славера или свое счастье.
Луис едва слушал его. Он чувствовал себя как-то странно. Глаза его
пытались найти какой-нибудь горизонтальный или вертикальный ориентир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49