- Если уж мы пошли опасной дорогой,
то нужно расчистить ее от мусора, так? Ну, а что касается обид... Великий
Митра прощает многое, подавая нам, людям, благой пример.
И, присев рядом с Конаном на нагретый солнцем камень, Маленький Брат
запел:
Простите меня, если я не успею,
Похоже, я вновь заплутал в темноте...
Злой ветер свистит,
Мои руки немеют,
Но жизнь не готовит нам легких путей.
И я увязаю в снегу
По колено,
Мой факел погас - но постой,
Погоди!
Откуда все это -
Ведь я, несомненно,
Был вовсе не здесь
И совсем не один...
Мне помнится - люди вокруг...
Только, грешен,
Уже не отвечу - друзья иль враги...
Касание рук, дождь,
И с ним перемешан
Чужого плаща ветряной перегиб...
Прекрасная женщина в розовом платье,
Но кто она мне?
Подскажите ответ...
Распахнутых глаз голубые объятья...
Но, впрочем,
Я больше не помню их цвет.
Не помню ни лиц, ни имен, ни событий,
Ни будней круженья,
Ни праздничных дат...
Теряются все
Путеводные нити
В бескрайних полях бесконечного льда.
Я помню одно -
Наказаньем бессрочным
Я здесь обречен...
Но я знаю еще,
Что надо идти,
И когда-нибудь
Точно
Я выйду отсюда.
И буду прощен...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. УСМИРЕНИЕ ОГНЯ
11. РАГАР ИЗ АРГОСА
Конан, полуобнаженный, бронзовокожий, с железным обручем в темной
гриве волос, сидел под навесом из алого шелка, развалившись в плетеном
кресле. Когда он вытягивал ноги в коротких штанах и сандалиях или поводил
плечами, кресло жалобно поскрипывало, едва выдерживая тяжесть его
огромного сильного тела; оно явно не было рассчитано на мужчин подобной
комплекции. С моря тянуло легким бризом, и обрамлявшие полог треугольные
фестоны трепетали на ветру, мягко хлопая о натянутую ткань; полуденное
солнце, просвечивающее сквозь нее, казалась расплывчатым багровым диском в
ореоле красно-золотого сияния. Под креслом, прямо на песке, валялась
куртка киммерийца, на которой лежал пояс с мечом и кинжалом в богатых
ножнах; у ноги стоял кувшин с прохладным вином и большая чаша с яблоками.
Иногда Конан не глядя протягивал руку, хватая то, что попадется первым -
горлышко кувшина либо сочный плод - и делал основательный глоток или с
хрустом надкусывал яблоко.
Берег крошечной бухты, служившей ему местом столь приятного
времяпрепровождения, казался поистине райским уголком. За узкой полоской
мелкого золотистого песка высились стройные пальмы и широколиственные
магнолии, за ними начинался густой и тенистый лес, тянувшийся на половину
дня пути к северу и почти непроходимый для всадника. В этой буйной зеленой
чаще хватало дичи, пернатой и четвероногой, и ручейков с чистой прохладной
водой; сама же бухточка на побережье меж Аргосом и Шемом являлась местом
скрытным, отлично приспособленным для подготовки корабля к долгому
плаванию на запад.
"Громовая Стрела", довольно большая одномачтовая галера с двумя
гребными палубами и высокими надстройками на носу и корме, покачивалась
сейчас посреди бухты на расстоянии броска копья от берега - законная
добыча, которой Конан завладел три-четыре дня назад, прикончив капитана,
его помощников и добрую половину команды. Правда, все эти славные деяния
были совершены им не в одиночку, а в компании десятка головорезов с той же
самой посудины. Эти молодцы хорошо помнили Амру, Темногривого Льва,
наводившего ужас на купцов от лесистого побережья Зингары до болот Куша, и
не сомневались, что плавать с ним куда прибыльней и веселей, чем с их
нынешним вожаком. Но хотя кровавая потеха закончилась в пользу киммерийца,
экипаж разбойничьей галеры в результате изрядно приуменьшился, а реи,
паруса и снасти сильно пострадали, сокрушенные во многих местах ударами
топоров и абордажных сабель. У Конана осталось человек сорок, втрое меньше
народу, чем могло разместиться на корабле - две палубные вахты, одна смена
гребцов да кормчий, косоглазый Сандара.
Тем не менее, он не спешил пополнить свой экипаж, хотя на берегах
Аргоса, Шема и Куша, а также на Барахских островах нашлось бы немало лихих
молодцов, с охотой присоединившихся к Амре - так звали Конана в этих
разбойничьих водах, где ему не в первый раз доводилось поднимать черный
пиратский флаг. Нет, он не торопился набирать людей, ибо знал, что в
предстоящем странствии на закат солнца, к далекому острову в Западном
океане, паруса "Стрелы" будет раздувать магический ветер. Волшебный бриз,
что понесет судно в сияющие океанские дали незримой дорогой, прямой,
словно полет стрелы!
Прошла уже пара месяцев с того дня, как Конан выполнил некое
поручение в далеких землях, в ледяном Ванахейме, у северных рубежей
обитаемого мира. Он лишил жизни бестелесное существо, сверхъестественное и
в высшей степени странное, и теперь ему полагалось представить отчет о
совершенном подвиге, с нетерпением ожидаемый на упоминавшемся выше
островке. Прекрасная Дайома, госпожа сего затерянного в океане клочка
земли, владела многими умениями и тайными искусствами, а посему Конан
полагал, что в нужный момент она позаботится и о попутном ветре. Но до
острова красавицы-ведьмы было неблизко, и даже она не смогла б наслать
чары, которые срастили бы канаты, сшили паруса и чудесным образом обновили
такелаж. Этим Конану предстояло заняться самому, по каковой причине он и
направил захваченную галеру в укромный заливчик на побережье между Аргосом
и Шемом. Он бывал тут и раньше - еще во времена юности, когда впервые
очутился в море на корабле смуглокожей красавицы Белит.
Протянув руку, киммериец нащупал горлышко кувшина, поднял его,
наклонил - вино тонкой струйкой хлынуло в рот. Напившись и вернув сосуд на
место, он взглянул на галеру. Там, заканчивая починку, возился судовой
плотник с дюжиной помощников - по счастью, мастер остался в живых после
резни и вовремя сообразил, на чью сторону выгоднее встать. В двадцати
шагах от киммерийца на песке темнели лодки, а около них растянулись еще
трое - гибкие смуглые аргосцы Фрибат и Крол с кушитом Хафрой, чье огромное
эбеновое тело казалось подобным древесному стволу, выброшенному на берег.
Обозрев свое имущество и вспомнив еще о двух десятках молодцов, бродивших
сейчас в лесу в поисках дичи, Конан довольно усмехнулся. Еще три или
четыре дня назад он не имел ничего, кроме меча, кинжала и железного
обруча, что стягивал гриву темных волос; теперь же в его распоряжении был
корабль, лодки, люди, золото и это кресло с пологом, принадлежавшее совсем
недавно другому хозяину. И женщина! Калла, гибкая смуглая стигийка,
любовница зарезанного им капитана!
Воистину, удача покровительствует смелым! Киммериец вновь оскалил в
улыбке белые крупные зубы и с хрустом надкусил яблоко.
Ему было нужно это судно, и завладеть им оказалось много проще, чем
разобраться с той тварью в Ванахейме... За долгие годы скитаний, схваток,
погонь и всевозможных авантюр он твердо усвоил, что люди, даже закованные
в броню, куда уязвимей магов и существ потустороннего мира; их можно было
пронзить стрелой или копьем, прикончить ударом секиры, раздробить кости
боевым молотом, сжечь или задушить - при некотором навыке все это не
составляло труда. Но с колдунами и духами дело обстояло сложней, и Конан
нередко чувствовал, что тут бесполезны и мощные мышцы, и отточенная сталь.
Вот если бы он мог обрести такую силу, чтобы сразиться с этой нечистью на
равных! В Ванахейме это удалось, да и в некоторых других местах тоже... К
примеру, к горах Кицанкиана, где путаные дорожки судьбы свели его с
Аманаром, злобным магом, чья душа была заключена в черном камне... Подумав
о нем, Конан вспомнил неистовую зеленоглазую Карелу, с которой скитался в
тех краях, и некоторое время сравнивал ее с Каллой, Белит и другими своими
женщинами. Потом мысли его вернулись к Дайоме.
Да, волшебница будет довольна, он выполнил ее поручение! На миг
прикрыв глаза, киммериец представил зеленый остров в океане, розовые скалы
над золотистым песком и золотой солнечный диск, плывущий в небесах.
Тишина, покой... Может, и в самом деле остаться?..
Он решительно тряхнул головой, отгоняя заманчивое видение. Прекрасное
место, но не для него! Через год он бросился бы на меч от скуки... Ладно,
что думать об одном и том же; решение принято! К вечеру "Громовую Стрелу"
приведут в порядок и, если далекая волшебница позаботится насчет попутного
ветра, они поплывут прямо на запад, вдоль аргосского побережья, мимо
Барахских островов, и дальше, в океан... Он не сомневался, что ветер будет
попутным, подозревая, что магический обруч в его волосах передавал Дайоме
кое-какие сведения, либо прекрасная колдунья владела другими способами,
позволявшими следить за ее посланцем. Во всяком случае, ветры и бури она
всегда насылала вовремя.
Прикрыв глаза, Конан расслабился, погружаясь в сон. Его тело - мощная
крепкая плоть зрелого мужчины, еще не достигшего тридцати - не нуждалось в
отдыхе, но так приятно погрузиться в сладостную дремоту на берегу океана,
где волны тихо плещут, набегая на песок, и солнце ласково оглаживает нагую
грудь теплыми пальцами лучей... Причудливые миражи плыли под сомкнутыми
веками киммерийца, то раскатываясь туранской степью или покрытой льдом
сверкающей равниной Ванахейма, то уходя в бескрайнее небо обрывистыми
склонами гор Ильбарс, то застилая взор стеной гигантских деревьев, за
которыми лежали необозримые тропические болота Куша и Черных Королевств.
Он видел дворцы Аграпура, стены Бельверуса, узкие улочки Шадизара и
Аренджуна, башни и замки Аквилонии, кипящий жизнью порт Кордавы, пирамиды
Кеми... Корабли, колесницы, таверны с огромными винными бочками, походные
костры, лавки, базары, блеск золота, шелест торопливо разворачиваемых
шелков, сверкающие потоки самоцветов...
Он очнулся, почувствовав, как кто-то осторожно трясет его за плечо.
- Амра! Господин!
Конан поднял веки - над ним нависло широкое темное лицо Хафры.
Увидев, что вождь пробудился, чернокожий отступил на шаг.
- Господин, вернулся Сандара с людьми.
Кормчий "Громовой Стрелы" возглавлял охотничью партию, что
отправилась в лес еще утром. Кивнув, Конан потянулся к кувшину, поднял его
и сделал основательный глоток.
- У Сандары все в порядке?
- Да, господин.
- Все живы?
- Да, Амра.
- И добыча хороша?
Кушит осклабился.
- Пяток кабанов, мой повелитель, и птицы без счета!
- И никто из парней не получил ни царапины?
- Ни малейшей, господин.
- На корабле тоже все хорошо?
- Да. Уже заканчивают работу.
Нашарив яблоко, Конан запустил его прямо в лоб Хафры и рявкнул:
- Почему же ты тогда разбудил меня, пес? - Протянув руку, он
намеревался было ухватить еще один плод, но ощутил под пальцами эфес меча
и потянул его к себе. - Придется встать, - пробормотал киммериец под нос,
- и ободрать шкуру с этого мерзавца... Приколочу ее на двери каюты, чтобы
остальные ублюдки больше уважали своего капитана...
Лицо Хафры посерело; кушит отступил еще на пару шагов, прижимая
ладони к груди и кланяясь. Он казался сильным парнем и повидал всякого,
уже не первый год плавая на "Стреле" и занимаясь пиратским промыслом, но
больше всего боялся разгневать нового вождя. Впрочем, как и любой человек
в команде, если не считать Каллы.
- Прости, господин... Кроме свинины и птицы, у Сандары есть еще
добыча... Потому я осмелился потревожить...
- А! - сказал Конан, убирая руку с меча. - Поймали кого-нибудь в
лесу?
- Да, Амра, - кушит, подметив, что гроза миновала, с облегчением
перевел дух.
- Надеюсь, хорошенькую девчонку, - пробормотал киммериец, вновь
поднимая кувшин. - И не такую строптивую, как эта Калла...
- Вот как? - Его возлюбленная выступила вперед из-за широкой спины
Хафры, как всегда яростно сверкая черными очами. - Похоже, я тебе успела
надоесть?
Конан нахмурился. Нрав у Каллы был суровым и никак не гармонировал с
прелестным личиком и гибкой соблазнительной фигуркой. Несмотря на свой
юный возраст - ей еще не исполнилось и двадцати - девушка успела
проплавать на пиратской галере лет пять, что, разумеется, отразилось на ее
манерах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
то нужно расчистить ее от мусора, так? Ну, а что касается обид... Великий
Митра прощает многое, подавая нам, людям, благой пример.
И, присев рядом с Конаном на нагретый солнцем камень, Маленький Брат
запел:
Простите меня, если я не успею,
Похоже, я вновь заплутал в темноте...
Злой ветер свистит,
Мои руки немеют,
Но жизнь не готовит нам легких путей.
И я увязаю в снегу
По колено,
Мой факел погас - но постой,
Погоди!
Откуда все это -
Ведь я, несомненно,
Был вовсе не здесь
И совсем не один...
Мне помнится - люди вокруг...
Только, грешен,
Уже не отвечу - друзья иль враги...
Касание рук, дождь,
И с ним перемешан
Чужого плаща ветряной перегиб...
Прекрасная женщина в розовом платье,
Но кто она мне?
Подскажите ответ...
Распахнутых глаз голубые объятья...
Но, впрочем,
Я больше не помню их цвет.
Не помню ни лиц, ни имен, ни событий,
Ни будней круженья,
Ни праздничных дат...
Теряются все
Путеводные нити
В бескрайних полях бесконечного льда.
Я помню одно -
Наказаньем бессрочным
Я здесь обречен...
Но я знаю еще,
Что надо идти,
И когда-нибудь
Точно
Я выйду отсюда.
И буду прощен...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. УСМИРЕНИЕ ОГНЯ
11. РАГАР ИЗ АРГОСА
Конан, полуобнаженный, бронзовокожий, с железным обручем в темной
гриве волос, сидел под навесом из алого шелка, развалившись в плетеном
кресле. Когда он вытягивал ноги в коротких штанах и сандалиях или поводил
плечами, кресло жалобно поскрипывало, едва выдерживая тяжесть его
огромного сильного тела; оно явно не было рассчитано на мужчин подобной
комплекции. С моря тянуло легким бризом, и обрамлявшие полог треугольные
фестоны трепетали на ветру, мягко хлопая о натянутую ткань; полуденное
солнце, просвечивающее сквозь нее, казалась расплывчатым багровым диском в
ореоле красно-золотого сияния. Под креслом, прямо на песке, валялась
куртка киммерийца, на которой лежал пояс с мечом и кинжалом в богатых
ножнах; у ноги стоял кувшин с прохладным вином и большая чаша с яблоками.
Иногда Конан не глядя протягивал руку, хватая то, что попадется первым -
горлышко кувшина либо сочный плод - и делал основательный глоток или с
хрустом надкусывал яблоко.
Берег крошечной бухты, служившей ему местом столь приятного
времяпрепровождения, казался поистине райским уголком. За узкой полоской
мелкого золотистого песка высились стройные пальмы и широколиственные
магнолии, за ними начинался густой и тенистый лес, тянувшийся на половину
дня пути к северу и почти непроходимый для всадника. В этой буйной зеленой
чаще хватало дичи, пернатой и четвероногой, и ручейков с чистой прохладной
водой; сама же бухточка на побережье меж Аргосом и Шемом являлась местом
скрытным, отлично приспособленным для подготовки корабля к долгому
плаванию на запад.
"Громовая Стрела", довольно большая одномачтовая галера с двумя
гребными палубами и высокими надстройками на носу и корме, покачивалась
сейчас посреди бухты на расстоянии броска копья от берега - законная
добыча, которой Конан завладел три-четыре дня назад, прикончив капитана,
его помощников и добрую половину команды. Правда, все эти славные деяния
были совершены им не в одиночку, а в компании десятка головорезов с той же
самой посудины. Эти молодцы хорошо помнили Амру, Темногривого Льва,
наводившего ужас на купцов от лесистого побережья Зингары до болот Куша, и
не сомневались, что плавать с ним куда прибыльней и веселей, чем с их
нынешним вожаком. Но хотя кровавая потеха закончилась в пользу киммерийца,
экипаж разбойничьей галеры в результате изрядно приуменьшился, а реи,
паруса и снасти сильно пострадали, сокрушенные во многих местах ударами
топоров и абордажных сабель. У Конана осталось человек сорок, втрое меньше
народу, чем могло разместиться на корабле - две палубные вахты, одна смена
гребцов да кормчий, косоглазый Сандара.
Тем не менее, он не спешил пополнить свой экипаж, хотя на берегах
Аргоса, Шема и Куша, а также на Барахских островах нашлось бы немало лихих
молодцов, с охотой присоединившихся к Амре - так звали Конана в этих
разбойничьих водах, где ему не в первый раз доводилось поднимать черный
пиратский флаг. Нет, он не торопился набирать людей, ибо знал, что в
предстоящем странствии на закат солнца, к далекому острову в Западном
океане, паруса "Стрелы" будет раздувать магический ветер. Волшебный бриз,
что понесет судно в сияющие океанские дали незримой дорогой, прямой,
словно полет стрелы!
Прошла уже пара месяцев с того дня, как Конан выполнил некое
поручение в далеких землях, в ледяном Ванахейме, у северных рубежей
обитаемого мира. Он лишил жизни бестелесное существо, сверхъестественное и
в высшей степени странное, и теперь ему полагалось представить отчет о
совершенном подвиге, с нетерпением ожидаемый на упоминавшемся выше
островке. Прекрасная Дайома, госпожа сего затерянного в океане клочка
земли, владела многими умениями и тайными искусствами, а посему Конан
полагал, что в нужный момент она позаботится и о попутном ветре. Но до
острова красавицы-ведьмы было неблизко, и даже она не смогла б наслать
чары, которые срастили бы канаты, сшили паруса и чудесным образом обновили
такелаж. Этим Конану предстояло заняться самому, по каковой причине он и
направил захваченную галеру в укромный заливчик на побережье между Аргосом
и Шемом. Он бывал тут и раньше - еще во времена юности, когда впервые
очутился в море на корабле смуглокожей красавицы Белит.
Протянув руку, киммериец нащупал горлышко кувшина, поднял его,
наклонил - вино тонкой струйкой хлынуло в рот. Напившись и вернув сосуд на
место, он взглянул на галеру. Там, заканчивая починку, возился судовой
плотник с дюжиной помощников - по счастью, мастер остался в живых после
резни и вовремя сообразил, на чью сторону выгоднее встать. В двадцати
шагах от киммерийца на песке темнели лодки, а около них растянулись еще
трое - гибкие смуглые аргосцы Фрибат и Крол с кушитом Хафрой, чье огромное
эбеновое тело казалось подобным древесному стволу, выброшенному на берег.
Обозрев свое имущество и вспомнив еще о двух десятках молодцов, бродивших
сейчас в лесу в поисках дичи, Конан довольно усмехнулся. Еще три или
четыре дня назад он не имел ничего, кроме меча, кинжала и железного
обруча, что стягивал гриву темных волос; теперь же в его распоряжении был
корабль, лодки, люди, золото и это кресло с пологом, принадлежавшее совсем
недавно другому хозяину. И женщина! Калла, гибкая смуглая стигийка,
любовница зарезанного им капитана!
Воистину, удача покровительствует смелым! Киммериец вновь оскалил в
улыбке белые крупные зубы и с хрустом надкусил яблоко.
Ему было нужно это судно, и завладеть им оказалось много проще, чем
разобраться с той тварью в Ванахейме... За долгие годы скитаний, схваток,
погонь и всевозможных авантюр он твердо усвоил, что люди, даже закованные
в броню, куда уязвимей магов и существ потустороннего мира; их можно было
пронзить стрелой или копьем, прикончить ударом секиры, раздробить кости
боевым молотом, сжечь или задушить - при некотором навыке все это не
составляло труда. Но с колдунами и духами дело обстояло сложней, и Конан
нередко чувствовал, что тут бесполезны и мощные мышцы, и отточенная сталь.
Вот если бы он мог обрести такую силу, чтобы сразиться с этой нечистью на
равных! В Ванахейме это удалось, да и в некоторых других местах тоже... К
примеру, к горах Кицанкиана, где путаные дорожки судьбы свели его с
Аманаром, злобным магом, чья душа была заключена в черном камне... Подумав
о нем, Конан вспомнил неистовую зеленоглазую Карелу, с которой скитался в
тех краях, и некоторое время сравнивал ее с Каллой, Белит и другими своими
женщинами. Потом мысли его вернулись к Дайоме.
Да, волшебница будет довольна, он выполнил ее поручение! На миг
прикрыв глаза, киммериец представил зеленый остров в океане, розовые скалы
над золотистым песком и золотой солнечный диск, плывущий в небесах.
Тишина, покой... Может, и в самом деле остаться?..
Он решительно тряхнул головой, отгоняя заманчивое видение. Прекрасное
место, но не для него! Через год он бросился бы на меч от скуки... Ладно,
что думать об одном и том же; решение принято! К вечеру "Громовую Стрелу"
приведут в порядок и, если далекая волшебница позаботится насчет попутного
ветра, они поплывут прямо на запад, вдоль аргосского побережья, мимо
Барахских островов, и дальше, в океан... Он не сомневался, что ветер будет
попутным, подозревая, что магический обруч в его волосах передавал Дайоме
кое-какие сведения, либо прекрасная колдунья владела другими способами,
позволявшими следить за ее посланцем. Во всяком случае, ветры и бури она
всегда насылала вовремя.
Прикрыв глаза, Конан расслабился, погружаясь в сон. Его тело - мощная
крепкая плоть зрелого мужчины, еще не достигшего тридцати - не нуждалось в
отдыхе, но так приятно погрузиться в сладостную дремоту на берегу океана,
где волны тихо плещут, набегая на песок, и солнце ласково оглаживает нагую
грудь теплыми пальцами лучей... Причудливые миражи плыли под сомкнутыми
веками киммерийца, то раскатываясь туранской степью или покрытой льдом
сверкающей равниной Ванахейма, то уходя в бескрайнее небо обрывистыми
склонами гор Ильбарс, то застилая взор стеной гигантских деревьев, за
которыми лежали необозримые тропические болота Куша и Черных Королевств.
Он видел дворцы Аграпура, стены Бельверуса, узкие улочки Шадизара и
Аренджуна, башни и замки Аквилонии, кипящий жизнью порт Кордавы, пирамиды
Кеми... Корабли, колесницы, таверны с огромными винными бочками, походные
костры, лавки, базары, блеск золота, шелест торопливо разворачиваемых
шелков, сверкающие потоки самоцветов...
Он очнулся, почувствовав, как кто-то осторожно трясет его за плечо.
- Амра! Господин!
Конан поднял веки - над ним нависло широкое темное лицо Хафры.
Увидев, что вождь пробудился, чернокожий отступил на шаг.
- Господин, вернулся Сандара с людьми.
Кормчий "Громовой Стрелы" возглавлял охотничью партию, что
отправилась в лес еще утром. Кивнув, Конан потянулся к кувшину, поднял его
и сделал основательный глоток.
- У Сандары все в порядке?
- Да, господин.
- Все живы?
- Да, Амра.
- И добыча хороша?
Кушит осклабился.
- Пяток кабанов, мой повелитель, и птицы без счета!
- И никто из парней не получил ни царапины?
- Ни малейшей, господин.
- На корабле тоже все хорошо?
- Да. Уже заканчивают работу.
Нашарив яблоко, Конан запустил его прямо в лоб Хафры и рявкнул:
- Почему же ты тогда разбудил меня, пес? - Протянув руку, он
намеревался было ухватить еще один плод, но ощутил под пальцами эфес меча
и потянул его к себе. - Придется встать, - пробормотал киммериец под нос,
- и ободрать шкуру с этого мерзавца... Приколочу ее на двери каюты, чтобы
остальные ублюдки больше уважали своего капитана...
Лицо Хафры посерело; кушит отступил еще на пару шагов, прижимая
ладони к груди и кланяясь. Он казался сильным парнем и повидал всякого,
уже не первый год плавая на "Стреле" и занимаясь пиратским промыслом, но
больше всего боялся разгневать нового вождя. Впрочем, как и любой человек
в команде, если не считать Каллы.
- Прости, господин... Кроме свинины и птицы, у Сандары есть еще
добыча... Потому я осмелился потревожить...
- А! - сказал Конан, убирая руку с меча. - Поймали кого-нибудь в
лесу?
- Да, Амра, - кушит, подметив, что гроза миновала, с облегчением
перевел дух.
- Надеюсь, хорошенькую девчонку, - пробормотал киммериец, вновь
поднимая кувшин. - И не такую строптивую, как эта Калла...
- Вот как? - Его возлюбленная выступила вперед из-за широкой спины
Хафры, как всегда яростно сверкая черными очами. - Похоже, я тебе успела
надоесть?
Конан нахмурился. Нрав у Каллы был суровым и никак не гармонировал с
прелестным личиком и гибкой соблазнительной фигуркой. Несмотря на свой
юный возраст - ей еще не исполнилось и двадцати - девушка успела
проплавать на пиратской галере лет пять, что, разумеется, отразилось на ее
манерах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88