— Не верю, что Симон просто замнет дело на Кашне.
— Он хочет, чтобы эта история стала важной частью гражданского иска «Оплота». Но Симону наплевать, что вы вместе с другими представителями семи больших концернов нарушаете запреты на торговлю с инопланетными расами. Его также не волнуют аферы халуков, по крайней мере пока это не мешает планетам «Оплота». Сейчас его интересует только насущная проблема — как защитить свою корпорацию от захвата «Галы».
Драммонд несколько минут обдумывает сказанное и только потом говорит:
— И Ева Айсберг согласилась с Симоном и не стала передавать в СИД информацию о случае на Кравате?
— Да, но очень неохотно, — признает он. — С тех пор, как ее похитили, она панически боится халуков. Ева уверена, что у инопланетян дурные намерения относительно Содружества и в частности они собираются использовать свои колонии на Шпоре в качестве военных баз для экспансии в Рукав Ориона.
— Но это же полный бред!
— Аса наверняка запудрил ей мозги. К сожалению, он собственными глазами видел новый флагман Слуги Слуг, и, если ты помнишь, прекрасно осведомлен о быстроходных судах халуков. Его дружок-контрабандист Бермудес раскрошил один спидстер на пути к Кашне.
Алистер Драммонд мрачно оглядывает свой пустой стакан и властным голосом обращается к начальнику службы безопасности, который все это время тихонько сидел в темном уголке ложи:
— Болдуин, еще двойной мне.
Тот беззвучно выполняет приказ. Драммонд делает глоток виски и бросает на собеседника хмурый взгляд.
— А как насчет свидетельства Асаила Айсберга? И Бермудеса?
— Они настаивали, чтобы их показания тоже подшили к делу, и Симон ничем не мог помешать. Но эти данные отмели как бездоказательные. Улик-то никаких нет. Мои источники в департаменте утверждают, что любые СИДовские расследования о подпольном сговоре халуков и «Галафармы» будут аннулированы. По крайней мере в настоящий момент.
— Бездоказательные, да? — Холодная улыбка. — Мне это нравится. Не заслуживающие доверия свидетели! — Он тут же снова становится серьезным. — Но Ева и эта девица Грегуар смогут в любой момент представить показания на вторичное рассмотрение, так ведь?
— Как только «Оплот» станет частью «Галафармы», они смогут подать жалобу только в качестве частных лиц, то есть без поддержки корпорации. Думаю, справиться с ними не составит труда.
Драммонд задумчиво разглядывает содержимое стакана, а затем спрашивает:
— А каковы дальнейшие планы Симона?
— Сейчас все силы направлены на то, чтобы получить статус концерна, потому что повышение автоматически устранит всякую возможность захвата «Оплота». Эта задача стоит на первом месте — даже гражданские действия против «Галафармы» и те менее важны. Наш департамент юстиции еще ничего не отослал прокурору СМТ, хотя мы уже предупредили, что собираемся это сделать. Люди Назаряна до сих пор собирают информацию о преступных действиях «Галы» и ее роли в диверсионных актах, но они не придут к каким-либо выводам, несмотря на показания свидетелей, пока не отыщут, где мы прятали Олли Шнайдера. А это, черт подери, невозможно.
— Значит, нам действительно не о чем волноваться, — соглашается Драммонд. — Все знают, что Симон и есть главная помеха для «Оплота» на пути к повышению. Департамент торговли никогда не даст ему статус концерна, пока во главе этот колеблющийся старый хрыч.
— Во время совещания правительства у нас был откровенный разговор на эту тему. Симон в курсе, что департамент не доверяет ему в качестве лидера, но он не уступит, пока совет директоров не изберет нового президента и обязательно с его одобрения. Он должен быть уверен, что его последователь не побежит первым делом продавать «Оплот» «Галафарме». Единственная приемлемая кандидатура — его собственная дочь Ева, первый вице-президент и начальник отдела транспорта и распределения. К счастью для нас, она сама решила стать неопасной.
— Это что-то новенькое. Как же так?
— Чтобы деятельность нового президента стала эффективной, он должен постоянно присутствовать на Шпоре Персея, в штаб-квартире «Оплота» на Серифе. Но Ева не осмеливается покинуть Небесное ранчо. Она еще полуклонирована и поэтому боится показаться кому-нибудь, кроме членов совета и некоторых особо верных слуг.
На лице Драммонда отражается искреннее недоумение.
— Ты хочешь сказать, что Ева Айсберг еще не прошла восстанавливающий курс лечения? Ее освободили с Кашне шесть месяцев назад!
— Строгие принципы вынуждают ее сохранить неоспоримое доказательство деятельности халуков по созданию полуклонов — даже если процесс на время приостановлен. А значит, Ева должна скрывать свой внешний вид. Если журналистам станет известно о ее состоянии, то МИДу придется начать официальное следствие, то есть запустить лису в курятник.
— И нет никаких шансов, чтобы Симон уговорил ее все-таки сделать операцию?
— Она не пойдет на это даже ради спасения «Оплота». Она согласилась отложить на шесть недель публичное заявление, только чтобы дать Симону передышку. Но как только будет вынесено решение о присуждении статуса, Ева тут же помчится в МИД, чтобы подтолкнуть расследование, как она выражается, дела об агрессивной экспансии халуков. — Он тут же торопя добавить: — Конечно, мы этого не допустим. Найдем способ заставить ее сделать операцию.
— Я надеюсь, — произносит Драммонд пугающе добрым голосом. — Все это, парень, очень паршиво. Очень. — Некоторое время он размышляет. — Тем временем Симон должен назначить нового президента — или ты, или…
— Да. — Он даже не скрывает горечи в голосе. — Мы два наиболее вероятных кандидата. Но в отличие от гребаной Золотой Девочки за нами обоими тянется длинный хвост. Департамент торговли тут же возведет «Оплот» в статус концерна, если во главе станет Ева. Она доказала, чего стоит. Но если на верхушке окажется любой из нас, то они постараются оттягивать повышение как можно дольше. Драммонд усмехается.
— И тогда не понадобится лопата, чтобы разгребать дерьмо Симона. Ему придется назначить кого-то из вас, других кандидатов нет. И кого бы он ни выбрал, «Галафарма» все равно в выигрыше.
— Есть… один тонкий момент, который тебе следует знать. — Спокойствие! Самоуверенность! Смелость! — Ева внесла встречное предложение. Эта ее идея, нелепая на первый взгляд, приобретает смысл в свете происходящего на Кравате, — идея, что ее брат Аса вполне может разобраться с ожидающими «Оплот» проблемами.
Алистер Драммонд хмурится и оборачивается к шефу охраны.
— Болдуин, разве ты не говорил мне, что на прошлой неделе Асаил Айсберг вдрызг разругался со стариканом и его сестренкой и послал ко всем чертям должность вице-президента?
— Да, сэр. Наши агенты докладывают, что он улетел из штаб-квартиры «Оплота» на Серифе и вернулся на маленькую свободную планету Стоп-Анкер. Они с Симоном всегда были чужими друг другу. Аса присоединился к «Оплоту» только из-за любви к старшей сестре Еве, да и то потому что решил, что без помощи корпорации не под силу ее освободить. Как только она оказалась спасена, связь между ним и «Оплотом» ослабла. Аса страшно разозлился, когда ему не удалось разоблачить завербованных нами шпионов из службы безопасности «Оплота», и когда одновременно с этим Симон начал предпринимать известные шаги, Аса ушел с треском, а теперь наш информатор на СА сообщает о его публичном заявлении о безразличии к судьбе «Оплота».
— А из-за чего они не поладили с Симоном? — поинтересовался Драммонд.
— Аса в пух и прах раскритиковал так называемую внешнюю политику своего отца по поводу участия халуков в событиях на Кашне. Он даже ссорился с Евой из-за того, что она поддерживает Симона.
— Выходя из корпорации, — отмечает Драммонд, — Асаил Айсберг возвращается к своему прежнему состоянию. Он лишен гражданских прав, и с юридической точки зрения его больше не существует.
— К сожалению, — продолжает наш антигерой, — Ева предусмотрела и это. Она сказала, что согласится принять главный пост — станет президентом — только при условии, что совет назначает Асу на должность главного управляющего делами и восстанавливает его в гражданских правах. Он будет работать под ее прямым руководством и отчитываться перед ней. Она останется на Земле, руководя стратегией корпорации по субкосмическому коммутатору, а Аса примет непосредственное участие в деятельности на Шпоре.
Драммонд кажется ошеломленным: его красивое надменное лицо на мгновение приобретает более человеческое, беззащитное выражение.
— Боже мой. И что сказал совет?
— Ну, они яростно возражали, — отвечает он. — Конечно, не осмелились возразить против Евы лично, но в конце концов напомнили, как Секретариат торговли отреагирует на назначение Асы. Они в жизни не повысят статус компании, во главе которой стоит преступник.
— Да, но его просто подставили, — криво улыбаясь, вмешивается Тай Болдуин.
— Да бросьте вы! Аса вне игры, он ведь теперь просто изгой! Ева даже не посоветовалась с ним, назначая своим первым помощником. Он бы послал ее, потому что не умеет быть членом команды корпорации.
— Наверное, ты прав, — говорит Драммонд. Похоже, к нему вернулась самоуверенность богов-олимпийцев. — Но мы все равно не можем позволить, чтобы эта пляжная задница снова вмешалась в наши планы. Нашему человеку на Стоп-Анкере придется убрать Асаила Айсберга.
— Это будет не так сложно, — отзывается Тай Болдуин.
— Но твой последний наемник, Киллан Макграф, недооценил Асу, — ледяным голосом произносит Драммонд. — Он, как и сотни наших союзников-халуков, дорого поплатился за эту ошибку. Этот ублюдок — бывший агент СИДа СМТ и смертельно опасен.
— Положитесь на меня, и вы увидите результат, сэр. — Болдуин замолкает на секунду и продолжает снова: — Мы должны принять твердое решение насчет другой угрозы, нависшей над «Галафармой» и халуками. Я имею в виду Еву Айсберг. Не думаю, что дистасис убрал ее с дороги.
Гость отвечает:
— Ну, штурмовикам не добраться до Евы, пока она на Небесном ранчо. Это место неприступно.
— Не для вас, — отзывается шеф безопасности.
— Ты мне не указ, Болдуин! Я не могу… разделаться с Евой, не скомпрометировав себя.
Драммонд торопится усмирить гостя.
— Да нам это и ни к чему. Ева Айсберг подождет. И ты прав: Тай тебе не указ. Указываю здесь я.
Президент «Галафармы» замолкает, неожиданно заинтересовавшись финалом происходящей на сцене садомазохистской драмы. Когда зал погружается в темноту, он поворачивается к барной стойке и внимательно рассматривает бутылки с экзотическими ликерами.
— У тебя, парень, есть шесть недель. Я ожидаю, что к тому времени петиция «Оплота» на получение статуса концерна будет отклонена. Также надеюсь устранить Катю Вандерпост. Так или иначе, но ее голос обязан поддержать слияние с «Галафармой». Это очень важно.
— Понимаю.
— Надеюсь. Не стану напоминать, что Катя живет в Фениксе, в пентхаузе Аризоны, а не на Небесном ранчо. Если она не поддастся убеждениям — если благополучный исход ситуации потребует исключительных мер, — то именно тебе придется исправлять положение.
Кровь приливает к его щекам. Не решаясь говорить, он продолжает неловко стоять, сжимая кулаки. Шеф безопасности «Галафармы» делает шаг к нему, но буквально в это же время его ярость и гнев рассеиваются.
— Вы получите ее голос.
Драммонд кивает. Он вытаскивает бутылку странной формы, внутри которой плещется розовато-лиловый напиток, открывает ее и принюхивается.
— Пробовал когда-нибудь? Гемуланский абсент. Женщины Йтаты используют его, чтобы придать гибкость телу, и еще он проделывает странные штуки с мужской физиологией.
— Мы все обсудили? — неловко встревает он. — Если да, то я, пожалуй, поеду.
— Я с тобой свяжусь, когда придет время нам снова встретиться.
— Только не здесь.
— Зануда, — смеется Алистер Драммонд и поворачивается к гостю спиной, давая понять, что беседа подошла к концу. Болдуин, когда ты ждал в зеленой комнате, там не было никого с Йтаты?
Он не хочет дожидаться, пока шеф безопасности ответит, и выскальзывает из ложи, закрывает дверь и почти летит по коридору к выходу.
Вертлявые привратницы презрительно посмеиваются, возвращая одежду и оружие, но он не остается в долгу: швыряет им на чай жалкую пятерку и пулей выскакивает на улицу — на шумную и суетливую Полосу. Дождь перестал, уже занимается рассвет, и в розово-золотом сиянии летнего утра блекнут разноцветные огни иллюминации. Такие веселые и манящие ночью, теперь они кажутся мутными и печальными.
Но он прошел испытание.
Осталось только разобраться с Катей.
Понимая, что именно еще придется сделать, он прорывается сквозь толпу прожигателей жизни и блюет в канаву. Но никто этого не замечает. Через несколько минут он берет себя в руки и направляется назад к хопперу, а веселая музыка играет по-прежнему, и человек-гвалиорит кричит в серебристой витрине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55