А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

И восстану с мечом против дома Иеровоамова!
(Ам 7,9)
Среди беспечных и веселых паломников слова эти летят как камни, выпущенные из пращи. Гул голосов, испуганные лица: что он говорит? кто он? откуда?
Засуетились и служители храма. Они хорошо знают, кто этот проповедник Не первый раз мятежные речи Амоса из Текои Иудейской возмущают народ. Старший священник Амация уже посылалв Самарию донос о том, что новоявленный пророк "производит мятеж против царя и земля не может терпеть его слов".
Чтобы праздник не был нарушен, Амация спешит уладить дело. Это не легко, пророкам позволяемся говорить многое, ибо они изрекаюг не от себя, а от Духа Господня.
- Прорицатель,-говорит раздраженно священник,-иди-ка ты в землю Иудейскую и там зарабатывай себе хлеб и там пророчествуй, а в Бетэле не пророчествуй, потому что он - царское святилище и жилище царя.
- Я не пророк,-отвечает иудей сурово, - и не Сын Пророческий. Я пастух и ухаживаю за сикоморами*. Ягве призвал меня от овец моих и сказал: иди, возвести народу Моему Израилю.
---------------------
* Один из видов смоковницы (фигового дерева)
И вновь, невзирая на угрозы, Амос повторяет свои пугающие слова, бросая в лицо эфраимитам страшную правду, а затем исчезает. Богомольцы расходятся смущенные и опечаленные. Они вспоминают все недавние события, которые можно истолковать как проявление небесного гнева. Не помрачилось ли солнце несколько лет назад? Не косил ли мор людей по всему Востоку? Не истребила ли саранча многие посевы? Если действительно Бог говорил устами этого пастуха, то воистину доселе они были слепцами.
Между тем Амос, покинув Бетэль, продолжает свое дело. Зная, что отныне путь в царские святилища закрыт для него, он решает поступить так, как до него не поступал ни один пророк Израиля: записать свои видения и откровения, чтобы весь народ знал волю Господню.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава первая.
ПОБЕДА, СТАВШАЯ ПОРАЖЕНИЕМ
1. См.: А. Князев. Пророки, с. 30. Об израильской концепции монархии см.:
R. dе Vаих. Аncient Israel, Its life and Institutions, 1968, р. 91 ff.
2. Сказания о Елисее (3 Цар 19, 19-21; 4 Цар 2, 1-25; 3, 4-27; 4-8, 22; 9, 1-4; 13, 14 сл.), по мнению исследователей Библии, первоначально составляли отдельный сборник. См.: R.Н. Рfeiffer, Introduction to the Old Testament, 1941, р. 406.
3. См.: 4 Цар, гл. 9. То, что впоследствии Елисей отстранился от общественных дел, показывает, что, замышляя переворот, он не преследовал личных целей. Он был убежден, что ведет священную войну во славу Ягве и заботится об установлении истинной теократии. Пророк не скрывал своей неприязни к царю, при всех называя его "сыном убийцы". Иорам же фактически был бессилен против непокорного прорицателя, окруженного стеной народного почитания. Лишь один раз он попытался арестовать его, но безуспешно. Вероятно, Иезавель, вспоминая прежние дни, когда она казнила пророков Ягве, советовала сыну быть смелее, но Иораму мешали военные неудачи, голод в стране и собственная нерешительность.
4. Первое упоминание о Дне Ягве мы встречаем в VIII в.(Ам 5,18), но появилось оно, вероятно, раньше.
См.: X. Leon Dufoir. Dictionary of Biblical Theology, 1967, р. 89.
5. См.: 3. Рагозина. История Ассирии. СПб., 1902, с 178; J. Klima. Gesellschaft, 1964, S. 50.
6. См.: G.Е. Wright. Вiblical Аrchaeologу, 1957, р. 156.
7. 4 Цар 14, 25. Ренан приписывает Ионе речи против Моава, помещенные в Книге Исайи (гл. 15-16).
См.: Э. Ренан. История Израильского народа. СПб., 1909, т.1, с. 375.
Глава вторая
ПАСТУХ АМОС
Северное Израильское царство, 760-755 гг.
Бог мыслится и познается тогда,
когда Сам свободно делает Себя постижимым.
К. Барт
Цепочка угловатых ломаных букв ложится на пергамент. Историческое мгновение Ветхого Завета: впервые израильский пророк заносит в книгу свои слова. Маленький кожаный свиток становится орудием борьбы и знаменует начало новой, высшей ступени библейского профетизма.
С появлением Амоса судьбы религии Израиля уже не будут больше зависеть от Сынов Пророческих, этих фанатичных дервишей, поборников священной войны. И хотя некоторое время мы еще будем слышать их речи и предсказания, но отныне это лишь тень невозвратного прошлого. Пастух из Текои вынес им приговор, отвергнув звание профессионального пророка. Истинное слово Божие отнято у старых "наби", и поток Откровения вливается в новое русло.
Впрочем, Амос и его преемники не порвут целиком с традициями Сынов Пророческих. Они сохранят их своеобразную манеру выражаться, будут говорить на площадях перед алтарями и разыгрывать странные пантомимы, как это было принято у глашатаев воли Ягве. Юродство, которое впоследствии давало Василию Блаженному или Франциску Ассизскому свободу от условностей мира сего, останется привычным спутником пророческой проповеди. Эта ее особенность проистекала из двух причин: с одной стороны, человеку, которым овладевало вдохновение, порой не хватало слов и он прибегал к знакам, жестам, символическим действиям;
с другой стороны, народ привык к такому языку пророков и для него он был естественной формой передачи слова Божия. Поэтому необходимо подчеркнуть, что Амоса от Сынов Пророческих отличало не то, как он проповедовал, а прежде всего что он возвешал людям.
Мы не знаем, были ли учители у Амоса, не знаем ни его единомышленников, ни близких, ни прямых последователей. Вообще облик этого великого реформатора едва различим в истории. Он необъяснимая загадочная личность, явившаяся, подобно грозной комете, на небосклоне и исчезнувшая столь же быстро и внезапно, как появилась. И только маленькая Книга Амоса осталась нам, как бы упавшая с неба.
По отдельным штрихам и намекам мы можем попытаться представить себе жизнь Амоса до его призвания. Он был родом из Текои, небольшого городка в Иудее, находившегося в нескольких километрах от Вифлеема. Городок этот располагался на самом востоке населенной части страны. "Далее,-говорил блаженный Иероним, живший в тех местах,-нет ни одного селения и даже грубых, похожих на печи лачуг, которые африканцы называют "мапалиа". Это столь обширная пустыня, что она простирается до Красного моря и пределов Персии, Эфиопии и Индии. На этой сухой песчаной земле совсем не родится никаких плодов. Поэтому вся она наполняется пастухами, так что бесплодие земли вознаграждается обилием скота" (1).
В этой пустыне прошла большая часть жизни Амоса; там водил он среди гор стада овец и сидел на холмах в молчании звездных ночей. Он был свободен и имел уединение-эту школу великих душ. Небо, камни и овцы были постоянно перед его глазами. Но если греческие козопасы, блуждая по Аркадии, научились слышать голоса нимф и Пана, то иудейского пастуха одиночество готовило к совсем иному познанию.
Во внешнем отношении жизнь Амоса вряд ли отличалась большим разнообразием. Днем он загонял стадо в укрытие от зноя и отдыхал в шатре под навесом скалы, а с заходом солнца находил пастбище и разводил костер. Над темными горами зажигались созвездия, воцарялась тишина, и лишь изредка далекий рев льва нарушал покой ночи, заставляя овец испуганно жаться к человеку. Тогда пастух вооружался пращой и подбрасывал сухих веток в огонь.
Весной Амос обычно спускался в долину и нанимался работать в садах, которые и до сих пор окружают Текою. За несколько дней до созревания плодов сикомор их нужно было надрезать, чтобы вытекал горький сок. Этим, как правило, занимались батраки.
Но если Амос и был в полном смысле слова "человеком из народа", бедным пастухом-наемником, работавшим в чужих садах, то мы ошиблись бы, предположив, что он был неграмотен и невежествен. Напротив, сколь ни странным это может показаться на первый взгляд, этот "простолюдин" обладал широким кругозором, был начитан в отеческих писаниях и хорошо знал жизнь своих современников.
То, что большую часть своего времени он проводил вне города, не превратило его в отшельника, оторванного от людей с их тревогами и заботами. Через его родные места пролегали караванные пути в Сирию. С вершины холмов, на которых Амос пас стада, он мог видеть колесницы сановников, толпы богомольцев, караваны купцов, которые на ослах и верблюдах везли товары с побережья. Переходя с места на место, он мог беседовать с путниками, пастухами, странствующими ремесленниками. Несомненно, он бывал и в Иерусалиме, и в Самарии, видел их дворцы, украшенные слоновой костью, роскошный "Летний дом" Иеровоама, наблюдал беззаботную жизнь знати. Ему приходилось слышать о том, как у крестьян силой и обманом урезывают и отбирают земли, он мог присутствовать на судах, когда исход тяжбы решался взяткой. Пастух присматривался на базарах к людям, прислушивался к разговорам, и очень возможно, что его стала преследовать мысль о том, что народ Божий бесконечно далеко ушел от священных заветов своей веры.
Нам не дано проникнуть в тайну пророческого призвания, но есть основания думать, что вся жизнь избранника, весь мир его переживаний и мыслей был как бы готовой почвой для принятия слова Божия. Эта готовность, как и в истории обращения апостола Павла, могла внешне ничем не заявлять о себе, но трудно сомневаться в том, что она зрела постепенно в тайниках души будущего пророка
x x x
Неизвестно, сколько лет прожил Амос в Текое, оставаясь в глазах земляков обычным крестьянином. Эти его годы походили на тот период жизни Моисея, когда он был скотоводом среди мадианитян, и могут служить прообразом назаретской безвестности Иисуса Христа.
Но однажды, около 760 года, Амос покинул своих овец, покинул Иудейскую землю и ушел на север. С ним произошло нечто, что вынудило его внезапно оставить тихую жизнь в горах и появиться в шумных городах Эфраима.
Сам Амос говорит о потрясшем его внутреннем перевороте как о центральном событии своей жизни. Свет озарял его не постепенно, но вспыхнул в одно мгновение: как буря, как гудящее пламя пожара пришло к нему слово Господне. Амос сравнивал его со звуком трубы или грозным рыком льва, заставляющим невольно трепетать человека. Все его существо было захвачено божественной силой, вторгшейся в душу...
"Я не пророк и не Сын Пророческий", - говорил Амос Он не учился у прорицателей, не принимал посвящения от людей. Он мог бы сказать, что пророком его сделал только Бог. В этом проявилась одна из существенных черт библейского Откровения, которая становится яснее при сравнении его с другими религиями.
Когда человек задумывался над мировыми загадками или искал помощи в своих земных делах, он издавна обращал свои взоры к Божеству. Вопрошания оракула и аскетические подвиги, философские искания и совершение ритуальных церемоний - все это в первую очередь говорило о самом человеке, о его заботах, трудностях, недоумениях и устремлениях. И результаты его усилий тоже не выходили обычно за рамки человеческих запросов. Удачная умозрительная концепция, успех в войне или хороший урожай, духовное состояние просветленности, достигнутое упражнениями,-все это хотя и мыслилось проистекающим из контакта с высшими силами, но служило только человеку. Благосклонность богов покупалась жертвами, и это было, в сущности, единственное, что могло привлечь их внимание к людям (для этого и были созданы люди, как гласили восточные мифы). Что же касается верховного Начала, как оно представлялось мистикам и философам, то и здесь активность почти целиком принадлежала человеку. Было бы полной бессмыслицей утверждать, будто Нус Анаксагора или Нирвана буддистов как-то "заинтересованы" в человеческом роде.
Совершенно иной религиозный мир раскрывается в Библии.
Ягве - Незримый, овитый пламенем и созидающий миры- ни на мгновение не остается равнодушным к Своему творению, особенно же к человеку, в котором запечатлен Его образ. Здесь речь идет о каких-то прочных узах, о безграничной "заинтересованности", о пристальном, напряженном внимании, о постоянной "заботе", которую обычно называют Божественным Промыслом. Амос знает, что через него возникла связь Бога с человеком не потому, что человек добился ее, а потому, что Сам Сущий нарушил молчание. Начало диалога принадлежит Богу.
Менее всего тут следует видеть грубый антропоморфизм или умаление Творца. В этом вся парадоксальность Откровения: оно звучит как голос Личности, Которая может вступать в контакт с человеком, но тем не менее бесконечно превосходит все человеческие измерения. Богу подвластны все космические силы: звезды, океан, солнце. Он пребывает всюду во Вселенной, не ведая границ Своей творческой мощи.
Он есть Тот, Кто создал Орион и Плеяды,
Кто превращает тьму в утро
и день-в непроглядную ночь...
Строит Он в небесах чертоги Свои,
и своды Свои утверждает на земле,
Созывает воды морские и разливает их по лицу земли.
Ягве - имя Ему!
(Ам 5,8; 9,6)
Амос даже избегает называть Сущего "Богом Израилевым". Это имя слишком связано для него с границами национальной веры. Он предпочитает именовать Его Саваофом, Богом Воинств, что означало "Властитель звездных миров", "Господь Вселенной",
Ибо Он образует гром, и создает ветер
и возвещает человеку замыслы Свои*.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов