Звук выстрела орудия среднего калибра перепутать с та-таканием миноносных пуколок практически не возможно. Но береговое и морское командование жили каждое в своем информационном вакууме, абсолютно не зависимо друг от друга, и своми планами не делились. Поэтому артиллеристы береговой обороны были абсолютно уверены, что если в море стреляет что - то шестидюймовое - это Диана или Баян. В порту же залпы Фусо приняли за огонь береговой артиллерии по миноносцам противника… Обычное русское разгильдяйство и ведомственная не согласованность усугублялась ночной темнотой и четкими действиями японцев по заранее отрепетированному сценарию.
Когда луч прожектора "Манчжура" уперся в явно направляющийся к фарватеру "Ариаке", на "Фусо" и следующих за ним корветах поняли, что дальше стесняться в средствах нет смысла. На "Манчжур" обрушился град снарядов всех калибров, от 37 мм до 6 дюймов. Манчжур успел выстрелить из носовых восьмидюймовок всего пять раз. Первый залп по "Ариаке" лег с перелетом. Второй был направлен уже по частым вспышкам выстрелов в темноте. Последний снаряд был выпущен из левой погонной пушки уже с горящей канонерки (шестидюймовый снаряд с "Фусо" поджег подшкиперскую со складированными в ней парусами) на циркуляции во время отворота к берегу. Невероятно, но один из направленных практически наугад восьмидюймовых снарядов попал в борт Фусо. Однако, при подготовке старого броненосца к последнему походу японцы творчески использовали опыт Руднева по бетонированию Сунгари. Небольшой запас угля, необходимый для перехода к Порт - Артуру, был размещен в единственной угольной яме и непосредственно у котлов. Все остальные угольные ямы были залиты бетоном, для того чтобы усложнить жизнь русским водолозам при подъеме корабля. Неожиданно для японцев, бетон спас Фусо от пробоин во время этого и пары других попаданий. Старая броня не выдержала попадание восьмидюймового фугасного снаряда, но когда треснутая болванка протиснулась внутрь корабля, она с разгону впечаталась в стенку угольной ямы, подпертую изнутри десятками тонн застывшего бетона… Взрыватель сработал уже после того, как снаряд окончательно раскололся. И хотя с внутренней стороны бетона взрывом откололо большое количество осколков, а снаружи почти оторвало броневую плиту, комбинированная конструкция не допустила затоплений, которые в противном случае были бы неизбежны. Небольшие затопления междудоного пространства не смогли остановить корабль экипаж которого твердо решил умереть, но выполнить свой долг. "Манчжур" получил с "Фусо" и корветов в общей сложности шесть снарядов среднего калибра, что в который раз доказало преимущество скорстрельной артиллерии. Последнее, что успела сделать канонерка перед поворотом к берегу это выпустить по "Ариаке" мину из носового аппарата (по примеру однотипного с "Манчжуром" "Корейца"), которую никто на транспорте даже не заметил. Отвернув и получив из трюмов доклады о повреждениях, перебитом паропроводе и многочиленных, хотя и не фатальных затоплениях Кроун решил на всякий случай приткнуться к берегу, что Манчжур и сделал.
Но и "Ариаке" от своей судьбы не ушел - на "Электрическом Утесе" включили прожектор, который сразу же навели на обнаруженный и подсвеченный "Манчжуром" транспорт. Батарейцы уже поняли, что чуть геройски не добили свой миноносец, и с удвоеной скорострельностью стали засыпать транспорт снарядами, дабы загладить свою ошибку. Вскоре, получив пару попаданий, японский брандер сначала потерял ход, а потом вспыхнул ярким пламенем от носа до кормы, освещая крадущиеся за ними корабли. Сразу же стало очевидно, что идея полить бревна старых бонов и рисовую шелуху, которыми набили транспорт для обеспечения плавучести (больше ничего труднопотопляемого в порту просто не нашлось) была не совсем удачна. По первоначальному плану "Ариаке" отвлекал внимание дозорных кораблей, которые потом в упор расстреливались "Фусо", и огонь береговых батарей. Но его командиру, тоже решившему умереть во славу Японии красиво, захетелось тоже иметь возможность утопить корабль на фарватере, если ему посчастливится самому до него дойти. Однако, все трюмы транспорта уже были набиты не тонущим мусором и старыми отслужившими свой век гнилыми боновыми загражденияями, он не только не утонул бы, даже с открытыми кингстнами и крышками люка, он мог заблокировать дорогу главной звезде шоу - "Фусо". Тогда командир корабля, лейтенант Мидауно, решил - раз не судьба утопиться на фарватере, то при случае, если удастся незаметно проскользнуть в гавань, стоит попробовать протаранить первый же подвернувшийся русский корабль. А для пущего эффекта зажечь корабль перед тараном. Закупив на свои деньги нескоько бочек керосина, командир посвятил в сой план только ближайших друзей, поэтому командование не имело шансов разъяснить ему неудачность его идеи. Сейчас подожженная снарядом "Ариаке" освещала идущие за ней корветы не хуже чем русские прожектора. Повезло только "Фусо" - следуя сразу за жертвенным транспортом тот успел просочиться чуть мористее, когда тот потерял ход, но до того как огонь разгорелся всерьез. В момент обхода "Ариаке" на броненосце шальным снарядом с берега снесло единственную трубу. Резкое падение скорости привело к тому, что Конго идущий менее чем в кабельтове за кормой последнего бускируемого "Фусо" катера, поочередно раздавил свои форштевнем все три билета на спасение экипажа броненосца…
Беда не приходит одна - тяга в котлах упала моментально, а давление пара и скорость через минуту. "Конго", заметив наконец опасность столкновения, отвернул в сторону берега, получил попадие в клюз, и теперь тащил за собой по дну моря правый якорь, перепахивая морской песок и пстепенно замедляя ход. Скрепя сердце и скрипя зубами командир отдал приказ послать на помощь кочерагам подносчиков снарядов от орудий. Эта вынужденная мера - сокращенная смена кочегаров физически не могла без трубы поддерживать давление пара для продвижения на скорости более 4-х узлов - как ни странно спасла всю операцию. Если корветы азартно отвечали на огонь с берега из всех стволов, то Фусо вынужден был времено прекратить огонь. Через пять минут тихого, неспешно движения, под завывание проносящихся высоко над палубой снарядов и бомб, Окуномия с удивлением понял, что весь огонь русских сосредоточен на отставших корветах. Теперь он уже сознательно приказал не открывать огня до тех пор, пока русские не прекратят "игнорировать" ползущий ко входу на фарватер "Фусо". Но у артиллеристов и прожектористов Утеса и Золотой горы было занятие поинтереснее, чем выискивание в темноте не стреляющей мишени - они радостно рвали на куски подставившиеся корветы, которые упорно отсреливались из своих допотопных пушек… Причем, отстрелались не всегда безобидно - один удачно пущеный кем - то из корветов снаряд погасил береговой прожектор, со все обслугой. Второй разорвался на территории "подшефного" хозяйства на Электрическом Утесы, вызвав многочисленные ранения и жертвы среди кур, и свиней.
Потеряв в темноте головной корабль, на котором был единственный опятный штурман, знающих под ходы к Порт Артуру как свои пять пальцев, остальные корабли японского отряда стали расползаться кто куда. Два корабля пытались прорваться к гавани под берегом, но один наскочил на мину, второй налетел на затопленны ранее брандер. Остальные были в конце концов добиты береговой артиллерией, в зону действия которой эти тихоходные корабли зашли слишком далеко, что и предрешило их судьбу.
"Фусо", тем временем, дошел до начала фарватера. Навстречу ему по проходу нетопливо и величественно, как и полагается богине, шла Диана. Задержка крейсера с выходом из - за заевшего брашпиля усугубилась решением командира корабля Залесского не расклепывать якорную цепь, а устранить задержку. На робкий вопрос старшего офицера - "а как же срочность выхода по тревоге" - не возмутимый капитан потягиваясь проворчал, что "нам вообще можно было бы не выходить, миноносцев Новик и сам погоняет, как всегда, а для чего крупнее есть Утес и Золотая гора, нам сегодня ночью в море делать нечего, два крейсера в дозоре вообще блажь адмирала". Заметив в темноте медленно идущий по фарватеру небольшой корабль, командир Дианы совершил еще одну, последнюю и непоправимую ошибку - он принял его за поврежденного "Манчжура" возвращающегося в гавань. Он даже приказал дать задний ход и принять вправо, чтобы "пропустить бедняг". Залесский отдал приказ об обстреле "Фусо" только после того, как по тому открыла наконец огонь батарея Золотой горы. К сожалению, попасть по маленькому медленно плетущемуся в темноте броненосцу из мортир никак не удавалось. Канониры то вводили поправку на скорость в 15 узлов, и тогда снаряды вздымали стобы вода перед носом "Фусо", то стреляли по нему как по стоячей мишени, и тогда пенился уже кильватерный след старого корабля. Пара снарядов из шестидюймовок Дианы, с вечера заряженых чугунными снарядами - против миноносцев - бессильно раскололась о бронированный и забетонировнный борт японца. Еще через два минуты с Дианы, наконец засветившей прожектор у видели, что пришелец медленно разворачивается поперек фарватера в самом узком месте, и на нем отдают якоря. У Залесского хватило ума задробить стрельбу, чтобы не топить брандер на фарватере, но что делать дальше он придумать не мог - времени на посылоку десантной парти и заведения буксира яано не было. С японца доносились небольшие взрывы - подрывали кингстоны и двери водонепроницаемых переборок, и в любой момент он мог просто взлететь на воздух (единственной причиной по которой на "Фусо" не взорвали погреба было отсутствие в них боезапаса - Того решил не рисковать возможностью случайного преждевременного подрыва от попадания русского снаряда). Неожиданно, мимо замершего крейсера на максимальных для него 11 узлах, с воем сирены пронесся портовый буксир Сильный. Буксиром командовал лейтенант Балк 2-й, старший двоюродный брат недавно ставшего лейтенантом Балка с Варяга.
Все хорошие офицеры, всех армий мира делятся на две группы - офицеры бывают идеальные для мирного времени, и для войны. Причем переходы из группы в группу практически не возможны. Во времена долгого мира офицеры военного времени хиреют. Их затирают по службе чистенькие умеющие навести порядок в казарме и красиво отрапортовать офицеры мирного веремни, их не любит начальство за излшнюю независимость и хулиганистость. Их поголовье сокращается, и поддерживается только за счет притока недоигравших в детстве в войну мальчишек романтиков. Зато когда начинается серьезная, большая война естественный отбор начинает идти по совсем другим критериям… Неожидано выясняется, что блестящий капитан, может блестать только на паркете танцпола или светском приеме, а под огнем теряет не только блеск и лоск, но и голову. Зато задерганный выговорами за пьянство и хулиганские выходки лейтенант может неожиданно пустить свою неумную, бьющую через край на горе начальникам, энергию в нужное русло. О чем это я? Просто лейтенант Балк 2-й, третий год "временно" командующий буксирным судном Сильный и которого еще более полугода назад должны были произвести в капитан - лейтенанты, был не просто идеальным офицером военного времени. Он был уникумом. На Сильный его "задвинули", буквально убрав с глаз долой Алексеева, и надеясь что на медленном буксире от остепенится. Вместо этого, он внушил команде, что "экипаж буксира Сильный должен соотвествовать названию корабля", и менее чем через год команда в охотку, под руководством и при личном участии командира, жонглировала каждое утро пудовыми гирями. На верхней палубе буксира всегда были в наличае гири, штанги тяжеленные цепи и прочие снаряды бодибилдеров начала века. Вскоре Сильные дожонглировалась до того, что в кабаках Порт Артура появилась новая примета - на тех кто с Сильного меньше чем втроем на одного не наезжать. А еще через полгода перестали задирать вообще, потому, что обидчиков Сильные находили всегда, а их командир никогда не выдавал членов команды для наказания, назависимо от того, что те натворили в городе. Подобно легендарному поручику Ржевскому о нем слагали анекдоты, причем почти все они имели под собой реальную подоплеку. Он спасал утопающих, тиранил чиночников всех мастей и рангов, а иногда и "купал" наиболее зарвавшихся из них прямо в гавани, перебрасывая тех через борт на радость команде. В нашей истории он получил за геройство на войне 2 ордена, что для командира БУКСИРА - беспрецедентно. Если надо было послать куда - либо невооруженный корабль - Балк всегда был тут как тут. Его бускир всегда и всюду поспевал, и не раз попадал в переделки. Перед сдачей крепости он прорвался из блокированного Порт Артура на КАТЕРЕ тогда, когда полноценные боевые корабли предпочитали не рисковать и самозатопиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Когда луч прожектора "Манчжура" уперся в явно направляющийся к фарватеру "Ариаке", на "Фусо" и следующих за ним корветах поняли, что дальше стесняться в средствах нет смысла. На "Манчжур" обрушился град снарядов всех калибров, от 37 мм до 6 дюймов. Манчжур успел выстрелить из носовых восьмидюймовок всего пять раз. Первый залп по "Ариаке" лег с перелетом. Второй был направлен уже по частым вспышкам выстрелов в темноте. Последний снаряд был выпущен из левой погонной пушки уже с горящей канонерки (шестидюймовый снаряд с "Фусо" поджег подшкиперскую со складированными в ней парусами) на циркуляции во время отворота к берегу. Невероятно, но один из направленных практически наугад восьмидюймовых снарядов попал в борт Фусо. Однако, при подготовке старого броненосца к последнему походу японцы творчески использовали опыт Руднева по бетонированию Сунгари. Небольшой запас угля, необходимый для перехода к Порт - Артуру, был размещен в единственной угольной яме и непосредственно у котлов. Все остальные угольные ямы были залиты бетоном, для того чтобы усложнить жизнь русским водолозам при подъеме корабля. Неожиданно для японцев, бетон спас Фусо от пробоин во время этого и пары других попаданий. Старая броня не выдержала попадание восьмидюймового фугасного снаряда, но когда треснутая болванка протиснулась внутрь корабля, она с разгону впечаталась в стенку угольной ямы, подпертую изнутри десятками тонн застывшего бетона… Взрыватель сработал уже после того, как снаряд окончательно раскололся. И хотя с внутренней стороны бетона взрывом откололо большое количество осколков, а снаружи почти оторвало броневую плиту, комбинированная конструкция не допустила затоплений, которые в противном случае были бы неизбежны. Небольшие затопления междудоного пространства не смогли остановить корабль экипаж которого твердо решил умереть, но выполнить свой долг. "Манчжур" получил с "Фусо" и корветов в общей сложности шесть снарядов среднего калибра, что в который раз доказало преимущество скорстрельной артиллерии. Последнее, что успела сделать канонерка перед поворотом к берегу это выпустить по "Ариаке" мину из носового аппарата (по примеру однотипного с "Манчжуром" "Корейца"), которую никто на транспорте даже не заметил. Отвернув и получив из трюмов доклады о повреждениях, перебитом паропроводе и многочиленных, хотя и не фатальных затоплениях Кроун решил на всякий случай приткнуться к берегу, что Манчжур и сделал.
Но и "Ариаке" от своей судьбы не ушел - на "Электрическом Утесе" включили прожектор, который сразу же навели на обнаруженный и подсвеченный "Манчжуром" транспорт. Батарейцы уже поняли, что чуть геройски не добили свой миноносец, и с удвоеной скорострельностью стали засыпать транспорт снарядами, дабы загладить свою ошибку. Вскоре, получив пару попаданий, японский брандер сначала потерял ход, а потом вспыхнул ярким пламенем от носа до кормы, освещая крадущиеся за ними корабли. Сразу же стало очевидно, что идея полить бревна старых бонов и рисовую шелуху, которыми набили транспорт для обеспечения плавучести (больше ничего труднопотопляемого в порту просто не нашлось) была не совсем удачна. По первоначальному плану "Ариаке" отвлекал внимание дозорных кораблей, которые потом в упор расстреливались "Фусо", и огонь береговых батарей. Но его командиру, тоже решившему умереть во славу Японии красиво, захетелось тоже иметь возможность утопить корабль на фарватере, если ему посчастливится самому до него дойти. Однако, все трюмы транспорта уже были набиты не тонущим мусором и старыми отслужившими свой век гнилыми боновыми загражденияями, он не только не утонул бы, даже с открытыми кингстнами и крышками люка, он мог заблокировать дорогу главной звезде шоу - "Фусо". Тогда командир корабля, лейтенант Мидауно, решил - раз не судьба утопиться на фарватере, то при случае, если удастся незаметно проскользнуть в гавань, стоит попробовать протаранить первый же подвернувшийся русский корабль. А для пущего эффекта зажечь корабль перед тараном. Закупив на свои деньги нескоько бочек керосина, командир посвятил в сой план только ближайших друзей, поэтому командование не имело шансов разъяснить ему неудачность его идеи. Сейчас подожженная снарядом "Ариаке" освещала идущие за ней корветы не хуже чем русские прожектора. Повезло только "Фусо" - следуя сразу за жертвенным транспортом тот успел просочиться чуть мористее, когда тот потерял ход, но до того как огонь разгорелся всерьез. В момент обхода "Ариаке" на броненосце шальным снарядом с берега снесло единственную трубу. Резкое падение скорости привело к тому, что Конго идущий менее чем в кабельтове за кормой последнего бускируемого "Фусо" катера, поочередно раздавил свои форштевнем все три билета на спасение экипажа броненосца…
Беда не приходит одна - тяга в котлах упала моментально, а давление пара и скорость через минуту. "Конго", заметив наконец опасность столкновения, отвернул в сторону берега, получил попадие в клюз, и теперь тащил за собой по дну моря правый якорь, перепахивая морской песок и пстепенно замедляя ход. Скрепя сердце и скрипя зубами командир отдал приказ послать на помощь кочерагам подносчиков снарядов от орудий. Эта вынужденная мера - сокращенная смена кочегаров физически не могла без трубы поддерживать давление пара для продвижения на скорости более 4-х узлов - как ни странно спасла всю операцию. Если корветы азартно отвечали на огонь с берега из всех стволов, то Фусо вынужден был времено прекратить огонь. Через пять минут тихого, неспешно движения, под завывание проносящихся высоко над палубой снарядов и бомб, Окуномия с удивлением понял, что весь огонь русских сосредоточен на отставших корветах. Теперь он уже сознательно приказал не открывать огня до тех пор, пока русские не прекратят "игнорировать" ползущий ко входу на фарватер "Фусо". Но у артиллеристов и прожектористов Утеса и Золотой горы было занятие поинтереснее, чем выискивание в темноте не стреляющей мишени - они радостно рвали на куски подставившиеся корветы, которые упорно отсреливались из своих допотопных пушек… Причем, отстрелались не всегда безобидно - один удачно пущеный кем - то из корветов снаряд погасил береговой прожектор, со все обслугой. Второй разорвался на территории "подшефного" хозяйства на Электрическом Утесы, вызвав многочисленные ранения и жертвы среди кур, и свиней.
Потеряв в темноте головной корабль, на котором был единственный опятный штурман, знающих под ходы к Порт Артуру как свои пять пальцев, остальные корабли японского отряда стали расползаться кто куда. Два корабля пытались прорваться к гавани под берегом, но один наскочил на мину, второй налетел на затопленны ранее брандер. Остальные были в конце концов добиты береговой артиллерией, в зону действия которой эти тихоходные корабли зашли слишком далеко, что и предрешило их судьбу.
"Фусо", тем временем, дошел до начала фарватера. Навстречу ему по проходу нетопливо и величественно, как и полагается богине, шла Диана. Задержка крейсера с выходом из - за заевшего брашпиля усугубилась решением командира корабля Залесского не расклепывать якорную цепь, а устранить задержку. На робкий вопрос старшего офицера - "а как же срочность выхода по тревоге" - не возмутимый капитан потягиваясь проворчал, что "нам вообще можно было бы не выходить, миноносцев Новик и сам погоняет, как всегда, а для чего крупнее есть Утес и Золотая гора, нам сегодня ночью в море делать нечего, два крейсера в дозоре вообще блажь адмирала". Заметив в темноте медленно идущий по фарватеру небольшой корабль, командир Дианы совершил еще одну, последнюю и непоправимую ошибку - он принял его за поврежденного "Манчжура" возвращающегося в гавань. Он даже приказал дать задний ход и принять вправо, чтобы "пропустить бедняг". Залесский отдал приказ об обстреле "Фусо" только после того, как по тому открыла наконец огонь батарея Золотой горы. К сожалению, попасть по маленькому медленно плетущемуся в темноте броненосцу из мортир никак не удавалось. Канониры то вводили поправку на скорость в 15 узлов, и тогда снаряды вздымали стобы вода перед носом "Фусо", то стреляли по нему как по стоячей мишени, и тогда пенился уже кильватерный след старого корабля. Пара снарядов из шестидюймовок Дианы, с вечера заряженых чугунными снарядами - против миноносцев - бессильно раскололась о бронированный и забетонировнный борт японца. Еще через два минуты с Дианы, наконец засветившей прожектор у видели, что пришелец медленно разворачивается поперек фарватера в самом узком месте, и на нем отдают якоря. У Залесского хватило ума задробить стрельбу, чтобы не топить брандер на фарватере, но что делать дальше он придумать не мог - времени на посылоку десантной парти и заведения буксира яано не было. С японца доносились небольшие взрывы - подрывали кингстоны и двери водонепроницаемых переборок, и в любой момент он мог просто взлететь на воздух (единственной причиной по которой на "Фусо" не взорвали погреба было отсутствие в них боезапаса - Того решил не рисковать возможностью случайного преждевременного подрыва от попадания русского снаряда). Неожиданно, мимо замершего крейсера на максимальных для него 11 узлах, с воем сирены пронесся портовый буксир Сильный. Буксиром командовал лейтенант Балк 2-й, старший двоюродный брат недавно ставшего лейтенантом Балка с Варяга.
Все хорошие офицеры, всех армий мира делятся на две группы - офицеры бывают идеальные для мирного времени, и для войны. Причем переходы из группы в группу практически не возможны. Во времена долгого мира офицеры военного времени хиреют. Их затирают по службе чистенькие умеющие навести порядок в казарме и красиво отрапортовать офицеры мирного веремни, их не любит начальство за излшнюю независимость и хулиганистость. Их поголовье сокращается, и поддерживается только за счет притока недоигравших в детстве в войну мальчишек романтиков. Зато когда начинается серьезная, большая война естественный отбор начинает идти по совсем другим критериям… Неожидано выясняется, что блестящий капитан, может блестать только на паркете танцпола или светском приеме, а под огнем теряет не только блеск и лоск, но и голову. Зато задерганный выговорами за пьянство и хулиганские выходки лейтенант может неожиданно пустить свою неумную, бьющую через край на горе начальникам, энергию в нужное русло. О чем это я? Просто лейтенант Балк 2-й, третий год "временно" командующий буксирным судном Сильный и которого еще более полугода назад должны были произвести в капитан - лейтенанты, был не просто идеальным офицером военного времени. Он был уникумом. На Сильный его "задвинули", буквально убрав с глаз долой Алексеева, и надеясь что на медленном буксире от остепенится. Вместо этого, он внушил команде, что "экипаж буксира Сильный должен соотвествовать названию корабля", и менее чем через год команда в охотку, под руководством и при личном участии командира, жонглировала каждое утро пудовыми гирями. На верхней палубе буксира всегда были в наличае гири, штанги тяжеленные цепи и прочие снаряды бодибилдеров начала века. Вскоре Сильные дожонглировалась до того, что в кабаках Порт Артура появилась новая примета - на тех кто с Сильного меньше чем втроем на одного не наезжать. А еще через полгода перестали задирать вообще, потому, что обидчиков Сильные находили всегда, а их командир никогда не выдавал членов команды для наказания, назависимо от того, что те натворили в городе. Подобно легендарному поручику Ржевскому о нем слагали анекдоты, причем почти все они имели под собой реальную подоплеку. Он спасал утопающих, тиранил чиночников всех мастей и рангов, а иногда и "купал" наиболее зарвавшихся из них прямо в гавани, перебрасывая тех через борт на радость команде. В нашей истории он получил за геройство на войне 2 ордена, что для командира БУКСИРА - беспрецедентно. Если надо было послать куда - либо невооруженный корабль - Балк всегда был тут как тут. Его бускир всегда и всюду поспевал, и не раз попадал в переделки. Перед сдачей крепости он прорвался из блокированного Порт Артура на КАТЕРЕ тогда, когда полноценные боевые корабли предпочитали не рисковать и самозатопиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48