Гладко выбритый и тщательно: одетый Джакомо, несмотря на кошмарную пищу, был, как всегда, жизнерадостен.
— А где Алессандро со своими головорезами? — улыбаясь, спросил он и отодвинул тарелку. — Парни многое теряют.
— Вероятно, они позавтракали раньше нас, — сказал Петерсен, — и уже сошли на берег.
— Я был на палубе: на берег никто не сходил.
— Значит, они предпочитают свою компанию нашей. Скрытные люди. Джакомо усмехнулся.
— Будто у вас нет секретов.
— Иметь секреты и быть скрытным — совершенно разные вещи. Но у нас секретов нет. Просто иногда бывает трудно запомнить, о чем можно говорить, о чём нельзя. Особенно таким, как я, со скверной памятью. Живя во лжи, можно попасться в собственную ловушку. Нет, я — за простую, честную жизнь.
— Поверил бы этому, сказал Джакомо, — если бы не стал свидетелем ночного спектакля.
— Ночной спектакль? — вопросительно взглянула на него Зарина: Лицо ее было бледным, из чего следовало — ночь она провела не лучший образом. — О чем идет речь?
— А вы не слышали ночью выстрела?
— Что-то похожее слышала, — Зарина улыбнулась краешком губ и посмотрела на сидевшую напротив Лоррейн, — но было не до этого — мне казалось, я умираю. А что случилось?
— Петерсен подстрелил одного из людей Алессандро. Несчастного по имени Кола.
Девушка изумленно посмотрела на Петерсена.
— Зачем вы сделали это?
— Долг платежом красен. Стрелял Алекс. Разумеется, при полном моем одобрении. Зачем? Парень был слишком скрытным — вот зачем.
— Он... Он мертв?
— Упаси Господь! Алекс не убивает людей, — сказал майор, но большинство сидевших за столом, похоже, придерживалось противоположного мнения. — Выстрелом повреждено плечо Колы.
— Повреждено плечо! — темные глаза Лоррейн стали холодны, а губы поджаты. — Вы хотите сказать, что пуля попала в плечо?
— Возможно. Я все же не врач и не разбираюсь в огнестрельных ранениях.
— Карлос его осматривал? — это был скорей не вопрос, а требование.
— Даже если я отвечу «осматривал» — что это может изменить?
— Но Карлос... — Лоррейн, смутившись, умолкла.
— Что «Карлос»? Чем он мог помочь раненому?
— Он — капитан...
— Глупый вопрос и глупый ответ. Не понимаю, почему Карлос должен осматривать раненого. Скажу честно, мне приходилось видеть гораздо больше огнестрельных ран, чем Карлосу.
— Но вы же не врач?
— А Карлос?
— Карлос? Почему я должна это знать?
— Потому что вы знаете, — вежливо уточнил Петерсен. — Вы не умеете лгать, Лоррейн, но с каждой фразой погружаетесь в пучину лжи все глубже и глубже. Конечно же, Карлос врач. Он сам сказал мне об этом, но не вам. Откуда же вы это знаете?
Лоррейн стиснула кулаки, глаза ее предвещали бурю.
— Как вы смеете устраивать мне допрос?!
— Странно, когда вы сердитесь, Лоррейн, то выглядите еще прекрасней, — был восхищен Петерсен — Некоторым женщинам гнев очень к лицу. Сказать, почему вы так рассердились? Потому что попались, именно поэтому.
— Ваша самоуверенность кого угодно может вывести из себя! Такой спокойный, рассудительный, самодовольный господин умник!
— Боже, неужели я действительно обладатель всех этих достоинств. Лоррейн, за что вы на меня так обиделись?
— А вы не такой умный, каким хотите казаться, — Лоррейн насмешливо улыбнулась. — Будь вы на самом деле умны, то вспомнили бы нашу беседу в кафе прошлым вечером, а значит и то, что мы с капитаном земляки. Я тоже родилась в Пескаре. Почему же не должна его знать?
— Лоррейн, Лоррейн. Вы тонете с головой в пучине лжи. Вы родились не в Пескаре, а в Италии, но не итальянка. — Спокойные слова Петерсена прозвучали уверенно.
Наступило молчание. Затем Зарина, так же гневно, как и Лоррейн, воскликнула:
— Лоррейн, не слушайте его! Даже не разговаривайте с ним! Не видите разве, что оы пытается сделать? Он подкалывает вас, расставляет калканы, заставляет сказать то, что вы не хотели говорить. И все для того, чтобы удовлетворить свое непомерное «эго»!
— Мое непомерное «эго» не заметило, чтобы Лоррейн опровергла меня, — с грустью промолвил Петерсен, — потому что она знает — я прав. Она также знает, что я не ошибаюсь, говоря о ее дружеских отношениях с Карлосом. Только знакомы они не по Пескаре. Возразите, если я заблуждаюсь, Лоррейн.
Лоррейн ничего не ответила. Она прикусила нижнюю губу и уставилась в стол.
— Вы ужасный человек, — снова вступила в разговор Зарина.
— Если для вас честность — порок, тогда я, несомненно, ужасен.
— Похоже, вы много знаете, Петер, — улыбнулся Джакомо. — Не так ли?
— Не очень. Ровно столько, сколько требуется, чтобы оставаться в живых.
Джакомо по-прежнему улыбался.
— Но вы же не скажете, что я тоже не итальянец?
— Не скажу; Если не хотите, чтобы я сделал это,
— По-вашему, я не итальянец?
— Как вы можете быть им, если родились в Югославии? В Черногории, если быть точным.
— Боже! — вскричал Джакомо. Но ни в лице его, ни в интонации голоса не было враждебности или обиды. Через мгновение он уже опять улыбался.
Зарина окинула Петерсена мрачным взглядом, затем повернулась к Джакомо.
— Что еще сделал этот... этот...
— Монстр, — услужливо подсказал Петерсен.
— Да, монстр. Хотя это довольно скромно сказано. Что еще противозаконного совершил ночью этот человек?
Джакомо сцепил на затылке руки и, казалось, приготовился повеселить самого себя.
— Это зависит от того, что называть противозаконным. Например, он отравил газом Алессандро и его людей.
— Отравил газом? — Зарина недоверчиво посмотрела на мужчину.
— Именно так. Отравил, использовав их же газовые гранаты. И, поверьте мне, они заслужили это.
— Вы хотите сказать, что он их убил?
— Нет, нет. Они быстро очнулись. Я знаю, был там. Естественно, в качестве наблюдателя, — поспешно добавил Джакомо. — Затем майор забрал их оружие, патроны, гранаты, некоторые другие скверные вещи и запер этих людей. Вот и все.
— Вот и все... — Зарина дважды глубоко вздохнула. — Вас послушать, так, ничего не случилось. Почему он их запер?
— Возможно, хотел уберечь этих людей от завтрака. Откуда мне знать? Спросите его самого, — Джакомо посмотрел на Петерсена. — Вы довольно грубо заделали шов. Я проверил вашу работу, когда прогуливался по палубе.
— О!
— В самом деле, — Джакомо перевел взгляд на Зарину. — Вы не почувствовали ночью запаха дыма?
— Дыма? Да, но мне было так плохо. — Девушка содрогнулась, вспомнив ночную бурю. — Что это был за дым?
— Это работал ваш друг Петер. Он заваривал дверь каюты Алессандро.
— Заваривал дверь? — в голосе Зарины прозвучала легкая истерическая нотка. — А Алессандро и его люди находились в каюте? Но почему, черт возьми,... — она не могла найти подходящего слова.
— Предполагаю, ваш друг Петер не хотел, чтобы они выбрались наружу, — усмехнулся Джакомо.
Зарина и Лоррейн молча переглянулись. Им нечего было больше сказать.
— Вот все и объяснилось, — Петерсен бодро откашлялся. Зарина и Лоррейн словно в унисон медленно повернули головы и посмотрели на него с полнейшим недоверием. — Как говорится, прошлое — это пролог. Понадобится полчаса или что-нибудь около этого, чтобы раздобыть какой-нибудь транспорт. Есть время почистить зубы и упаковать вещи, — он взглянул на Джакомо. — Вы с вашим другом отправитесь с нами?
— Вы говорите о Лоррейн?
— А у вас есть другие друзья на борту?
— Все зависит от того, куда вы направляетесь.
— Туда лее, куда и вы. Не будьте шляпой.
— И все же куда?
— Вверх по Неретве.
— Тогда нам по пути. Петерсен уже поднимался из-за стола, когда в кают-компанию вошел Карлос с бумажным листком в руке. Как и Джакомо, он был выбрит, свеж, и, вне всяких сомнений, весел. По оживленному лицу капитана нельзя было догадаться, что он не спал целую ночь.
— Доброе утро, господа. Вы уже позавтракали?
— Передавайте своему шеф-повару, что мы без ума от его искусства. Это для меня? — Петерсен указал на бумажный листок.
— Да. Сообщение только что принято. Оно зашифровано, так что для меня это полная бессмыслица. Петерсен посмотрел на бумагу.
— Для меня это тоже бессмыслица, пока нет под рукой шифровальной книги, — он сложил листок и убрал его в карман.
— Вероятно, что-нибудь срочное, — сказал Карлос.
— Шифровка из Рима. Я вывел закономерность: то, что Рим считает срочным, на деле таким не является.
— Мы недавно услышали, что сегодня ночью был ранен человек, — обратилась к капитану Лоррейн. — Рана серьезна?
— Сам Кола считает свою рану серьезной, — без особого беспокойства в голосе произнес Карлос, — я — нет. На всякий случай я послал за санитарами, но их все еще нет. — Он посмотрел в иллюминатор. — Зато я вижу двух солдат, идущих по трапу. Одному из них под девяносто, другому — меньше десяти. Вероятно, это за вами, Петер.
— Посмотрим.
Хотя Карлос преувеличивал, говоря о разнице в возрасте солдат, но ненамного. Младший действительно был чрезвычайно молод — бритва еще не касалась его подбородка. Возраст старшего давно перевалил за пенсионный. Старик запоздало отдал честь — проворнее не позволял его застарелый артрит.
— Капитан Тремино, среди ваших пассажиров есть офицер югославской армии?
— Майор Петерсен, — указал рукой Карлос. Старик, повернувшись к Петерсену, вновь отдал честь.
:— Комендант приветствует вас, сеньор. Он будет благодарен, если вы и двое ваших людей пройдете к нему в канцелярию.
— Зачем?
— Комендант не ставит меня в известность, сеньор.
— Это далеко?
— В нескольких сотнях метров отсюда. Пять минут хода.
— Сейчас, — Петерсен достал свой «люгер». Джордже и Алекс сделали то же самое.
Пожилой солдат предупредительно покашлял.
— Господин комендант не любит, когда в канцелярию приходят с оружием.
— Что?! — воскликнул Петерсен. — Во время войны комендант важного военного объекта не выносит вида оружия? — он взглянул на своих помощников и отложил пистолет. — Вероятно, старческий маразм. Отнесемся к этому с юмором.
Они вышли. Карлос, проследив через стекло иллюминатора, как все пятеро спускались по трапу, вздохнул.
— Не могу смотреть на эту картину. Не могу. Как итальянцу мне трудно наблюдать это зрелище: беззубый старый пес и неразумный щенок в окружении трех матерых волков. Точнее, трех саблезубых тигров, — Карлос повысил голос. — Джованни!
— Они действительно такие? — нерешительно спросила Зарина. — Вчера в Риме л слышала, как один человек назвал их именно так.
— Несомненно, это был мой старый приятель полковник Лунц.
— Вы знакомы с полковником? — в голосе девушки послышалось удивление. — Кажется, все вокруг все знают. Все, кроме меня.
— Разумеется, я знаю его, — Карлос обернулся, когда в дверном проеме появился тощий, как типичный язвенник, повар-механик. — Джованни, приготовьте мне, пожалуйста, завтрак.
— Неужели ты в самом деле можешь есть эту дрянь? — изумленно сказал Джакомо.
— Если мысленно отключить вкусовые рецепторы и добавить каплю воображения — запросто можно представить себя сидящим в «Максиме». Вы думаете, Зарина, что ко мне подходят на причале в Термоли, тычут пальцем на восток и просят перевезти в Югославию? Вас бы не было на борту, не знай я полковника. Вы с подозрением относитесь к каждому?
— Только к майору Петерсену. Я не доверяю ему ни на йоту.
— Хорошие вещи говорите о земляке, — Карлос сел за стол и принялся намазывать хлеб маслом. — По-моему, он честный, прямолинейный парень.
— По-вашему. А подниматься в горы с этим человеком придется нам.
— Петер, кажется, знает здесь все вокруг. Вы прибудете к месту назначения в полном порядке.
— Разумеется. К месту назначения майора или к нашему?
Карлос с легким раздражением взглянул на девушку.
— У вас есть другие варианты?
— Нет.
— Тогда прекратите толочь воду в ступе.
— Карлос! Как ты можешь с ней так разговаривать? — голос Лоррейн был резок. — Она волнуется! Конечно же, Зарина волнуется! И я волнуюсь. Нам предстоит идти в горы с этим человеком, а ты остаешься тут, — Лоррейн либо действительно нервничала, либо обладала слишком вспыльчивым нравом. — Тебе хорошо сидеть в безопасности на борту «Коломбо» и разглагольствовать!
— Перестань, — перебил Джакомо, — Не думаю, что тут столь уж прекрасно. Не обращай внимания" Карлос. Уверен, Лоррейн так не думает, — он взглянул на девушку с насмешливой укоризной. — Карлос охотно бы распрощался с этой безопасностью, со своим броненосцем, и вместе с нами отправился в горы, но есть два препятствия: долг офицера и жестяная нога.
— Прости меня, — Лоррейн, похоже, и впрямь уже искренне раскаивалась в сказанном. В доказательство она положила руку на плечо капитана. Тот оторвался от сладостей, которые подал ему Джованни, и добродушно улыбнулся.
— Джакомо прав, — сказала Лоррейн. — Я совсем не хотела тебя обидеть. А сорвалась потому, что ощущаю свою беспомощность, как Зарина.
— Джакомо находится в одинаковом с тобой положении, однако он нисколечко не кажется беспомощным.
Лоррейн встряхнула Карлоса за плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28