У меня большая квартира в одном из многоквартирных домов с окнами на залив Тампа. Мулатка ежедневно будет приходить и выполнять всю тяжелую домашнюю работу».
— Ну, я ответила ему, что никогда не смогу заставить себя переехать так далеко от могилы мистера Муни. Трое моих малышей прожили достаточно долго, чтобы успеть получить имена: Мэри Алиса, Мэри Кэтрин и Майкл Фрэнсис, выбитые на камнях. И не было воскресения, чтобы я, как бы плохо я себя ни чувствовала и какая бы дурная погода ни стояла, не выходила из дома, не убралась на кладбищенском участке, и не сидела там, чувствуя себя рядом со своей единственной семьей.
Он напомнил, что этот разговор останется между нами, но если я передумаю, то могу позвонить ему, но только номера в книге нет. Он дал мне его сам и попросил не терять. Но в следующее же воскресенье мне почудилось, будто мистер Муни на том свете каким-то образом узнал про этот номер телефона. И тогда я его вытащила, порвала и развеяла по ветру. А вы уверены, что это не только миссис, но и этот парень Бу обманули мистера?
— Они все в этом замешаны, миссис Муни.
— Я все рассказала. Ведь не всегда можешь понять, с какими людьми имеешь дело, не правда ли? А этого мистера Уаттса они тоже обманули?
— Мне кажется и это утверждение очень близко к истине.
— Больше не могу вспомнить ничего, чтобы помогло бы вам.
— А знаете ли вы рыжую девушку по имени Дилли Старр?
— Думаю, что нет. Мне кажется, такое имя не забудешь.
— Или, может быть, мисс Браун, секретаршу мистера Стеббера?
— И ее тоже не знаю, — сказала она. — А с мистером Уилкинсоном все в порядке?
— Он в полном порядке.
— Передайте ему мои наилучшие пожелания, когда увидите. Он милый человек. Я полагаю, она сбежала. Что ж, это к лучшему. Мне кажется, он и без нее не пропадет. Когда она на него злилась, то обращалась с ним также, как и со мной, словно с мебелью, близко к себе не подпускала, а когда он делал, все в точности так, как она хотела, тогда она... не отходила от него. Не годится женщине этим пользоваться, чтобы сломить мужчину. Это долг жены. — Она покачала головой и крякнула. — Эта маленькая стерва так с ним обращалась, что он совсем с пути сбился, день от ночи не отличал. Это превращает мужчину в круглого дурака.
Когда я поблагодарил ее за то, что она уделила мне столько времени, миссис Муни сказала:
— Я рада, что вы зашли, мистер Макги. У меня словно камень с души спал, и, может быть, теперь заснуть удастся. Надеюсь, что мистер получит свои деньги назад.
В половине одиннадцатого я остановился у бензоколонки и достал карту дорог, чтобы освежить в памяти расстояние между этими далеко разбросанными областями. Я подумывал о том, чтобы потратить тридцать-сорок минут на поездку до острова Марко и посмотреть, не удастся ли обнаружить там Уаксвелла, но у меня не было никаких идей о том, что ему сказать. Сводка новостей по радио, обещавшая грозовую бурю, надвигавшуюся со стороны Гольфстрима и накроющую эту область где-то в районе полуночи, заставила меня принять окончательное решение. Я отправился к пристани, поставил на стоянку и запер свой зеленый «шевроле» и пошел на пятидесятиминутный риск, поплыв на «Рэтфинке» по незнакомым водам.
У любовников свет был потушен, а двери на «Флэше» заперты. Я отпер кормовую дверь салона, вошел и включил свет. Через несколько минут в салон через корму вошла Чуки, с распущенными черными волосами, колыхавшимися и шелестевшими душистой волной до самых бедер, щурясь на меня от света.
— Меня гром разбудил, — сказала она. — А потом я тебя услышала.
— Но ведь не знала, что это я, и по ошибке вышла. Без пистолета.
Она развалилась в кресле, зевнула и пятерней зачесала волосы назад.
— Меня это здорово напугало, Трев, ты был, как привидение. Но больше это не повторится.
— Рад услышать мнение квалифицированного эксперта.
— Ты серьезно?
— Если бы кто-нибудь проделал три маленькие аккуратные дырочки в трех наших головах, вывел «Флэш» в пролив, взял направление на запад, поставил на автопилот, открыл кингстоны, прыгнул за борт и уплыл обратно, то он больше мог бы не беспокоиться насчет той четверти миллиона долларов. Некоторые люди, точно такие же, как и ты, милая девочка, как бы это не показалось неуместным, были сегодня убиты где-либо в мире всего за чашку риса. Если я еще раз войду ночью на борт, и в твоей прекрасной лапке не будет пистолета, то я вздую тебя хорошенько, достаточно для того, чтобы ты несколько дней сесть не могла.
— Ты такой крутой?
— Можешь попробовать.
Она скорчила рожицу.
— Ладно. Извини меня.
Следующая белая вспышка света заставила ее подскочить на месте. А после удара грома начался дождь, застучавший по палубе у нас над головой. Капли с шипением падали в воду вокруг яхты.
— Хорошо день провели? — спросил я.
— Замечательно, Трев. Замечательно.
— Как он?
Она зло усмехнулась.
— Может, если ты его сунешь вверх ногами в бочку с ледяной водой, то он начнет потихоньку просыпаться.
— Не перестарайся в хорошем деле, девочка.
— А так ли тебе необходимо в это соваться, черт побери!
— Ты на меня не налетай. Это вполне обоснованное предложение. Ты его жизненные силы в десять раз увеличила. Если мне потребуется его использовать, то мне не нужен какой-то чертов зомби.
— У тебя его и не будет. Будет мужчина. Чего раньше никогда не было. Кто тебя подтолкнул разузнать все о нем, ублюдок ты бестолковый? Все делается по его усмотрению. Он всегда откликается. Так что кто из нас толкает его на большее, чем он может вынести? Я хочу, чтобы он хоть немного обрел веру в себя. Знаешь, что он получал живя с ней? Ничего. А если и получал, то она всем управляла. Пока он вообще чуть ли не импотентом стал, и вот тогда-то она ему и сказала, что он проклятое несчастное недоразумение, а не мужчина. Это же отравляет, Трев. Отравляет. Это безжалостно. Любая женщина может принять больше, чем любой мужчина дать. Вопрос чисто механический. Он может заставить его чувствовать себя ни на что не пригодным. И если однажды заставить его усомниться в том, может он или нет, то, как правило, он и не сможет.
Я все время внушаю бедному пареньку, что он старается даже слишком, что загнал меня, как лошадку. А для него это величайший триумф. Мы гуляли там по берегу, кривлялись немного. Вдруг он как шлепнет меня как следует ладонью по попке, заржал как маньяк и убежал, словно ребенок, а я его ругала и проклинала только потому, что он, понимаешь ли, вдруг почувствовал себя хорошо. У меня просто слезы на глаза наворачиваются. Такой очаровательный паренек, выздоравливает сексуально. Я ничего не требую. Я принимаю как должное, когда у него все получается и изображаю удовольствие, когда ничего не выходит. Так как именно на этой стадии ему нужно дать почувствовать, что он мужчина. И еще одна вещь, одинаковая и для женщин, и для мужчин. Когда все хорошо, то секс не утомляет. А освежает. А когда людям плохо друг с другом, и в голове, и в сердце, то проникаешься ненавистью к партнеру. И после этого тебя лечь тянет, чувствуешь себя старой и выжатой. Поспишь немного, проснешься истощенной и бродишь вокруг, напевая и насвистывая. Так что не трепись мне об этих зомби, Трев. Может, я и дура последняя. Не знаю. Я не люблю его. Но он мне страшно, страшно нравится. Он такой славный. Как будто наблюдаешь за ростом ребенка. Может, это кара мне. Я сама с несколькими парнями по-стервозному обошлась, иногда желая того, иногда нет. Она жалобно улыбнулась и покачала головой.
— А, черт с ним. Звучит так, словно на большую и великую жертву иду, да? «Да, сэр, это так тяжело», — думаешь так я тебе отвечу. Нет. Просто скучная работа. Макги, если ты заработал свою банку чудесного мексиканского пива, я открою нам по одной. А ты можешь мне рассказать о своих приключениях. Поверь мне, мы действительно за тебя волновались.
— Не сомневаюсь. Тащи пиво.
Когда она вернулась с банками, дождь переместился дальше от нас, так же быстро, как и налетел, погрузив в тишину все вокруг. Чуки внимательно слушала, не меняя выражения лица, пока я излагал события, факты и догадки.
Она покачала головой.
— Эта вечеринка в клубе. Ты большой нахал оказывается, знаешь ли это?
— Люди принимают тебя в соответствии с той важностью, что ты на себя напускаешь. Им так проще. Все, что тебе требуется, это мимикрировать. Принимать обычаи каждого нового племени. И стараться не слишком много говорить, потому что иначе это будет звучать так, как будто продаешь что-то. И стараться забыть о себе. Солнышко, в этом огромном мире каждый так постоянно, непрерывно озабочен тем, какое впечатление производит, что у него просто не остается времени особо поинтересоваться, как живет твой сосед. Она нахмурилась.
— Ты хочешь все сделать быстро и разузнать поскорее как можно больше. Верно?
— Верно.
— Тогда мне кажется, что Бу Уаксвелл может оказаться больше по моей части.
— У тебя уже есть одно задание и ты с ним прекрасно справляешься.
— Ты хочешь работать эффективно! Или оберегать меня?
— И то, и другое, Чуки.
— Но тебе нужно найти подход к Уаксвеллу.
— До сих пор я его не имел, но сейчас подход появился.
— А какой?
— Простейший в мире. Его как-то упомянул Крейн Уаттс. Он никогда не будет уверен, что не упоминал. Сейчас сообразим. Уаттс сказал, что возможно Уаксвелл знает, где найти женщину, которая им в прошлый раз помогла.
— Но это не годится. Вильма узнает тебя.
— Есть у меня такое предчувствие, что он не представит меня пред ее светлые очи.
— Но свяжется с Вильмой, не так ли?
— И поднимет шум. Мол появился новый голубок, которого можно выпотрошить. Во всяком случае, не надо заранее ничего просчитывать, это не срабатывает. Лучше расслабиться. И двигаться в том направлении, которое кажется верным.
— Завтра?
— Завтра я отправлюсь в Гудланд на своем верном «Рэтфинке». Один.
Глава 9
Пролив был спокойным, когда в молочном тумане ранним воскресным утром я вышел в проход. Оглянувшись, я увидел, как «Флэш», становится все меньше и меньше, сливаясь с берегом и расплываясь в тумане.
В некоторых случаях, особенно в праздники, Чуки спит дольше, чем можно было рассчитывать. Я знаком с ней давно и бережно храню воспоминание об одной поездке, предпринятой на досуге для участия в огромной пьянке по случаю дня рождения моего старого друга у него дома на Фернандина-Бич. На третье утро я наткнулся на маленькую коричневую девушку, загоравшую в шезлонге в очаровательном крохотном купальнике, красившую ногти на ногах и невероятно четко насвистывающую серию повторяющихся музыкальных фраз, в которых я узнал импровизацию Руби Брафра. У нее была потрясающая фигурка и очаровательно безобразная мордашка. Раньше я никогда в жизни ее не видел. Она подняла голову, взглянула на меня с дерзким вопросительным видом и поинтересовалась, кто тут хозяин этой хорошенькой яхточки, потому что она только что решила ее купить.
И снова у меня толпа на борту. На этот раз всего из двоих пассажиров. Я велел Чуки проинструктировать Артура, когда он выйдет из душа.
Свернув на юг, я прошел с километр вдоль берега, глядя как день становится ярче, и туман исчезает. Я захватил с собой снаряжение и одежду рыболова, и едва не стал им, увидав как вспенилась белым вода впереди и дальше, к берегу, а сверху вьются птицы. Я подъехал поближе, выключил двигатель в той точке, где можно развернуть лодку на внешнюю полосу от движущегося пятна. Вглядываясь в зеленую воду, я рассмотрел внизу, на несколько метров ниже поверхности целый отряд крупных бонито, поспешно удирающих от моей лодки. Бонито, судя исключительно по размерам, принимая во внимание искажение в воде и быстротечность наблюдения, тянут, примерно, на два с половиной килограмма. Все что они сделали бы, так это разорвали бы мое легкое спиннинговое оснащение, накинувшись на что-нибудь съедобное. Эту игривую рыбку из Мексиканского залива недооценивают. При легкой оснастке двух с половиной килограммовая бонито равносильна восьмикилограммовой королевской макрели. У всех их одинаковые повадки. Вытягиваешь рыбу с огромным усилием, подводишь к лодке, а она кинет на вас один взгляд выпученных глазок, развернется и бросится наутек, каждая клеточка тела как единый мускул. Бонито спешат так, пока не погибнут в воде. Плохая награда за такое упорство в любом живом существе, особенно когда мясо черное, с кровью, маслянистое и слишком пахучее, чтобы быть съедобным. Волосохвост прекращает погоню. Барракуда выслеживает их. Тарпон дожидается, пока они не начнут показывать брюхо, медленно переворачиваясь от усталости. Но единственный способ поймать бонито живьем — это взять достаточно тяжелое снаряжение и подтащить его к лодке до того, как он сам себя убьет.
Продолжая плыть на юг мимо Биг-Марко-Пасс, я надел темные очки от усиливающегося солнечного блеска. У меня достаточно пигмента в коже, но маловато в радужной оболочке. Бледные глаза — это большая помеха в тропиках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Ну, я ответила ему, что никогда не смогу заставить себя переехать так далеко от могилы мистера Муни. Трое моих малышей прожили достаточно долго, чтобы успеть получить имена: Мэри Алиса, Мэри Кэтрин и Майкл Фрэнсис, выбитые на камнях. И не было воскресения, чтобы я, как бы плохо я себя ни чувствовала и какая бы дурная погода ни стояла, не выходила из дома, не убралась на кладбищенском участке, и не сидела там, чувствуя себя рядом со своей единственной семьей.
Он напомнил, что этот разговор останется между нами, но если я передумаю, то могу позвонить ему, но только номера в книге нет. Он дал мне его сам и попросил не терять. Но в следующее же воскресенье мне почудилось, будто мистер Муни на том свете каким-то образом узнал про этот номер телефона. И тогда я его вытащила, порвала и развеяла по ветру. А вы уверены, что это не только миссис, но и этот парень Бу обманули мистера?
— Они все в этом замешаны, миссис Муни.
— Я все рассказала. Ведь не всегда можешь понять, с какими людьми имеешь дело, не правда ли? А этого мистера Уаттса они тоже обманули?
— Мне кажется и это утверждение очень близко к истине.
— Больше не могу вспомнить ничего, чтобы помогло бы вам.
— А знаете ли вы рыжую девушку по имени Дилли Старр?
— Думаю, что нет. Мне кажется, такое имя не забудешь.
— Или, может быть, мисс Браун, секретаршу мистера Стеббера?
— И ее тоже не знаю, — сказала она. — А с мистером Уилкинсоном все в порядке?
— Он в полном порядке.
— Передайте ему мои наилучшие пожелания, когда увидите. Он милый человек. Я полагаю, она сбежала. Что ж, это к лучшему. Мне кажется, он и без нее не пропадет. Когда она на него злилась, то обращалась с ним также, как и со мной, словно с мебелью, близко к себе не подпускала, а когда он делал, все в точности так, как она хотела, тогда она... не отходила от него. Не годится женщине этим пользоваться, чтобы сломить мужчину. Это долг жены. — Она покачала головой и крякнула. — Эта маленькая стерва так с ним обращалась, что он совсем с пути сбился, день от ночи не отличал. Это превращает мужчину в круглого дурака.
Когда я поблагодарил ее за то, что она уделила мне столько времени, миссис Муни сказала:
— Я рада, что вы зашли, мистер Макги. У меня словно камень с души спал, и, может быть, теперь заснуть удастся. Надеюсь, что мистер получит свои деньги назад.
В половине одиннадцатого я остановился у бензоколонки и достал карту дорог, чтобы освежить в памяти расстояние между этими далеко разбросанными областями. Я подумывал о том, чтобы потратить тридцать-сорок минут на поездку до острова Марко и посмотреть, не удастся ли обнаружить там Уаксвелла, но у меня не было никаких идей о том, что ему сказать. Сводка новостей по радио, обещавшая грозовую бурю, надвигавшуюся со стороны Гольфстрима и накроющую эту область где-то в районе полуночи, заставила меня принять окончательное решение. Я отправился к пристани, поставил на стоянку и запер свой зеленый «шевроле» и пошел на пятидесятиминутный риск, поплыв на «Рэтфинке» по незнакомым водам.
У любовников свет был потушен, а двери на «Флэше» заперты. Я отпер кормовую дверь салона, вошел и включил свет. Через несколько минут в салон через корму вошла Чуки, с распущенными черными волосами, колыхавшимися и шелестевшими душистой волной до самых бедер, щурясь на меня от света.
— Меня гром разбудил, — сказала она. — А потом я тебя услышала.
— Но ведь не знала, что это я, и по ошибке вышла. Без пистолета.
Она развалилась в кресле, зевнула и пятерней зачесала волосы назад.
— Меня это здорово напугало, Трев, ты был, как привидение. Но больше это не повторится.
— Рад услышать мнение квалифицированного эксперта.
— Ты серьезно?
— Если бы кто-нибудь проделал три маленькие аккуратные дырочки в трех наших головах, вывел «Флэш» в пролив, взял направление на запад, поставил на автопилот, открыл кингстоны, прыгнул за борт и уплыл обратно, то он больше мог бы не беспокоиться насчет той четверти миллиона долларов. Некоторые люди, точно такие же, как и ты, милая девочка, как бы это не показалось неуместным, были сегодня убиты где-либо в мире всего за чашку риса. Если я еще раз войду ночью на борт, и в твоей прекрасной лапке не будет пистолета, то я вздую тебя хорошенько, достаточно для того, чтобы ты несколько дней сесть не могла.
— Ты такой крутой?
— Можешь попробовать.
Она скорчила рожицу.
— Ладно. Извини меня.
Следующая белая вспышка света заставила ее подскочить на месте. А после удара грома начался дождь, застучавший по палубе у нас над головой. Капли с шипением падали в воду вокруг яхты.
— Хорошо день провели? — спросил я.
— Замечательно, Трев. Замечательно.
— Как он?
Она зло усмехнулась.
— Может, если ты его сунешь вверх ногами в бочку с ледяной водой, то он начнет потихоньку просыпаться.
— Не перестарайся в хорошем деле, девочка.
— А так ли тебе необходимо в это соваться, черт побери!
— Ты на меня не налетай. Это вполне обоснованное предложение. Ты его жизненные силы в десять раз увеличила. Если мне потребуется его использовать, то мне не нужен какой-то чертов зомби.
— У тебя его и не будет. Будет мужчина. Чего раньше никогда не было. Кто тебя подтолкнул разузнать все о нем, ублюдок ты бестолковый? Все делается по его усмотрению. Он всегда откликается. Так что кто из нас толкает его на большее, чем он может вынести? Я хочу, чтобы он хоть немного обрел веру в себя. Знаешь, что он получал живя с ней? Ничего. А если и получал, то она всем управляла. Пока он вообще чуть ли не импотентом стал, и вот тогда-то она ему и сказала, что он проклятое несчастное недоразумение, а не мужчина. Это же отравляет, Трев. Отравляет. Это безжалостно. Любая женщина может принять больше, чем любой мужчина дать. Вопрос чисто механический. Он может заставить его чувствовать себя ни на что не пригодным. И если однажды заставить его усомниться в том, может он или нет, то, как правило, он и не сможет.
Я все время внушаю бедному пареньку, что он старается даже слишком, что загнал меня, как лошадку. А для него это величайший триумф. Мы гуляли там по берегу, кривлялись немного. Вдруг он как шлепнет меня как следует ладонью по попке, заржал как маньяк и убежал, словно ребенок, а я его ругала и проклинала только потому, что он, понимаешь ли, вдруг почувствовал себя хорошо. У меня просто слезы на глаза наворачиваются. Такой очаровательный паренек, выздоравливает сексуально. Я ничего не требую. Я принимаю как должное, когда у него все получается и изображаю удовольствие, когда ничего не выходит. Так как именно на этой стадии ему нужно дать почувствовать, что он мужчина. И еще одна вещь, одинаковая и для женщин, и для мужчин. Когда все хорошо, то секс не утомляет. А освежает. А когда людям плохо друг с другом, и в голове, и в сердце, то проникаешься ненавистью к партнеру. И после этого тебя лечь тянет, чувствуешь себя старой и выжатой. Поспишь немного, проснешься истощенной и бродишь вокруг, напевая и насвистывая. Так что не трепись мне об этих зомби, Трев. Может, я и дура последняя. Не знаю. Я не люблю его. Но он мне страшно, страшно нравится. Он такой славный. Как будто наблюдаешь за ростом ребенка. Может, это кара мне. Я сама с несколькими парнями по-стервозному обошлась, иногда желая того, иногда нет. Она жалобно улыбнулась и покачала головой.
— А, черт с ним. Звучит так, словно на большую и великую жертву иду, да? «Да, сэр, это так тяжело», — думаешь так я тебе отвечу. Нет. Просто скучная работа. Макги, если ты заработал свою банку чудесного мексиканского пива, я открою нам по одной. А ты можешь мне рассказать о своих приключениях. Поверь мне, мы действительно за тебя волновались.
— Не сомневаюсь. Тащи пиво.
Когда она вернулась с банками, дождь переместился дальше от нас, так же быстро, как и налетел, погрузив в тишину все вокруг. Чуки внимательно слушала, не меняя выражения лица, пока я излагал события, факты и догадки.
Она покачала головой.
— Эта вечеринка в клубе. Ты большой нахал оказывается, знаешь ли это?
— Люди принимают тебя в соответствии с той важностью, что ты на себя напускаешь. Им так проще. Все, что тебе требуется, это мимикрировать. Принимать обычаи каждого нового племени. И стараться не слишком много говорить, потому что иначе это будет звучать так, как будто продаешь что-то. И стараться забыть о себе. Солнышко, в этом огромном мире каждый так постоянно, непрерывно озабочен тем, какое впечатление производит, что у него просто не остается времени особо поинтересоваться, как живет твой сосед. Она нахмурилась.
— Ты хочешь все сделать быстро и разузнать поскорее как можно больше. Верно?
— Верно.
— Тогда мне кажется, что Бу Уаксвелл может оказаться больше по моей части.
— У тебя уже есть одно задание и ты с ним прекрасно справляешься.
— Ты хочешь работать эффективно! Или оберегать меня?
— И то, и другое, Чуки.
— Но тебе нужно найти подход к Уаксвеллу.
— До сих пор я его не имел, но сейчас подход появился.
— А какой?
— Простейший в мире. Его как-то упомянул Крейн Уаттс. Он никогда не будет уверен, что не упоминал. Сейчас сообразим. Уаттс сказал, что возможно Уаксвелл знает, где найти женщину, которая им в прошлый раз помогла.
— Но это не годится. Вильма узнает тебя.
— Есть у меня такое предчувствие, что он не представит меня пред ее светлые очи.
— Но свяжется с Вильмой, не так ли?
— И поднимет шум. Мол появился новый голубок, которого можно выпотрошить. Во всяком случае, не надо заранее ничего просчитывать, это не срабатывает. Лучше расслабиться. И двигаться в том направлении, которое кажется верным.
— Завтра?
— Завтра я отправлюсь в Гудланд на своем верном «Рэтфинке». Один.
Глава 9
Пролив был спокойным, когда в молочном тумане ранним воскресным утром я вышел в проход. Оглянувшись, я увидел, как «Флэш», становится все меньше и меньше, сливаясь с берегом и расплываясь в тумане.
В некоторых случаях, особенно в праздники, Чуки спит дольше, чем можно было рассчитывать. Я знаком с ней давно и бережно храню воспоминание об одной поездке, предпринятой на досуге для участия в огромной пьянке по случаю дня рождения моего старого друга у него дома на Фернандина-Бич. На третье утро я наткнулся на маленькую коричневую девушку, загоравшую в шезлонге в очаровательном крохотном купальнике, красившую ногти на ногах и невероятно четко насвистывающую серию повторяющихся музыкальных фраз, в которых я узнал импровизацию Руби Брафра. У нее была потрясающая фигурка и очаровательно безобразная мордашка. Раньше я никогда в жизни ее не видел. Она подняла голову, взглянула на меня с дерзким вопросительным видом и поинтересовалась, кто тут хозяин этой хорошенькой яхточки, потому что она только что решила ее купить.
И снова у меня толпа на борту. На этот раз всего из двоих пассажиров. Я велел Чуки проинструктировать Артура, когда он выйдет из душа.
Свернув на юг, я прошел с километр вдоль берега, глядя как день становится ярче, и туман исчезает. Я захватил с собой снаряжение и одежду рыболова, и едва не стал им, увидав как вспенилась белым вода впереди и дальше, к берегу, а сверху вьются птицы. Я подъехал поближе, выключил двигатель в той точке, где можно развернуть лодку на внешнюю полосу от движущегося пятна. Вглядываясь в зеленую воду, я рассмотрел внизу, на несколько метров ниже поверхности целый отряд крупных бонито, поспешно удирающих от моей лодки. Бонито, судя исключительно по размерам, принимая во внимание искажение в воде и быстротечность наблюдения, тянут, примерно, на два с половиной килограмма. Все что они сделали бы, так это разорвали бы мое легкое спиннинговое оснащение, накинувшись на что-нибудь съедобное. Эту игривую рыбку из Мексиканского залива недооценивают. При легкой оснастке двух с половиной килограммовая бонито равносильна восьмикилограммовой королевской макрели. У всех их одинаковые повадки. Вытягиваешь рыбу с огромным усилием, подводишь к лодке, а она кинет на вас один взгляд выпученных глазок, развернется и бросится наутек, каждая клеточка тела как единый мускул. Бонито спешат так, пока не погибнут в воде. Плохая награда за такое упорство в любом живом существе, особенно когда мясо черное, с кровью, маслянистое и слишком пахучее, чтобы быть съедобным. Волосохвост прекращает погоню. Барракуда выслеживает их. Тарпон дожидается, пока они не начнут показывать брюхо, медленно переворачиваясь от усталости. Но единственный способ поймать бонито живьем — это взять достаточно тяжелое снаряжение и подтащить его к лодке до того, как он сам себя убьет.
Продолжая плыть на юг мимо Биг-Марко-Пасс, я надел темные очки от усиливающегося солнечного блеска. У меня достаточно пигмента в коже, но маловато в радужной оболочке. Бледные глаза — это большая помеха в тропиках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37