— Сегодня я пришел к вам, посланный моим господином. Наденьте этот браслет на руку и не снимайте — и тогда в ближайшее время вы сможете увидеть его“. И оно надело на руку Эргис колючий серебряный браслет, словно сплетенный из терна, и шипы впились в ее нежную кожу, но она и звука не проронила, а спросила только: „Скажи, лицо его так же прекрасно, как и голос?“ Существо же, не ответив, шмыгнуло назад в очаг…»
Ощущение вызова является, как всегда, неожиданно. Поднимаю глаза на мой кристалл связи, стоящий высоко на полочке — в нем пульсирует свет. Тянусь за ним, по дороге уронив какую-то из безделушек мадам Гру… Из сиреневых бликов выступает довольная физиономия Россиньоля:
— Привет, привет! Ну как, прочитала мой перевод?
— Просмотрела, — отвечаю. — Как раз дошла до того места, где на Эргис надели талисман Замка-без-Лица.
— И что скажешь?
— Знаешь, — говорю я раздумчиво, — скажу много хорошего и разного. Может быть, даже больше разного, чем хорошего. И самое главное — ты что, всерьез рассчитываешь, что Флетчер сумеет сыграть этого, который незримо поет? Это же совсем не его стиль!
— Во всяком случае, уж лучше он, чем я.
— Ты-то, может быть, и справился бы, но тут столько всяких «но»… Вот увидишь, Флетчер откажется.
— Ничего, уговорим. Главное, чтобы ты согласилась.
— Я согласна, но только при одном условии: чтобы незримо поющим был кто угодно, но не Флетчер! Наши с ним отношения — не для Университетской площади Аркованы.
— Но кто тогда?
— А это уж сам ищи. Или применяй не вполне дозволенную магию. Да, кстати, рыжего чертенка вполне может изобразить Джульетта, надо взять ее в долю, а то у девочки второй месяц в кошельке глубокий вакуум.
— Это сколько угодно… Ладно, я еще всячески подумаю, но уже начну писать песни.
— Начинай. Что бы ни вышло, пригодятся.
— Тогда до связи.
— До связи, — говорю я, и кристалл в моих руках потихоньку угасает. Весьма неплохо. Если Россиньоль управится с песнями за неделю, скоро у меня снова будут деньги. В Арковане — Городе Врат Удачи — уличным артистам кидают много, а ведь потом можно и в Город Мира Чаши податься…
И тут я замечаю, что именно уронила, когда тянулась за кристаллом. Это заветная бутылочка мадам Гру с сиропом из сорока шести горных трав Нитэйи, в целительную силу которых она верит так же непреложно, как в Божью благодать. Пробка вылетела, и на светлом ковре расплылось славное бурое пятно, очертания которого напоминают изображение Венки на политической карте Тихой Пристани. Несколько секунд я со сдавленным непроизвольным и неуместным хихиканьем смотрю на содеянное мной, потом, выругавшись, поднимаюсь с тахты.
Да-а. Воистину я не Эргис из рода Эрт. Это у них в сказках все просто: сказал «рок-шок-порошок» — и нет никакого пятна… и бутылка полная. А у нас для таких дел не магия потребна, но тряпка и доброе средство для чистки ковров. Да еще новый сироп хозяйке покупать…
— Кобольда хочу в услужение, — бормочу я, шаря в кладовке. — Можно одного и не немого. Честное слово, мне бы хватило…
Звонок в дверь раздается в самом начале борьбы с экологической катастрофой. Бросаю взгляд на настенные часы — ни хрена ж себе, уже без пятнадцати полночь! Кого это из моих разлюбезных друзей…
— Привет, Элендис, — улыбается с порога Имлаанд Эрхе. — Извини, что раньше не зашла, — я твой адрес вспомнила только сегодня.
— Имлаанд, так тебя что, до сих пор мама не нашла? — срывается с моего языка, но тут же я осознаю, что неправа: девочка прямо-таки лучится полнотой сущего. Это ее одежда меня с толку сбила — те же джинсы, тапочки и рубашка в клетку, что и во «Всеобщем приюте».
— Лучше называй меня просто Иммой, как в Кругу, — подтверждает она мои мысли.
— Тогда почему ты все еще в Городе, а не у себя на Хани, если вошла в Круг?
— А я гуляю по Силовому Орнаменту, смотрю все тринадцать Городов. Мама сказала — проверяй свои новые способности.
— Мудрая у тебя мама, — вздыхаю я. — Мне б такую в твои годы. Имла… Имма, ты есть хочешь?
— Если совсем честно, то хочу.
— Тогда придется тебе подождать. У меня есть рыбные палочки и пакет келл-ативи, но первое надо жарить, а второе варить. А у меня тут… сама видишь, — указываю я в дверь комнаты. — Бедствия и последствия. Пока не ликвидирую…
— А я сама все сварю, — вызывается Имма. — Не бойся, я умею. Ты только покажи, где у тебя что.
Когда я убеждаюсь, что от сиропа на ковре не осталось и следа, из кухни уже тянет вкусным запахом тушеных келл-ативи — местных съедобных водорослей, самого дешевого из того, что я люблю. Завидую белой завистью этой Имме. Земля-в-Цвету, небось, или хотя бы Камень. А я, как почти все Огненные, хозяйка просто никакая, и дело тут даже не в умениях — потребности нет.
Захожу в кухню — Имма, в фартуке мадам Гру, раскладывает ужин по тарелкам. И ведь не просто разогрела — нет, нашла сладкий перец, о котором я совсем забыла, и мешочек изюма, и все это бросила в келл-ативи. И чайник уже взгромоздился на плиту — я о нем всю жизнь забываю, для меня главное — накормить гостя…
— …Они меня за вином послали тогда, — рассказывает Имма с набитым ртом, из которого свисают ленточки водорослей. — А до магазина далеко, да мне к тому же продавать не хотели — сказали, что еще маленькая. Пришла с тремя бутылками, а там на лавочке сидят Эверар и твоя Маэстина. И говорят, что внутри погром — Стражи пришли. Отобрали у меня бутылку, отпили половину. Потом Эверар сказал, что знает еще одно место, куда можно вписаться. И мы поехали к девушкам, которых звали Деса и Алкуа-э-Гиллит…
— Слушай, да я их знаю! — перебиваю я. — Это Ученицы Изотты Стрелки, Мастера Созидающих Башню из нашего Ордена!
— Да, они сказали, что состоят в Ордене. Вот там мы и живем до сих пор. Я, правда, хотела к тебе уйти, но забыла номер улицы. Пыталась у Маэстины уточнить, а она говорит, что помнит только вузиа… визуально. Между прочим, когда она узнала, что ты была у Влединесс, то выругалась неприлично и сказала, что теперь знает, кто навел Стражей…
— Я и в самом деле почти дозрела до этого, — киваю я. — Но они, как им и положено, успели раньше.
— Я знаю — это они меня искали. А ты меня тогда так озадачила, я все думала, а потом тихонько поговорила с Десой. И она сказала, что ничего страшного в этом нет, наоборот, это такое счастье! Они обе были в Круге — и она, и Алкуа-э-Гиллит. Я тогда подумала — они же совсем такие, как Маэстина и другие, и магией тоже пытаются заниматься, только нервничают меньше. Решилась и сама пошла. Ой, это такое… такое… у меня даже слов нет! А как из Круга вышла, тут меня Стражи на ступеньках и сцапали. Я сначала испугалась, а они просто привели меня к себе, там был кристалл, как у тебя в комнате, только намного больше и с синими искрами в глубине… И они вызвали в этот кристалл мою маму, чтобы я с ней поговорила. А мама сказала, что это очень хорошо, раз я вошла в Круг, а теперь я должна осмотреть отражения Города во всех знаках Зодиака, чтобы научиться пользоваться тем, что дал мне Круг. И Стражи меня отпустили, только спросили — жить-то тебе есть где? Я говорю — есть…
— Хорошо хоть с тобой все обошлось, — я снимаю чайник с плиты и завариваю чай Имме и латаровую кору с душицей — себе. — А еще что-нибудь можешь рассказать про Маэстину?
— А ты можешь увидеться с ней, если тебе надо, — Имма отхлебывает чаю и тут же, ойкнув, втягивает воздух — обожглась.
— Как? Она же, как я понимаю, видеть меня теперь не желает…
— А в Ордене завтра праздник какой-то или бал. Маэстина на него с Алкуа-э-Гиллит напросилась…
Черный с золотом вихрь в центре зала — нолла хиссиэ, восемь пар. Совсем еще юные мальчики и девочки, лет шестнадцати или семнадцати, но танец их — не старательность учеников, а безудержное вольное веселье, дарующее наслаждение. Плащи мальчишек расшиты золотым узором, у девочек в волосах жемчужные нити, разлетающиеся в прыжках юбки вспыхивают изнутри алым… Как я хотела бы быть среди них, о госпожа моя Скиталица! Разве можно усидеть на месте, когда звучит такая музыка! И еще жалею безумно, что рядом со мною нет Пэгги с ее заразительным восторгом…
У Учеников — свои балы, которые старшие чуть высокомерно называют «детскими праздниками». Те, кто носит трилистник, частые гости на таких балах, но именно гости, никак не хозяева. Так что я сижу среди зрителей и отчаянно завидую танцующим. Среди них — Чочия, моя ученица из соискателей (учу я ее, конечно, не танцу — тут она сама могла бы меня кое-чему поучить — а искусству Слова). Сейчас она танцует с красивым мальчишкой, чьи каштановые волосы собраны в хвост, и даже не глядит в мою сторону. Она молода и счастлива, ей нет нужды знать, есть ли сейчас в зале ее наставница!
Почти все Мастера Ордена прошли через эту пору бесшабашного вагантства — но я совсем другое дело. Я-то никогда не была Ученицей…
Перевожу взгляд на музыкантов. Их трое — двое мальчишек с гитарами, тоже в черном, и белокурая девушка с флейтой. Платье на ней серебристое на голубом чехле, сквозь прозрачную юбку хорошо видны стройные ноги. На вид эта девушка вряд ли старше танцоров, но это только на вид — Тинэтин Лиура, в Братстве более известная как Тин, стала ученицей Лайгалдэ около восьмисот лет назад. Мне еще ни разу не довелось с нею разговаривать, но неужели дочь Зеленого Пламени не способна узнать свою сестру, причастную Воде?
Реше — всегда наособицу. Во всех известных мне культурах править может божество любой стихии — Огня, Камня, Ветра… но не Воды. Хозяин же Воды равен по силе Высшему, господину мира, однако не лезет в его дела, властвуя в отведенных пределах… По крайней мере, Тинка этой тенденции вполне подвержена. Свойство воды — принимать ту форму, которая ее вмещает. Свойство Тинки — легко и просто сходиться с абсолютно любым человеком, вызывать доверие с первого взгляда. Этика — ее стихия, как моя — понимание возможностей, как сила и пространство — для Ярри, мысль — для Тали и бег времени — для Мадлон… И все-таки она не похожа ни на одну из нас. Это мы выгребаем грязь из мироздания, она же делает ту же работу в каждой отдельной душе — в любой, какая подвернется, но всегда индивидуально. Ее работа — везде, всегда, в каждую минуту во всяком месте, и это ее призывают те, кто в молитвах своих поминает Жрицу Утешительницу.
А сейчас вот она стоит и с сосредоточенным лицом ведет на серебряной флейте мелодию ноллы. Вот кому бы еще позволили Ученики Ордена аккомпанировать их танцу на своей суверенной территории?
И тут среди зрителей, толпящихся вокруг, я замечаю Маэстину — она смотрит на танец, разинув рот от восхищения. Вот где ты мне попалась, паршивка! Я тихонько встаю с почетного гостевого места и, стараясь не привлекать излишнего внимания, ввинчиваюсь в толпу…
Танец кончился — мальчишки, взмахнув плащами, замерли в изящном поклоне перед своими дамами. Аплодисменты, естественно, бешеные.
— А теперь ты танцуй для нас, Кристина! — выкрикивает кто-то из девчонок, едва ли не Чочия.
— С удовольствием, — голос Тинки тих и приветлив, она никогда не ломается в таких случаях. — Только пусть моим партнером будет Торант.
Один из мальчишек, с серебряным медальоном на шее, церемонно подает ей руку. Снова звучит музыка, на этот раз медленная, и пара начинает что-то величавое… но тут я достигаю цели и безжалостно смыкаю пальцы на запястье Маэстины.
— Ветвей и воды тебе, сестричка, — ядовито шепчу я ей в самое ухо. — Спешу тебя обрадовать — ваш скорпионник у Влединесс разнесли-таки, что уже давно пора было сделать, а Арлетт Айотти задержана за подделку гражданства в Сутях Города.
— И я даже знаю, кто этому помог, — голос Маэстины без труда перекрывает музыку. Я поспешно зажимаю ей рот и волоку прочь из зала:
— А вот об этом мы сейчас поговорим наедине и подробно.
В дверях оборачиваюсь в последний раз — Тинка, поднявшись на цыпочки, грациозно вскидывает руки над головой… Боги мои, что за жизнь у меня такая собачья — вечно приходится уходить в самый красивый момент!
— А ты тоже хороша, солнышко! Как вспомнила адрес — сразу кинулась к Линде и настучала! Долг исполнила! Это за то, что мы с Эвераром тебя посреди улицы подобрали, отвели к хорошим людям жить…
— А кто вам еду все эти дни готовил?! — не выдержав, взвивается Имма. — Я здесь, между прочим, по делу, а вы с Эвераром только и умеете, что пиво на кухне пить! Деса тебя иначе и не называет, как «эта новая Эверарова…» в общем, неприличная женщина! И выгнала бы давно, если бы Алкуа-э-Гиллит не заступалась!
Набережная Реки по случаю праздника полна гуляющего народа, поэтому на громкие вопли нашей троицы то и дело кто-нибудь оборачивается. Забавное, небось, зрелище, если взглянуть со стороны — мы с Иммой с двух сторон висим на Маэстине, как собаки-лайки у медведя на штанах. (Меня трудно назвать маленькой — во мне метр семьдесят, — но Маэстина выше меня почти на голову и значительно шире в плечах. А про Имму и говорить нечего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Ощущение вызова является, как всегда, неожиданно. Поднимаю глаза на мой кристалл связи, стоящий высоко на полочке — в нем пульсирует свет. Тянусь за ним, по дороге уронив какую-то из безделушек мадам Гру… Из сиреневых бликов выступает довольная физиономия Россиньоля:
— Привет, привет! Ну как, прочитала мой перевод?
— Просмотрела, — отвечаю. — Как раз дошла до того места, где на Эргис надели талисман Замка-без-Лица.
— И что скажешь?
— Знаешь, — говорю я раздумчиво, — скажу много хорошего и разного. Может быть, даже больше разного, чем хорошего. И самое главное — ты что, всерьез рассчитываешь, что Флетчер сумеет сыграть этого, который незримо поет? Это же совсем не его стиль!
— Во всяком случае, уж лучше он, чем я.
— Ты-то, может быть, и справился бы, но тут столько всяких «но»… Вот увидишь, Флетчер откажется.
— Ничего, уговорим. Главное, чтобы ты согласилась.
— Я согласна, но только при одном условии: чтобы незримо поющим был кто угодно, но не Флетчер! Наши с ним отношения — не для Университетской площади Аркованы.
— Но кто тогда?
— А это уж сам ищи. Или применяй не вполне дозволенную магию. Да, кстати, рыжего чертенка вполне может изобразить Джульетта, надо взять ее в долю, а то у девочки второй месяц в кошельке глубокий вакуум.
— Это сколько угодно… Ладно, я еще всячески подумаю, но уже начну писать песни.
— Начинай. Что бы ни вышло, пригодятся.
— Тогда до связи.
— До связи, — говорю я, и кристалл в моих руках потихоньку угасает. Весьма неплохо. Если Россиньоль управится с песнями за неделю, скоро у меня снова будут деньги. В Арковане — Городе Врат Удачи — уличным артистам кидают много, а ведь потом можно и в Город Мира Чаши податься…
И тут я замечаю, что именно уронила, когда тянулась за кристаллом. Это заветная бутылочка мадам Гру с сиропом из сорока шести горных трав Нитэйи, в целительную силу которых она верит так же непреложно, как в Божью благодать. Пробка вылетела, и на светлом ковре расплылось славное бурое пятно, очертания которого напоминают изображение Венки на политической карте Тихой Пристани. Несколько секунд я со сдавленным непроизвольным и неуместным хихиканьем смотрю на содеянное мной, потом, выругавшись, поднимаюсь с тахты.
Да-а. Воистину я не Эргис из рода Эрт. Это у них в сказках все просто: сказал «рок-шок-порошок» — и нет никакого пятна… и бутылка полная. А у нас для таких дел не магия потребна, но тряпка и доброе средство для чистки ковров. Да еще новый сироп хозяйке покупать…
— Кобольда хочу в услужение, — бормочу я, шаря в кладовке. — Можно одного и не немого. Честное слово, мне бы хватило…
Звонок в дверь раздается в самом начале борьбы с экологической катастрофой. Бросаю взгляд на настенные часы — ни хрена ж себе, уже без пятнадцати полночь! Кого это из моих разлюбезных друзей…
— Привет, Элендис, — улыбается с порога Имлаанд Эрхе. — Извини, что раньше не зашла, — я твой адрес вспомнила только сегодня.
— Имлаанд, так тебя что, до сих пор мама не нашла? — срывается с моего языка, но тут же я осознаю, что неправа: девочка прямо-таки лучится полнотой сущего. Это ее одежда меня с толку сбила — те же джинсы, тапочки и рубашка в клетку, что и во «Всеобщем приюте».
— Лучше называй меня просто Иммой, как в Кругу, — подтверждает она мои мысли.
— Тогда почему ты все еще в Городе, а не у себя на Хани, если вошла в Круг?
— А я гуляю по Силовому Орнаменту, смотрю все тринадцать Городов. Мама сказала — проверяй свои новые способности.
— Мудрая у тебя мама, — вздыхаю я. — Мне б такую в твои годы. Имла… Имма, ты есть хочешь?
— Если совсем честно, то хочу.
— Тогда придется тебе подождать. У меня есть рыбные палочки и пакет келл-ативи, но первое надо жарить, а второе варить. А у меня тут… сама видишь, — указываю я в дверь комнаты. — Бедствия и последствия. Пока не ликвидирую…
— А я сама все сварю, — вызывается Имма. — Не бойся, я умею. Ты только покажи, где у тебя что.
Когда я убеждаюсь, что от сиропа на ковре не осталось и следа, из кухни уже тянет вкусным запахом тушеных келл-ативи — местных съедобных водорослей, самого дешевого из того, что я люблю. Завидую белой завистью этой Имме. Земля-в-Цвету, небось, или хотя бы Камень. А я, как почти все Огненные, хозяйка просто никакая, и дело тут даже не в умениях — потребности нет.
Захожу в кухню — Имма, в фартуке мадам Гру, раскладывает ужин по тарелкам. И ведь не просто разогрела — нет, нашла сладкий перец, о котором я совсем забыла, и мешочек изюма, и все это бросила в келл-ативи. И чайник уже взгромоздился на плиту — я о нем всю жизнь забываю, для меня главное — накормить гостя…
— …Они меня за вином послали тогда, — рассказывает Имма с набитым ртом, из которого свисают ленточки водорослей. — А до магазина далеко, да мне к тому же продавать не хотели — сказали, что еще маленькая. Пришла с тремя бутылками, а там на лавочке сидят Эверар и твоя Маэстина. И говорят, что внутри погром — Стражи пришли. Отобрали у меня бутылку, отпили половину. Потом Эверар сказал, что знает еще одно место, куда можно вписаться. И мы поехали к девушкам, которых звали Деса и Алкуа-э-Гиллит…
— Слушай, да я их знаю! — перебиваю я. — Это Ученицы Изотты Стрелки, Мастера Созидающих Башню из нашего Ордена!
— Да, они сказали, что состоят в Ордене. Вот там мы и живем до сих пор. Я, правда, хотела к тебе уйти, но забыла номер улицы. Пыталась у Маэстины уточнить, а она говорит, что помнит только вузиа… визуально. Между прочим, когда она узнала, что ты была у Влединесс, то выругалась неприлично и сказала, что теперь знает, кто навел Стражей…
— Я и в самом деле почти дозрела до этого, — киваю я. — Но они, как им и положено, успели раньше.
— Я знаю — это они меня искали. А ты меня тогда так озадачила, я все думала, а потом тихонько поговорила с Десой. И она сказала, что ничего страшного в этом нет, наоборот, это такое счастье! Они обе были в Круге — и она, и Алкуа-э-Гиллит. Я тогда подумала — они же совсем такие, как Маэстина и другие, и магией тоже пытаются заниматься, только нервничают меньше. Решилась и сама пошла. Ой, это такое… такое… у меня даже слов нет! А как из Круга вышла, тут меня Стражи на ступеньках и сцапали. Я сначала испугалась, а они просто привели меня к себе, там был кристалл, как у тебя в комнате, только намного больше и с синими искрами в глубине… И они вызвали в этот кристалл мою маму, чтобы я с ней поговорила. А мама сказала, что это очень хорошо, раз я вошла в Круг, а теперь я должна осмотреть отражения Города во всех знаках Зодиака, чтобы научиться пользоваться тем, что дал мне Круг. И Стражи меня отпустили, только спросили — жить-то тебе есть где? Я говорю — есть…
— Хорошо хоть с тобой все обошлось, — я снимаю чайник с плиты и завариваю чай Имме и латаровую кору с душицей — себе. — А еще что-нибудь можешь рассказать про Маэстину?
— А ты можешь увидеться с ней, если тебе надо, — Имма отхлебывает чаю и тут же, ойкнув, втягивает воздух — обожглась.
— Как? Она же, как я понимаю, видеть меня теперь не желает…
— А в Ордене завтра праздник какой-то или бал. Маэстина на него с Алкуа-э-Гиллит напросилась…
Черный с золотом вихрь в центре зала — нолла хиссиэ, восемь пар. Совсем еще юные мальчики и девочки, лет шестнадцати или семнадцати, но танец их — не старательность учеников, а безудержное вольное веселье, дарующее наслаждение. Плащи мальчишек расшиты золотым узором, у девочек в волосах жемчужные нити, разлетающиеся в прыжках юбки вспыхивают изнутри алым… Как я хотела бы быть среди них, о госпожа моя Скиталица! Разве можно усидеть на месте, когда звучит такая музыка! И еще жалею безумно, что рядом со мною нет Пэгги с ее заразительным восторгом…
У Учеников — свои балы, которые старшие чуть высокомерно называют «детскими праздниками». Те, кто носит трилистник, частые гости на таких балах, но именно гости, никак не хозяева. Так что я сижу среди зрителей и отчаянно завидую танцующим. Среди них — Чочия, моя ученица из соискателей (учу я ее, конечно, не танцу — тут она сама могла бы меня кое-чему поучить — а искусству Слова). Сейчас она танцует с красивым мальчишкой, чьи каштановые волосы собраны в хвост, и даже не глядит в мою сторону. Она молода и счастлива, ей нет нужды знать, есть ли сейчас в зале ее наставница!
Почти все Мастера Ордена прошли через эту пору бесшабашного вагантства — но я совсем другое дело. Я-то никогда не была Ученицей…
Перевожу взгляд на музыкантов. Их трое — двое мальчишек с гитарами, тоже в черном, и белокурая девушка с флейтой. Платье на ней серебристое на голубом чехле, сквозь прозрачную юбку хорошо видны стройные ноги. На вид эта девушка вряд ли старше танцоров, но это только на вид — Тинэтин Лиура, в Братстве более известная как Тин, стала ученицей Лайгалдэ около восьмисот лет назад. Мне еще ни разу не довелось с нею разговаривать, но неужели дочь Зеленого Пламени не способна узнать свою сестру, причастную Воде?
Реше — всегда наособицу. Во всех известных мне культурах править может божество любой стихии — Огня, Камня, Ветра… но не Воды. Хозяин же Воды равен по силе Высшему, господину мира, однако не лезет в его дела, властвуя в отведенных пределах… По крайней мере, Тинка этой тенденции вполне подвержена. Свойство воды — принимать ту форму, которая ее вмещает. Свойство Тинки — легко и просто сходиться с абсолютно любым человеком, вызывать доверие с первого взгляда. Этика — ее стихия, как моя — понимание возможностей, как сила и пространство — для Ярри, мысль — для Тали и бег времени — для Мадлон… И все-таки она не похожа ни на одну из нас. Это мы выгребаем грязь из мироздания, она же делает ту же работу в каждой отдельной душе — в любой, какая подвернется, но всегда индивидуально. Ее работа — везде, всегда, в каждую минуту во всяком месте, и это ее призывают те, кто в молитвах своих поминает Жрицу Утешительницу.
А сейчас вот она стоит и с сосредоточенным лицом ведет на серебряной флейте мелодию ноллы. Вот кому бы еще позволили Ученики Ордена аккомпанировать их танцу на своей суверенной территории?
И тут среди зрителей, толпящихся вокруг, я замечаю Маэстину — она смотрит на танец, разинув рот от восхищения. Вот где ты мне попалась, паршивка! Я тихонько встаю с почетного гостевого места и, стараясь не привлекать излишнего внимания, ввинчиваюсь в толпу…
Танец кончился — мальчишки, взмахнув плащами, замерли в изящном поклоне перед своими дамами. Аплодисменты, естественно, бешеные.
— А теперь ты танцуй для нас, Кристина! — выкрикивает кто-то из девчонок, едва ли не Чочия.
— С удовольствием, — голос Тинки тих и приветлив, она никогда не ломается в таких случаях. — Только пусть моим партнером будет Торант.
Один из мальчишек, с серебряным медальоном на шее, церемонно подает ей руку. Снова звучит музыка, на этот раз медленная, и пара начинает что-то величавое… но тут я достигаю цели и безжалостно смыкаю пальцы на запястье Маэстины.
— Ветвей и воды тебе, сестричка, — ядовито шепчу я ей в самое ухо. — Спешу тебя обрадовать — ваш скорпионник у Влединесс разнесли-таки, что уже давно пора было сделать, а Арлетт Айотти задержана за подделку гражданства в Сутях Города.
— И я даже знаю, кто этому помог, — голос Маэстины без труда перекрывает музыку. Я поспешно зажимаю ей рот и волоку прочь из зала:
— А вот об этом мы сейчас поговорим наедине и подробно.
В дверях оборачиваюсь в последний раз — Тинка, поднявшись на цыпочки, грациозно вскидывает руки над головой… Боги мои, что за жизнь у меня такая собачья — вечно приходится уходить в самый красивый момент!
— А ты тоже хороша, солнышко! Как вспомнила адрес — сразу кинулась к Линде и настучала! Долг исполнила! Это за то, что мы с Эвераром тебя посреди улицы подобрали, отвели к хорошим людям жить…
— А кто вам еду все эти дни готовил?! — не выдержав, взвивается Имма. — Я здесь, между прочим, по делу, а вы с Эвераром только и умеете, что пиво на кухне пить! Деса тебя иначе и не называет, как «эта новая Эверарова…» в общем, неприличная женщина! И выгнала бы давно, если бы Алкуа-э-Гиллит не заступалась!
Набережная Реки по случаю праздника полна гуляющего народа, поэтому на громкие вопли нашей троицы то и дело кто-нибудь оборачивается. Забавное, небось, зрелище, если взглянуть со стороны — мы с Иммой с двух сторон висим на Маэстине, как собаки-лайки у медведя на штанах. (Меня трудно назвать маленькой — во мне метр семьдесят, — но Маэстина выше меня почти на голову и значительно шире в плечах. А про Имму и говорить нечего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54