— Выбирайте сами, что вам больше по душе, — расхохотался Раама и залпом опрокинул в себя кубок с Вином Жизни.
Под этот хохот, в котором горечи было гораздо больше чем веселья, все стены круглого зала осветились движущимися беззвучными картинами — разными, они наплывали друг на друга, сосредоточиться на чем-то одном было почти невозможно.
В одном месте люди собирали богатый урожай великолепных фруктов, улыбаясь друг другу, а на соседнем изображении приземистый черноволосый воин сражался с целым клубком рогатых змей, тянущих к нему раздвоенные языки.
Где-то извергали пламя черные трубы и лес был покрыт огнем, а где-то повозки без лошадей сами везли счастливых людей по дорогам; где-то мрак ночи прорезали зловещие молнии, а где-то беспечно вели хороводы красавицы с длинными косами.
Выбрать что-то одно было невозможно.
Вскочившие было Кулл и Брул, не в состоянии уследить за всем, ошеломленно сели обратно и вопросительно посмотрели на мага.
По движении руки Раамы зал снова погрузился в полумрак.
— Что… Что это все означает? — только и смог вымолвить Кулл.
— О-о! — произнес Раама и глаза его блеснули странным яростным огнем. — Это возможные картинки Грядущего. Прошлое нельзя изменить. Никому. Зато Будущее — можно. И на каждое возможное Будущее влияет столь мелкий фактор сущности, который подчас невозможно заметить, даже если всматриваться до боли глаз целыми днями.
— А то, что я сейчас видел на стене собственный юношеский сон, который считал пророческим, это… Это вы послали мне тот чудный сон?
— А разве он не оказался пророческим? — быстро спросил маг. — Да, что скрывать, этот сон, как и другие, посылал тебе я. Я просмотрел тысячи тысяч судеб и выбрал вас двоих. Тебя, Кулл из Атлантиды, не знающего тайны своего рождения, и тебя, Брул Убивающий Копьем. Лишь вы двое во всем мире способны предуберечь человечество от страшной катастрофы которая надвигается неумолимо и безжалостно, и я не могу, находясь в вечном пленении здесь, самолично противостоять ей.
Он вновь зачерпнул кубок в колодец с чудесным вином. Друзья не осмеливались перебивать могущественного чародея, хотя бесчисленные вопросы так и вертелись на зыке.
— Пейте вино, пейте, оно хмелит голову, но вгоняет силы в мышцы и противодействует чужому злу. Пейте и во фляги наберите — пригодится. Неуязвимыми оно, конечно, вас не сделают, но вы и так неплохо умеете махать своими железками. Сколько зла в мире от железа?! Впрочем, держат это железо руки человека…
Старик опорожнил кубок, вытер рукавом толстые губы и тяжело вздохнул:
— Что я могу сделать, сидючи в замкнутом пространстве этой опостылевшей пещеры? Послать вещий сон, разбудить и вывести в нужное место белого жителя гор, напустить тумана на разум мелкого заговорщика, чтобы он рискнул отравить праздничное вино и тем самым выдал себя, предупредив царя, тебя, Кулл, о страшной опасности, которая угрожает не только твоей жизни, не только древней Валузии, но и всему миру. Одна из тех картинок, что вы видели — это то, что будет, если вы погибнете в этом вашем походе… Все черные силы, желающие погубить древнюю цивилизацию ополчились сейчас на вас и сосредоточились в том месте, куда вы направляетесь. Они еще не готовы выйти на бой, но уже сильны и с каждым днем силы их возрастают. Я хотел увидеть тебя лично, Кулл. Сегодня я усну на два года и мне пришлось потратить массу усилий, чтобы ты поехал именно этой тропой…
— Так это ты вызвал камнепад, подослал разбойников и чудовище, обвалил мост? — гневно прокричал Кулл. — Из-за тебя погибло трое моих лучших воин, я…
— Нет, Кулл, — усталым движением руки остановил его маг и вновь зачерпнул вина из каменной бочки (а, может, это все ж был неисчерпаемый колодец?). — Камнепад я вызвать не могу, это силы глухие, природные. И разбойники там оказались случайно. Лишь белый житель гор должен был преградить вам дорогу… Но оставим это, у меня мало времени, совсем мгновения остались, а мне необходимо многое тебе сообщить, Кулл из Атлантиды.
— Мудрый Раама, ты сказал, что знаешь тайну моего рождения? — успокоившись, сел на место Кулл. Подумал и все ж, по примеру мага, вновь наполнил свой кубок столь удивительным вином.
— Да, знаю, — утвердительно махнул рукой древний чародей. — Рождение человека есть вообще великое таинство природы. Сколь мало здесь зависит от человека, от его мимолетных страстей и желаний, хотя порой многим кажется, что все как раз наоборот. Телесная оболочка — ничто, временная обитель вечной сущности, которая рождается средь звезд, в таинственных туманностях, и поначалу представляет из себя сгусток первейшей низменной материи, которой необходимо возвыситься, пройдя тысячи перерождений, и силой духа в конце концов возгореться в небе звездой, и лишь немногим это удается, и лишь немногие звезды тускло светят людям, и лишь самые достойные горят столь ярко, что их видят отовсюду, в любом из множества миров, в любой стране, в любом городе каждый человек может выйти и обогреться светом такой звезды…
Старик говорил все медленнее, тяжело, но он не подбирал слов, просто очень устал.
Ни Кулл, ни Брул не осмеливались перебивать его, хотя очень хотелось спросить старца о чем-то более для них насущном.
— Но чтобы понять таинство рождения прежде необходимо понять тайну смерти, — продолжал Раама. — А для осознания столь великой тайны требуются даже не столетия, а тысячелетия и мне остается лишь надеяться, что я разгадаю ее и обрету наконец долгожданную смерть. Но для этого, Кулл из Атлантиды, ты должен спасти сейчас Валузию. Враг страшен и коварен — Змей, повелитель змеелюдей, объединился с моим старым врагом Тулсой Дуумом и они собрали вокруг себя множество мелких черных магов и чародеев, купив их на уловку, обещав вечную жизнь, которой не бывает, как и вечной смерти. Я устал и, может быть, говорю непонятно тебе, царь Кулл.
Маг вновь зачерпнул вина в кубок и стал пить мелкими глотками — темная струйка потекла по густой сетки морщин его подбородка.
— Нет, мудрый Раама, — сказал Кулл, — я все понял. Страшная опасность надвигается на мою страну и весь мир. Мы с Брулом как раз и едем сейчас, чтобы самим выяснить, что представляет собой угроза и, если понадобится, мы вернемся в Грелиманус с огромной армией и уничтожим змеиное гнездо. Если будет нужно, я сумею найти способ объединить против общей опасности все Семь Империй и даже лемурийцев, но Тулса Дуум и повелитель змеелюдей будут уничтожены, либо забьются в такие дыры, из которых никогда в жизни не выберутся. Однако, ты ничего не сказал мне, Раама, о тайне моего рождения.
— Рождение, тайна… Постигнуть эту тайну, Кулл, можно только когда родишь сам. Я совершил ошибку, не оставив после себя детей, брезговав женщинами ради познания таинств и загадок природы. Теперь поздно… Вино Жизни дало мне сил, оно питает меня, но я растолстел так, что никто и не взглянет на меня. Да я и сам не могу глядеть на женщин — слишком поздно, я хочу лишь умереть, я сделал все в жизни, что мог и желаю, чтобы душа моя обрекла покой, став далекой звездой… Не повторяй моей ошибки, Кулл, откажись от своей клятвы не думать о женщинах, тебе необходимо продолжить свой род, род о котором ты ничего не знаешь, но которым можешь гордиться. Женщины отнимают сиюминутную силу, ты прав, но — как поздно я это понял, глупец! — они дают другую: силу жить. Ты всего себя посвятил своей стране, как другой посвящает всего себя возлюбленной. Но, Кулл, если ты погибнешь не продолжив себя в детях, то на твое место придут те, кто тебя ненавидит и разрушит все построенное тобой с таким трудом и самоотдачей. Царь Борна пожрал сам себя — он предавался любви животной, он не любил. Полюби ты, и тогда, когда станешь звездой светить людям из далеких галактик, тебе будут помогать и отсветы твоих детей.
— Да, мудрый Раама, женщины не влекут меня… То есть я сам гнал все мысли о них прочь, я на них даже не смотрел. Но если ты утверждаешь… Раама, что с тобой?
Тело старого мага обмякло и он повалился на бок, упал на огромную каменную скамью, которая только и могла выдержать его вес. Брул встал и потряс мага за плечо.
— Он спит, — сказал Брул. — Наверное, срок его бдения закончился, как он говорил, и он заснул волшебным сном еще на два года. Эй, Кулл, не пей вина, оно хмелит голову — так сказал Раама.
— Любое вино хмелит голову, — зло ответил Кулл и залпом опрокинул кубок с Вином Жизни в себя. — Идем отсюда, здесь больше нечего делать.
— Может быть, — предложил Брул, зачерпывая флягой Вино Жизни из колодца, — здесь и переночуем?
— Нет, — жестко ответил царь. И добавил мягче: — Мне тяжело здесь находиться, Брул, сам не знаю почему. А потом… Тот камень у пещеры… Вдруг он закроется сам собой и мы окажемся замурованы здесь на два года?
Друзья торопливо уложили поудобнее на скамье старого чародея, о котором по всему миру ходило множество самых противоречивых легенд, но которого из всех сейчас живущих видели теперь лишь они двое, и поспешили покинуть пещеру.
Им предстояли трудные дни, и они теперь точно знали об этом. Но, как и положено варварам от рождения, смело смотрели в будущее. К тому же кровь будоражило удивительное Вино Жизни, выпитое в изрядном количестве из волшебного колодца. Сейчас каждый из них мог бесстрашно с голыми руками пойти на повелителя змеелюдей. Но до него еще необходимо было добраться…
Глава 6. СЛУЧАЙНЫЕ ПОПУТЧИКИ
Путь назад по туннелю показался Куллу с Брулом в дюжину раз длиннее, чем когда они шли в волшебную пещеру. Может потому, что забыли факелы у чудесного колодца и продвигались в полной темноте, держась руками за шершавую стену, может потому, что выпитое Вино Жизни кружило голову и замедляло движения, хотя создавало иллюзию прилива энергии, а может потому, что они боялись оказаться замурованными в скале и им не терпелось выбраться на свежий воздух.
Когда они вышли, наконец-то, из колдовской пещеры, остановились пораженные — буйство красок превращало южные горы в нечто фантастическое: красные блики солнца, казалось, боролись с вечным злом теней, с суровостью скал, с равнодушностью неба.
— Ничего себе, — пробормотал Брул, — уже закат… А я считал, что мы совсем недолго там просидели.
— Странный это закат, Брул, — заметил царь. — Солнце сошло с ума и уходит на восток? Нет, Брул, это — рассвет! Смотри — солнце прямо на глазах поднимается над горами и свет все ярче…
— Ты хочешь сказать, что мы провели в этой пещере всю ночь?! — не веря собственным глазам воскликнул пикт.
Атлант пожал плечами.
— Еще и не такие чудеса случается на свете, друг Брул, — задумчиво произнес он и обернулся. — Вот тебе еще одно чудо, которое не могут совершить людские руки, смотри!
Брул тоже обернулся. Огромный камень, что торчал у входа, бесшумно встал на место и теперь не знающий человек никогда бы не сказал, что где-то здесь есть пещера, в которой тысячи лет в мрачном одиночестве томится легендарный чародей Раама.
— Да… — только и мог произнести пикт.
Но сюрпризы на этом не кончились. Коней не было. Одинокое чахлое деревце по-прежнему стояло, растопырив кривые ветви, а коней нет.. Даже обрывков поводьев не было — либо Кулл и Брул, торопясь войти в пещеру, плохо их привязали, либо коней похитили.
Но кто мог в этом глухом месте украсть коней? Если только конокрад не шел по следу, но это было вообще маловероятно, скорее поверишь в какое-нибудь чудо магии или собственную неаккуратность.
— Да… — повторил Брул. — И что теперь будем делать?
Кулл, всмотревшись в камни под ногами, сказал:
— Похоже, коней что-то очень напугало и они, дернув, развязали слабые узлы и убежали. — Он показал рукой к спуску. — Они поскакали туда, могли и шею свернуть… Так или иначе надо спускаться на тропу. Может, кони успокоились и щиплют тропу в миле отсюда…
— Варвар всегда верит в лучшее, — согласился Брул, — но готовится к худшему. Идем!
— Какой чудесный рассвет, — выдохнул Кулл, — словно сама природа благословляет нас на подвиги. — Он покачнулся. — Дай обопрусь на тебя, Брул, от этой красоты у меня даже закружилась голова.
— Она кружится у обоих, но не от красоты рассветных гор, а от выпитого вина, — рассмеялся Брул. — Какой коварный напиток Вино Жизни — пьешь и хочется еще и еще. А потом наступает расплата. Но сейчас кажется, что мы без отдыха пешком можем выйти из гор. Такое впечатление, что еще бы глоток этого вина и полетел бы над горами без крыльев.
— А мы и полетим, — все более заплетающимся языком ответил Кулл.
Они спускались по довольно крутому склону к тропе, держась друг за друга.
Коней, конечно, внизу не было.
— Пойдем вперед, — предложил пикт. — Если не ошибаюсь, в нескольких милях отсюда стоянка, где путники ночуют… Там вкопан древний идол, охраняющий ночлег. Там большая поляна, множество сложенных из камней очагов и даже навес от дождя. Мы же сами там и собирались ночевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31