Три луны — две невероятных размеров и какие-то оранжевые, а одна, как настоящая, но изумрудно-зеленая, висели в небе и пристально разглядывали его.
Вокруг на необозримое пространство не было ни души.
Уррию стало страшно и одиноко.
За пределами дороги, вымощенной квадратными булыжниками из блестящего металла (очень похожего на серебро) простирались дикие болота, одним своим видом наводящие ужас. В фиолетовом свете ночи (почему ночь, ведь должно быть утро?!) болота были поистине кошмарны — из них торчали кривые корневища, словно руки страшных чудовищ, громадные пузыри глухо ухали на отвратительной темно-бурой поверхности. Зловоние исходило от дьявольских болот, пропитав всю местность.
Уррий посмотрел на Гурондоль, который он сжимал в руке. Если бы его хотели убить, то сделали бы это гораздо проще, — решил Уррий. Но все равно было немного страшно. Он засунул меч в ножны и, вздохнув, отправился вперед.
Когда идешь один по длинной дороге — хорошо думается. Особенно, когда есть о чем подумать. Унылый пейзаж по обочинам, на который смотреть не хочется, безжизненная пустота на серебряной ленте дороги и звенящая тишина, изредка нарушаемая невнятным глухим стоном и урчанием. Ноги сами мерно несут вперед, глаза автоматически проверяют путь — а мыслями ты далеко отсюда, в замке, где…
Он, Уррий оказался не простым человеком — наследником бога Алвисида. Уррий не осознал еще это до конца. Как ему теперь жить и чем руководствоваться, что это меняет? — он не знал. Но за несколько дней привык к самой мысли об этом. А тут выясняется, что у него все не как у обычных благородных рыцарей — даже любовь. Одна его возлюбленная — дочь озерного царя, удивительная Лорелла. А другая возлюбленная… колдунья, едва не погубившая его друзей, приспешница Дьявола.
Уррий потянулся к нательному крестику и вдруг обнаружил, что его нет на груди. Стало еще страшнее, но изменить ничего было нельзя и Уррий продолжал шагать по направлению к мрачному дворцу.
Сарлуза… Уррий прислушался к своим ощущением и понял, что по-прежнему он любит ее. Хоть вонзи меч в сердце, чтобы не разрывалось между двумя красавицами — ничего не поделаешь. Уррий поражался самому себе — ведь совсем недавно, несколько дней назад он искренне считал, что безразличен к служанке, что она нужна ему лишь для удовлетворения плоти. Нет, оказывается не так! Уррий не желал, чтобы она исчезла из его жизни. И то, что она оказалась служительницей Темных Сил, как ни странно, не отвратило от нее Уррия, — наоборот.
Юноша сам не понимал своих чувств и страдал от этого.
Взгляд отметил какое-то изменение на дороге. Уррий очнулся от своих дум.
Впереди, на левой обочине, ярдах в пятистах, возвышался высокий плоский прямоугольник, из которого непонятным образом лился свет. Уррий ускорил шаг. Подойдя к неизвестному сооружению, он увидел, что это зеркало. Такое же, как в колдовской пещере. Там, в зеркале, стояли у волшебного стола, освещаемые пламенем в очаге сбоку от зеркала (самого очага не видно) и четырьмя колдовскими свечами, его друзья и сенешаль.
— …кровати и стол, заставленный всевозможными продуктами, — говорил Ламорак. — В графинах оказалось очень вкусное вино, в вазах — фрукты, я некоторых до того и не видывал никогда…
— Ламорак! — позвал Уррий. Ламорак не отреагировал — не услышал.
Уррий понял, что они его не видят. Но он может пройти к ним — он чувствовал, что прозрачнейшее, дьявольской чистоты стекло, пропустит его обратно, так же как и впустило.
Но не для того же его приглашали! Неужели Дьявол считает, что у него не хватит терпения дойти до замка и узнать, зачем его сюда затащили?
Уррий повернулся обратно к дороге и рука непроизвольно потянулась к рукояти Гурондоля.
На дороге, ярдах в ста от него находился всадник, с нацеленным на Уррия острым копьем. Господи, что это был за всадник! Он сидел на лошадином скелете, длинные одежды развевались во все стороны, хотя было полное безветрие, капюшон закрывал его лицо. Всадник стоял бездвижно, но заметив, что Уррий увидел его, откинул капюшон и зловеще расхохотался — таким хохотом, что в камень вселит ужас. На Уррия глянули пустые глазницы выбеленного временем черепа.
Всадник чуть приподнял копье и помчался навстречу Уррию. Острый наконечник стремительно приближался.
Уррий оглянулся. До волшебного зеркала два шага — впрыгни, и в безопасности, рядом с верными друзьями.
Бесстрашный — не тот, кто никогда не боится, а тот, кто умеет преодолевать свой страх. Уррий понял — вернись он сейчас в пещеру, где ждут его Эмрис, Ламорак, опытные воины во главе с сэром Бламуром и жуткий стыд за минутную трусость будет преследовать его до конца дней. И он никогда не узнает, о чем с ним хотел говорить Луцифер. Неужели и в царстве Зла не все подвластно Луциферу? Или просто его подданным не сообщили, что идет приглашенный гость?
Когда до острия оставалось не более двух футов, Уррий резко шагнул вправо и всю силу вложил в удар — мерзкий череп сорвался с плеч и, описав в воздухе неестественную дугу, упал к ногам Уррия, уставившись на него пустыми глазницами. Жуткий конь с обезглавленным обитателем царства Зла, резко остановился, подняв клубы пыли, которые на мгновение скрыли его.
Уррий с отвращением пнул череп — он рассыпался в прах.
Невесть откуда поднявшаяся на серебряной дороге туча пыли опустилась — дьявольского коня на дороге не было.
Уррий пожал плечами и продолжил путь. Он победил. На этот раз — себя. Ему еще никогда в жизни не было так страшно, и ведь возможность бегства была так близка. Но он победил свой страх. И это вселяло гордость. Он вдруг обратил внимание, что до самого замка Луцифера по обеим сторонам дороги возвышаются волшебные зеркала, предлагая ему свернуть с пути, не утомлять себя дорогой, не рисковать в поисках неизвестно чего!
А вдруг в замке Луцифера его поджидает смерть и кто-то благосклонный к нему, предлагает путь отступления?
Уррий на ходу полюбовался своими друзьями в зеркале. Не замедляя шага.
На дороге появились еще два всадника, подобных первому.
Гурондоль в руке готов к бою. Уррий тоже. Он бесстрашно шел к всадникам смерти, ожидая когда они поскачут на него. Но всадники исчезли так же внезапно как и появились.
Уррий усмехнулся: все причины поражений — в себе самом. Дорогу осилит идущий. А испугаешься раз — просидишь всю жизнь за безопасными стенами отцовского замка, боясь всего на свете. Уррию не пристало бояться. Он — рыцарь. Рыцарь Воды. Радхаур… — красивое, звучное имя. Но и Сидморт не хуже. Впрочем, если он обоснует новый род, то это имя очень звучит. Сэр Уррий Радхаур, основатель рода!
Уррий вздрогнул — непостижимым образом серебряная дорога кончилась! Перед ним возвышался замок Луцифера, к распахнутым воротам вел мост через ров, в котором горело холодное синее пламя.
— Царь Тьмы Луцифер ждет вас! — торжественно провозгласило странное существо, появившееся из ворот.
Было оно с козлиными ногами (штаны с золотыми галунами доходили лишь до колен, не скрывая копыт) и с хвостом, в богатых одеждах, похожие на одежды столичных герольдов. (Однажды один из герольдов приезжал в замок графа Маридунского по каким-то делам). На голове привратника красовались два небольших изогнутых рога, вместе с хвостом выдававшие его происхождение.
Привратник провел Уррия мрачным коридором, в стенах которого через каждые пятьдесят ярдов были вделаны горящие факела. Тяжелые двери в конце коридора при их приближении сами распахнулись.
— Прошу вас, — сказал черт и подтолкнул юношу в двери.
Тяжелые створки захлопнулись за Уррием, отрезая ему последнюю возможность к отступлению. Впрочем, об отступлении Уррий как раз не думал вовсе. Он смело пошел вперед.
Уррий не представлял себе каким может быть дворец Царя Тьмы — просто не думал об этом. Но то, что он увидел не удивило его, хотя явно было рассчитано вызывать у посетителя ужас, трепет и изумление.
Высокие колонны из человеческих черепов скрывались в темноте средь огромных свисающих лохмотьев паутины. На подоконниках узких высоких окон, забранных толстыми решетками, сидели омерзительные химеры, не сводившие с посетителя выпученных глаз. К колоннам были прикованы ржавые цепи неимоверной толщины, и тем не менее многие звенья цепей были порваны какой-то титанической силой. Между колонн стояли высокие тонкие канделябры, в каждом было по четыре зажженных свечи. Пол выстелен большими мраморными плитами и на каждой на каком-то древнем языке были начертаны витиеватые письмена и символы. В торце огромного, плохо освещенного зала возвышался трон. Он был пустой, над ним красовались три сверкающие золотые шестерки, как герб над королевским троном. Уррия поразили размеры трона — такое впечатление, что на нем уместился бы великан, футов тридцати ростом. К трону вели ступеньки, на которых лежал роскошный черный ковер с золотыми полосами по бокам.
Шаги юноши гулко отдавались в просторном зале. Уррий отважно подошел прямо к трону.
— Я пришел, — громко сказал Уррий пустому трону.
— Как он смеет! Наглец! Бесстыдник! — послышались со всех сторон сердитые приглушенные голоса. — Срамник! Как бесцеремонно! Как оскорбительно! Как непристойно!
Из пустой глазницы черепа ближайшей колонны вылезла отвратительная зеленая змея с черными узором и вытянула к Уррию раздвоенный язык. Уррий услышал позади шипение, обернулся и взмахнул Гурондолем. Змеиная голова шлепнулась на чистую мраморную плиту, заляпав кровью кабалистические письмена.
— Зачем ты пачкаешь в моем доме? — прогремел хрипло-рычащий голос.
Уррий обернулся.
На троне действительно восседал великан — с огромным свисающим брюхом, с необъятным тройным подбородком и выпирающими наружу клыками, с выпученными, налитыми кровью глазами и сплошь заросшим волосами лицом. Одет он был в неприхотливую мешковатую кроваво-красную одежду, на шее висела ржавая цепь, на которой болтался человечий череп. Он был уродлив, отвратителен и смешон, но тем более ужасен в этой своей уродливости. Не ожидал Уррий, что Царь Тьмы так уродлив и нелеп. После изящного и красивого Князя Тьмы, приведшего его сюда, Уррию внешность великана показалась просто издевкой. В руках великан держал огромную узловатую дубину — видно выделанную из цельного ствола векового дерева. Великан взмахнул дубиной намереваясь прихлопнуть наглеца одним ударом.
Уррий гордо поднял голову. Он решил, что если до сих пор его не убили, значит и не убьют. Проверяют его смелость — пусть их. Он все выдержит.
Дубина с сокрушительной силой ударила в пол рядом с Уррием — от удара мраморная плита треснула, вдавившись, из ближайшей колонны выскочил череп и покатился к трону.
Уррий даже не шелохнулся, смотрел прямо на великана. Он ожидал, что тот сейчас превратится во что-то совсем невообразимо мерзкое, ужасное, многоголовое, пышущее пламенем и источающее ядовитую слизь. Уррий приготовился ко всему, он подумал, что главное — сразу не испугаться, устоять, не дрогнуть. Он покрепче сжал рукоять Гурондоля, опасаясь лишь, что, как со змеей, вновь не выдержит и взмахнет им, защищаясь.
Но ничего подобного не случилось. Зал заполнил ярчайший фиолетовый свет, подобный тому, что вызывал Князь Тьмы в колдовской пещере. Уррию вновь пришлось зажмуриться.
Когда он открыл глаза, то мог бы удивиться, если бы не настроил себя заранее не удивляться чему бы то ни было. Но восхитился — да! Зал преобразился. Вместо гнусных корявых колонн из черепов, возвышались изящные светлые колонны с золотым узором, исчезли прочие мерзости, трон перед ним стоял нормальных размеров, правда тоже с шестерками, на троне сидел пожилой красивый мужчина в черном с золотом одеянии. На голове его красовалась высокая корона тонкой работы — символ власти. Чуть позади трона стоял, пристально глядя на Уррий, Белиал.
« Вот так-то лучше «, — с облегчением подумал Уррий, догадываясь, что комедии с пуганием кончились, сейчас начнется разговор. Только Уррий прекрасно понимал, что разговор может оказаться куда страшнее всех предыдущих ужасов вместе взятых.
— Кто ты? — спросил сидящий на троне. Голос у него был красивый — громкий, властный и в то же время вежливый и доброжелательный к собеседнику.
— Сэр Уррий Сидморт, четвертый сын сэра Отлака Сидморта, графа Маридунского, — без промедления, но и без излишней поспешности ответил Уррий.
— Ты знаешь кто перед тобой?
— Догадываюсь.
— Я — Луцифер, Царь Тьмы, владыка всего сущего.
Уррий почтительно, но без подобострастия поклонился.
— Не хочешь ли ты послужить мне?
— Нет, — глядя прямо в глаза Луциферу твердо ответил Уррий.
— Согласись! И я подарю тебе любовь самой красивой женщины в мире!
— Любовь надо завоевать самому, иначе это, наверное, не любовь, — неожиданно для самого себя ответил Уррий. И добавил. — Вы уже подарили Сарлузу, она шпионила для вас за мной, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Вокруг на необозримое пространство не было ни души.
Уррию стало страшно и одиноко.
За пределами дороги, вымощенной квадратными булыжниками из блестящего металла (очень похожего на серебро) простирались дикие болота, одним своим видом наводящие ужас. В фиолетовом свете ночи (почему ночь, ведь должно быть утро?!) болота были поистине кошмарны — из них торчали кривые корневища, словно руки страшных чудовищ, громадные пузыри глухо ухали на отвратительной темно-бурой поверхности. Зловоние исходило от дьявольских болот, пропитав всю местность.
Уррий посмотрел на Гурондоль, который он сжимал в руке. Если бы его хотели убить, то сделали бы это гораздо проще, — решил Уррий. Но все равно было немного страшно. Он засунул меч в ножны и, вздохнув, отправился вперед.
Когда идешь один по длинной дороге — хорошо думается. Особенно, когда есть о чем подумать. Унылый пейзаж по обочинам, на который смотреть не хочется, безжизненная пустота на серебряной ленте дороги и звенящая тишина, изредка нарушаемая невнятным глухим стоном и урчанием. Ноги сами мерно несут вперед, глаза автоматически проверяют путь — а мыслями ты далеко отсюда, в замке, где…
Он, Уррий оказался не простым человеком — наследником бога Алвисида. Уррий не осознал еще это до конца. Как ему теперь жить и чем руководствоваться, что это меняет? — он не знал. Но за несколько дней привык к самой мысли об этом. А тут выясняется, что у него все не как у обычных благородных рыцарей — даже любовь. Одна его возлюбленная — дочь озерного царя, удивительная Лорелла. А другая возлюбленная… колдунья, едва не погубившая его друзей, приспешница Дьявола.
Уррий потянулся к нательному крестику и вдруг обнаружил, что его нет на груди. Стало еще страшнее, но изменить ничего было нельзя и Уррий продолжал шагать по направлению к мрачному дворцу.
Сарлуза… Уррий прислушался к своим ощущением и понял, что по-прежнему он любит ее. Хоть вонзи меч в сердце, чтобы не разрывалось между двумя красавицами — ничего не поделаешь. Уррий поражался самому себе — ведь совсем недавно, несколько дней назад он искренне считал, что безразличен к служанке, что она нужна ему лишь для удовлетворения плоти. Нет, оказывается не так! Уррий не желал, чтобы она исчезла из его жизни. И то, что она оказалась служительницей Темных Сил, как ни странно, не отвратило от нее Уррия, — наоборот.
Юноша сам не понимал своих чувств и страдал от этого.
Взгляд отметил какое-то изменение на дороге. Уррий очнулся от своих дум.
Впереди, на левой обочине, ярдах в пятистах, возвышался высокий плоский прямоугольник, из которого непонятным образом лился свет. Уррий ускорил шаг. Подойдя к неизвестному сооружению, он увидел, что это зеркало. Такое же, как в колдовской пещере. Там, в зеркале, стояли у волшебного стола, освещаемые пламенем в очаге сбоку от зеркала (самого очага не видно) и четырьмя колдовскими свечами, его друзья и сенешаль.
— …кровати и стол, заставленный всевозможными продуктами, — говорил Ламорак. — В графинах оказалось очень вкусное вино, в вазах — фрукты, я некоторых до того и не видывал никогда…
— Ламорак! — позвал Уррий. Ламорак не отреагировал — не услышал.
Уррий понял, что они его не видят. Но он может пройти к ним — он чувствовал, что прозрачнейшее, дьявольской чистоты стекло, пропустит его обратно, так же как и впустило.
Но не для того же его приглашали! Неужели Дьявол считает, что у него не хватит терпения дойти до замка и узнать, зачем его сюда затащили?
Уррий повернулся обратно к дороге и рука непроизвольно потянулась к рукояти Гурондоля.
На дороге, ярдах в ста от него находился всадник, с нацеленным на Уррия острым копьем. Господи, что это был за всадник! Он сидел на лошадином скелете, длинные одежды развевались во все стороны, хотя было полное безветрие, капюшон закрывал его лицо. Всадник стоял бездвижно, но заметив, что Уррий увидел его, откинул капюшон и зловеще расхохотался — таким хохотом, что в камень вселит ужас. На Уррия глянули пустые глазницы выбеленного временем черепа.
Всадник чуть приподнял копье и помчался навстречу Уррию. Острый наконечник стремительно приближался.
Уррий оглянулся. До волшебного зеркала два шага — впрыгни, и в безопасности, рядом с верными друзьями.
Бесстрашный — не тот, кто никогда не боится, а тот, кто умеет преодолевать свой страх. Уррий понял — вернись он сейчас в пещеру, где ждут его Эмрис, Ламорак, опытные воины во главе с сэром Бламуром и жуткий стыд за минутную трусость будет преследовать его до конца дней. И он никогда не узнает, о чем с ним хотел говорить Луцифер. Неужели и в царстве Зла не все подвластно Луциферу? Или просто его подданным не сообщили, что идет приглашенный гость?
Когда до острия оставалось не более двух футов, Уррий резко шагнул вправо и всю силу вложил в удар — мерзкий череп сорвался с плеч и, описав в воздухе неестественную дугу, упал к ногам Уррия, уставившись на него пустыми глазницами. Жуткий конь с обезглавленным обитателем царства Зла, резко остановился, подняв клубы пыли, которые на мгновение скрыли его.
Уррий с отвращением пнул череп — он рассыпался в прах.
Невесть откуда поднявшаяся на серебряной дороге туча пыли опустилась — дьявольского коня на дороге не было.
Уррий пожал плечами и продолжил путь. Он победил. На этот раз — себя. Ему еще никогда в жизни не было так страшно, и ведь возможность бегства была так близка. Но он победил свой страх. И это вселяло гордость. Он вдруг обратил внимание, что до самого замка Луцифера по обеим сторонам дороги возвышаются волшебные зеркала, предлагая ему свернуть с пути, не утомлять себя дорогой, не рисковать в поисках неизвестно чего!
А вдруг в замке Луцифера его поджидает смерть и кто-то благосклонный к нему, предлагает путь отступления?
Уррий на ходу полюбовался своими друзьями в зеркале. Не замедляя шага.
На дороге появились еще два всадника, подобных первому.
Гурондоль в руке готов к бою. Уррий тоже. Он бесстрашно шел к всадникам смерти, ожидая когда они поскачут на него. Но всадники исчезли так же внезапно как и появились.
Уррий усмехнулся: все причины поражений — в себе самом. Дорогу осилит идущий. А испугаешься раз — просидишь всю жизнь за безопасными стенами отцовского замка, боясь всего на свете. Уррию не пристало бояться. Он — рыцарь. Рыцарь Воды. Радхаур… — красивое, звучное имя. Но и Сидморт не хуже. Впрочем, если он обоснует новый род, то это имя очень звучит. Сэр Уррий Радхаур, основатель рода!
Уррий вздрогнул — непостижимым образом серебряная дорога кончилась! Перед ним возвышался замок Луцифера, к распахнутым воротам вел мост через ров, в котором горело холодное синее пламя.
— Царь Тьмы Луцифер ждет вас! — торжественно провозгласило странное существо, появившееся из ворот.
Было оно с козлиными ногами (штаны с золотыми галунами доходили лишь до колен, не скрывая копыт) и с хвостом, в богатых одеждах, похожие на одежды столичных герольдов. (Однажды один из герольдов приезжал в замок графа Маридунского по каким-то делам). На голове привратника красовались два небольших изогнутых рога, вместе с хвостом выдававшие его происхождение.
Привратник провел Уррия мрачным коридором, в стенах которого через каждые пятьдесят ярдов были вделаны горящие факела. Тяжелые двери в конце коридора при их приближении сами распахнулись.
— Прошу вас, — сказал черт и подтолкнул юношу в двери.
Тяжелые створки захлопнулись за Уррием, отрезая ему последнюю возможность к отступлению. Впрочем, об отступлении Уррий как раз не думал вовсе. Он смело пошел вперед.
Уррий не представлял себе каким может быть дворец Царя Тьмы — просто не думал об этом. Но то, что он увидел не удивило его, хотя явно было рассчитано вызывать у посетителя ужас, трепет и изумление.
Высокие колонны из человеческих черепов скрывались в темноте средь огромных свисающих лохмотьев паутины. На подоконниках узких высоких окон, забранных толстыми решетками, сидели омерзительные химеры, не сводившие с посетителя выпученных глаз. К колоннам были прикованы ржавые цепи неимоверной толщины, и тем не менее многие звенья цепей были порваны какой-то титанической силой. Между колонн стояли высокие тонкие канделябры, в каждом было по четыре зажженных свечи. Пол выстелен большими мраморными плитами и на каждой на каком-то древнем языке были начертаны витиеватые письмена и символы. В торце огромного, плохо освещенного зала возвышался трон. Он был пустой, над ним красовались три сверкающие золотые шестерки, как герб над королевским троном. Уррия поразили размеры трона — такое впечатление, что на нем уместился бы великан, футов тридцати ростом. К трону вели ступеньки, на которых лежал роскошный черный ковер с золотыми полосами по бокам.
Шаги юноши гулко отдавались в просторном зале. Уррий отважно подошел прямо к трону.
— Я пришел, — громко сказал Уррий пустому трону.
— Как он смеет! Наглец! Бесстыдник! — послышались со всех сторон сердитые приглушенные голоса. — Срамник! Как бесцеремонно! Как оскорбительно! Как непристойно!
Из пустой глазницы черепа ближайшей колонны вылезла отвратительная зеленая змея с черными узором и вытянула к Уррию раздвоенный язык. Уррий услышал позади шипение, обернулся и взмахнул Гурондолем. Змеиная голова шлепнулась на чистую мраморную плиту, заляпав кровью кабалистические письмена.
— Зачем ты пачкаешь в моем доме? — прогремел хрипло-рычащий голос.
Уррий обернулся.
На троне действительно восседал великан — с огромным свисающим брюхом, с необъятным тройным подбородком и выпирающими наружу клыками, с выпученными, налитыми кровью глазами и сплошь заросшим волосами лицом. Одет он был в неприхотливую мешковатую кроваво-красную одежду, на шее висела ржавая цепь, на которой болтался человечий череп. Он был уродлив, отвратителен и смешон, но тем более ужасен в этой своей уродливости. Не ожидал Уррий, что Царь Тьмы так уродлив и нелеп. После изящного и красивого Князя Тьмы, приведшего его сюда, Уррию внешность великана показалась просто издевкой. В руках великан держал огромную узловатую дубину — видно выделанную из цельного ствола векового дерева. Великан взмахнул дубиной намереваясь прихлопнуть наглеца одним ударом.
Уррий гордо поднял голову. Он решил, что если до сих пор его не убили, значит и не убьют. Проверяют его смелость — пусть их. Он все выдержит.
Дубина с сокрушительной силой ударила в пол рядом с Уррием — от удара мраморная плита треснула, вдавившись, из ближайшей колонны выскочил череп и покатился к трону.
Уррий даже не шелохнулся, смотрел прямо на великана. Он ожидал, что тот сейчас превратится во что-то совсем невообразимо мерзкое, ужасное, многоголовое, пышущее пламенем и источающее ядовитую слизь. Уррий приготовился ко всему, он подумал, что главное — сразу не испугаться, устоять, не дрогнуть. Он покрепче сжал рукоять Гурондоля, опасаясь лишь, что, как со змеей, вновь не выдержит и взмахнет им, защищаясь.
Но ничего подобного не случилось. Зал заполнил ярчайший фиолетовый свет, подобный тому, что вызывал Князь Тьмы в колдовской пещере. Уррию вновь пришлось зажмуриться.
Когда он открыл глаза, то мог бы удивиться, если бы не настроил себя заранее не удивляться чему бы то ни было. Но восхитился — да! Зал преобразился. Вместо гнусных корявых колонн из черепов, возвышались изящные светлые колонны с золотым узором, исчезли прочие мерзости, трон перед ним стоял нормальных размеров, правда тоже с шестерками, на троне сидел пожилой красивый мужчина в черном с золотом одеянии. На голове его красовалась высокая корона тонкой работы — символ власти. Чуть позади трона стоял, пристально глядя на Уррий, Белиал.
« Вот так-то лучше «, — с облегчением подумал Уррий, догадываясь, что комедии с пуганием кончились, сейчас начнется разговор. Только Уррий прекрасно понимал, что разговор может оказаться куда страшнее всех предыдущих ужасов вместе взятых.
— Кто ты? — спросил сидящий на троне. Голос у него был красивый — громкий, властный и в то же время вежливый и доброжелательный к собеседнику.
— Сэр Уррий Сидморт, четвертый сын сэра Отлака Сидморта, графа Маридунского, — без промедления, но и без излишней поспешности ответил Уррий.
— Ты знаешь кто перед тобой?
— Догадываюсь.
— Я — Луцифер, Царь Тьмы, владыка всего сущего.
Уррий почтительно, но без подобострастия поклонился.
— Не хочешь ли ты послужить мне?
— Нет, — глядя прямо в глаза Луциферу твердо ответил Уррий.
— Согласись! И я подарю тебе любовь самой красивой женщины в мире!
— Любовь надо завоевать самому, иначе это, наверное, не любовь, — неожиданно для самого себя ответил Уррий. И добавил. — Вы уже подарили Сарлузу, она шпионила для вас за мной, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64