Посмотрела на него нежно, провела другой рукой по его щеке и тоже сказала:
— Я люблю тебя.
Что еще надо говорить?! Можно до бесконечности повторять эти три слова и прекрасно общаться, понимая все, что объяснить иначе невозможно.
Сколько времени они так просидели, глядя в глаза друг другу и держась за руки, они не знали. За окном совсем рассвело, со двора донеслись первые утренние звуки, замок просыпался.
Идиллию нарушил странный шум из окна — испуганное конское ржанье и громкие голоса караульных.
Уррий встал и подошел к окну. Высунулся по пояс в узкое окошко. Увидел внизу сэра Бламура и сэра Бана. Лица их были мрачны и озабочены.
— Что случилось? — встревоженно крикнул Уррий.
— Прибежал конь Эмриса, — ответил сэр Бан. — Повод оборван…
Уррий отпрянул от окна. Лореллы в комнате уже не было. Он улыбнулся, вспомнив о ней, и тут же лихорадочно стал натягивать одежду. Надо во что бы то ни стало найти Эмриса и Ламорака! Они попали в беду! Может быть, их еще можно спасти — необходимо что-то предпринимать. Наверняка сейчас в лес, по следам коня Эмриса, отправится поисковый отряд — Уррий должен быть с ними. Просто обязан быть с ними!
А счастливая Лорелла вернулась к себе в озеро, и долго беспечно-весело кружила хоровод с глупыми плотвичками, не понимающими ее радости. Единственное, что омрачало ее счастье — это то, что она хотела сказать Уррию, когда он заявил, что Лорелла и есть его суженная из предсказания Воктреча, но не сказала. Это несказанное было имя суженой Уррия. Не ее имя, другое — Рогнеда.
Пятое утро с момента заточения Эмриса, Ламорака и Триана в чреве Большого холма расцветало наверху, но пленникам казалось, что они провели в своей тюрьме гораздо дольше времени — недели…
Они спали понемногу, но часто, сон был нервным и беспокойным, одна-единственная мысль владела ими — как вырваться из дьявольской западни. Убивать их не собираются — это ясно, иначе бы дали умереть с голоду.
Они все-таки застали Сарлузу в пещере. Она вновь занималась своим жутким колдовством над магической фигуркой, только на этот раз, к облегчению друзей, фигурка была незнакомой им женщины. Они кричали и звали Сарлузу, уши заложило от собственного крика и саднило горло. Но бесполезно — колдунья даже не подняла головы в сторону трещины под потолком пещеры, она их не слышала. Как трещина не желала расширяться под их мечами, так и звуки не проходили в пещеру. Зато они наконец подсмотрели как отодвигается огромный камень, закрывающий вход в пещеру. Но поскольку проникнуть в саму колдовскую берлогу они не могли, то это знание секрета было для них совершенно бесполезным.
— Эта колдунья… Сарлуза, наверное хочет лишить нас памяти, — сказал Ламорак, лежа на своей кровати. — Но не знает как это сделать… Вот и держит нас здесь…
— Ты думаешь? — спросил Эмрис.
— А как еще объяснить наш плен? Или она чего-нибудь выжидает…
— Отвратительно все это, — воскликнул порывисто Эмрис и швырнул едва надкусанный ломоть оленины обратно на блюдо. — Сидим здесь, а в это время наверху черт знает что происходит! Что с Уррием? Какая опасность ему угрожала? Может, он уже погиб!
Триан замычал и отрицательно помотал головой, он сидел за столом напротив Эмриса. Юноши посмотрели на него. Ламорак встал, тоже подошел к столу, посмотрел в кубок из которого пил вчера красное, явно не местного происхождения, вкусное вино.
— Да, Уррий жив, — согласился наконец Эмрис с немым слугой. — Если бы он погиб, держать нас здесь не было бы смысла…
— А может быть про нас просто забыли?
— Может быть, — задумчиво произнес Эмрис. — Но скорее всего нас рано или поздно выпустят. Только вспомним ли мы потом про все, что было в этом проклятом подземелье?
— А зачем об этом вспоминать? Бр-р…
— Да? А о том, что Сарлуза колдовала на фигурке Уррия? Он должен знать об этом!
— Но если нас лишат памяти, как ты расскажешь ему об этом?
Эмрис задумался.
— Надо бы какую-нибудь вещь, которая бы напомнила нам потом, в замке, о подземелье… — наконец сказал он.
— Какую? — Ламорак оглядел помещение. — Здесь же ведь нет совершенно ничего необычного. Такая посуда, наверное, есть и в Рэдвэлле… Что еще?..
— Корона в алмазной пещере, — медленно сказал Эмрис.
Ламорак и Триан пораженно уставились на него.
— Если мы добудем ее и вынесем отсюда, скажем, запихаем в твою сумку, Триан, с которой ты не расстаешься, то она наверняка напомнит нам о подземелье.
— Но дракон!.. — воскликнул Ламорак.
— Надо думать, — заявил Эмрис. — Возможно, и даже наверняка, корона волшебная, иначе бы ее не стерегло подводное чудище. А если мы попали в плен из-за короны? Ведь в первые посещения, ну когда с Уррием, ходили, мы ее не видели! Может нас и держат здесь, что мы знаем о короне? Тем более надо попытаться ее взять!
— Но как? — страдальчески воскликнул Ламорак.
— Не знаю…
После долгих размышлений, а потом споров и сомнений, решение было наконец найдено и принято. В одной из тупиковых пещер, которую друзья обнаружили при исследовании подземелья валялось несколько длинных тонких жердей невесть как туда попавших. Пленники сходили за ними, отобрали четыре самых длинных, и накрепко связали попарно своими ремнями — длины теперь должно хватить до черного камня, на котором покоится волшебная корона. К одной из жердин прикрепили серебряную вазу из-под яблок, чтобы другой жердью сбросить в вазу корону и таким образом завладеть ею. Орудовать жердями решено было с разных сторон подземного водоема Ламораку и Триану. Эмрис со своим мечом и мечом Ламорака должен был следить за поверхностью воды и в случае появления чудовища постараться отсечь ему голову. Но вполне возможно, что чудовище не появится вовсе — сколько раз они потом проходили через алмазную пещеру и там все было спокойно. Уж не привиделось ли оно им тогда?
Войдя в алмазную пещеру они внимательно оглядели ее. Триан зажег еще два факела и поставил их горящими к стене — стало лучше видно.
Даже связанные в длину две жердины не позволяли дотянутся (чуть-чуть, совсем немного, несколько дюймов) до таинственной короны. Триан стоял, готовясь подхватить в вазу на своем шесте добычу, но Ламорак, как ни старался, как ни заходил с разных сторон — достать до волшебного предмета не мог. Эмрис не сводил глаз с черной поверхности воды, отражающей свет факелов, он был в любой момент готов к появлению чудовища и гадал — хватит ли у него сил и достаточно ли остер меч, чтобы срубить голову монстра. Думать о том, что чудовище может быть многоголовым не хотелось.
— Нет, ничего не выходит, — сказал наконец Ламорак. — Надо попробовать еще раз перевязать жердины — всего-то на несколько дюймов сделать подлиннее.
Он разложил шест на самом широком месте у блестящей в свете факелов стены. Эмрис подошел к ним, вглядываясь в воду, откуда ежесекундно могла грянуть опасность.
Может, потому, что Ламорак и Триан были заняты попытками удлинить шест, а может потому, что все чувства Эмриса были обострены (все-таки отвечал за безопасность остальных), именно он ощутил чье-то постороннее присутствие — беззвучное, едва уловимое. Он огляделся — в тоннеле, помеченном крестом Триана виднелся слабый свет, словно от далеких факелов.
— Смотрите! — воскликнул Эмрис.
Ламорак и Триан встали, наблюдая за входом в тоннель.
Через несколько минут напряженного ожидания в бриллиантовой пещере показался… Уррий, осторожно всматривающийся вперед.
— Уррий!!! — радостно воскликнули Эмрис и Ламорак в один голос, в этом возгласе смешались радость за то, что их друг жив и надежда, что теперь-то придет конец их пленению в мрачном подземелье!
Уррий что-то закричал и бросился к друзьям. Ламорак подбежал к нему, пытаясь обнять его… но руки его прошли сквозь тело Уррия!
Ламорак и Уррий пораженно уставились друг на друга. Из тоннеля вышли сэр Бламур и несколько воинов. Тут только Эмрис сообразил, что Уррий и его спутники не произносят ни звука. И тела их проницаемы для Эмриса и Ламорака.
— Будь все проклято, — простонал Эмрис, но никто кроме Ламорака и Триана, так и сидящего на корточках у шеста, его не услышал. — Колдовство продолжается!
Лицо Уррия неожиданно исказилось — он что-то кричал, о чем-то предупреждал, рука его указывала в сторону Триана.
Все резко повернулись и увидели как ужасающая голова подводного монстра на длинной толстой шее набросилась на зазевавшегося Триана. Тот в ужасе закрылся рукой с горящим факелом и приготовился к смерти.
Но чудовищная пасть с прогнившими зубами беззвучно сомкнулась внутри Триана, не причинив ему ни малейшего вреда. Он был проницаем для чудовища, как Уррий для Эмриса и Ламорака.
Меч Эмриса прошел сквозь толстую и длинную шею монстра, тоже неощутимо для подземного дракона.
И тут же сквозь Эмриса стремительно прошел Уррий, на ходу вытаскивая из ножен длинный меч, которого Эмрис никогда у сводного брата не видел, и беззвучно рассек им затхлый воздух пещеры.
Пленники подземелья не слышали жуткого предсмертного рева чудовища, лишь увидели, как сквозь Триана покатилась по земле мерзкая голова и из среза шеи полилась густая ярко-желтая жидкость. От отвращения Эмриса и Ламорака передернуло. Шея монстра медленно скрылась под водой, на которой еще несколько мгновений с натугой лопались пузыри.
И пленники и Уррий с сопровождающей его охраной облегченно перевели дух.
Уррий посмотрел на своих друзей и что-то сказал.
Они не могли слышать друг друга. Но Эмрис указал рукой в туннель, ведущий к колдовской пещере. То, что не смогли сделать своими мечами он с Ламораком, сделает Уррий. Они покажут, как открыть выход из пещеры — может, когда выберутся наверх, на свежий воздух под яркое солнце, колдовские чары, наложенные на них, падут, исчезнут бесследно? Надежда на спасение живет в человеке всегда и умирает последней.
Уррий понял жест Эмриса и кивнул. Он что-то сказал сенешалю и решительно направился к тоннелю, брезгливо обойдя голову поверженного им чудовища.
«А ведь Уррий совершил подвиг, — с ноткой зависти подумал Эмрис. Подвиг, который мог бы совершить он, Эмрис, если бы не наложенное на него заклятие, делающее нематериальным его меч. От этого, конечно, подвиг Уррия не становится меньше, но обидно.» Откуда у Уррия такой меч? — подумал Эмрис. — И что все же произошло с ним наверху?»
Воины прошли вслед за Уррием, поражаясь тому, что Эмрис, Ламорак и Триан, хоть видимы, но нематериальны — словно призраки. Каждый из воинов, проходя мимо посторонившихся пленников подземелья, как бы ненароком старался провести рукой внутри тела Триана, чтобы собственноручно убедиться в чуде, дабы потом хвастаться пораженным слушателям.
Пропустив всех воинов, Эмрис с Ламораком прошли следом. Они в любой момент могли догнать Уррия — тела воинов не были преградой, но не торопились. Их что-то останавливало идти сквозь живых людей — некий суеверный ужас. А может быть, им все-это мерещится, после долгих дней пленения?
— Мы сошли с ума, — сказал Ламорак и Эмрис поразился, сходству их мыслей. — Надо идти обратно в нашу пещеру и допивать вино.
— Это Уррий, — уверенно сказал наконец Эмрис, входя в тоннель. — Не может всем троим мерещиться одинаково. А Уррия я отличу от любого призрака.
Уррий тоже сразу понял, что перед ним не призраки его потерявшихся друзей, а они сами, только что-то с ними случилось. И, собственно, не надо долго ломать голову, чтобы понять — они подсмотрели колдуна в пещере, и он их заколдовал. Чем бы это ему, Уррию, не грозило, он пойдет в пещеру, заберется внутрь и дождется колдуна, сколько бы ни пришлось ждать. Кем-бы тот не оказался, Уррий заставит его снять заклятие с друзей — против волшебного Гурондоля бессильны злые чары!
Тревога за судьбу друзей не покидала Уррия с того момента, как он услышал, что в замок прибежал белый конь Эмриса. Поводья были оборваны, брюхо коня — все в зелени, он явно последние дни был без присмотра, чего Эмрис никогда бы не допустил, искупать коня можно в любом ручье. По следам коня, поисковый отряд во главе с самим сэром Бламуром, беспокоящимся за судьбу Эмриса и Ламорака не меньше Уррия, быстро примчался к оврагу у Большого холма. Там щипали траву привязанные лошади Ламорака и Триана. Еще только подъезжая к холму Уррий хлопнул себя с досадой по лбу и догадался где его друзья. Как это не пришло в голову раньше?! Уррий рассказал сенешалю замка о колдовской пещере все, что знал. Не теряя времени они заготовили факела, по веревке Триана спустились в овраг и вошли в подземелье.
Нет слов описать радость Уррия, когда он увидел друзей живыми. Живые — это самое главное. А то, что они заколдованы… На каждую силу найдется сила, коль скоро я не боюсь колдовства!
Уррий увидел, что друзья пытались расширить уже трещину в пещеру колдуна, но им это не удалось. Он заглянул в пещеру — она вновь была пуста. Что ж, он подождет, но когда дождется… Гнев кипел в нем и горе тому, на кого он выплеснется — Гурондоль быстр и остр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Я люблю тебя.
Что еще надо говорить?! Можно до бесконечности повторять эти три слова и прекрасно общаться, понимая все, что объяснить иначе невозможно.
Сколько времени они так просидели, глядя в глаза друг другу и держась за руки, они не знали. За окном совсем рассвело, со двора донеслись первые утренние звуки, замок просыпался.
Идиллию нарушил странный шум из окна — испуганное конское ржанье и громкие голоса караульных.
Уррий встал и подошел к окну. Высунулся по пояс в узкое окошко. Увидел внизу сэра Бламура и сэра Бана. Лица их были мрачны и озабочены.
— Что случилось? — встревоженно крикнул Уррий.
— Прибежал конь Эмриса, — ответил сэр Бан. — Повод оборван…
Уррий отпрянул от окна. Лореллы в комнате уже не было. Он улыбнулся, вспомнив о ней, и тут же лихорадочно стал натягивать одежду. Надо во что бы то ни стало найти Эмриса и Ламорака! Они попали в беду! Может быть, их еще можно спасти — необходимо что-то предпринимать. Наверняка сейчас в лес, по следам коня Эмриса, отправится поисковый отряд — Уррий должен быть с ними. Просто обязан быть с ними!
А счастливая Лорелла вернулась к себе в озеро, и долго беспечно-весело кружила хоровод с глупыми плотвичками, не понимающими ее радости. Единственное, что омрачало ее счастье — это то, что она хотела сказать Уррию, когда он заявил, что Лорелла и есть его суженная из предсказания Воктреча, но не сказала. Это несказанное было имя суженой Уррия. Не ее имя, другое — Рогнеда.
Пятое утро с момента заточения Эмриса, Ламорака и Триана в чреве Большого холма расцветало наверху, но пленникам казалось, что они провели в своей тюрьме гораздо дольше времени — недели…
Они спали понемногу, но часто, сон был нервным и беспокойным, одна-единственная мысль владела ими — как вырваться из дьявольской западни. Убивать их не собираются — это ясно, иначе бы дали умереть с голоду.
Они все-таки застали Сарлузу в пещере. Она вновь занималась своим жутким колдовством над магической фигуркой, только на этот раз, к облегчению друзей, фигурка была незнакомой им женщины. Они кричали и звали Сарлузу, уши заложило от собственного крика и саднило горло. Но бесполезно — колдунья даже не подняла головы в сторону трещины под потолком пещеры, она их не слышала. Как трещина не желала расширяться под их мечами, так и звуки не проходили в пещеру. Зато они наконец подсмотрели как отодвигается огромный камень, закрывающий вход в пещеру. Но поскольку проникнуть в саму колдовскую берлогу они не могли, то это знание секрета было для них совершенно бесполезным.
— Эта колдунья… Сарлуза, наверное хочет лишить нас памяти, — сказал Ламорак, лежа на своей кровати. — Но не знает как это сделать… Вот и держит нас здесь…
— Ты думаешь? — спросил Эмрис.
— А как еще объяснить наш плен? Или она чего-нибудь выжидает…
— Отвратительно все это, — воскликнул порывисто Эмрис и швырнул едва надкусанный ломоть оленины обратно на блюдо. — Сидим здесь, а в это время наверху черт знает что происходит! Что с Уррием? Какая опасность ему угрожала? Может, он уже погиб!
Триан замычал и отрицательно помотал головой, он сидел за столом напротив Эмриса. Юноши посмотрели на него. Ламорак встал, тоже подошел к столу, посмотрел в кубок из которого пил вчера красное, явно не местного происхождения, вкусное вино.
— Да, Уррий жив, — согласился наконец Эмрис с немым слугой. — Если бы он погиб, держать нас здесь не было бы смысла…
— А может быть про нас просто забыли?
— Может быть, — задумчиво произнес Эмрис. — Но скорее всего нас рано или поздно выпустят. Только вспомним ли мы потом про все, что было в этом проклятом подземелье?
— А зачем об этом вспоминать? Бр-р…
— Да? А о том, что Сарлуза колдовала на фигурке Уррия? Он должен знать об этом!
— Но если нас лишат памяти, как ты расскажешь ему об этом?
Эмрис задумался.
— Надо бы какую-нибудь вещь, которая бы напомнила нам потом, в замке, о подземелье… — наконец сказал он.
— Какую? — Ламорак оглядел помещение. — Здесь же ведь нет совершенно ничего необычного. Такая посуда, наверное, есть и в Рэдвэлле… Что еще?..
— Корона в алмазной пещере, — медленно сказал Эмрис.
Ламорак и Триан пораженно уставились на него.
— Если мы добудем ее и вынесем отсюда, скажем, запихаем в твою сумку, Триан, с которой ты не расстаешься, то она наверняка напомнит нам о подземелье.
— Но дракон!.. — воскликнул Ламорак.
— Надо думать, — заявил Эмрис. — Возможно, и даже наверняка, корона волшебная, иначе бы ее не стерегло подводное чудище. А если мы попали в плен из-за короны? Ведь в первые посещения, ну когда с Уррием, ходили, мы ее не видели! Может нас и держат здесь, что мы знаем о короне? Тем более надо попытаться ее взять!
— Но как? — страдальчески воскликнул Ламорак.
— Не знаю…
После долгих размышлений, а потом споров и сомнений, решение было наконец найдено и принято. В одной из тупиковых пещер, которую друзья обнаружили при исследовании подземелья валялось несколько длинных тонких жердей невесть как туда попавших. Пленники сходили за ними, отобрали четыре самых длинных, и накрепко связали попарно своими ремнями — длины теперь должно хватить до черного камня, на котором покоится волшебная корона. К одной из жердин прикрепили серебряную вазу из-под яблок, чтобы другой жердью сбросить в вазу корону и таким образом завладеть ею. Орудовать жердями решено было с разных сторон подземного водоема Ламораку и Триану. Эмрис со своим мечом и мечом Ламорака должен был следить за поверхностью воды и в случае появления чудовища постараться отсечь ему голову. Но вполне возможно, что чудовище не появится вовсе — сколько раз они потом проходили через алмазную пещеру и там все было спокойно. Уж не привиделось ли оно им тогда?
Войдя в алмазную пещеру они внимательно оглядели ее. Триан зажег еще два факела и поставил их горящими к стене — стало лучше видно.
Даже связанные в длину две жердины не позволяли дотянутся (чуть-чуть, совсем немного, несколько дюймов) до таинственной короны. Триан стоял, готовясь подхватить в вазу на своем шесте добычу, но Ламорак, как ни старался, как ни заходил с разных сторон — достать до волшебного предмета не мог. Эмрис не сводил глаз с черной поверхности воды, отражающей свет факелов, он был в любой момент готов к появлению чудовища и гадал — хватит ли у него сил и достаточно ли остер меч, чтобы срубить голову монстра. Думать о том, что чудовище может быть многоголовым не хотелось.
— Нет, ничего не выходит, — сказал наконец Ламорак. — Надо попробовать еще раз перевязать жердины — всего-то на несколько дюймов сделать подлиннее.
Он разложил шест на самом широком месте у блестящей в свете факелов стены. Эмрис подошел к ним, вглядываясь в воду, откуда ежесекундно могла грянуть опасность.
Может, потому, что Ламорак и Триан были заняты попытками удлинить шест, а может потому, что все чувства Эмриса были обострены (все-таки отвечал за безопасность остальных), именно он ощутил чье-то постороннее присутствие — беззвучное, едва уловимое. Он огляделся — в тоннеле, помеченном крестом Триана виднелся слабый свет, словно от далеких факелов.
— Смотрите! — воскликнул Эмрис.
Ламорак и Триан встали, наблюдая за входом в тоннель.
Через несколько минут напряженного ожидания в бриллиантовой пещере показался… Уррий, осторожно всматривающийся вперед.
— Уррий!!! — радостно воскликнули Эмрис и Ламорак в один голос, в этом возгласе смешались радость за то, что их друг жив и надежда, что теперь-то придет конец их пленению в мрачном подземелье!
Уррий что-то закричал и бросился к друзьям. Ламорак подбежал к нему, пытаясь обнять его… но руки его прошли сквозь тело Уррия!
Ламорак и Уррий пораженно уставились друг на друга. Из тоннеля вышли сэр Бламур и несколько воинов. Тут только Эмрис сообразил, что Уррий и его спутники не произносят ни звука. И тела их проницаемы для Эмриса и Ламорака.
— Будь все проклято, — простонал Эмрис, но никто кроме Ламорака и Триана, так и сидящего на корточках у шеста, его не услышал. — Колдовство продолжается!
Лицо Уррия неожиданно исказилось — он что-то кричал, о чем-то предупреждал, рука его указывала в сторону Триана.
Все резко повернулись и увидели как ужасающая голова подводного монстра на длинной толстой шее набросилась на зазевавшегося Триана. Тот в ужасе закрылся рукой с горящим факелом и приготовился к смерти.
Но чудовищная пасть с прогнившими зубами беззвучно сомкнулась внутри Триана, не причинив ему ни малейшего вреда. Он был проницаем для чудовища, как Уррий для Эмриса и Ламорака.
Меч Эмриса прошел сквозь толстую и длинную шею монстра, тоже неощутимо для подземного дракона.
И тут же сквозь Эмриса стремительно прошел Уррий, на ходу вытаскивая из ножен длинный меч, которого Эмрис никогда у сводного брата не видел, и беззвучно рассек им затхлый воздух пещеры.
Пленники подземелья не слышали жуткого предсмертного рева чудовища, лишь увидели, как сквозь Триана покатилась по земле мерзкая голова и из среза шеи полилась густая ярко-желтая жидкость. От отвращения Эмриса и Ламорака передернуло. Шея монстра медленно скрылась под водой, на которой еще несколько мгновений с натугой лопались пузыри.
И пленники и Уррий с сопровождающей его охраной облегченно перевели дух.
Уррий посмотрел на своих друзей и что-то сказал.
Они не могли слышать друг друга. Но Эмрис указал рукой в туннель, ведущий к колдовской пещере. То, что не смогли сделать своими мечами он с Ламораком, сделает Уррий. Они покажут, как открыть выход из пещеры — может, когда выберутся наверх, на свежий воздух под яркое солнце, колдовские чары, наложенные на них, падут, исчезнут бесследно? Надежда на спасение живет в человеке всегда и умирает последней.
Уррий понял жест Эмриса и кивнул. Он что-то сказал сенешалю и решительно направился к тоннелю, брезгливо обойдя голову поверженного им чудовища.
«А ведь Уррий совершил подвиг, — с ноткой зависти подумал Эмрис. Подвиг, который мог бы совершить он, Эмрис, если бы не наложенное на него заклятие, делающее нематериальным его меч. От этого, конечно, подвиг Уррия не становится меньше, но обидно.» Откуда у Уррия такой меч? — подумал Эмрис. — И что все же произошло с ним наверху?»
Воины прошли вслед за Уррием, поражаясь тому, что Эмрис, Ламорак и Триан, хоть видимы, но нематериальны — словно призраки. Каждый из воинов, проходя мимо посторонившихся пленников подземелья, как бы ненароком старался провести рукой внутри тела Триана, чтобы собственноручно убедиться в чуде, дабы потом хвастаться пораженным слушателям.
Пропустив всех воинов, Эмрис с Ламораком прошли следом. Они в любой момент могли догнать Уррия — тела воинов не были преградой, но не торопились. Их что-то останавливало идти сквозь живых людей — некий суеверный ужас. А может быть, им все-это мерещится, после долгих дней пленения?
— Мы сошли с ума, — сказал Ламорак и Эмрис поразился, сходству их мыслей. — Надо идти обратно в нашу пещеру и допивать вино.
— Это Уррий, — уверенно сказал наконец Эмрис, входя в тоннель. — Не может всем троим мерещиться одинаково. А Уррия я отличу от любого призрака.
Уррий тоже сразу понял, что перед ним не призраки его потерявшихся друзей, а они сами, только что-то с ними случилось. И, собственно, не надо долго ломать голову, чтобы понять — они подсмотрели колдуна в пещере, и он их заколдовал. Чем бы это ему, Уррию, не грозило, он пойдет в пещеру, заберется внутрь и дождется колдуна, сколько бы ни пришлось ждать. Кем-бы тот не оказался, Уррий заставит его снять заклятие с друзей — против волшебного Гурондоля бессильны злые чары!
Тревога за судьбу друзей не покидала Уррия с того момента, как он услышал, что в замок прибежал белый конь Эмриса. Поводья были оборваны, брюхо коня — все в зелени, он явно последние дни был без присмотра, чего Эмрис никогда бы не допустил, искупать коня можно в любом ручье. По следам коня, поисковый отряд во главе с самим сэром Бламуром, беспокоящимся за судьбу Эмриса и Ламорака не меньше Уррия, быстро примчался к оврагу у Большого холма. Там щипали траву привязанные лошади Ламорака и Триана. Еще только подъезжая к холму Уррий хлопнул себя с досадой по лбу и догадался где его друзья. Как это не пришло в голову раньше?! Уррий рассказал сенешалю замка о колдовской пещере все, что знал. Не теряя времени они заготовили факела, по веревке Триана спустились в овраг и вошли в подземелье.
Нет слов описать радость Уррия, когда он увидел друзей живыми. Живые — это самое главное. А то, что они заколдованы… На каждую силу найдется сила, коль скоро я не боюсь колдовства!
Уррий увидел, что друзья пытались расширить уже трещину в пещеру колдуна, но им это не удалось. Он заглянул в пещеру — она вновь была пуста. Что ж, он подождет, но когда дождется… Гнев кипел в нем и горе тому, на кого он выплеснется — Гурондоль быстр и остр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64