Давидюк
сказал, что Анатолий Борисович с детства любил цветы, и что эта оранжерея
уже влетела им в копеечку в твердой валюте, потому что Севченко построил
особую секцию для кактусов и тащит их со всего света, "а таможня дерет с
них хуже чем за водку". И еще он переманил к себе человека из Тимирязевки,
который обещает ему вишни в марте и прочие насилия над природой.
Севченко действительно стоял в зимнем саду и наблюдал за тем, как
веселые охранники втискивают пальму в дырку в земле. В руке Севченко
вертел аккуратную табличку с надписью "Livinstonia Sinensis". Мраморная
дорожка под ногами Севченко была засыпана черным торфом, и на маленьком
прудике в центре зимнего сада лежали два автомобильных стекла. Рядом, в
плетеном кресле, сидел директор "Александрии", и потягивал кока-колу из
синего хрустального стакана. Стеклянные ягоды и листья, увившие стакан,
наливались коричневым и синим и ослепительно сверкали на солнце. Было
заметно, что кока-кола доставляет банкиру меньше удовольствия, чем коньяк,
но значительно больше, чем пальма.
При виде Сергея Севченко оставил табличку и быстро пошел ему
навстречу.
- Наслышан, наслышан, - весело сказал он, крепко сжимая руку Сергея,
- ну-ка рассказывайте, как вы экспроприировали экспроприатора. Да пойдемте
отсюда.
Они прошли мимо охранников, миновали тяжелую стальную дверь, ведшую
собственно в дом и поднялись по винтовой лестинице с роскошными перилами
из бронзовых прутьев, свитых в цветы и птицы. Лестница вела прямо в
кабинет Севченко, с тяжелыми дубовыми панелями и черным огромным столом на
львиных ножках, явно сработанным на пару столетий раньше, нежели мягко
урчащий на столе компьютер. В кабинете было четыре пальмы, одна из которых
походила на Livinstonia Sinensis, а другие напоминали ананас, утыканный
высокими зелеными перьями. Севченко рассадил гостей по креслам, нажал на
кнопку селектора и, велев принести чайку, произнес:
- Итак, рассказывайте по порядку. Что вы изъяли у этого бандита?
- Там была вся бандитская оргтехника, - сказал Сергей, - там были
гранаты, РГД-5, десять штук, мины радиоуправляемые и с магнитным
взрывателем, были три австрийских "Глока", два "Вальтера", ТТ и восемьсот
патронов к нему, были автоматы Калашникова и "Скорпион", и в довершение ко
всему там был подствольный гранатомет. Разумеется, не все предназначалось
для внутреннего пользования. Сазан торгует оружием.
- А почему вы его не арестовали?
- В этом не было особого смысла. Оружие лежало в контейнерах,
принадлежавших подставной фирме. Сазана бы выпустили через три дня и
двадцать тысяч долларов, которые он в любом случае содрал бы со своего
стада. Какой мне смысл перекачивать доходы обираемых коммерсантов в
карманы российских судей?
- А что было на Варшавке?
- Сазан поехал за новым оружием. Видимо, партия "Калашниковых",
найденная на складе, была подготовлена к передаче покупателю, и Сазану не
хотелось, чтобы про него говорили, что какой-то мент может сорвать его
планы. Он очень заботится о своей репутации, Сазан. Возможно, покупатель
даже передал Сазану часть денег, и я не удивлюсь, если он сделал это через
"Межинвестбанк". Сазан ведь именно там держит расчетный счет.
Сергей помолчал и продолжил:
- Мы предвидели это и следили за ним, и единственным итогом слежки
было то, что она обеспечила Сазану алиби: прикомандированный к нему
сотрудник клянется, что Сазан провел ночь у любовницы. Кто-то был
осведомлен лучше милиции и знал, куда тот поедет. Но Сазан перехитрил
своего противника. Он добыл оружие раньше. Потом его люди пробрались по
лесу и расстреляли засаду. Сазан хотел вывезти все оружие. Его люди,
вероятно, забрали по автомату, а остальные ящики они вынесли прямо через
проходную и сгрузили в грузовичок. В грузовичке была рация, и водитель
должен был подождать чистой дороги. Но вышло так, что перестрелку услыхала
проезжавшая мимо ГАИ. Водитель забился в грузовичок и сделал вид, что
спит. Когда мы его вычислили, он попытался уехать, разбил грузовик, но
скрылся на милицейской машине.
- Попутно, - развел руками Сергей, - он чуть не утопил меня в болоте
из гнилой капусты.
Помолчал и добавил:
- Между прочим, Сазан должен думать, что я действовал в сговоре с
этими неизвестными. Что это я подставил Сазана под пули на Варшавском.
- Вот прохвост, - сказал Севченко, и в восхищении хлопнул себя по
обтянутой кашемиром коленке, - значит, у него опять полный багажник
железа?
- Ну, - сказал Сергей, - мы все-таки конфисковали грузовик с оружием.
Но за последние три месяца грузы на имя а/о "Континент" приходили
четырежды, и я не думаю, что я вчера конфисковал все имущество Сазана.
Наверняка у него был запасной склад.
- Радиоуправляемые мины, - сказал с тоской директор "Александрии". -
Скажите, Сергей Александрович, это опасно? Что такая мина может взорвать?
- Ну, - сказал Сергей, - если положить такую мину в багажник
автомобиля и припарковать его возле вашего банка, и подождать, пока мимо
проедет ваша машина, то это будет пропуск на тот свет, оформленный по всем
правилам.
- Говорят, - сказал, криво улыбаясь, высокий офицер Давидюк, - Сазан
- лучший в Москве специалист по взрывам. Я о нем еще в Афгане слышал.
- Лучше заплатить, - сказал банкир.
- Слушай, - сказал Севченко, - как тебе не стыдно! Вон человек, у
него нет охраны и нет зарплаты, и что этот человек делает? Он едет к
Сазану и конфискует у него все, что взрывается, рубит и стреляет. А ты?
Банкир тосковал.
- Если ты отдашь эту ссуду, - сказал Севченко, - я уйду. Я не
собираюсь вести дела через банк, который станет платить деньги любому, кто
без совести и с гранатометом.
В дверях появился охранник.
- Анатолий Борисович, - сказал он, - вас к телефону.
- Все, - сказал Севченко, разводя руками, - поговорили. А ты, -
Севченко обернулся к Сергею, - ты мне нравишься. Ты подумай, что тебе
надо, чтобы покончить с Сазаном, и скажи мне, ладно?
Сергей немного побродил по даче. Подивился на позолоченный смеситель
в ванне. Поглазел на зеленый биллиардный стол, посереди которого
дожидались хозяина собранные в треугольник бежевые шары; и снова вышел в
оранжерею.
Та была уже пуста. Охранники посадили все пальмы, подмели дорожку, и
сняли крышку с обросшего павиликой бассейна, где плавали диковинного вида
листья и время от времени взбулькивали рыбки. Прямо из бассейна торчала
какая-то удивительная растительность со стволом, голым, как здоровенная
авторучка, и с растопыренным венчиком наверху.
За стеклами оранжереи, проваливаясь и дробясь в голых ветвях берез,
катилось к закату огромное красное солнце, и охранники, скинув куртки,
жгли на костре всякий строительный мусор. Это было богатое место. Богаче,
чем ободранная квартира в пятиэтажке, где Сазан, тоскуя, заглядывал
милиционеру в глаза и кормил его балыком, богаче, чем подвал, где ютились
сазановы бандиты, и даже много богаче, чем маленький банк Шакурова с
зеленым ковриком и латунным козырьком.
Из домика у ворот выскочил человек с военной выправкой, побежал к
охранникам у костра и что-то сказал одному из них. Охранник поспешно
потрусил к дому. Сергей обратил внимание, что в последний раз он видел
Давидюка в главном доме, и что через двор Давидюк не проходил. Только
после этого Сергей понял, почему от караульного домика к усадьбе тянется,
параллельно дорожке, выпуклое бетонное ребро, скрытое в двух местах кучами
торфа. Севченко построил между двумя домами подземный переход, но из-за
близости почвенных вод, или еще отчего-то, переход пришлось делать
довольно высоко.
Человек с военной выправкой поднялся в оранжерею. Сергей стоял,
полузакрыв глаза, и нюхал влажный, распаренный воздух.
- Анатолий Борисович просит вас остаться на ужин, - сказал Давидюк, -
хорошее у нас здесь место, а?
- Чудное место, - согласился Сергей, - А что с вашей рукой?
- Слетел с табуретки, - ответил офицер.
- И какого калибра была табуретка? - спросил Сергей.
Высокий Давидюк неожиданно подмигнул ему и расхохотался.
В тот самый момент, когда белый семиметровый "Линкольн" доставил
милиционера Тихомирова на дачу в Алаховке, дачу с караульными, собаками и
оранжереей, бандит по кличке Сазан сходил в Алаховке с пригородной
электички. На Сазане были штаны цвета прошлогодней картофельной ботвы и
старый ватник, из кармана которого торчала бутылка водки. Кроме бутылки,
Сазан не был ничем вооружен, - но разбитая бутылка в его руках могла
доставить много неприятностей противнику, если, конечно, у противника не
было автомата. Сазан шел, весело болтая руками, и на лице его, поросшем
шетиной, было привычное выражение россиянина, который много пьет и мало
думает.
Поселок Алаховка располагался справа от железной дороги. В поселке
имелся продуктовый магазин, три ларька со сникерсами, семь восьмиэтажных
домов и некоторое количество деревянных строений, напоминавших неудачный
эксперимент по скрещению курятника с железнодорожной будкой. В строениях
проживали бывшие москвичи, выселенные в конце 30-х годов из Москвы при
реконструкции улицы Горького.
По другую сторону железной дороги тянулся, километра на три, сосновый
бор. За бором начиналось озеро. С той стороны озера глядели заборы, в
основном гнилые, как реакционное мировоззрение. Один из заборов лежал на
земле, задрав бетонную ногу.
Забор дачи Севченко, третьей справа, ничем не напоминал эти хилые
создания доперестроечной эпохи. Однотонный и серый, он был ростом с двух
поставленных друг на друга баскетболистов. Все деревья около забора были
аккуратно срублены. Сазан заметил поверх забора аккуратные рядки
изоляторов, с натянутыми меж ними проводами. Провода можно было бы
перерезать, но наверняка прекращение тока разбудило бы сигнализацию. Можно
было бы присоединить к изоляторам новую проволоку, любезно предоставив
току обходной путь, и перерезать провода только после этого. Сазан
некоторое время обдумывал эту идею, пока не заметил провешенные вдоль
стены телекамеры.
Слева от озера, вгрызаясь в разоренный бор, стояла незавершенка:
красивое здание из двух ослепительно белых башен, - одной восьмиэтажной,
другой шестиэтажной. Здание были соединены между собой штангой перехода на
уровне четвертого этажа. Вокруг здания тянулся бетонный забор, надписи на
котором свидетельствовали об антипатии некоторой части местного населения
к Егору Гайдару и Борису Ельцину, а также о симпатии, возможно, той же
самой, части местного населения к тяжелому року. В воротах стройки лежал
боком древний советский трактор, и на гусенице трактора, по случаю теплой
погоды, цвел первый весенний цветок мать-и-мачеха.
Сазан пошел к стройке по широкой дороге из бетонных плит. В лужах
между плитами могла с комфортом проводить учения небольшая атомная
подлодка.
Сазан протиснулся мимо трактора в ворота и стал подниматься по
широкой, слегка щербатой лестнице, заваленной строительным мусором. На
площадках виднелись следы от костров, вокруг которых некогда грелись
бомжи, но самих бомжей почему-то не было.
На четвертом этаже Сазан остановился. По проекту лестничную клетку
должно было занимать зеркальное окно от пола и до потолка, и никакая стена
не мешала Сазану обозревать окрестности. В несостоявшемся оконном проеме
плыли облака, и между Сазаном и облаками торчал башенный кран, похожий на
уволенную в запас виселицу.
Внизу, под Сазаном и краном, блестел маслянистой водой котлован,
прыщавый от железных прутьев и автопокрышек. Через озеро, как на ладони,
лежала дача Севченко, с толстой серой стеной, формой напоминавшей
прямоугольную трапецию, с караульным домиком у дороги, с трехэтажным
деревянным особняком и стеклянной сорокаметровой оранжереей. На площадке
за воротами мыли семиметровый "Линкольн", и по посыпанной кирпичом дорожке
шли рука об руку высокий офицер и человек в милицейской форме.
Сазан пожалел, что человек в милицейской форме конфисковал у него
винтовку "Мерлин" с оптическим прицелом.
Сазан и раньше удивлялся, отчего экс-министр купил себя дачу не в
Барвихе или по Успенскому. Теперь, поразмыслив, он решил, что Севченко
наверняка хочет заиметь для "Рослесэспорта" эту незавершенку. Здание было
дьявольски красиво, и было ясно, что прекратили его строить года два
назад, с тем, чтобы потом кто-то мог купить его за бесценок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
сказал, что Анатолий Борисович с детства любил цветы, и что эта оранжерея
уже влетела им в копеечку в твердой валюте, потому что Севченко построил
особую секцию для кактусов и тащит их со всего света, "а таможня дерет с
них хуже чем за водку". И еще он переманил к себе человека из Тимирязевки,
который обещает ему вишни в марте и прочие насилия над природой.
Севченко действительно стоял в зимнем саду и наблюдал за тем, как
веселые охранники втискивают пальму в дырку в земле. В руке Севченко
вертел аккуратную табличку с надписью "Livinstonia Sinensis". Мраморная
дорожка под ногами Севченко была засыпана черным торфом, и на маленьком
прудике в центре зимнего сада лежали два автомобильных стекла. Рядом, в
плетеном кресле, сидел директор "Александрии", и потягивал кока-колу из
синего хрустального стакана. Стеклянные ягоды и листья, увившие стакан,
наливались коричневым и синим и ослепительно сверкали на солнце. Было
заметно, что кока-кола доставляет банкиру меньше удовольствия, чем коньяк,
но значительно больше, чем пальма.
При виде Сергея Севченко оставил табличку и быстро пошел ему
навстречу.
- Наслышан, наслышан, - весело сказал он, крепко сжимая руку Сергея,
- ну-ка рассказывайте, как вы экспроприировали экспроприатора. Да пойдемте
отсюда.
Они прошли мимо охранников, миновали тяжелую стальную дверь, ведшую
собственно в дом и поднялись по винтовой лестинице с роскошными перилами
из бронзовых прутьев, свитых в цветы и птицы. Лестница вела прямо в
кабинет Севченко, с тяжелыми дубовыми панелями и черным огромным столом на
львиных ножках, явно сработанным на пару столетий раньше, нежели мягко
урчащий на столе компьютер. В кабинете было четыре пальмы, одна из которых
походила на Livinstonia Sinensis, а другие напоминали ананас, утыканный
высокими зелеными перьями. Севченко рассадил гостей по креслам, нажал на
кнопку селектора и, велев принести чайку, произнес:
- Итак, рассказывайте по порядку. Что вы изъяли у этого бандита?
- Там была вся бандитская оргтехника, - сказал Сергей, - там были
гранаты, РГД-5, десять штук, мины радиоуправляемые и с магнитным
взрывателем, были три австрийских "Глока", два "Вальтера", ТТ и восемьсот
патронов к нему, были автоматы Калашникова и "Скорпион", и в довершение ко
всему там был подствольный гранатомет. Разумеется, не все предназначалось
для внутреннего пользования. Сазан торгует оружием.
- А почему вы его не арестовали?
- В этом не было особого смысла. Оружие лежало в контейнерах,
принадлежавших подставной фирме. Сазана бы выпустили через три дня и
двадцать тысяч долларов, которые он в любом случае содрал бы со своего
стада. Какой мне смысл перекачивать доходы обираемых коммерсантов в
карманы российских судей?
- А что было на Варшавке?
- Сазан поехал за новым оружием. Видимо, партия "Калашниковых",
найденная на складе, была подготовлена к передаче покупателю, и Сазану не
хотелось, чтобы про него говорили, что какой-то мент может сорвать его
планы. Он очень заботится о своей репутации, Сазан. Возможно, покупатель
даже передал Сазану часть денег, и я не удивлюсь, если он сделал это через
"Межинвестбанк". Сазан ведь именно там держит расчетный счет.
Сергей помолчал и продолжил:
- Мы предвидели это и следили за ним, и единственным итогом слежки
было то, что она обеспечила Сазану алиби: прикомандированный к нему
сотрудник клянется, что Сазан провел ночь у любовницы. Кто-то был
осведомлен лучше милиции и знал, куда тот поедет. Но Сазан перехитрил
своего противника. Он добыл оружие раньше. Потом его люди пробрались по
лесу и расстреляли засаду. Сазан хотел вывезти все оружие. Его люди,
вероятно, забрали по автомату, а остальные ящики они вынесли прямо через
проходную и сгрузили в грузовичок. В грузовичке была рация, и водитель
должен был подождать чистой дороги. Но вышло так, что перестрелку услыхала
проезжавшая мимо ГАИ. Водитель забился в грузовичок и сделал вид, что
спит. Когда мы его вычислили, он попытался уехать, разбил грузовик, но
скрылся на милицейской машине.
- Попутно, - развел руками Сергей, - он чуть не утопил меня в болоте
из гнилой капусты.
Помолчал и добавил:
- Между прочим, Сазан должен думать, что я действовал в сговоре с
этими неизвестными. Что это я подставил Сазана под пули на Варшавском.
- Вот прохвост, - сказал Севченко, и в восхищении хлопнул себя по
обтянутой кашемиром коленке, - значит, у него опять полный багажник
железа?
- Ну, - сказал Сергей, - мы все-таки конфисковали грузовик с оружием.
Но за последние три месяца грузы на имя а/о "Континент" приходили
четырежды, и я не думаю, что я вчера конфисковал все имущество Сазана.
Наверняка у него был запасной склад.
- Радиоуправляемые мины, - сказал с тоской директор "Александрии". -
Скажите, Сергей Александрович, это опасно? Что такая мина может взорвать?
- Ну, - сказал Сергей, - если положить такую мину в багажник
автомобиля и припарковать его возле вашего банка, и подождать, пока мимо
проедет ваша машина, то это будет пропуск на тот свет, оформленный по всем
правилам.
- Говорят, - сказал, криво улыбаясь, высокий офицер Давидюк, - Сазан
- лучший в Москве специалист по взрывам. Я о нем еще в Афгане слышал.
- Лучше заплатить, - сказал банкир.
- Слушай, - сказал Севченко, - как тебе не стыдно! Вон человек, у
него нет охраны и нет зарплаты, и что этот человек делает? Он едет к
Сазану и конфискует у него все, что взрывается, рубит и стреляет. А ты?
Банкир тосковал.
- Если ты отдашь эту ссуду, - сказал Севченко, - я уйду. Я не
собираюсь вести дела через банк, который станет платить деньги любому, кто
без совести и с гранатометом.
В дверях появился охранник.
- Анатолий Борисович, - сказал он, - вас к телефону.
- Все, - сказал Севченко, разводя руками, - поговорили. А ты, -
Севченко обернулся к Сергею, - ты мне нравишься. Ты подумай, что тебе
надо, чтобы покончить с Сазаном, и скажи мне, ладно?
Сергей немного побродил по даче. Подивился на позолоченный смеситель
в ванне. Поглазел на зеленый биллиардный стол, посереди которого
дожидались хозяина собранные в треугольник бежевые шары; и снова вышел в
оранжерею.
Та была уже пуста. Охранники посадили все пальмы, подмели дорожку, и
сняли крышку с обросшего павиликой бассейна, где плавали диковинного вида
листья и время от времени взбулькивали рыбки. Прямо из бассейна торчала
какая-то удивительная растительность со стволом, голым, как здоровенная
авторучка, и с растопыренным венчиком наверху.
За стеклами оранжереи, проваливаясь и дробясь в голых ветвях берез,
катилось к закату огромное красное солнце, и охранники, скинув куртки,
жгли на костре всякий строительный мусор. Это было богатое место. Богаче,
чем ободранная квартира в пятиэтажке, где Сазан, тоскуя, заглядывал
милиционеру в глаза и кормил его балыком, богаче, чем подвал, где ютились
сазановы бандиты, и даже много богаче, чем маленький банк Шакурова с
зеленым ковриком и латунным козырьком.
Из домика у ворот выскочил человек с военной выправкой, побежал к
охранникам у костра и что-то сказал одному из них. Охранник поспешно
потрусил к дому. Сергей обратил внимание, что в последний раз он видел
Давидюка в главном доме, и что через двор Давидюк не проходил. Только
после этого Сергей понял, почему от караульного домика к усадьбе тянется,
параллельно дорожке, выпуклое бетонное ребро, скрытое в двух местах кучами
торфа. Севченко построил между двумя домами подземный переход, но из-за
близости почвенных вод, или еще отчего-то, переход пришлось делать
довольно высоко.
Человек с военной выправкой поднялся в оранжерею. Сергей стоял,
полузакрыв глаза, и нюхал влажный, распаренный воздух.
- Анатолий Борисович просит вас остаться на ужин, - сказал Давидюк, -
хорошее у нас здесь место, а?
- Чудное место, - согласился Сергей, - А что с вашей рукой?
- Слетел с табуретки, - ответил офицер.
- И какого калибра была табуретка? - спросил Сергей.
Высокий Давидюк неожиданно подмигнул ему и расхохотался.
В тот самый момент, когда белый семиметровый "Линкольн" доставил
милиционера Тихомирова на дачу в Алаховке, дачу с караульными, собаками и
оранжереей, бандит по кличке Сазан сходил в Алаховке с пригородной
электички. На Сазане были штаны цвета прошлогодней картофельной ботвы и
старый ватник, из кармана которого торчала бутылка водки. Кроме бутылки,
Сазан не был ничем вооружен, - но разбитая бутылка в его руках могла
доставить много неприятностей противнику, если, конечно, у противника не
было автомата. Сазан шел, весело болтая руками, и на лице его, поросшем
шетиной, было привычное выражение россиянина, который много пьет и мало
думает.
Поселок Алаховка располагался справа от железной дороги. В поселке
имелся продуктовый магазин, три ларька со сникерсами, семь восьмиэтажных
домов и некоторое количество деревянных строений, напоминавших неудачный
эксперимент по скрещению курятника с железнодорожной будкой. В строениях
проживали бывшие москвичи, выселенные в конце 30-х годов из Москвы при
реконструкции улицы Горького.
По другую сторону железной дороги тянулся, километра на три, сосновый
бор. За бором начиналось озеро. С той стороны озера глядели заборы, в
основном гнилые, как реакционное мировоззрение. Один из заборов лежал на
земле, задрав бетонную ногу.
Забор дачи Севченко, третьей справа, ничем не напоминал эти хилые
создания доперестроечной эпохи. Однотонный и серый, он был ростом с двух
поставленных друг на друга баскетболистов. Все деревья около забора были
аккуратно срублены. Сазан заметил поверх забора аккуратные рядки
изоляторов, с натянутыми меж ними проводами. Провода можно было бы
перерезать, но наверняка прекращение тока разбудило бы сигнализацию. Можно
было бы присоединить к изоляторам новую проволоку, любезно предоставив
току обходной путь, и перерезать провода только после этого. Сазан
некоторое время обдумывал эту идею, пока не заметил провешенные вдоль
стены телекамеры.
Слева от озера, вгрызаясь в разоренный бор, стояла незавершенка:
красивое здание из двух ослепительно белых башен, - одной восьмиэтажной,
другой шестиэтажной. Здание были соединены между собой штангой перехода на
уровне четвертого этажа. Вокруг здания тянулся бетонный забор, надписи на
котором свидетельствовали об антипатии некоторой части местного населения
к Егору Гайдару и Борису Ельцину, а также о симпатии, возможно, той же
самой, части местного населения к тяжелому року. В воротах стройки лежал
боком древний советский трактор, и на гусенице трактора, по случаю теплой
погоды, цвел первый весенний цветок мать-и-мачеха.
Сазан пошел к стройке по широкой дороге из бетонных плит. В лужах
между плитами могла с комфортом проводить учения небольшая атомная
подлодка.
Сазан протиснулся мимо трактора в ворота и стал подниматься по
широкой, слегка щербатой лестнице, заваленной строительным мусором. На
площадках виднелись следы от костров, вокруг которых некогда грелись
бомжи, но самих бомжей почему-то не было.
На четвертом этаже Сазан остановился. По проекту лестничную клетку
должно было занимать зеркальное окно от пола и до потолка, и никакая стена
не мешала Сазану обозревать окрестности. В несостоявшемся оконном проеме
плыли облака, и между Сазаном и облаками торчал башенный кран, похожий на
уволенную в запас виселицу.
Внизу, под Сазаном и краном, блестел маслянистой водой котлован,
прыщавый от железных прутьев и автопокрышек. Через озеро, как на ладони,
лежала дача Севченко, с толстой серой стеной, формой напоминавшей
прямоугольную трапецию, с караульным домиком у дороги, с трехэтажным
деревянным особняком и стеклянной сорокаметровой оранжереей. На площадке
за воротами мыли семиметровый "Линкольн", и по посыпанной кирпичом дорожке
шли рука об руку высокий офицер и человек в милицейской форме.
Сазан пожалел, что человек в милицейской форме конфисковал у него
винтовку "Мерлин" с оптическим прицелом.
Сазан и раньше удивлялся, отчего экс-министр купил себя дачу не в
Барвихе или по Успенскому. Теперь, поразмыслив, он решил, что Севченко
наверняка хочет заиметь для "Рослесэспорта" эту незавершенку. Здание было
дьявольски красиво, и было ясно, что прекратили его строить года два
назад, с тем, чтобы потом кто-то мог купить его за бесценок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30