Члены
Совета не только поддакивали Сулламоре, но и набрались мужества сетовать
на то, что Император игнорирует их рекомендации.
- Взять, к примеру, меня, - сказал Волмер. - При последнем разговоре
с Императором я решительно настаивал на том, что нам следует начать
планирование прямо сейчас. Хорошую пропагандистскую кампанию за одну ночь
создать невозможно. Мы должны выступить со своим сообщением перед широкой
общественностью. Настроить аудиторию. Придумать формы, в которых можно
будет преподнести это сообщение различным слоям населения. И затем,
собственно, преподнести его в хорошо аранжированной манере.
Сообщение в том виде, в каком его представлял себе Волмер, звучало
примерно так: "Надежда через пожертвование. Каждый из нас будет призван
пожертвовать собственным благополучием на благо Империи. И благополучием
наших детей. И детей наших детей".
- Мне нравится, - одобрил Ловетт, сразу же подумав об инфляции и
связанным с ней взвинчиванием цен, о предельном потолке которых нужно
будет позаботиться в случае любой неожиданной деноминации. - И что он на
это ответил?
Волмер помрачнел.
- Он спросил меня, что лично я намерен принести в жертву. Он сказал:
для того, чтобы подобное сообщение сработало, нужно, чтобы люди увидели,
что их лидеры тоже хоть немного страдают... Страдание! Какое
отвратительное слово! Он сказал: легче всего призывать других к
самопожертвованию... Как бы то ни было, я ясно дал ему понять, что это
бредовая идея. И спросил его: разве что-нибудь изменится, если люди
увидят, какие трудности и лишения мы испытываем? - Волмер и его коллеги
развели руками. - На кого людям надеяться, как не на нас? Мнение
Императора рушит всю концепцию.
Члены Совета единодушно поддержали Волмера. Каждый из них мог
припомнить подобную жуткую историю. Мэлприн хотела понизить зарплату и
установить предельно высокие цены. Краа желали безнаказанно обходить
законы. Сулламора жаждал добиться получения одностороннего тарифа для
укрепления своей торговой империи. Что же касается Кайса, г'орби пока
молчал. Ну что ж, временами он вообще не разговаривал.
Все члены Тайного Совета, за исключением Сулламоры, были обеспокоены
тем, что г'орби не потянулся за своим куском пирога. Они не могли знать,
что при всем своем согласии с ними он уже имел все, что хотел. Мало того,
Кайс уяснил для себя главное: пожелай он чего-то еще, добиться этого не
составило бы для него труда, причем добиться своими методами, без
извлечения пользы из интервенции Империи. И все же было одно "но"...
Лишь через несколько совещаний Кайс выставил вперед свою первую
пешку. Когда он говорил, все уважительно молчали, ожидая, что г'орби
вот-вот раскроется. Они не остались разочарованы.
- Возможно, мы оказываем нашему Императору плохую услугу, - медленно,
словно рассуждая вслух, произнес он. - Раззадориваем своими идеями со всех
сторон. А у него сейчас так много на уме!.. Но как он может склеивать
кусочки, не видя единого целого?
Коллеги одобрительно закивали головами, сгорая от нетерпения, когда
же Кайс доберется до сути дела.
- Давайте упростим ему задачу, - продолжил Кайс. - Все мы должны быть
заодно, чтобы выразить общее мнение. А затем иметь основание провести
необходимые реформы. Совместно с Императором, конечно, - быстро добавил
он.
- Совместно с Императором... конечно, - пробурчали остальные.
То, что предлагал Кайс, было, на первый взгляд, просто. Тайный Совет
должен был апеллировать к Парламенту, а затем и к Императору для создания
квазипубличного агентства, состоящего из присутствующих здесь членов
Совета, которое могло бы действовать независимо от причуд Императора,
прихотей и давления любой группы населения, преследующей собственные
интересы.
Вышеуказанное агентство проявит предусмотрительность в управлении
экономикой, будет осторожно и разумно расходовать АМ-2, чтобы не подорвать
доверие Императора, не спускать глаз с жизненно важных отраслей
промышленности и сельского хозяйства, гасить разногласия в правительстве,
служить в качестве столь необходимого контролера и противовеса между
сторонами, придерживающимися полярно противоположных позиций... Короче
говоря, будет работать на благо процветания мира, бизнеса и единого
общества.
Возражений не возникло. Решили, что займется этим делом Сулламора,
как человек, напрямую связанный с Парламентом.
Первый шаг должен быть очень осторожным. Основа предложенного
агентства будет захоронена в резолюции "рассудительного Парламента",
который Император не сможет положить на обе лопатки, не наделав много
шума, поскольку его члены лично не заинтересованы в вышеуказанном проекте.
Хитрость заключалась в представлении дела таким образом, чтобы никто - в
особенности императорские низкопоклонники, рядовые депутаты Парламента -
не догадался о готовящемся перевороте. Тайный Совет решил, что лучше
восхвалять Цезаря, нежели проклинать его. Восхваление приняло форму
слишком пространного документа, в котором Императора чрезмерно поздравляли
с победой над таанцами в системе Дюрер. В этом документе содержался и
призыв вести войну дальше, до последней капитуляции, и так далее, и тому
подобное.
При поверхностном рассмотрении документ не казался голословным. Он
был составлен таким образом, чтобы вызвать одобрение и у сторонников
Императора, которые были какое-то время настоящим проклятием Тайного
Совета. Если все получится так, как задумано, люди Сулламоры смогут без
опасения выкручивать руки каждому, кто встанет на пути квазиагентства.
Полученная резолюция ударит и в спину нейтралам.
Сулламора был уверен, что добьется поддержки Императора. Эксперты
Сулламоры призваны были объединиться в особую секцию с целью принуждения
Парламента "оказывать любую помощь" Императору в его "правой и
мужественной борьбе". Сулламора отвел независимому агентству роль
притаившегося в болоте аллигатора.
Аналитики Сулламоры углубились в составление документа, придя в конце
концов к соглашению, что никто никогда никоим образом не вычислит
местонахождение аллигатора в туманной витиеватой мешанине слов, в которые
никому не придет в голову вчитываться и уж тем более придираться. Как
сказал однажды некий патриарх Парламента: "Если бы все знали, за что
голосуют, нам бы никогда не выйти из зала заседания живыми".
Когда великий момент настал, Сулламора лично вызвался представить
резолюцию, выступить с речью, предложенной Волмером. Речь гарантированно
должна была вызвать бурные аплодисменты.

Сулламора ходил взад-вперед в маленькой приемной, ожидая вызова на
трибуну. Во время этих расхаживаний он мысленно репетировал речь,
размахивая в такт правой рукой.
Дверь за спиной Сулламоры раскрылась, и он развернулся, слегка
удивившись, почему это его вдруг вызывают на пять минут раньше. Но вместо
ожидаемой огромной, при полном параде, фигуры парламентского караульного
сержанта Сулламора увидел низкорослого темнокожего человека с длинным
ножом на портупее.
Сулламора затаил дыхание. Это был гурк, один из личных телохранителей
Императора. Гурк из вежливости отвесил ему поклон и вручил послание. В нем
содержалось предложение сдаться. Вечный Император вычислил аллигатора.

Император представлял собой образец самой небрежности - ноги задраны
на антикварный стол, в руке - бокал с алкогольным напитком. Перед
Сулламорой стояла бутылка. Император часто брал в руку бокал во время
разговора, казалось, делал глоток и ставил его обратно на стол. Но
Сулламора заметил, что уровень содержимого бокала Императора не убавлялся.
- ...Я ценю твои добрые намерения, Танз, - говорил Император. - И
собираюсь лично поблагодарить каждого члена моего кабинета за приложенные
усилия и выдвинутые идеи. Хотя...
Император не закончил фразу, акцентировав последнее слово, и снова
сделал глоток. В этот самый момент Сулламора понял, что не забудет этот
разговор до конца своих дней.
- Я не подвергаю критике концепцию независимого агентства, - сказал
наконец Император, спокойно подняв руку, как будто Сулламора хотел
возразить. Танз даже пикнуть не осмелился бы. - Знаю, ты можешь думать,
что я недальновидный политик, хотя о подобных вещах можно судить только по
конечным результатам. Все дело в том, что я представляю собой театр одного
актера. Всегда действовал подобным образом. И, надеюсь, всегда буду. Вы,
ребята, говорите о предусмотрительности. Что ж, должен сказать с высоты
своего положения, что у вашей дальновидности нет будущего.
Император сделал паузу, ожидая, что Сулламора наберется храбрости и
прокомментирует его слова.
- В наших намерениях не было ничего неуважительного, - выдавил
Сулламора. - Мы просто не понимаем, как один человек, будь он хоть семи
пядей во лбу, может со всем справляться. Мы хотели предоставить вам шанс,
сир, воспользоваться преимуществом опыта лучших умов, которые работали бы
под вашим же руководством.
Император сделал вид, будто задумался над словами Сулламоры.
- Хорошо. Давай обсудим этот вопрос и решим, прав я или нет. Полагаю,
всем нам ясно, с чем придется столкнуться по окончании войны. Если таанцы
согласятся принять мои условия, мы остановим военную машину. И тогда к нам
на огонек обязательно заскочит матушка депрессия. Причем такая, какую еще
не знает история.
Она, например, коснется всех твоих судостроительных заводов. Верфи
закроются. Выпущенных нами кораблей хватит на десять долгих жизней. То же
самое произойдет в каждой отрасли экономики. Целая группа мощнейших
отраслей окажется ненужной.
- Мы выработали идеи, которые коренным образом...
- Я ознакомился с ними, - небрежно бросил Император. - Они не спасут
положения. Вы хотите, чтобы я поднял цену на АМ-2 на пятьдесят, а то и на
сто процентов. Но мне кажется, вы не учли один факт: если забрать деньги
из карманов людей, они не смогут покупать даже то немногое, что вы
производите.
Не войны губили самые великие Империи в истории человечества, а
деньги или неумелое их использование. Когда солдат закончил выполнять свою
работу, нужно расплатиться с ним сполна. В твоих же интересах не
оставаться у него в должниках. Иначе в следующий раз, когда тебе
понадобиться сражаться, денежные люди проявят повышенный интерес к тому,
как бы поменьше дать тебе взаймы. То же происходит с маленьким человеком,
которого мы посылаем на линию фронта рисковать своей жизнью. Если солдат
возвращается домой лишь затем, чтобы влачить нищенское существование, он
не затрепещет от радостного волнения, когда вы предложите ему снова
сражаться на вашей стороне, как бы вы ни пытались убедить его в важности и
выгоде этого дела.
Лично я думаю о том, что нужно съежиться и присмиреть. Снизить цены
до уровня мирного времени. Чуть-чуть. А через какое-то время еще
чуть-чуть. В таком случае местные правительства смогут вложить в
производство свои денежки и хоть частично возместить сумму, в которую эта
глупая война им обошлась.
Сулламора стал тяжело дышать.
- По крайней мере можно спокойно увеличить выпуск АМ-2, - сказал он.
- Это принесет в казну дополнительные доходы.
- Конечно, - сказал Вечный Император. - А также сведет к нулю всю
ценность кредита. Люди тачками деньги будут возить, чтобы выпить кружку
пива.
Сулламора не знал, что такое тачка, но уловил общий смысл.
- Вы упомянули о пиве. Вот прекрасный способ заработать без всяких
возражений с чьей-либо стороны. Нужно обложить население налогами на
наркотики, развлечения...
- Их бы следовало назвать налогами на грехи, - сухо произнес
Император. - Еще одна глупая идея. В конфликте между нами и таанцами было
убито и изувечено столько существ, что мне даже страшно подумать об этом.
Осталась лишь жалкая горстка калек. Возможно, этой горстке и не удастся
перетянуть на свою сторону большую часть населения. Но если это
произойдет, нищета будет первым молотом, которым они начнут размахивать. И
они обрушат его на наши головы, Танз, помяни мое слово.
Нет, сейчас самое время начать поощрять греховность, если можно так
выразиться. Устраивать множество массовых зрелищ. И чем более изощренными
они будут, тем лучше.
Сулламора не видел в рассуждениях Императора абсолютно никакого
смысла. Император делал вид, что не замечает реакции Сулламоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62