Мы готовы продолжить обстрел.
– Приготовьтесь, – ответил Джовейн. – Но не начинайте огонь, пока я не приду в центральный командный пункт.
Он выключил интерком и сел за стол. "Почему? – удивился он себе. – Мое присутствие там не является необходимым. Я могу оставаться здесь, отдавать приказы и не видеть, что происходит.
Я должен, – знал он. – Я нуждаюсь в этом мучении. Я думал, что молчу, чтобы помучить Иерна; нет, я просто не смел ответить…"
Тишина поглотила его – если не считать вечного шепота небесной твердыни. Джовейну чудились в нем какие-то слова, которых, к счастью своему, он не мог расслышать. Он поспешно поднялся, задев кресло ногой. «Никаких колебаний, – приказал он себе. – Выполняй свое решение, верши собственную судьбу».
Минуту, впрочем, он побыл в своем кабинете, Взгляд его обежал реликвии, перешел к Декларации, прикоснулся к портрету Чарльза… после всех этих веков на основателе почти не было лица. Джовейн повернулся и широким шагом отправился к выходу. Минуя пустоту переходов и ребра аэростата, он пришел в зал, полный пультов, приборов и экранов. Иностранные техники колдовали над пультами. Было нервно и холодно. Брата Фейлис не было видно. Он находился среди своих гвардейцев; Маттас, Реви и Яго присутствовали, как подозревал Джовейн, по причинам, не ясным для них самих. Маурай и эспейньянец отдали ему честь, как подобает лицу его ранга. Маттас припал к экрану. На нем виднелся молочный край облака, а под ним – хребты, долины, береговая линия, залив… пятно, которое было Кенаем.
– Начнем с города, пусть горит, – предложил учены. – А потом дадим им возможность одуматься… понять, что мы не шутим, прежде чем приступить к деревням и фермам.
Иррациональный гнев зашевелился в Джовейне. "Кто здесь Капитан? Кто приказывает здесь? – Ужас:
– Никто".
Джовейн подавил его, но не смог удержаться от слов.
– А если они не сдадутся после второго этапа? Каким будет третий?
Маттас перевел на него взгляд.
– Прежде чем отправляться домой, придется выжечь все вокруг, как вчера в той долине за проливом. Дадим им наглядный урок.
– Гея…
– Гея это и мы.
Джовейн облизнул губы… Сухие и потрескавшиеся.
– Итак, – обратился он к главному технику, – приведите свои установки в боевую готовность, открываем огонь.
***
Ослепительное сияние затмило солнце. Собрание Ложи Волка разлетелось и рухнуло огромным костром. Вспыхивал дом за домом, деревянные мостовые превращались в уголь, вскипал асфальт. От причалов валил густой дым, черный, едкий, раздирающий ноздри. Корабли пылали на воде. Волны набегали на них, тщетно пытаясь сбить пламя. Со склонов гор доносился грохот пожара!
Атака прекратилась. Уцелевшие обитатели уничтоженного города увидели вдали столб клубящегося дыма над пурпурной тарантеллой. Некоторые рыдали, другие проклинали незваных гостей, но по большей части люди просто молча застыли во влажной траве; дети плакали, а кое-кто из взрослых пытался помочь пациентам, вывезенным из госпиталя.
А потом застыло молчание в небесах… но примерно через полчаса молнии ударили снова, снова и снова, проходя из конца в конец этой земли…
***
В вычислительной каюте Иерн откинулся от пульта, потирая онемевшие пальцы. Роника за своим пультом успела закончить раньше.
– Сделано, – сказал он.
Она кивнула и нажала на последние кнопки. Числа и графики порхнули по экрану. Застучало печатающее устройство. Проверив результаты, Иерн обратился к ней:
– Итак, свою попытку мы предпримем на втором витке. Сперва, конечно, придется немного скорректировать орбиту.
Роника слегка улыбнулась:
– Хорошо. Это время мы потратим на себя. Он отстегнулся, направился к ней, и на полпути они сошлись. Соединив руки, поплыли вместе среди машин. Сегодня она не стала расчесывать волосы, просто заправила их за воротник своего комбинезона. Движение заставило их вырваться на свободу, золотая волна заструилась над головой лентой – в дуновении вентилятора – полем спелой ржи. И глаза ее зеленели как море, а смуглая кожа была как сама земля, и пахла она солнечным светом.
– О Дью, какая жалость… – вырвалось у него, – как жаль, что ты тоже уйдешь.
– Мы здесь уже побывали… если я уйду, то вместе с тобой. Но кто может сказать заранее, что именно так и случится? Ты такой искусный пилот…
– Но в такой ситуации?.. При всей буре чувств нетрудно и ошибиться при входе.
Еще раз слезы рассыпались с ее лица крошечными планетками – их было немного – поплывшими к нему.
– Пошли, мой самый любимый. Пошли.
И она увела его в грузовое помещение и утешила… просто крепко обняв.
3
Горы вздымались… Синие, серые пики, украшенные снегом и ледниками.
Туман прятал их величие, но это – кости планеты, они выстоят. С них спускался темно-зеленый лес, уходил на запад к равнине. Зелень становилась светлее там, где полуостров встречался с заливом. За ней беспокойным огнем пылали высоты. Гроза приближалась с юга, ее тьма заслонила солнце, и мрак уже лег на землю. Ветер сурово пел пред облаком, вздыхал в ветвях, сбивал пламя с горящего Кеная и дым над фермами. Он раздувал языки огня, пожиравшие лес, но умиротворявший дождь следовал по пятам.
В полумраке бледный Скайгольм казался гигантским. Одурманенный непогодой, он теперь разил непродуманно и осторожно – бил просто куда попало. Уже не оставалось целых домов, энергия дугами ниспадала на город. Быть может, стрелы сверху не искали людей… или же прицелы их затуманились. Нет, они не жалели тех, кто мог оказаться внизу. Они намеревались быстро и навсегда погубить нацию, которая вновь зажгла факел Судного Дня.
Кенайский народ бежал на восток: галопировали кони, раскачивались фургоны, бежали люди. Верховые уносили детей, посаженных в седло материнской рукой. Но не было укрытия от разящих лучей.
Вспыхнул яркий свет.
Глядевшие вверх увидели над собой маленькую звездочку, яркую, словно солнце. Тени легли перед ними. Свет озарил облака. Звездочка погасла.
– Что это, во имя самого глубочайшего ада Нана? – воскликнул Реви.
– Какая-то электронная спазма… разряд, – предположил главный техник.
– На всех экранах? – нахмурился Джовейн. «Гея гневается на нас, – промелькнуло в его душе. – Нет! Не может быть».
Вспышка повторилась. Перегруженные экраны почернели. Когда изображение вернулось, на них возник метеор, раскаленный, слепивший. Маттас завизжал, упал на колени… затрясся.
– Держитесь! – вскричал Джовейн.
И мгновение спустя понял, что это такое. «Фейлис, Фейлис». Грохот ударил его… Словно бы череп сделался колоколом, отвечавшим полету раскаленного метеора. Палуба дрогнула под ногами. Он повалился, покатился… ударился обо что-то твердое. Ошеломленный, краем сознания Джовейн понял – все слетело, рухнуло… вниз и навсегда.
***
Огромный купол раздувался перед Иерном. Небесный колосс рос, увеличиваясь до размера Земли, которую он видел с орбиты. Нет – скорее Луны, та не была живой. На этой поверхности не было ни гор, ни равнин, ни впадин, ни кратеров, ни тайны; за паутинными ребрами царила жуткая безликость. Это был Скайгольм, Скайгольм.
На деле он и не видел его по-настоящему; только уголком души, в котором рыдала скорбь. Иерн был чересчур занят: «Орион» не просто следовал по траектории. Слишком большое число неизвестных не позволяло точно прицеливаться. Положив руки на пульт, он управлял атмосферным полетом. Кнопки и рукоятки, повинуясь догадке, инстинкту и воле, должны были создать единый ураган. Рукоять, штурвал, рычажок, кнопка… стрелки порхали по циферблатам, на экранах компьютеров змеились и дрожали кривые. Не потратить ли еще одну бомбу, чтобы скорректировать полет? Нет. Стратосфера визжала. Корпус дрожал и стонал. Жара охватила его приливной волной. Цель его все увеличивалась.
Заполняла его зрение и все существо. Не было ничего другого. Сейчас .
Странно, каким легким оказался удар, но «Орион» уже пронзил сердце Скайгольма.
А корабль потерял управление. К голове прилила кровь… закружился корабль… Земля завихрилась под ним. Она рванулась навстречу – подобно убитому аэростату. Снежные пики тянулись вверх… или же лежать им там – в море; сгущающийся воздух ударил корабль, уже мешая зрению своим жаром. Пальцы Иерна летали, посылая приказы моторам, крыльям… Ронике, скрючившейся над пультом управления двигателем. Он не мог вновь овладеть кораблем, да и не хотел этого, он, проклинавший свое собственное достояние.
***
Ударил гром.
Он прокатился от горизонта к горизонту, от зенита к надиру и вернулся назад. Горы содрогнулись всеми скалами, птицы в панике заметались.
Огненный шар пересек море и исчез в направлении полюса, а следом за ним пал Скайгольм. Клочья обшивки отрывались, ветры высот уносили трепещущие обрывки, отражавшие солнечный свет. Обнажившись, скелет перевернулся, потом еще раз. Спустился ниже и развалился. Тысячами – сплошным занавесом – летели обломки; падая в воду, они вздымали гейзеры, ударяя в почву, сотрясали саму землю; скалы звенели под ударами. А потом наступила тишина… а с ней пришел дождь.
***
Голос Роники по интеркому пробился сквозь грохот.
– Мы сделали это, Иерн! Прощай. Я люблю тебя. Спасибо за то, что и ты любил меня.
«Если мы… наши дети… я хочу… нет, я не отдам ее!»
Душу Буревестника охватила решимость; он должен совершить невозможное.
Потом Иерн так и не понял, как это случилось… Он вышел из этого транса, лишь когда «Орион» удалился от плотных слоев огромным прыжком, который унес его на полмира; еще один взрыв вернул корабль на орбиту, и он вновь мог мирно кружить.
И тогда Иерн зарыдал.
Глава 27
1
– Отсюда Земля кажется нам возрожденной, – летел мужской голос из космоса. – Предельно прекрасной, мирной… готовой принести никем не посаженный плод.
– Мы снова видим восход, – сказала женщина. – Крылья света над высокими облаками… словно орел, который плыл некогда над водопадом высоко в горах…
Радиотрансляторы на кораблях и суше разнесли их слова по свету.
– Выслушайте нас, – умолял Иерн. – У нас было время подумать, пока мы кружили вокруг нашей Земли… нашей общей планеты. Предполагаю, что у вас тоже было время на это. Мы слыхали, что война закончена, заключено перемирие, а маураи вместе с норрменами помогают Кенаю и отправляющимся домой солдатам. Подобное сочувствие и здравый смысл позволяют надеяться набольшее, но вы не могли видеть себя сверху. Вы не видели отсюда, что Земля одна, и другой нет среди звезд. Так слушайте же нас, пребывающих в небе.
– О нет, мы не надеемся, что все сразу одумаются, – вступила Роника. – Мы просто призываем всех поразмыслить и отважиться на новое начало.
Без этого не обойдется, поймите. Иначе – иначе все рухнет. Старого порядка больше побудет. Он умер, когда брат убил брата.
– Маурайская Федерация и Северо-западный Союз: после всех потерь неужели вы еще хотите продолжать войну? Неужели вы можете это сделать?
Разве ваши общества и без того не подучили слишком тяжелый удар? Если вы дадите продолжаться кровопролитию, победитель, конечно, найдется, но израненный, изувеченный, ничем не напоминающий свой прежний цветущий облик.
Слушайте, солдаты монгов: ваше правление завершилось, погибнете ли вы, оставаясь на старом пути, или направитесь к свободе?
Слушай, Франсетерр, можно соорудить новый Скайгольм, но Домен навсегда развалился. Но штаты теперь уязвимы для своих врагов – Эспейнь и варвары угрожают вам. Что вы будете делать с этим?
Мир: неужели ты будешь смотреть на гибель юропанской цивилизации или ты решишь спасти и разделить с ней общее наследство?
Мужчины и женщины всех наций, рас и верований, доколе вы будете позволять политикам использовать себя для грязных дел? Когда же вы скажете наконец вашим властям – хватит! – и решите жить по собственной воле?
Корабль летел дальше над океаном, открывшимся вместе с утром.
– У нас обоих нет власти, – говорил Иерн, – и мы не жаждем ее. Ведь это власть людей над своими собратьями завела всех нас в этот жуткий тупик. Мы не надеемся, что по нашему слову все разом преобразится. Так не бывает. И, наверное, это хорошо. Нам остается послать отсюда лишь некоторые соображения. Не сомневаюсь – эти мысли уже приходили в голову многим из вас – но прежде мы не слыхали упоминаний о них, во всяком случае властям никогда не приходили в голову подобные идеи… чтобы не навредить самой власти.
Нам с Роникой нечего терять, как и тем миллионам, что слушают нас.
Маурайская Федерация заявляет, что не стремится покорить своей воле все человечество. Она всеша поступала вопреки этому лозунгу, поколение за поколением. Будьте честными, жители Океании, вам нужно обязательно покорить своей воле жителей Северо-запада только из опасения, что их ученые, инженеры и предприниматели подорвут опору вашей власти!
Ложи Союза утверждают, что не имеют имперских амбиций. И вам следует быть честными перед собой: кто из вас хотя бы на мгновение допустил, что ваши соседи по Земле могут иметь право на самосохранение;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Приготовьтесь, – ответил Джовейн. – Но не начинайте огонь, пока я не приду в центральный командный пункт.
Он выключил интерком и сел за стол. "Почему? – удивился он себе. – Мое присутствие там не является необходимым. Я могу оставаться здесь, отдавать приказы и не видеть, что происходит.
Я должен, – знал он. – Я нуждаюсь в этом мучении. Я думал, что молчу, чтобы помучить Иерна; нет, я просто не смел ответить…"
Тишина поглотила его – если не считать вечного шепота небесной твердыни. Джовейну чудились в нем какие-то слова, которых, к счастью своему, он не мог расслышать. Он поспешно поднялся, задев кресло ногой. «Никаких колебаний, – приказал он себе. – Выполняй свое решение, верши собственную судьбу».
Минуту, впрочем, он побыл в своем кабинете, Взгляд его обежал реликвии, перешел к Декларации, прикоснулся к портрету Чарльза… после всех этих веков на основателе почти не было лица. Джовейн повернулся и широким шагом отправился к выходу. Минуя пустоту переходов и ребра аэростата, он пришел в зал, полный пультов, приборов и экранов. Иностранные техники колдовали над пультами. Было нервно и холодно. Брата Фейлис не было видно. Он находился среди своих гвардейцев; Маттас, Реви и Яго присутствовали, как подозревал Джовейн, по причинам, не ясным для них самих. Маурай и эспейньянец отдали ему честь, как подобает лицу его ранга. Маттас припал к экрану. На нем виднелся молочный край облака, а под ним – хребты, долины, береговая линия, залив… пятно, которое было Кенаем.
– Начнем с города, пусть горит, – предложил учены. – А потом дадим им возможность одуматься… понять, что мы не шутим, прежде чем приступить к деревням и фермам.
Иррациональный гнев зашевелился в Джовейне. "Кто здесь Капитан? Кто приказывает здесь? – Ужас:
– Никто".
Джовейн подавил его, но не смог удержаться от слов.
– А если они не сдадутся после второго этапа? Каким будет третий?
Маттас перевел на него взгляд.
– Прежде чем отправляться домой, придется выжечь все вокруг, как вчера в той долине за проливом. Дадим им наглядный урок.
– Гея…
– Гея это и мы.
Джовейн облизнул губы… Сухие и потрескавшиеся.
– Итак, – обратился он к главному технику, – приведите свои установки в боевую готовность, открываем огонь.
***
Ослепительное сияние затмило солнце. Собрание Ложи Волка разлетелось и рухнуло огромным костром. Вспыхивал дом за домом, деревянные мостовые превращались в уголь, вскипал асфальт. От причалов валил густой дым, черный, едкий, раздирающий ноздри. Корабли пылали на воде. Волны набегали на них, тщетно пытаясь сбить пламя. Со склонов гор доносился грохот пожара!
Атака прекратилась. Уцелевшие обитатели уничтоженного города увидели вдали столб клубящегося дыма над пурпурной тарантеллой. Некоторые рыдали, другие проклинали незваных гостей, но по большей части люди просто молча застыли во влажной траве; дети плакали, а кое-кто из взрослых пытался помочь пациентам, вывезенным из госпиталя.
А потом застыло молчание в небесах… но примерно через полчаса молнии ударили снова, снова и снова, проходя из конца в конец этой земли…
***
В вычислительной каюте Иерн откинулся от пульта, потирая онемевшие пальцы. Роника за своим пультом успела закончить раньше.
– Сделано, – сказал он.
Она кивнула и нажала на последние кнопки. Числа и графики порхнули по экрану. Застучало печатающее устройство. Проверив результаты, Иерн обратился к ней:
– Итак, свою попытку мы предпримем на втором витке. Сперва, конечно, придется немного скорректировать орбиту.
Роника слегка улыбнулась:
– Хорошо. Это время мы потратим на себя. Он отстегнулся, направился к ней, и на полпути они сошлись. Соединив руки, поплыли вместе среди машин. Сегодня она не стала расчесывать волосы, просто заправила их за воротник своего комбинезона. Движение заставило их вырваться на свободу, золотая волна заструилась над головой лентой – в дуновении вентилятора – полем спелой ржи. И глаза ее зеленели как море, а смуглая кожа была как сама земля, и пахла она солнечным светом.
– О Дью, какая жалость… – вырвалось у него, – как жаль, что ты тоже уйдешь.
– Мы здесь уже побывали… если я уйду, то вместе с тобой. Но кто может сказать заранее, что именно так и случится? Ты такой искусный пилот…
– Но в такой ситуации?.. При всей буре чувств нетрудно и ошибиться при входе.
Еще раз слезы рассыпались с ее лица крошечными планетками – их было немного – поплывшими к нему.
– Пошли, мой самый любимый. Пошли.
И она увела его в грузовое помещение и утешила… просто крепко обняв.
3
Горы вздымались… Синие, серые пики, украшенные снегом и ледниками.
Туман прятал их величие, но это – кости планеты, они выстоят. С них спускался темно-зеленый лес, уходил на запад к равнине. Зелень становилась светлее там, где полуостров встречался с заливом. За ней беспокойным огнем пылали высоты. Гроза приближалась с юга, ее тьма заслонила солнце, и мрак уже лег на землю. Ветер сурово пел пред облаком, вздыхал в ветвях, сбивал пламя с горящего Кеная и дым над фермами. Он раздувал языки огня, пожиравшие лес, но умиротворявший дождь следовал по пятам.
В полумраке бледный Скайгольм казался гигантским. Одурманенный непогодой, он теперь разил непродуманно и осторожно – бил просто куда попало. Уже не оставалось целых домов, энергия дугами ниспадала на город. Быть может, стрелы сверху не искали людей… или же прицелы их затуманились. Нет, они не жалели тех, кто мог оказаться внизу. Они намеревались быстро и навсегда погубить нацию, которая вновь зажгла факел Судного Дня.
Кенайский народ бежал на восток: галопировали кони, раскачивались фургоны, бежали люди. Верховые уносили детей, посаженных в седло материнской рукой. Но не было укрытия от разящих лучей.
Вспыхнул яркий свет.
Глядевшие вверх увидели над собой маленькую звездочку, яркую, словно солнце. Тени легли перед ними. Свет озарил облака. Звездочка погасла.
– Что это, во имя самого глубочайшего ада Нана? – воскликнул Реви.
– Какая-то электронная спазма… разряд, – предположил главный техник.
– На всех экранах? – нахмурился Джовейн. «Гея гневается на нас, – промелькнуло в его душе. – Нет! Не может быть».
Вспышка повторилась. Перегруженные экраны почернели. Когда изображение вернулось, на них возник метеор, раскаленный, слепивший. Маттас завизжал, упал на колени… затрясся.
– Держитесь! – вскричал Джовейн.
И мгновение спустя понял, что это такое. «Фейлис, Фейлис». Грохот ударил его… Словно бы череп сделался колоколом, отвечавшим полету раскаленного метеора. Палуба дрогнула под ногами. Он повалился, покатился… ударился обо что-то твердое. Ошеломленный, краем сознания Джовейн понял – все слетело, рухнуло… вниз и навсегда.
***
Огромный купол раздувался перед Иерном. Небесный колосс рос, увеличиваясь до размера Земли, которую он видел с орбиты. Нет – скорее Луны, та не была живой. На этой поверхности не было ни гор, ни равнин, ни впадин, ни кратеров, ни тайны; за паутинными ребрами царила жуткая безликость. Это был Скайгольм, Скайгольм.
На деле он и не видел его по-настоящему; только уголком души, в котором рыдала скорбь. Иерн был чересчур занят: «Орион» не просто следовал по траектории. Слишком большое число неизвестных не позволяло точно прицеливаться. Положив руки на пульт, он управлял атмосферным полетом. Кнопки и рукоятки, повинуясь догадке, инстинкту и воле, должны были создать единый ураган. Рукоять, штурвал, рычажок, кнопка… стрелки порхали по циферблатам, на экранах компьютеров змеились и дрожали кривые. Не потратить ли еще одну бомбу, чтобы скорректировать полет? Нет. Стратосфера визжала. Корпус дрожал и стонал. Жара охватила его приливной волной. Цель его все увеличивалась.
Заполняла его зрение и все существо. Не было ничего другого. Сейчас .
Странно, каким легким оказался удар, но «Орион» уже пронзил сердце Скайгольма.
А корабль потерял управление. К голове прилила кровь… закружился корабль… Земля завихрилась под ним. Она рванулась навстречу – подобно убитому аэростату. Снежные пики тянулись вверх… или же лежать им там – в море; сгущающийся воздух ударил корабль, уже мешая зрению своим жаром. Пальцы Иерна летали, посылая приказы моторам, крыльям… Ронике, скрючившейся над пультом управления двигателем. Он не мог вновь овладеть кораблем, да и не хотел этого, он, проклинавший свое собственное достояние.
***
Ударил гром.
Он прокатился от горизонта к горизонту, от зенита к надиру и вернулся назад. Горы содрогнулись всеми скалами, птицы в панике заметались.
Огненный шар пересек море и исчез в направлении полюса, а следом за ним пал Скайгольм. Клочья обшивки отрывались, ветры высот уносили трепещущие обрывки, отражавшие солнечный свет. Обнажившись, скелет перевернулся, потом еще раз. Спустился ниже и развалился. Тысячами – сплошным занавесом – летели обломки; падая в воду, они вздымали гейзеры, ударяя в почву, сотрясали саму землю; скалы звенели под ударами. А потом наступила тишина… а с ней пришел дождь.
***
Голос Роники по интеркому пробился сквозь грохот.
– Мы сделали это, Иерн! Прощай. Я люблю тебя. Спасибо за то, что и ты любил меня.
«Если мы… наши дети… я хочу… нет, я не отдам ее!»
Душу Буревестника охватила решимость; он должен совершить невозможное.
Потом Иерн так и не понял, как это случилось… Он вышел из этого транса, лишь когда «Орион» удалился от плотных слоев огромным прыжком, который унес его на полмира; еще один взрыв вернул корабль на орбиту, и он вновь мог мирно кружить.
И тогда Иерн зарыдал.
Глава 27
1
– Отсюда Земля кажется нам возрожденной, – летел мужской голос из космоса. – Предельно прекрасной, мирной… готовой принести никем не посаженный плод.
– Мы снова видим восход, – сказала женщина. – Крылья света над высокими облаками… словно орел, который плыл некогда над водопадом высоко в горах…
Радиотрансляторы на кораблях и суше разнесли их слова по свету.
– Выслушайте нас, – умолял Иерн. – У нас было время подумать, пока мы кружили вокруг нашей Земли… нашей общей планеты. Предполагаю, что у вас тоже было время на это. Мы слыхали, что война закончена, заключено перемирие, а маураи вместе с норрменами помогают Кенаю и отправляющимся домой солдатам. Подобное сочувствие и здравый смысл позволяют надеяться набольшее, но вы не могли видеть себя сверху. Вы не видели отсюда, что Земля одна, и другой нет среди звезд. Так слушайте же нас, пребывающих в небе.
– О нет, мы не надеемся, что все сразу одумаются, – вступила Роника. – Мы просто призываем всех поразмыслить и отважиться на новое начало.
Без этого не обойдется, поймите. Иначе – иначе все рухнет. Старого порядка больше побудет. Он умер, когда брат убил брата.
– Маурайская Федерация и Северо-западный Союз: после всех потерь неужели вы еще хотите продолжать войну? Неужели вы можете это сделать?
Разве ваши общества и без того не подучили слишком тяжелый удар? Если вы дадите продолжаться кровопролитию, победитель, конечно, найдется, но израненный, изувеченный, ничем не напоминающий свой прежний цветущий облик.
Слушайте, солдаты монгов: ваше правление завершилось, погибнете ли вы, оставаясь на старом пути, или направитесь к свободе?
Слушай, Франсетерр, можно соорудить новый Скайгольм, но Домен навсегда развалился. Но штаты теперь уязвимы для своих врагов – Эспейнь и варвары угрожают вам. Что вы будете делать с этим?
Мир: неужели ты будешь смотреть на гибель юропанской цивилизации или ты решишь спасти и разделить с ней общее наследство?
Мужчины и женщины всех наций, рас и верований, доколе вы будете позволять политикам использовать себя для грязных дел? Когда же вы скажете наконец вашим властям – хватит! – и решите жить по собственной воле?
Корабль летел дальше над океаном, открывшимся вместе с утром.
– У нас обоих нет власти, – говорил Иерн, – и мы не жаждем ее. Ведь это власть людей над своими собратьями завела всех нас в этот жуткий тупик. Мы не надеемся, что по нашему слову все разом преобразится. Так не бывает. И, наверное, это хорошо. Нам остается послать отсюда лишь некоторые соображения. Не сомневаюсь – эти мысли уже приходили в голову многим из вас – но прежде мы не слыхали упоминаний о них, во всяком случае властям никогда не приходили в голову подобные идеи… чтобы не навредить самой власти.
Нам с Роникой нечего терять, как и тем миллионам, что слушают нас.
Маурайская Федерация заявляет, что не стремится покорить своей воле все человечество. Она всеша поступала вопреки этому лозунгу, поколение за поколением. Будьте честными, жители Океании, вам нужно обязательно покорить своей воле жителей Северо-запада только из опасения, что их ученые, инженеры и предприниматели подорвут опору вашей власти!
Ложи Союза утверждают, что не имеют имперских амбиций. И вам следует быть честными перед собой: кто из вас хотя бы на мгновение допустил, что ваши соседи по Земле могут иметь право на самосохранение;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84