Он был младшим сыном в семье, и оставленное ему состояние определялось как «достойное». А тут вдруг на него свалилось такое богатство. От этого у него закружилась голова, помутился разум. Ему очень уж не хотелось расставаться со всем приобретенным в день моего совершеннолетия.
– Но он и не расстался с вашим наследством, потому что вы заболели.
– Я не заболел, я сошел с ума, – как-то угрожающе прошептал он и сильнее прижал руку Грейс к своему боку. – Когда мне исполнилось четырнадцать, мой рассудок помутился.
– Но сейчас вы совсем не похожи на сумасшедшего, – твердо сказала она. – В течение семи лет у вас не было больше ни одного приступа.
– Каждый год дядя присылает ко мне двух докторов. Они осматривают меня и пишут заключение, подтверждающее, что я по-прежнему нездоров, а следовательно, не в состоянии распоряжаться своим наследством.
– Без сомнения, лорд Джон оплачивает их услуги.
Мэтью вдруг искренне рассмеялся. Его смех, словно теплый весенний ветерок, вызвал у Грейс приятное волнение и оживил надежды.
– Пока я жив и хорошо себя чувствую, мой дядя может изображать важную персону. И даже повелевать нужными людьми.
Эти слова поразили Грейс.
– А если… если вы умрете?
– Тогда мой титул перейдет к кузену Гектору. А если и с ним произойдет несчастье, то и на этот случай все предусмотрено – у нас имеется целый выводок кузенов. Мой отец смог произвести на свет только одного несчастного сумасшедшего, а лорд Джон изготовлял лишь девочек – их у него четыре. Но зато дядя Чарльз постарался – у него целых шесть сыновей, бодрых и здоровых парней. Правда, сам дядя почил несколько лет назад – сломал себе шею во время охоты.
– Значит, в вашем роду лорд Джон – младший. – Ее пальцы чуть сильнее сжали его руку. Как Мэтью мог вынести то, что с ним делал его дядя? В груди Грейс забурлил гнев. – Он хочет, чтобы вы были живы и здоровы, но полностью в его распоряжении. Да? Это просто ужасно.
– Да, Грейс, ужасно, – со странным равнодушием подтвердил ее вывод маркиз.
– И он решил, что если он поселит здесь женщину…
– Мой дядя надеется, что с помощью женщины, с вашей помощью, Грейс, ему удастся лучше меня контролировать, – тихо сказал лорд Шин.
И в это мгновение Грейс вдруг ясно поняла одну вещь – маркиз окончательно решил, что никогда не прикоснется к ней. Если он ляжет с ней в кровать, то предаст свои принципы. В этом плане ее честь была в безопасности.
Но эта самая безопасность оборачивалась против нее. Это значило, что она должна умереть.
Что же ей делать? Разрушить то, что поддерживало Мэтью в его непростой жизни, или погибнуть самой?
Как можно было что-то выбрать!
Он провел рукой по волосам, взъерошив их. Грейс улыбнулась, ей хотелось пригладить его блестящие черные и такие непослушные пряди, прикоснуться к нему. Но нельзя было поддаваться своим слабостям. Она опустила голову и спрятала лицо в густой тени, падающей от широких полей шляпы.
– Давайте больше не будем о мрачном. Вас интересуют цветы, Грейс? – Казалось, он с удовольствием произносит ее имя. – В моем заколдованном королевстве можно найти дикие орхидеи. Их тут довольно много.
Мэтью снова улыбался, но теперь в его улыбке не ощущалось горечи. Грейс, разумеется, тут же согласилась отправиться на поиски этих цветов. Она готова была согласиться на многое…
Перед обедом Грейс поднялась к себе в комнату и с беспокойством посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее жизнь висела на волоске. Мужчина, для которого она стремилась выглядеть красивой, жил в заточении, страдал и, возможно, был неизлечимо болен. И для нее это не было легким флиртом на лоне идиллического сельского пейзажа. Это было ночным кошмаром, жутким коктейлем, состоящим из насилия и любовного томления.
Как бы ей хотелось забыть о том, что ее ждало в конце недели…
Так или иначе, но она была обречена.
Бросив взгляд на кровать, Грейс вдруг увидела лежащее на покрывале письмо. На печати был изображен орел в короне – герб Лансдаунов. Призрак умершего в клетке ястреба снова напомнил о себе.
Толстая бумага зловеще захрустела, когда Грейс раскрывала письмо, и у нее по спине пробежал холодок. На большом листе было написано всего лишь одно слово: «суббота».
Лорд Джон решил напомнить ей о своей угрозе. Он посчитал, что был не слишком убедителен в беседе с ней, и недооценил себя. Она ни минуты не сомневалась, что его приговор будет приведен в исполнение в случае необходимости.
– О Господи, – пробормотала она и, скомкав письмо, бросила на пол. Заплакав, Грейс села на кровать и закрыла лицо руками.
У нее не было выхода. Но она должна сделать это.
Грейс встала, ее ноги сильно дрожали. О, как она ненавидела сейчас своего мужа, за то, что оставил ее одну; как ненавидела Вира, за то, что не приехал за ней; как ненавидела лорда Джона за его алчность и безжалостность.
И как она ненавидела себя.
Сегодня она должна предать маркиза. Она не лучше его дяди.
И даже хуже. Маркиз начал ей доверять, он оказался необыкновенным человеком и прекрасным товарищем. Если бы они встретились при других обстоятельствах, то, можно не сомневаться, она полюбила бы его.
А теперь…
Глава 10
Неожиданно проснувшись посередине ночи, Мэтью понял, что все-таки смог уснуть и проспал несколько часов. В комнате было темно. Вместе с заходом солнца кончилась и хорошая погода. Сейчас по стеклам вовсю барабанил дождь. Он начинался, когда они садились обедать. Надо сказать, обед прошел в необыкновенно спокойной атмосфере. Вместе с миссис Паджет, Грейс, он провел целый день, и ее присутствие действовало на него успокаивающе. Правда, во время обеда она выглядела несколько задумчивой и погруженной в собственные мысли.
Мэтью всегда был честен с собой и поэтому понимал, что от этой женщины ему нужна не только дружба. Хотя дружба – это уже кое-что. Если он смирится со своей жизнью в этой тюрьме, то ему придется смириться и с той мыслью, что Грейс никогда не будет принадлежать ему.
Сколько бы они ни прожили тут вместе…
Никогда.
Неожиданно дверь гостиной распахнулась и на пороге появилась Грейс.
– Что случилось? – с беспокойством спросил Мэтью, садясь на диван. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Со мной все в порядке.
Но ее неуверенный голос наталкивал на мысль, что это было не так. Маркиз встал с постели и начал быстро одеваться.
– Ах, я напрасно вас потревожила, – выдохнула она, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
– Грейс?
– Простите…
Послышался громкий всхлип – мгновение, и Грейс бросилась к нему. Теплое душистое тело, каскад шелковистых волос, тонкая струящаяся ткань сорочки – все слилось в воздушное легкое облако, доверчиво прильнувшее к его груди. Не думая ни о чем, он обнял ее и осторожно прижал к себе.
Ее стройное тело била дрожь, и ее объятия оказались куда приятнее, чем Мэтью воображал себе. Ему совсем не хотелось выпускать ее из своих рук.
– Что… – Он успел выговорить только одно слово. Грейс взяла в ладони его лицо и наклонила к себе.
– Прости меня, – глухо проговорила она. И ее губы, горячие и влажные, прижались к его рту.
На ней ничего не было, кроме прозрачной сорочки, их тела разделяла лишь тонкая кисея. У Мэтью возникло ощущение, что в тех местах, к которым притрагивалась Грейс, на его теле появились ожоги. Исходящий от нее запах пьянил его.
Он был уже не в силах сопротивляться и противостоять ей, когда ее пышная упругая грудь сильнее прижалась к его груди. Рубикон был перейден.
Тихо всхлипнув, она отстранилась от него. Этот быстрый, наполненный животной страстью поцелуй разжег костер в груди Мэтью. Он хотел продолжения, он жаждал большего.
– Поцелуй меня, – робко попросила она, сжимая пальцами его руки.
Раньше он усилием воли заставлял себя не прикасаться к ней. Теперь же остатки самообладания бесследно испарились. Она льнула к нему, и он не мог не ответить ей. Мэтью хотел наслаждаться ее телом, и больше его сейчас ничто не волновало. Он находился на грани. Еще чуть-чуть…
Он положил руки на плечи Грейс, останавливая ее и в то же время не отпуская от себя.
– Мы… не можем позволить себе… этого, – прерывисто дыша, проговорил он наконец.
Она судорожно втянула воздух, ее грудь снова на мгновение прикоснулась к его груди. Мэтью стиснул зубы, ему хотелось немедленно сорвать с нее сорочку, трогать ее обнаженное тело, исследовать все его впадинки и выпуклости.
– Но я должна, – хрипло сказала она.
Даже сейчас, когда его разум отказывался служить ему, Мэтью нашел ее заявление крайне странным. Внутренний голос подсказывал ему, что надо проявлять осторожность.
– Господи, Грейс…
Она обвила его шею руками.
– Поцелуй меня.
Голос разума, на мгновение напомнивший о себе, снова умолк. Ее рот прильнул к его губам. И эта близость потрясла Мэтью. Губы Грейс были теплыми и мягкими. Он впился в них со всей силой страсти. По телу Грейс пробежала дрожь.
Мэтью вдруг остановился. Он не должен делать этого.
Его наполняло отвращение к самому себе. Оставалось только надеяться, что Грейс простит его за грубость. Она снова вскрикнула и потянулась к нему, словно он был единственным островком спасения в бушующем океане. И он опять обнял ее, его руки заскользили по ее спине.
Он слегка наклонился к ней и провел губами по ее губам. Она чуть приоткрыла рот, и Мэтью почувствовал ее сладковатое дыхание.
Неожиданно она с такой силой прижалась к нему, что Мэтью пошатнулся и, не удержавшись на ногах, вместе с Грейс упал на диван. Теперь она лежала на нем, и ее сорочка задралась, обнажив прелестные упругие ягодицы. Он осторожно провел по ним рукой.
И это снова было потрясением и открытием – прикасаться к ее обнаженному телу. Теперь он не мог никуда от нее деться, она лежала на нем, она была повсюду, это белое облако поглощало его. Она прикасалась к нему руками, гладила, целовала, и все это проделывала так, будто боялась, что он сейчас исчезнет.
Что-то тут не то. Он мечтал о ней, но представлял их объятия совсем по-другому. В своих мечтах он целовал ее, ласкал, входил в нее, ее тело было мягким и податливым, с наслаждением принимающим его.
Но эта женщина, которая сейчас лежала на нем, казалась такой напряженной, скованной и в то же время отчаянно добивавшейся близости с ним. Приподнявшись на локте, Мэтью взглянул на Грейс. Нет, он не мог не обращать внимания на свои подозрения. Все это выглядело слишком неестественно. Мэтью снова лег на спину, вытянув руки вдоль тела.
– Грейс, зачем ты пришла ко мне? – резко проговорил он и сжал руки в кулаки, чтобы не брать то, что она так настойчиво ему предлагала.
Она начала покрывать поцелуями его грудь. И в этих поцелуях нельзя было не заметить примеси отчаяния. Это отчаяние ощущалось и в ее прикосновениях. Ее пальцы впивались в его руки, как когти хищной птицы в добычу.
– Молчи. – Грейс подняла голову, и Мэтью ощутил пронзительный взгляд ее темных глаз. – Целуй же меня. Целуй.
Она стиснула его в объятиях. Казалось, Грейс боялась какой-то потусторонней силы, которая могла сейчас разлучить их. Или, возможно, опасалась, что он сам оттолкнет ее. Она приоткрыла рот и прижалась к его рту с такой силой, будто хотела причинить ему боль. Мэтью вдруг ощутил на своих губах солоноватый вкус. Кровь? Он поднял руку и притронулся к ее щеке, чтобы как-то прекратить это неистовство. Щека была мокрой.
Ее лицо было залито слезами.
– Господи!
Он быстро столкнул ее с себя, отодвинулся и сел но на край дивана. Сначала Грейс упала на бок и громко зарыдала, но через мгновение поднялась и снова набросилась на него со своими пугающими ласками. Это можно было принять за страсть, если бы не слезы…
От его прекрасных фантазий, в которых Грейс изнемогала от желания, не осталось и следа. Сидящая с ним на диване женщина рыдала от отчаяния. Да, он хотел ее, он хотел ее больше всего на свете, больше жизни. Но взять ее такой Мэтью не мог.
– Прекрати, – процедил он сквозь зубы.
– Ты должен, ты обязан это сделать. Я заставлю тебя взять меня, – задыхаясь, проговорила она, затем с мрачной решимостью стянула ночную сорочку и бросила на пол.
– Господи… – присвистнул Мэтью и быстро закрыл глаза.
Но было уже слишком поздно. Ее образ вспыхнул в его мозгу словно костер в ночи. Мерцающее белое тело, полные груди с темными кружками сосков, легкая темная тень между ног.
– Прекрати, Грейс; – сухо сказал он, хотя дьявольский хор продолжал петь ему в ухо: «Возьми ее. Возьми. Ведь ты хочешь этого. И она хочет».
Она подвинулась ближе, села к нему на колени. Теперь ее белые бедра лежали на его ногах. Она сидела лицом к нему. Оставалось совсем немного, всего какой-то дюйм, и он будет внутри ее. Мэтью с такой силой стиснул зубы, что ему вдруг стало больно.
– Я должна сделать это.
В ее голосе слышалось отчаяние. Ее дрожащая рука скользнула по его члену. Господи, да он просто умрет сейчас от перенапряжения еще до того, как войдет в нее. В голове начали взрываться фейерверки, их цветные шары раскрасили висевшую перед его глазами черноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Но он и не расстался с вашим наследством, потому что вы заболели.
– Я не заболел, я сошел с ума, – как-то угрожающе прошептал он и сильнее прижал руку Грейс к своему боку. – Когда мне исполнилось четырнадцать, мой рассудок помутился.
– Но сейчас вы совсем не похожи на сумасшедшего, – твердо сказала она. – В течение семи лет у вас не было больше ни одного приступа.
– Каждый год дядя присылает ко мне двух докторов. Они осматривают меня и пишут заключение, подтверждающее, что я по-прежнему нездоров, а следовательно, не в состоянии распоряжаться своим наследством.
– Без сомнения, лорд Джон оплачивает их услуги.
Мэтью вдруг искренне рассмеялся. Его смех, словно теплый весенний ветерок, вызвал у Грейс приятное волнение и оживил надежды.
– Пока я жив и хорошо себя чувствую, мой дядя может изображать важную персону. И даже повелевать нужными людьми.
Эти слова поразили Грейс.
– А если… если вы умрете?
– Тогда мой титул перейдет к кузену Гектору. А если и с ним произойдет несчастье, то и на этот случай все предусмотрено – у нас имеется целый выводок кузенов. Мой отец смог произвести на свет только одного несчастного сумасшедшего, а лорд Джон изготовлял лишь девочек – их у него четыре. Но зато дядя Чарльз постарался – у него целых шесть сыновей, бодрых и здоровых парней. Правда, сам дядя почил несколько лет назад – сломал себе шею во время охоты.
– Значит, в вашем роду лорд Джон – младший. – Ее пальцы чуть сильнее сжали его руку. Как Мэтью мог вынести то, что с ним делал его дядя? В груди Грейс забурлил гнев. – Он хочет, чтобы вы были живы и здоровы, но полностью в его распоряжении. Да? Это просто ужасно.
– Да, Грейс, ужасно, – со странным равнодушием подтвердил ее вывод маркиз.
– И он решил, что если он поселит здесь женщину…
– Мой дядя надеется, что с помощью женщины, с вашей помощью, Грейс, ему удастся лучше меня контролировать, – тихо сказал лорд Шин.
И в это мгновение Грейс вдруг ясно поняла одну вещь – маркиз окончательно решил, что никогда не прикоснется к ней. Если он ляжет с ней в кровать, то предаст свои принципы. В этом плане ее честь была в безопасности.
Но эта самая безопасность оборачивалась против нее. Это значило, что она должна умереть.
Что же ей делать? Разрушить то, что поддерживало Мэтью в его непростой жизни, или погибнуть самой?
Как можно было что-то выбрать!
Он провел рукой по волосам, взъерошив их. Грейс улыбнулась, ей хотелось пригладить его блестящие черные и такие непослушные пряди, прикоснуться к нему. Но нельзя было поддаваться своим слабостям. Она опустила голову и спрятала лицо в густой тени, падающей от широких полей шляпы.
– Давайте больше не будем о мрачном. Вас интересуют цветы, Грейс? – Казалось, он с удовольствием произносит ее имя. – В моем заколдованном королевстве можно найти дикие орхидеи. Их тут довольно много.
Мэтью снова улыбался, но теперь в его улыбке не ощущалось горечи. Грейс, разумеется, тут же согласилась отправиться на поиски этих цветов. Она готова была согласиться на многое…
Перед обедом Грейс поднялась к себе в комнату и с беспокойством посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее жизнь висела на волоске. Мужчина, для которого она стремилась выглядеть красивой, жил в заточении, страдал и, возможно, был неизлечимо болен. И для нее это не было легким флиртом на лоне идиллического сельского пейзажа. Это было ночным кошмаром, жутким коктейлем, состоящим из насилия и любовного томления.
Как бы ей хотелось забыть о том, что ее ждало в конце недели…
Так или иначе, но она была обречена.
Бросив взгляд на кровать, Грейс вдруг увидела лежащее на покрывале письмо. На печати был изображен орел в короне – герб Лансдаунов. Призрак умершего в клетке ястреба снова напомнил о себе.
Толстая бумага зловеще захрустела, когда Грейс раскрывала письмо, и у нее по спине пробежал холодок. На большом листе было написано всего лишь одно слово: «суббота».
Лорд Джон решил напомнить ей о своей угрозе. Он посчитал, что был не слишком убедителен в беседе с ней, и недооценил себя. Она ни минуты не сомневалась, что его приговор будет приведен в исполнение в случае необходимости.
– О Господи, – пробормотала она и, скомкав письмо, бросила на пол. Заплакав, Грейс села на кровать и закрыла лицо руками.
У нее не было выхода. Но она должна сделать это.
Грейс встала, ее ноги сильно дрожали. О, как она ненавидела сейчас своего мужа, за то, что оставил ее одну; как ненавидела Вира, за то, что не приехал за ней; как ненавидела лорда Джона за его алчность и безжалостность.
И как она ненавидела себя.
Сегодня она должна предать маркиза. Она не лучше его дяди.
И даже хуже. Маркиз начал ей доверять, он оказался необыкновенным человеком и прекрасным товарищем. Если бы они встретились при других обстоятельствах, то, можно не сомневаться, она полюбила бы его.
А теперь…
Глава 10
Неожиданно проснувшись посередине ночи, Мэтью понял, что все-таки смог уснуть и проспал несколько часов. В комнате было темно. Вместе с заходом солнца кончилась и хорошая погода. Сейчас по стеклам вовсю барабанил дождь. Он начинался, когда они садились обедать. Надо сказать, обед прошел в необыкновенно спокойной атмосфере. Вместе с миссис Паджет, Грейс, он провел целый день, и ее присутствие действовало на него успокаивающе. Правда, во время обеда она выглядела несколько задумчивой и погруженной в собственные мысли.
Мэтью всегда был честен с собой и поэтому понимал, что от этой женщины ему нужна не только дружба. Хотя дружба – это уже кое-что. Если он смирится со своей жизнью в этой тюрьме, то ему придется смириться и с той мыслью, что Грейс никогда не будет принадлежать ему.
Сколько бы они ни прожили тут вместе…
Никогда.
Неожиданно дверь гостиной распахнулась и на пороге появилась Грейс.
– Что случилось? – с беспокойством спросил Мэтью, садясь на диван. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Со мной все в порядке.
Но ее неуверенный голос наталкивал на мысль, что это было не так. Маркиз встал с постели и начал быстро одеваться.
– Ах, я напрасно вас потревожила, – выдохнула она, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
– Грейс?
– Простите…
Послышался громкий всхлип – мгновение, и Грейс бросилась к нему. Теплое душистое тело, каскад шелковистых волос, тонкая струящаяся ткань сорочки – все слилось в воздушное легкое облако, доверчиво прильнувшее к его груди. Не думая ни о чем, он обнял ее и осторожно прижал к себе.
Ее стройное тело била дрожь, и ее объятия оказались куда приятнее, чем Мэтью воображал себе. Ему совсем не хотелось выпускать ее из своих рук.
– Что… – Он успел выговорить только одно слово. Грейс взяла в ладони его лицо и наклонила к себе.
– Прости меня, – глухо проговорила она. И ее губы, горячие и влажные, прижались к его рту.
На ней ничего не было, кроме прозрачной сорочки, их тела разделяла лишь тонкая кисея. У Мэтью возникло ощущение, что в тех местах, к которым притрагивалась Грейс, на его теле появились ожоги. Исходящий от нее запах пьянил его.
Он был уже не в силах сопротивляться и противостоять ей, когда ее пышная упругая грудь сильнее прижалась к его груди. Рубикон был перейден.
Тихо всхлипнув, она отстранилась от него. Этот быстрый, наполненный животной страстью поцелуй разжег костер в груди Мэтью. Он хотел продолжения, он жаждал большего.
– Поцелуй меня, – робко попросила она, сжимая пальцами его руки.
Раньше он усилием воли заставлял себя не прикасаться к ней. Теперь же остатки самообладания бесследно испарились. Она льнула к нему, и он не мог не ответить ей. Мэтью хотел наслаждаться ее телом, и больше его сейчас ничто не волновало. Он находился на грани. Еще чуть-чуть…
Он положил руки на плечи Грейс, останавливая ее и в то же время не отпуская от себя.
– Мы… не можем позволить себе… этого, – прерывисто дыша, проговорил он наконец.
Она судорожно втянула воздух, ее грудь снова на мгновение прикоснулась к его груди. Мэтью стиснул зубы, ему хотелось немедленно сорвать с нее сорочку, трогать ее обнаженное тело, исследовать все его впадинки и выпуклости.
– Но я должна, – хрипло сказала она.
Даже сейчас, когда его разум отказывался служить ему, Мэтью нашел ее заявление крайне странным. Внутренний голос подсказывал ему, что надо проявлять осторожность.
– Господи, Грейс…
Она обвила его шею руками.
– Поцелуй меня.
Голос разума, на мгновение напомнивший о себе, снова умолк. Ее рот прильнул к его губам. И эта близость потрясла Мэтью. Губы Грейс были теплыми и мягкими. Он впился в них со всей силой страсти. По телу Грейс пробежала дрожь.
Мэтью вдруг остановился. Он не должен делать этого.
Его наполняло отвращение к самому себе. Оставалось только надеяться, что Грейс простит его за грубость. Она снова вскрикнула и потянулась к нему, словно он был единственным островком спасения в бушующем океане. И он опять обнял ее, его руки заскользили по ее спине.
Он слегка наклонился к ней и провел губами по ее губам. Она чуть приоткрыла рот, и Мэтью почувствовал ее сладковатое дыхание.
Неожиданно она с такой силой прижалась к нему, что Мэтью пошатнулся и, не удержавшись на ногах, вместе с Грейс упал на диван. Теперь она лежала на нем, и ее сорочка задралась, обнажив прелестные упругие ягодицы. Он осторожно провел по ним рукой.
И это снова было потрясением и открытием – прикасаться к ее обнаженному телу. Теперь он не мог никуда от нее деться, она лежала на нем, она была повсюду, это белое облако поглощало его. Она прикасалась к нему руками, гладила, целовала, и все это проделывала так, будто боялась, что он сейчас исчезнет.
Что-то тут не то. Он мечтал о ней, но представлял их объятия совсем по-другому. В своих мечтах он целовал ее, ласкал, входил в нее, ее тело было мягким и податливым, с наслаждением принимающим его.
Но эта женщина, которая сейчас лежала на нем, казалась такой напряженной, скованной и в то же время отчаянно добивавшейся близости с ним. Приподнявшись на локте, Мэтью взглянул на Грейс. Нет, он не мог не обращать внимания на свои подозрения. Все это выглядело слишком неестественно. Мэтью снова лег на спину, вытянув руки вдоль тела.
– Грейс, зачем ты пришла ко мне? – резко проговорил он и сжал руки в кулаки, чтобы не брать то, что она так настойчиво ему предлагала.
Она начала покрывать поцелуями его грудь. И в этих поцелуях нельзя было не заметить примеси отчаяния. Это отчаяние ощущалось и в ее прикосновениях. Ее пальцы впивались в его руки, как когти хищной птицы в добычу.
– Молчи. – Грейс подняла голову, и Мэтью ощутил пронзительный взгляд ее темных глаз. – Целуй же меня. Целуй.
Она стиснула его в объятиях. Казалось, Грейс боялась какой-то потусторонней силы, которая могла сейчас разлучить их. Или, возможно, опасалась, что он сам оттолкнет ее. Она приоткрыла рот и прижалась к его рту с такой силой, будто хотела причинить ему боль. Мэтью вдруг ощутил на своих губах солоноватый вкус. Кровь? Он поднял руку и притронулся к ее щеке, чтобы как-то прекратить это неистовство. Щека была мокрой.
Ее лицо было залито слезами.
– Господи!
Он быстро столкнул ее с себя, отодвинулся и сел но на край дивана. Сначала Грейс упала на бок и громко зарыдала, но через мгновение поднялась и снова набросилась на него со своими пугающими ласками. Это можно было принять за страсть, если бы не слезы…
От его прекрасных фантазий, в которых Грейс изнемогала от желания, не осталось и следа. Сидящая с ним на диване женщина рыдала от отчаяния. Да, он хотел ее, он хотел ее больше всего на свете, больше жизни. Но взять ее такой Мэтью не мог.
– Прекрати, – процедил он сквозь зубы.
– Ты должен, ты обязан это сделать. Я заставлю тебя взять меня, – задыхаясь, проговорила она, затем с мрачной решимостью стянула ночную сорочку и бросила на пол.
– Господи… – присвистнул Мэтью и быстро закрыл глаза.
Но было уже слишком поздно. Ее образ вспыхнул в его мозгу словно костер в ночи. Мерцающее белое тело, полные груди с темными кружками сосков, легкая темная тень между ног.
– Прекрати, Грейс; – сухо сказал он, хотя дьявольский хор продолжал петь ему в ухо: «Возьми ее. Возьми. Ведь ты хочешь этого. И она хочет».
Она подвинулась ближе, села к нему на колени. Теперь ее белые бедра лежали на его ногах. Она сидела лицом к нему. Оставалось совсем немного, всего какой-то дюйм, и он будет внутри ее. Мэтью с такой силой стиснул зубы, что ему вдруг стало больно.
– Я должна сделать это.
В ее голосе слышалось отчаяние. Ее дрожащая рука скользнула по его члену. Господи, да он просто умрет сейчас от перенапряжения еще до того, как войдет в нее. В голове начали взрываться фейерверки, их цветные шары раскрасили висевшую перед его глазами черноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43